Два 15-ти летних советских школьника-авиамоделиста летом 1989 года были ошарашены потрясающей новостью. Родина доверила им представлять Рижскую станцию юных техников, со своими кордовыми моделями, в Болгарии. Серега и Леха занимались в авиамодельном кружке уже два года и не раз занимали призовые места на городских и областных соревнованиях. В классе моделей F2D «воздушный бой» они были в одном экипаже, там по условиям соревнований должны быть техник и летчик. Также у них в арсенале были модели пилотажного класса F2В и полукопии.
- Вот это новость! Учитель, а с какими самолетами ехать? А кто ещё едет? Соревнования будут?
Наш учитель пожилой латыш Адольф Альфредович. Несмотря на имя, очень добродушный и порядочный человек, пользовался у нас безграничным уважением и любовью. Говорил он неторопливо, с небольшим прибалтийским акцентом.
- Это будет дружественный визит на станцию юных техников города Русе. Нужно будет провести показательные выступления и провести соревнования по пилотажкам и бойцовкам. Возьмем для этого бойцовок штук шесть и красную пилотажку. Поедет с нами еще Ральф, ты Леша с ним проведешь показательный воздушный бой, а Сергей будет техником одним на двоих. Поедут еще судомоделисты, всего около десяти человек.
- А когда едем?
- Через месяц, на поезде. Готовьте разрешения от родителей.
Мы раньше, от нашего авиамодельного кружка, уже бывали на выездных соревнованиях и слетах в Клайпеде, в Петрозаводске. Но тут Болгария, какая-никакая, а заграница. Напомню, на дворе был поздний СССР и хоть перестройка уже подтачивала социалистические устои, но советский человек еще не был избалован заграничными поездками.
Окунёмся немного в атмосферу того времени. Советская Латвия была на пике своего расцвета. Экономика была ещё сильна, заводы работали, в тоже время веяния «свободы» уже проникали в нашу жизнь. Появились джинсы, жвачки, видеомагнитофоны. На портативных касетных магнитофонах мы слушали Цоя, «Любэ», «Металлику», а порой и «Ласковый май». Наш авиамодельный кружок располагался в старом двухэтажном здании недалеко от центрального железнодорожного вокзала. Посещали мы его по вечерам после школы. А в период каникул организовывались соревнования в Риге или с выездами в другие города.
Авиамоделизм был очень популярным, соревнований и показательных выступлений проводилось много. Станки, материалы, инструменты, двигатели, топливо, этим всем мы были обеспечены совершенно бесплатно. Регулярно получаемые на соревнованиях грамоты и призы мотивировали к дальнейшим победам. Однажды я получил отличную готовальню (если кто знает, что это такое, то порадуется за меня) и неплохой бинокль. В этот период Рига была витриной советской власти. Красные латышские стрелки были активными участниками революционных событий при зарождении советского государства, многие латыши были в политическом руководстве СССР. Руководство республики и партии в большой степени представляли национальные латышские кадры. В республике за время советской власти была построена сильная промышленность и социальная инфраструктура. С моим дедом я ходил на первомайские демонстрации в составе колонны знаменитого завода ВЭФ. Дед, ветеран войны, работал там в профсоюзной организации.
Параллельно с этим в предместьях Риги проводились странные мероприятия с этническим уклоном, где нас тоже привлекали проводить показательные полеты. Там широко были представлены новые символы Латвии – карминовой-бело-карминовые ленты, восьмиконечные звезды такого же цвета. Народ ходил в национальных костюмах. Нашему брату было всё непонятно, но интересно. Говорили многие на латышском, я его не освоил, так как прибыл в Латвию из ГДР в 5-м классе, а латышский язык учили в русских школах со второго класса. Приняли нас хорошо, покормили, подарили национальную звездочку с лентой. Мы продемонстрировали возможности пилотажной кордовой модели. Я показал свой любимый приём – самолет направлял вертикально вверх, он проходил на кордах по радиусу над головой, снижался в пикировании на зрителей и в последний момент я переводил его в горизонтальный полет. Реакция народа была традиционна и меня удовлетворила, часть людей отшатнулась, часть присела, один упал, по толпе прокатился возглас, как мне кажется – восторженный. Дети были восхищены, реакция взрослых была противоречива. Тут есть хорошая особенность, кордовая модель носиться по кругу вокруг пилота и к нему со стороны зрителей, сразу, не подобраться. Но добавлю, что зрители находились дальше, чем длинна корд и им ничего не угрожало.
