Арабеск и прочие излишества

         
     Лерка разводилась. Тяжело и безысходно. Она ничего не могла есть. И пить тоже не очень могла. Она не могла думать – в смысле нормально работать мозгом. И не думать не получалось – мысли все время плескались в одной теме. Она остолбенела от ужаса. Всем организмом – от макушки до самых пяток. Все впало в бездействие и отказ от жизни. Какими-то автоматическими настройками система ещё перемещалась на работу и обратно, укладывала себя к ночи в кровать и поднимала утром по будильнику. 

     Двадцать четыре года прекрасной – действительно замечательной – семейной жизни как-то не давали поводов для тревог, опасений, мучительных метаний. Всё было хорошо. А когда случалось «не очень хорошо», семья работала над задачей и обычно успешно с ней справлялась. Потому что «один раз и на всю жизнь». Потому что так было заложено, этим пульсом билась вся жизнь немаленького дружного семейства. И вот сломалось. Рухнуло. Взорвалось… И все переживания, сожаления, картины безотрадной перспективы, чувство вины перед детьми – всё это улеглось невыносимой тяжестью на хрупкие Леркины плечи, которые с каждым днем становились всё тоньше и согбеннее.

      Видеть и чувствовать это было невыносимо. Хотелось покрутить, помять, потрясти. Физически, или как-то иначе выбить это состояние из дорогой любимой подружки. Но как?! Я уже и вино грузинское призывала на помощь. Кино. Прогулки. Задушевные беседы.  Легкие  короткие поездки в благолепные места. Моя замороженная Валерия Генриховна на всё соглашалась легко и… совершенно безо всякой радости. И возвращалась такой же безжизненной. И непоколебимой в своем стремлении к нулю.

     Надо сказать, что я, работая уважаемым руководителем серьёзного инженерного отдела крупной международной компании. Получив, разумеется, необходимые монументальные знания в престижном техническом университете. Изучив в пределах применимости для деловых переговоров и переписки три иностранных языка. Всю свою жизнь. Начиная с четвертого класса. Я всё время где-то пританцовывала. Сначала в эстрадном коллективе в ДК. Потом, конечно, на дискотеках. Потом аж даже в паре с мужем на бальных танцах. Ну и, конечно, все эти замечательные новые возможности, которые стали появляться у девушек среднего возраста и постарше, с приходом невероятных зарубежных танцоров и тренеров с Кубы, из Бразилии, Испании со своими танцевальными направлениями типа сальсы, бачаты или аргентинского танго. В общем, танцами я интересовалась. Увлекалась. И имела некоторое количество друзей и приятелей в танцевальной среде. И очень кстати в одной из близлежащих танцевальных школ – выясняется – открылся класс балета для взрослых.

     В детстве Лерка занималась балетом всерьёз. Она даже ездила поступать в хореографическое училище при Большом Театре. В первый год не прошла. А ко второму как-то увлеклась учёбой в школе и перешла из хореографии в менее суровую сферу  – народный танцевальный коллектив. Но любовь к балету осталась с ней навсегда. И, к моему величайшему удивлению, «гибкость в теле необыкновенная» тоже никуда не делась.

      И – да! Она заинтересовалась! Согласилась пойти – посмотреть, что это за такой балет для взрослых. Но только со мной!!! Уж как я уговаривала отпустить меня. Я готова была сидеть и ждать под дверью. Или в зале. Привезти. Увезти. Подносить воду и полотенце. Делать всё что угодно. Но только не «заниматься балетом». Я совсем не чувствовала в себе никаких балетных позывов.  Ну я «дискотеку 80х» хорошо танцую. И суставная гимнастика в муниципальной программе «активное долголетие» мне очень нравится. Кроме того, мои физические кондиции могут, пожалуй, быть неприемлемыми для подобного вида тренировки. Пожалуй, это даже может быть опасно для меня - я на тот момент была скорее круглая, чем высокая. И отыскать человека, более неподходящего для этих упражнений, было бы затруднительно.  Но  ничего не вышло. Не хотела Валерия идти одна к незнакомым людям. В незнакомый балет. К незнакомому хореографу.

     Я зашла за подругой домой, как в старые добрые времена нашего детства. Из комнат повылазили домочадцы.

     - Вы куда это собрались?
     - На балет.
     - Что будете смотреть?
     - Мы будем танцевать!

