После ночной смены горнорабочий шахты «13-бис» Бабарыкин поднялся на-гора в плохом настроении. Сегодня опять простаивали из-за не вовремя поданного «порожняка», а потом «шуровали» в авральном режиме. Рабочий автобус сломался, и пришлось на холодном осеннем ветру топать в баню пешком. Банщица загуляла, воду из котельной качали едва тёплую. Кое-как обмывшись, по старой раздолбанной дороге, сквозь грязный утренний туман, он поплёлся к себе на посёлок. Дома никого не было. Жена ушла на работу, сын в школу.
Бабарыкин побродил по пустым комнатам, поправил ножку покосившегося стола и остановился у гардероба. Извлёк оттуда свой старый чёрный костюм, в котором ходил когда-то на партсобрания и приоделся перед большим зеркалом в прихожей. Плеснул в стакан из трёхлитрового бутылька мутного самогона, достал свой любимый «Беломор» фабрики имени Моисея Урицкого и присел на табуретку у печи. Подкинув в топку сухих берёзовых поленьев, он долго курил, выпуская дым в приоткрытую дверцу, и смотрел на огонь.
– Не пойму я этих англичан! Тоже мне джентльмены! Ну вот на хрена они как чокнутые часами сидят у камина? Какой в этом кайф?