На бытовом уровне общение с латышами никак особо не выделялось. Практически все разговаривали на русском и делились только на своих и чужих по району или по школе, или по классу. Мои русскоязычные друзья, жившие в Латвии с рождения, спокойно могли ответить на латышском, при необходимости. Много было смешанных семей. Драки и конфликты, из тех, о которых я знал, никакой национальной подоплеки не имели. Попытки навязчиво демонстрировать свой латышский статус, иногда, проскакивал из уст пожилых и видимо незамужних дам, а также экзальтированных особей, безуспешно ищущих своё место в жизни. Ну и хутора, целиком были национальной глубинкой, ведущей в основном спокойный, этнический образ жизни, некоторые возможно не знали, что изобрели электричество и пришла советская власть, а потом ушла. Многим, и мне в том числе, нравилась местная национальная кухня, праздник LIGO, он же день Яниса, он же песенный праздник…
На обеспечении детского спорта и творчества в Советском Союзе не экономили. Наша мастерская была обеспечена целым набором станков – сверлильный, токарный фрезерный, циркулярная пила, автоклав и другим полезным оборудованием, и ручным инструментом. Станки были в отдельной комнате.
Мы с Серегой были допущены к работе только на токарном и сверлильном станке. Наш друг Ральф был старше меня года на два, ему и остальным ребятам постарше, несмотря на некоторое подобие техники безопасности, разрешалось работать и на остальных станках. Но это было до того момента, когда он потерял бдительность, а с ней и фалангу мизинца на строгальном станке. Она улетела сопровождаемая брызгами крови по потолку, полу и ругательствами сначала Ральфа, а потом и Адольфа Альфредовича.
- №;%*?;!%;№%»:%дец! Zvaniet ;trai pal;dz;bai.
- Kur j;s uzk;pt, №;%ять! Тащите быстрей аптечку!
Начался ажиотаж, сопровождаемый двуязычными командами и восклицаниями. Скорая, бинты, поиск фаланги в опилках. Ральф держался молодцом, не истерил, палец перетянули. Медицинскую помощь оказали и увезли под наши восхищенные взгляды. Дело как-то замяли, учителя, наверное, пропесочили, но на работе он остался. Нам потом пришлось некоторое время восстанавливать душевное равновесие, чтобы снова заходить в мастерскую работать на станках и при этом не трясти руками.
Ральф спустя некоторое время с гордостью показывал нам укороченный на треть мизинец, рассказывая, как он стойко перенес операцию и что ему так даже удобнее. Мы ему не сильно верили и приводили довод, что ему теперь мириться левой рукой, при необходимости, будет невозможно. Может, поэтому с Латвией у нас сейчас натянутые отношения. Инцидент с мизинцем случился зимой, но на этом злоключения Ральфа не закончились. Только он успел порадоваться, что едет с нами в Болгарию, как через несколько дней у него случился приступ аппендицита. Его положили в больницу, провели операцию по его удалению, разрезали живот и ковырялись там руками и инструментами всякими. Он нам хвастался потом. Но поездка была под угрозой срыва. Хорошо хоть зашили всё нормально, осложнений не было, молодой организм проявил чудеса регенерации. Ральфа выписали за несколько дней до поездки, он демонстрировал нам, в расчете на зависть, свежий рубец со следами снятых швов. Нас не сильно впечатлило, у самих таких было навалом, завидовать было нечему. Адольф Альфредович, не без сомнений, разрешил Ральфу ехать, после того как тот долго его уговаривал, а потом продемонстрировал танец в присядку. Русские танцы у латыша получались плохо. Видно было, что улыбку на лице он изображал судорогой мышц и нам казалось, что сейчас кишки из него полезут. Учитель видимо испугался того же и быстрее махнул рукой.
