На фотографии сотрудники нейрохирургического
отделения СЭГа №290.
В центре Александр Архипович ШЛЫКОВ, начальник
отделения, нейрохирург.
Верхний ряд, четвёртая слева (на белой гимнастёрке
след красного фломастера)-Клавдия ТОЙШЕВА.
Справа. 1-й ряд, вторая (в тёмного цвета гимнастёрке)
Наталья МИССЮРА.
г. Каунас, 1944 год
НАТАЛЬЯ МИССЮРА. ДОБРОВОЛЕЦ ОТ МОСКВЫ
Так написала о себе в одной из анкет НАТАЛЬЯ ВЕНИАМИНОВНА МИССЮРА. Мы были знакомы. Познакомились в 90-х годах на одной из встреч ветеранов сортировочного эвакуационного госпиталя (СЭГ) № 290 Западного, а с 1944 года – 3-го Белорусского фронтов.
«Сэговцы» (так называли себя ветераны этого госпиталя) многие годы встречались в Москве в Центральном клубе медицинских работников, расположенном тогда на улице Герцена (давно вернулось прежнее название – Большая Никитская) в старинном особняке.
Теперь там работает музыкальный театр «Геликон-опера». Его двери всегда были гостеприимно открыты для ветеранов СЭГа 290. Подойти к тем дверям ещё есть кому, но не позволяют годы и здоровье.
Вот что Наталья Вениаминовна рассказала, когда мы познакомились:
«Родилась я в 1914 году в Москве. До 10 лет жила здесь, на Арбате, а в 1925 году мы поехали в г. Керчь, что на Крымском полуострове, - на родину отца. В нашей семье было 9 детей. В Керчи жили на улице 2-я Митридатская. В этом городе я прожила 9 лет.
Отца перевели в г. Феодосию. Было очень голодно. Дети болели туберкулёзом. Я окончила 9 классов. Потом мы переехали в Подмосковье.
Мой старший брат был кинооператором. Он и его жена, когда началась Великая Отечественная война, ушли на фронт. Я поступила на работу на ремзавод. Сначала мыла запчасти, а потом выучилась на электрослесаря.
Меня отправили учиться в Москву в энергетический институт. Вступительные экзамены сдать не смогла. Жить было негде; приютили родственники. Но было так тесно, что мне приходилось ночевать в трамваях.
Потом я поступила работать секретарь-машинисткой в Наркомат промышленности. В 1939 году меня приняли кандидатом в коммунистическую партию.
22 июня 1941 года мы собрались в Подмосковье. Был день рождения мамы. Радио выключили, чтобы не мешало торжеству. Прибежала соседка и закричала: «Война!». Поехали в Москву. На вокзалах было смятение, много людей.
Я сразу решила: «Иду на фронт». Пришла в военкомат. Военком сказал: «На какой фронт? Маленькая, худенькая. Раненых не поднимешь. Пойдёшь на курсы».
К сожалению, Наталья Вениаминовна не рассказала о родителях, об отце. Если отца (наверное, Вениамин Миссюра) перевели из Керчи в Феодосию, возможно, он имел какое-то отношение к морскому флоту. Не назвала она и старшего брата, который был кинооператором на фронте.
Если мне удастся что-то ещё узнать, я дополню повесть о семье Натальи Миссюры.
И ЗАВЕРТЕЛАСЬ МОЯ ЖИЗНЬ!
Продолжение её рассказа:
«Отправили меня на медицинские курсы Российского Общества Красного Креста (РОКК). Учились всего четыре с половиной месяца. На Полянке училась, а на Сретенку пешком ходила, там я жила у сестры. Под бомбёжками ходила.
Москву немцы сильно бомбили. Сначала пугалась, потом привыкла. Бывало так: начинается бомбёжка, я помогаю сестре ребятишек спустить в бомбоубежище, а потом бегу на четвёртый этаж, где мы жили, и спать ложусь.
20 ноября 1941 года я была принята на работу в СЭГ №290. Тогда он располагался в старинном районе Москвы – Лефортово, в корпусах эвакуированного в тыл госпиталя.
