“Салага” еще не вполне приспособился к строевой службе, но старается. Новая, армейская, жизнь дается ему с трудом, однако известно, что там, где много подобных тебе, - с тяготами в итоге справляешься.
Вот и он уже свыкся со своим прозвищем: зря что ли так называют его десятки раз на дню. Свои имя и фамилию он тоже помнит, не забыл. Ведь фамилию он слышит всякий раз на перекличке роты, а с имени его уменьшительного - мама всегда начинает к нему письма.
И вообще: служба, как служба… “Армия - хорошая школа жизни, - говорят те, кто в ней служит, но, правда, тут же добавляют: - Лучше бы окончить ее заочно…”
Заочно - все же никак не получается, потому что на самом деле: через сутки - наряды, через трое - караул.
Сегодня караул - в самый раз после обеда: в 14:00 - строем на службу, а там - “пост сдал - пост принял”, и сутки напролет в полной амуниции охраняй объекты. Правда, еще в равных интервалах, согласно уставу, нужно бодрствовать и отдыхать. Два часа - на посту, затем два, как на взводе, - в караулке и два остальных часа - возможен, неудобный и, опять же, в полной амуниции - сон. Вот так без перерыва, вкруговую, - все повторяется четыре раза в течение 24 часов.
Но и в такую жизнь ведь втягиваешься, хотя ночь пережить - часто нелегко и к утру чувствуешь себя сомнамбулой. К тому же, не очень приятно думать потом, что через трое суток такое повторится опять.
А тут еще и зима подошла… И не важно, что она почти та же, что и у тебя дома: в армии, да еще в карауле - холод чувствуется совсем иначе. Здесь напялишь на себя поверх шинели драный безразмерный тулуп да на ноги - растоптанные кем-то валенки и потащишься с разводом на свой пост. А там уж как выйдет: можешь простоять на холоде битых два часа, а можешь то же время попрыгать с ноги на ногу, пока тебя не сменят.
Сегодня выдался уж очень холодный, прямо-таки злой, день. Морозец-то будто привычный - минус двадцать, но к ночи сильно покрепчал, да и метель тут же поднялась - в десяти шагах ничего не видно.
В 22:00 по Москве заступили повторно на пост. “Салаге” в этом карауле достался какой-то заброшенный склад еще царских времен постройки. Весь он - глубоко под землей, а ко входу ведут хилые ступеньки, будто в землянку какую спускаешься. Вокруг склада - сплошная тьма. Хоть по периметру колючей изгороди - пара-тройка столбов с фонарями, но света от них нет: в пургу совсем ничего не видно.
Потоптался “салага”; несколько кругов вдоль изгороди “намотал”, постарался вприпрыжку как-то себя разогреть да при этом развлечься - так с полчаса от всего времени и “спалил”. Но уж больно холодно этой ночью, и ветер все складки его одежонки продувает. А еще-то минимум полтора часа одному здесь маяться - совсем немало.
Глядит “салага” в ту сторону, где ступеньки под землю уходят. Туда, где самый вход на склад и замок с печатью на двери подвешен - главное сокровище бережет. И метели там, вроде бы, нет, и ветер так не пробирает…
“Спущусь-ка туда на минутку, - думает он, - согреюсь самую малость да выскочу тут же наверх. Все равно - ни души вокруг. Передохну чуток, а там опять вдоль ограды побегаю - так и время быстрей проскочит.”
Спустился, присел ровно, как ему показалось, на минутку, а тут уже чувствует - тормошат его. Открыл глаза свои, которые будто и не закрывал вовсе, а перед ним сержант - орет что-то, да штыком в грудь “салаге” тычет. Выходит, не минутка совсем прошла, а спал он там, подлец… и немало - до самой новой смены караула…
Сменили его с поста, привели в караулку. Там сержант ему сейчас же:
- Бери, “салага” - мать твою, ведро да тащи со двора песка побольше. А дальше - сам знаешь: драй туалет, чтоб блестел, как у кота яйца. И, пока не закончишь, спать не ложись…
Задача - ясна, и наказание для мест тех - приемлемое и вполне привычное. Тем более, соответствуют они его проступку. На то она, армия, и школа жизни. Хорошо еще, что так обошлось, а мог бы и на "губу загреметь" - такое здесь нередко случается.
Драит "салага" туалет и сам же себя успокаивает, мол - лопухнулся, но не он же один такой - понятное дело, а что "пахать" пришлось - так ему ведь и не привыкать. Так или иначе, а в конце, глядишь, и "покимарить" на лежаке с часок еще удастся…
После караула - солдатам можно передохнуть, а дальше - построение на ужин. О его ночном проступке никто уже и не помнит, как и не помнит никто о всех прожитых в армии днях.
И ужин проходит привычно: по команде - едят, по команде - бегут на плац строиться.
Да, вот ещё… в конце "трапезы", пока дежурные убирают грязные миски и котелки, гремит, как речовка на стадионе, старшины усатого голос:
- Масло съели, день прошел !..
И следом за ним – радостью взрывается рота:
- Ну и - хххер с ним !!!