-Labi, поедешь с нами, только перестань так скакать, иначе у меня инфаркт будет.
Я, честно говоря, не помню какие документы мы оформляли для поездки, видимо Рижская станция юных техников всё организовала, в том числе и оплату поездки. И вот мы в поезде, веселой компанией, едем через Литву, Белоруссию, Украинскую ССР, Румынию в город Русе, Болгария. В нашем распоряжении было купе, любопытство и ящик с инструментами. Поэтому мы обследовали все интересные места состава, в том числе закрытые специальным ключом проводника. В нашем вагоне, кажется единственном, были открыты, окна и двери на ходу, а туалеты на стоянке. Совсем по другому воспринимается прелесть природных пейзажей, мелькающих мимо поезда, не через стекло окна, а через открытую дверь тамбура, вдыхая запах родины вместе с тугим потоком теплого воздуха, несущим аромат полевых цветов, креозота и дизельного топлива.
Прошли пограничники, наши, потом румынские, поменяли колесные тележки на более узкие. Едем дальше. Мы по детству были, конечно, далеки от политики и от экономических процессов, но Румыния нас удивила в нехорошем смысле. За окнами поезда была беднота и какая-то безнадега. В Бухаресте на вокзале вдоль поезда бегали румыны, заглядывали в окна вагонов, с криками: «Рус, дай кофе…, Рус, дай сигареты…». Эта ситуация нас очень удивила, как могут взрослые советские люди так себя вести? До «революционных» событий, которые привели к свержению и расстрелу президента социалистической республики Румынии Николае Чеушеску и его жены, оставалось всего полгода. А там волна покатилась…, ну вы знаете.
Прошли румынско-болгарскую границу, поезд медленно простучал колесами по длинному двухэтажному мосту, сверху проходила автодорога, снизу – железная дорога. Сразу на берегу пограничной реки Дунай раскинулся крупный болгарский город Русе. Нашу пёструю компанию с самолетами, кораблями и ящиками с инструментом, встречали дружелюбные болгары с цыганской внешностью. Проводники, с нескрываемой радостью, попрощались с нами, заботливо проследив, чтобы мы чего-нибудь не забыли в вагоне. Нас отвезли на автобусе и разместили в детском интернате. Часть воспитанников разъехалась по домам, но часть оставалась в общаге. С этими ребятами мы и проводили неофициальные дружеские встречи и обследовали окрестности в поисках приключений.
Общение шло с нашей стороны на русском, с их на болгарском и спустя некоторое время недопониманий становилось всё меньше. Попытки некоторых гордых нацменьшинств использовать латышский к успеху не привели и были заброшены. Нам провели экскурсию по городу, также мы посетили в пригородах старинную толи крепость, толи монастырь. В городе дали возможность походить по магазинам, я купил чистые касеты BASF для магнитофона, модельки автомобилей. Что такое дефицит вы, наверное, не знаете, но не буду пока об этом. И конечно жевательные резинки, которыми потом с гордостью угощал одноклассников, рассказывая под их удивленные возгласы и вздохи, о своей заграничной поездке.
Вечером наши друзья из интерната - Радо и Боян подготовили свою программу мероприятий и источая свет улыбками в 32 зуба сказали, что мы идем смотреть ночную жизнь болгарской молодежи, если, конечно, мы не боимся нарушить некоторые правила. Мы недавно были многократно проинструктированы различными ответственными работниками, должности которых были нам не ведомы, о необходимости неукоснительно соблюдать в поездке всевозможные правила и не терять бдительности. Наш учитель и директор станции юных техников, сопровождавший нас, напоминали, при каждом удобном случае, об ответственности за честь советского школьника, запятнать которую мы не имеем права. И тут нам намекают, что мы боимся что-то нарушить. Стало очевидно, что честь советского школьника под угрозой.
-Ничего мы не боимся, вы бы у нас в Пурвциемсе ночью походили, что вы тут можете показать?