Там сейчас работает Главный военный клинический госпиталь имени академика Н. Н. Бурденко. На одном из его корпусов есть Мемориальная доска о нашем СЭГе 290.
И завертелась моя жизнь! Первый укол, который я сделала раненому, помню до сих пор. Страшно волновалась. Сначала, как все новенькие, много суетилась. К одному раненому могла подбежать двадцать раз, чтобы проверить: не флегмона ли у него; нет ли кровотечения.
А потом пошла работа, как по маслу: и внутривенные уколы делала, и массаж. Я работала в эвакуационном отделении. Раненых поступало очень много. Врачи определяли, кого в какое отделение направлять. Кровотечение останавливали, делали перевязки и уколы; измеряли температуру.
По трое суток не уходили из отделения; поесть, попить не успевали. Раненые были везде, где их можно было разместить. Только и слышно было: «Сестра, попить»; «Сестра, у меня что-то случилось»; «Сестра, помоги».
И день, и ночь мы на ногах. Не дай Бог прислониться к чему нибудь – сразу же засыпали.
К раненым мы относились, как к родным братьям, отцам. Называли всех только на «вы»; конечно, имена не запоминали. А какая выдержка была у наших докторов, медицинских сестёр, санитаров! Несмотря на усталость, на спешку, никто голос не повышал.
Запомнился большой поток раненых. С 1941 по 1943 годы, пока фашистов не отогнали далеко от Москвы, шли тяжёлые бои. Днём и ночью раненых подвозили на машинах. Наш госпиталь был сортировочным и эвакуационным. То есть раненые у нас не задерживались, за исключением очень тяжёлых случаев.
Прежде, чем раненых отправить в другие госпитали на лечение, в СЭГе 290 им оказывали медицинскую помощь. Также их надо было накормить, вымыть, переодеть в чистое бельё и обмундирование, и только после этого их отвозили на вокзал, где формировались санитарные поезда.
Свои продуктовые пайки отдавали раненым. Особенно жалко было с тяжёлыми увечьями. Кто-то даже есть не мог; старались всё же как-то накормить, послаще воду давали пить.
В перевязочном отделении непросто было работать. Поступают раненые с гипсовыми повязками. Снимаешь её, а она зелёная, пропитанная гноем. Тщательно следили, чтобы не пропустить гангрену.
Всем поступающим раненым обязательно измеряли температуру. Случалось нередко, что был такой большой поток, что не успевали всем ставить градусники. Тогда так определяли температуру: подойдёшь к раненому, лоб потрогаешь и понятно, в каком он состоянии. По пульсу также могли определить, есть температура или нет.
Мы, медицинские сёстры, санитарные дружинницы, санитарки и санитары, сами сгружали с машин носилки с ранеными и также сами относили в палаты. Непосильная для женщин работа. У меня нога с тех пор болит; и внизу живота боль.
В эвакуационном отделении я работала до 1943 года (СЭГ 290 находился в Москве с октября 1941 по март 1943 гг. – Л. П.-Б.). Помню врачей – учёных, которые работали в нашем госпитале: Шамова, Банайтиса, Гурвича. Они проводили конференции, анализировали результаты лечения разных ранений, передавали свой опыт молодым врачам.
Дочь Шамова - Галина Владимировна Шамова, хирург, работала в перевязочных отделениях. Живёт в Ленинграде».
(Владимир Николаевич Шамов (1882-1962), советский хирург, генерал-лейтенант медицинской службы; его называли «Пионером переливания крови в СССР»; Станислав Иосифович Банайтис, главный хирург Западного фронта)
Последняя фраза Н. Миссюры в моём блокноте: «В Пыжовке строили». Больше говорить не могли.
Началось торжество, посвящённое Дню Победы. У многих ветеранов СЭГа 290 увлажнялись глаза, как только начинал звучать гимн СССР.