     Старшая Леркина дочь не сомневалась, конечно, что мы шутим. Но был во всём этом какой-то подвох. Тем более в руках у нас были спортивные сумки.  Старенькая Леркина бабушка подумала, что стала совсем плохо слышать. Расстроилась и закрылась в своей комнате. Младшая дочь почти неуловимым движением покрутила пальцем у виска. И только мама пожелала нам удачи, сложив для пущего энергетического посыла пальцы правой руки в кулак и подняв руку в жесте «но пасаран».

     Группа, как оказалось, открылась достаточно давно, и её обитатели чётко повторяли заученные связки у станка, не запинаясь и не подглядывая за соседками –«чо делать?!». Лерка легко вплелась в это кружево знакомых с детства терминов и движений, и я её потеряла. А сама то и дело оказывалась лицом к лицу то с левой, то с правой соседкой , хотя все мы должны бы были смотреть в одну сторону всегда. То есть строго в затылок друг другу. Я все время суетилась, торопилась, очень старалась, но всё путала. Ничего не запоминала. Ногу могла положить только на нижнюю перекладину, причем оба колена все равно оставались в корявом нераспрямленном состоянии. И я в такие моменты с ужасом думала, а как я эту задранную не по возможностям ногу буду оттуда эвакуировать. При наклонах с красивым названием  «пор де бра назад» я почти кряхтела, выгибая негнущуюся спину «до предела». И мне казалось, что она красивой дугой стремится принять форму стрелкового лука – но в зеркале вдруг увидела отклонившуюся от перекладины абсолютно прямую спину и очень красное и очень щекастое изумлённое лицо человека, выполняющего непосильную физическую работу.

     Испытания, которые выпали на мою долю при «растяжке на паркете», я постаралась стереть из своей памяти сразу по их окончании. И мне это удалось. Но приключения «в диагонали» идут со мной по жизни уже который год, выручая в минуты отчаяния.

     Блок упражнений «по диагонали» состоял из нескольких движений. Они и простые, как  шаги. И немножко сложные ,  как повороты (после них кружится голова и теряется ориентация!). И немножко более сложные, состоящие из подпрыгиваний, шагов, поворотов (их последствия для моего организма совершенно непредсказуемы, но всегда ощутимы). Но есть элемент, который, я считаю, поборол меня, даже не вступая со мной в поединок. И после которого даже Лерка, которой всё очень понравилось и всё удалось, и которая стала заниматься в этой группе. И которая после этого балета начала-таки приходить в себя и разворачиваться в сторону жизни, в сторону радости и любви. Лерка разрешила мне больше не ходить, если мне уж так не хочется.

     Этим элементом стал арабеск в прыжке. Инга Львовна очень понятно и подробно, с аккуратной детальной демонстрацией каждого этапа композиции объяснила технику элемента. Мы потихоньку потоптались на местах – примеряясь и приноравливаясь, разучивая последовательность перемещения головы, корпуса, рук и ног. И вот включили музыку, и ласточки полетели одна за другой.

     - Ручку выше! Ножку мягче! Подбородочек подняли!

     Моя очередь.

     - Разбежались! Присели! Подпрыгнули! Ручку вперед! Потянулись за ручкой! Взлетели!

     На этапе «присели» перед «подпрыгнули» я присела как-то слишком глубоко… Если бы в этот момент я бы не посмотрела в зеркало сбоку, возможно, всё ещё и обошлось бы. Но то, что я увидела в прекрасном огромном зеркале зала хореографии, взирая на своё «изящное» приседание "перед прыжком, переходящим в полёт", лишило меня шансов на успех. Одновременно со взрывом хохота, отнявшем остатки моих сил из хилых мышц, где-то в районе икры и колена на обеих ногах что-то заклинило. И я просто не смогла встать. А не то чтобы подпрыгнуть и взлететь. Лицо приняло привычное изумлённое выражение, но тут же новая волна смеха стерла всё лишнее, и я отдалась веселью без остатка. Да мы все повеселились! Оказывается,  у них такого ещё ни разу не было! Всё-таки, я думаю, туда приходят люди гораздо более близкие балету, чем я. Из «предарабесковой пружинки» я выбиралась через четвереньки.

     Мне очень жаль, что в зале не было камеры, и я не смогла сохранить это на долгую добрую память…. Я очень рада, что Лерке там понравилось…