-О, здорово, сначала выберемся из общаги через окно второго этажа.
Внизу на выходе находился вахтер и на ночь дверь закрывали. Но у ребят были отработаны маршруты обхода, на такие случаи. Окно выходило на козырек подъезда и с него несложно было спуститься вниз. Ральф начал кряхтеть, мы вспомнили, что у него аппендицитный шрам, но заднюю включать было поздно. Помогли ему спуститься. Двинулись в темноту за своими проводниками.
Некоторое время ходили по району, здоровались с какими-то парнями, Радо и Боян видимо хвастались нашей компанией. К нам относились хоть и корректно, но как-то с высока.
Впереди замаячил забор.
- Будем через забор лезть? – спросил я, опасаясь за здоровье Ральфа. Радо мотнул головой в сторону, типа «нет». Ну хорошо. Подходим к забору, вижу, пацаны планируют перелазить.
- Перелазить будем?
-Ну да, - говорит Радо и опять мотает головой в стороны. Ах, вот оно что, тут я вспоминаю особенность болгар, про которую упоминали на инструктаже. Жесты кивания головой вверх-вниз у них – отрицание, а мотание в стороны – согласие, типа «да». Мы, потом еще не раз натыкались на подобное недопонимание. Откуда пошла такая особенность точно неизвестно, есть версия, что, будучи под турецким игом, болгар заставляли отречься от своей веры и чтоб запутать турок стали поступать таким образом. Теперь путаются все гости Болгарии. Но взялся за гуж, не говори, что не дюж. Полезли через забор, помогая Ральфу. Боян поинтересовался, что это с нашим неуклюжим другом, при этом ехидно посмеиваясь. Серега, я вижу, насупился, видимо уже решил объяснить доходчиво, как нужно относиться к гостям из СССР. Но Ральф, как более старший и ответственный человек, не захотел становиться причиной международного скандала. Он показал свой замечательный, свежий шрам. Болгары уважительно помотали головами, сказали, что шрам выше всяких похвал и любой мечтал бы о таком, и что будут аккуратнее выбирать маршрут. Радо сказал, что с них лимонад и конфеты. Ладно, поглядим. Впереди из темноты показалась телефонная будка. Наши двое резвых болгарских друга, переглянувшись, заскакивают в будку, отрывают телефонный аппарат от стенки, и на улице грохают его об бордюр под фонарем. Мы были ошеломлены от такого неприкрытого вандализма. Скрежет, звон металла и разлетающихся монеток. Наши недалекие друзья быстро собирали монетки, а мы крутили головами, продумывая пути отступления и вспоминая маршрут к общаге. Наш отряд с двумя веселыми и тремя сосредоточенными бойцами помчался темными проулками на базу. Заборы больше не попадались, зато попалась подозрительная машина, похожая на милицейскую. Правда была она далеко, а у страха, как известно, глаза велики. Забрались обратно через козырек подъезда на второй этаж, Ральфа подталкивали все вчетвером. В комнате Боян и Радо вывалили на тумбочку небольшую горсть стотинок – это болгарские копейки, они очень похожи на советские по форме, размеру и номиналу отличался только герб и надписи. Ребята пытались всучить нам половину монет, но мы отказались. Чтобы не обижать щедрых хозяев взяли несколько штук и сказали, что у нас денег и так дохрена. Вот когда я сглазил себе наличие денег на всю жизнь. Болгары не обиделись, а на следующий день принесли лимонад и конфеты. Пацан сказал – пацан сделал.
Ральф рассудил, что с него хватит болгарских хулиганов и нашел себе девчонку. Как уж он её охмурил так быстро, не знаю, скорей всего, демонстрировал её свой шрам, это верное средство. Он о чем-то с ней постоянно болтал, размахивая руками, а она хихикала. Печальное, знаете ли, зрелище. Мы начали на них натыкаться в самых неподходящих местах.