В ПЫЖОВСКОМ ЛЕСУ
В СЭГе 290 все годы войны служила медицинская сестра Клавдия Александровна Тойшева (в замужестве – Болтнева; 1925-2020). В воспоминаниях о военном времени, которые фронтовичка написала сама (они опубликованы здесь же), названы некоторые однополчане.
Клавдия Александровна вспоминала:
«В Пыжовке я работала в хирургических отделениях А. А. Шлыкова* и К. Я. Грищенкова**. Там же самоотверженно оказывали помощь раненым замечательные медсёстры Наташа Миссюра, Зина Левицкая, Аня Курашева и многие другие».
Кому интересно, тот может прочитать в воспоминаниях многих «сэговцев», как персонал СЭГа 290 в марте-апреле 1943 года в дремучем Пыжовском лесу (близ г. Вязьмы, Смоленская область) построил подземный медицинский городок, рассчитанный на приём 5 тысяч раненых. Но принимали больше.
Зачем зарыли госпиталь под землю? Вязьму и её окрестности фашисты беспрерывно бомбили. Город был разрушен и сожжён. Под открытым небом нельзя было принимать и оказывать помощь раненым – в марте-апреле ещё было холодно.
По решению Санитарного управления Западного фронта, и был построен подземный госпиталь. Ради безопасности раненых и персонала. Это была тяжёлая работа, особенно для женщин, а их в госпитале было большинство.
Не зависимо от медицинского ранга, врачи и другой персонал, пилили деревья, носили их на плечах на лесопилку; рыли котлованы для землянок, строили, обустраивали в них операционные, перевязочные отделения и всё другое, что требовалось для раненых.
В госпитале были пищеблок, прачечная, разные ремонтные мастерские. А ещё – авторота с большим количеством санитарных машин; своя автономная электростанция и многое другое.
На каком-то участке того строительного фронта работала и медицинская сестра Наталья Миссюра. Можно предположить, что она была в числе строителей нейрохирургического отделения, начальником которого был Александр Архипович Шлыков (есть фотографии той стройки); а также узкоколейки, которую протянули от железнодорожной станции прямо на территорию госпиталя…
Если учесть, что техники в том лесу не было никакой, можно представить, какая то была тяжёлая работа. Удивительно, но не роптали. Даже самые юные; их было немало среди санитарных дружинниц и добровольцев.
В мае 1943 года подземный СЭГ 290 начал принимать раненых (обожжённых, контуженных, больных; в зимние месяцы – обмороженных). Работал он в Пыжовском лесу до лета 1944 года, а потом, свернув всё своё госпитальное имущество, двинулся вслед за Западным фронтом.
Песни в том лесу звучали часто. Пели и в дороге: «Прощай, любимый город» и многие другие популярные в те годы песни. Пела ли Наталья Вениаминовна, не знаю, не спросила. Я запомнила её улыбчивой женщиной, с оптимистичным характером. Такие могут петь, читать (а может, и сочинять) стихи, танцевать.
Танцевать? Не удивляйтесь. Художественная самодеятельность в госпитале была на высоте. Даже в Пыжовском лесу, по распоряжению начальника СЭГа, полковника медицинской службы, военврача Вильяма Ефимовича Гиллера, построили и клуб. Молодёжь попросила. Был в госпитале и свой оркестр.
Они были молодыми! Они использовали любое затишье на фронте, чтобы устроить вечер танцев, отметить какой-нибудь праздник, чей-то день рождения.
И гостей принимали. Как-то приехала большая группа иностранных врачей - американцы-англичане-канадцы. Увидели подземный госпиталь в Пыжовском лесу, всё обошли, поговорили с медицинским персоналом и ранеными. Удивлялись и восторгались. Написали отзыв, оригинал которого хранится в одном из военных музеев в Москве.
ОНИ ОСТАЛИСЬ СОЛДАТАМИ
Потом у СЭГа 290 был долгий путь до Восточной Пруссии. На том пути персонал госпиталя принимал и спасал раненых то в уцелевших зданиях, то в палатках. Победу встретили в местечке Тапиау, недалеко от Кёнигсберга (с 1946 г. – г. Калининград).