Мы тоже решили без потрясений провести время в пределах интерната. Во дворе обнаружились теннисные столики и очередь желающих сразиться в пинг-понг. Я неплохо владел этим видом спорта, у нас в Риге был клуб с теннисными столами, и я был одним из лидеров во дворе. Серега тоже неплохо играл. Заняли очередь. Играли на вылет. Серега продержался не долго. Я победил довольно легко трех болгар. Тогда они сбегали, привели несколько корейцев или китайцев. Было видно, что они тут короли, ракетки фирменные, взгляды надменные, щебечут что-то на своём, лыбятся. Ну думаю, надо наказать таких во чтобы то ни стало. Начали играть. Пока приловчился к первому ушел в минус, весь вспотел, но выкарабкался. Смотрю, соперники посерьёзней стали, вышел их лидер, тут сказка быстро кончилась, раскатал он меня лихо. Что поделать, спорт вне политики, так обычно думают проигравшие, да только фигушки. Но обиду демонстрировать не стал, руки пожали, разошлись.
Вечером договорились с учителем сходить проверить технику, потренироваться, полетать. Выступление наше планировалось через пару дней. Нам ребята местные показали недалеко безлюдный пустырь, где можно было разложить модели и полетать. На пустыре у нас оказались конкуренты – цирк-шапито разбил свои шатры и вагончики в дальнем конце обширной поляны. Мы сначала не поняли, что это за табор, раньше такого не видели, у нас в Риге был цирк, но он размещался в стационарном специальном здании. Но места всё равно было много. Мы привезли на выступление шесть бойцовых моделей, а сюда на тренировку взяли две. Бойцовки имели простую конструкцию и за соревнование их разбивали по несколько штук. Я тащил самолеты, Серега технический ящик с инструментом, топливом, аккумуляторами, Ральф шествовал налегке, дембелем прикинулся. Адольф Альфредович возглавлял процессию и направлял наш отряд. Выбрали место, разложили свои модели и размотали корды – радиус 15,92 метра. К хвостам моделей привязали ленточки длинной 5.5 метров.
-Леша, Ральф, тут соревнования нет, нужно полетать красиво, по очереди срезать по кусочку ленточки, можно по два и всё. Дальше до выработки топлива кружимся, делаем горки, пикирования. Понятно?
-Понятно.
-Хорошо.
Серега уже колдует над самолетами. Топливо заправляется большим шприцем в бак из резинового медицинского катетора под большим давлением, чтобы оно подавалось к двигателю при любых эволюциях самолета. Накидывает контакты на свечу, пару проворотов пропеллера пальцами и пространство заполняется треском, небольшие манипуляции иглой жиклёра и треск переходит в звенящий высокочастотный свист – это милая сердцу песня мотора на оборотах 20 000 в минуту. Ральф бежит в центр круга, Серега запускает модель. Хватает вторую, проводит аналогичные операции, я бегу в центр, пропускаем Ральфа и запускаем меня. Две модели в воздухе. Конечно, наш аттракцион стал привлекать внимание и оттягивать зрителей, направлявшихся к цирку. Представление в цирке должно было начаться позже и люди постепенно обступали наш кордодром. Два самолета с ленточками носились по кругу, пикируя друг на друга. Да, такого аттракциона местная публика ещё никогда не видела.
Я делаю плавные змейки, Ральф пикирует и срезает мне кусочек ленты. Я ухожу вверх, по малому радиусу догоняю его, начинаю пикировать, но он в последний момент уворачивается.
-Ральф, что за хрень?
-Леха, я чисто автоматически увернулся, давай я еще разок атакую…
-Так я же тебя атакую?
-Ой, да я уже позицию занял…. – и он отчекрыживает мне еще кусок ленты.
-Ах, так, азартный прибалтийский хлопец, сейчас я тебе хвоста накручу…
Короче понеслось рубилово без поддавков! Бойцовки завертелись в полусфере, взмывали через наши головы, проносились над самой землей, резко меняли направление и через полминуты кусочек отрезанной от самолетика Ральфа ленточки полетел к задравшим головы зрителям. Даже раздались жидкие аплодисменты, возможно, нас принимали за циркачей.
Учитель и Серега эмоционально жестикулировали, показывали руками какие-то кресты и что-то кричали, но их было не слышно, да мы и не видели уже никого вокруг. Горячая прибалтийская кровь требовала отмщения. Бешено завертелись самолеты, мы в центре толкались локтями. В результате воздушной свалки корды перехлестнулись и одна из моделей рубанула пропеллером корды другой. Освободившаяся от связи с летчиком бойцовка, выписывая зигзаги, стала набирать высоту. У второго аэроплана заглох двигатель, и он мягко плюхнулся в траву. Зрелище, конечно, получилось замечательное, зрители вокруг были в восторге и, запрокинув головы следили за, набравшим метров 50, самолетом. Сделать мы уже ничего не могли, а вот оценить, нависшую над всеми угрозу, могли. Учитель хватается за сердце, Серега за голову, мы с Ральфом застыли на месте. Вот оно, модель после очередного кувырка, стремглав понеслась по прямой к земле. Нарастала скорость и звук мотора, напоминающего военные фильмы…
Хорошо, что народу собралось еще не много, люди стояли вдоль тропинки, ведущей к цирку с некоторыми промежутками и самолет воткнулся, по счастливому стечению обстоятельств, как раз между двумя болгарами с резким хрустом. Над пустырем наконец-то повисла тишина и только легкий дымок поднимался над обломками, торчащей из тропинки, модели.
-Mans Dievs… Так ребятки, быстренько заканчиваем, собирайте всё тут. – первым очнулся учитель.
-Леха, ну ты чего завелся? – Ральф начал сматывать корды.
-Ральф, блин, кто бы говорил? Лаби, пора сваливать отсюда, пока международный скандал не разразился.
Народ сбросил оцепенение, основная масса потянулась к цирку, начались какие-то комментарии, некоторые аплодировали. Мужички, между которыми упал самолет, смотрели друг на друга выпученными глазами, потом в нашу сторону стали активно жестикулировать, но без наезда, один даже посмеивался и пытался помочь собрать обломки. Он с любопытством расспрашивал нас об особенностях кордовых моделей. Мы как могли, помогали ему удовлетворить любопытство. Учитель нас подгонял, озираясь по сторонам, периодически хватаясь за сердце.
В общем, ушли без потерь, если не считать обломки самолета. Но впечатлений нам было мало, Ральф отправился к своей болгарской пассии, а мы с Серегой на разведку в цирк-шапито. Мы раньше такое только в кино видели. Перед представлением среди зрителей сновали клоуны, жонглеры, дрессировщики с обезьянками, предлагали нехитрые сувениры. У колоритных тетушек мы купили жареные семечки в бумажных кулёчках, они в отличии от наших кубанских, были солёные. Само представление нас не впечатлило, арена была маленькая, купол невысокий, но клоуны и работа с животными были вполне достойные. Присутствовало и взаимодействие со зрителями, во время которого, опять возникла путаница из-за болгарской особенности кивать «нет» и мотать головой в стороны «да», от этого мы ржали еще больше. В общем, циркачам атмосферу праздника создать удалось, нам понравилось. Мы пообщались с некоторыми после представления, они оказались русскими и жаловались, что пришлось вносить поправки в свои выступления из-за особенностей болгарской жестикуляции. Когда они узнали, что это мы устроили авиашоу, то сказали нам, что это готовый цирковой номер и мы можем к ним присоединиться на выгодных условиях, только с техникой безопасности нужно поработать. Для кого-то, предложение работать в цирке было бы исполнением мечты, знаю я, да и вы неверное тоже, некоторых клоунов неприкаянных. Но нас ждала настоящая авиация и космос. Мы пожелали циркачам удачи и без колебаний попрощались.
Было проведено несколько встреч с болгарскими юными моделистами. Кораблестроители запускали модели кораблей на открытом пруду, нужно было направить корабль как можно точнее по отмеченному коридору и попасть в ворота. Тут кроме самого судна важна была и точность запускающего. Мы с удовольствием участвовали в качестве помощников судомоделистов.