Но далеко не все, кто служил в этом фронтовом госпитале, сразу были демобилизованы. По разным данным, 150 или 170 человек (врачи, медсёстры, водители и др.) были направлены на Дальний Восток, где шла война с Японией.
Среди тех, уже страшно уставших от военных тягот, но верных долгу, была и Наталья Миссюра.
К сожалению, ничего не известно, в каком районе Дальнего Востока она была, в каком госпитале работала. Из воспоминаний других «сэговцев», видно, что кто-то работал в госпитале в Чите; кто-то – в медсанчасти лагеря для военнопленных японцев.
Есть две анкеты Натальи Вениаминовны Миссюры.
Первая заполнена 3 мая 1966 года, вторая – 18 октября 1986 года. Наталья Вениаминовна написала, что родилась 6 сентября 1914 года; до службы в армии, то есть до начала Великой Отечественной войны, образование среднее; экономист.
Была членом КПСС с января 1943 года. В сортировочном эвакуационном госпитале №290 работала с ноября 1941 по август 1945 гг.; сначала в одном из эвакуационных отделений, а затем – в 4-м нейрохирургическом отделении.
Лейтенант медицинской службы.
Боевые награды Н. В. Миссюры: Орден Отечественной войны 2-й степени; медали «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За победу над Японией»; юбилейные медали.
О наградах за труд после войны ничего не известно. В одной анкете Наталья Вениаминовна написала: «22 медали разных и значки».
После войны Наталья Вениаминовна окончила в Москве химико-фармакологический институт. Получила профессию биохимика. Работала старшим лаборантом в Научно-исследовательском институте акушерства и гинекологии.
Когда умерла Наталья Вениаминовна, не известно. На анкетах ветеранов госпиталя, заполняемых в 1986 году, вероятно, секретарь записывала год, когда однополчане бывали на встречах в Москве. На такой анкете Н. Миссюры последний год 1988. В тот году она уже на пенсии.
Но это ничего не значит. Она могла не приходить на встречи из-за плохого самочувствия, но жить ещё долго. Пока подробностей нет.
В анкетах названы два адреса, где она жила в Москве: Беляево-Богородское и Ленинский проспект (есть полные адреса). Вопрос о семейном положении остался без ответа. Вероятно, у Натальи Вениаминовны не было семьи.
Она была активным человеком. В послевоенные годы много лет входила в состав Совета ветеранов СЭГа 290; её фамилия часто встречается в документах этой общественной организации: в протоколах различных совещаний, в сценариях встреч однополчан и творческих вечеров ветеранов-поэтов, художников.
На вопрос в анкете: «Какое участие принимаете в военно-патриотической работе с молодёжью?» ответ о встречах с подрастающим поколением такой:
«В школе имени Семашко в Москве; в школе № 2 г. Вязьма; Тимирязевский РК; ДЭЗ № 13».
Есть Наталья Вениаминовна и на послевоенных фотографиях среди тех, с кем прослужила все годы Великой Отечественной войны.
Это и о Наталье Миссюре написала поэт-фронтовик, санитарная дружинница в годы Великой Отечественной войны Юлия Владимировна Друнина:
И снова –
Лишь стоит закрыть мне глаза,
Как вижу тебя затемнённой –
Москва в сорок первом…
Тревожный вокзал.
И воинские эшелоны.
И может быть,
Если вот так постоять –
С зажмуренными глазами, -
Солдатская юность вернётся опять,
Поскрипывая сапогами…
1954 г.
--------------------- -------------------- ---------------------
*Александр Архипович Шлыков, нейрохирург.
**Карп Яковлевич Грищенков, хирург; профиль – ранения лица (отоларингология)
Хирурги-асы, из старшего поколения персонала СЭГа 290. Воспоминания о них и их ювелирных операциях опубликованы здесь же, на Прозе.ру.
Стихотворение из книги: Юлия Друнина. Стихи о войне. Москва. ЭКСМО. 2010 г.
6 мая 2022 года