По авиации, провели пару воздушных боев, с Ральфом. Болгары показали полет скоростной модели. И наконец провели соревнования по пилотажу. Тут уж я оторвался по полной, за Рижскую СЮТ было не стыдно. Забрал первое место. Всё прошло хорошо, все были довольны, хоть мы и разломали еще одну бойцовку.
Учитель, наконец, выдохнул и смог немного расслабиться. Нам устроили прощальный ужин, мы беззаботно лопали вкусности и веселились, Ральф был грустный, его подруга блестела мокрыми глазками и не выпускала его руку из своей. Адольф Альфредович, судя по виду, был счастлив, от чего и подливал себе чего-то из фляжки, был за ним такой грешок.
Наутро у автобуса, который должен был везти нас на вокзал, стали собираться члены делегации. Половина из них была нам не ведома. Пузатые чиновники с помятыми, после вчерашнего, лицами излучали оптимизм и удовлетворение от поездки, пока не выяснилось, что нет Адольфа Альфредовича и Ральфа. Через некоторое время учитель объявился, он был в жутком похмелье и уверенности, что весь кипишь вокруг из-за него. Какая-то мерзкая тетка орала на него на латышском, а солидный дядечка ей поддакивал. Наконец прояснилось, что и Ральфа до сих пор нету. Ни вещей, ни его самого в комнате не было. Нас допросили члены делегации, мы включили дурака, мол, ничего не знаем.
- Может он с цирком-шапито решил остаться? Они нам предлагали… - Мне казалось, мою шутку оценят.
Видно было, что чиновников охватывает паника. Пришедший в себя Адольф Альфредович отвел нас в сторонку, ему мы врать не могли и рассказали, с кем и где он может быть. Пока выясняли, где живет девчонка, увидели бегущего к автобусу Ральфа. Всю дорогу до вокзала чиновники по очереди ругали Ральфа и читали ему нотации на латышском. Но разве по-латышски можно нормально выругаться? Да никогда. Поэтому у Ральфа на лице, всю дорогу блуждала счастливая улыбка, и маячил засос на шее.
После этой поездки я неделю был в центре внимания одноклассников, угощал их жевательными резинками, и рассказами про заграницу. Мой авторитет в классе наконец достиг приемлемого уровня. Как же замечательно всё устроено в нашей стране.
Ближе к зиме учитель стал частенько прикладываться к бутылке. Мы ходили на занятия второй год и уже не нуждались в постоянном надзоре, Адольф Альфредович выдавал инструменты и материалы и удалялся в свою коморку, а через полчаса выходил из неё пошатываясь, говорил, что пора заканчивать, на наши протесты уверял, что очень устал и мы должны пожалеть старика. Мы посмеивались над ним, но выполняли все его просьбы. Иногда нам удавалось его уговорить, чтобы он отдыхал в каморке, а мы занимались своими делами, это была настоящая идиллия.
Однажды он позвал меня в свою бендежку.
-Смотри Алексей, что к нам пришло из закромов родины, - на столе лежали две коробки с набором радиоуправления, это была очень дорогая и дефицитная вещь.
- Одну я отдам спортсменам, а вторую тебе. Только нужно будет сделать под неё самолет.
-Адольф Альфредович, вот это ништяк, радиоуправление и рулевые машинки, просто песня! Японская?
- Это нас подкормили, в том числе и благодаря тебе. Сходи к директору, получи медаль и премию за свою полукопию Су-26-го.
-Ничего себе, а что за медаль? Разыгрываете?
-Я серьезно, медаль «Юному участнику ВДНХ СССР». Помнишь, мы отправили в Москву на выставку твой Су-26, полгода назад?
Медаль и премию, 25 рублей, я действительно получил, а вот радиоуправлением попользоваться не пришлось. Учитель уволился, или его уволили, точно не знаю. Новый учитель перераспределил ценное оборудование не в мою пользу. Да и передо мной уже маячил следующий этап жизни – Рижский планерный авиационно-спортивный клуб. Пора летать самому!