- Ну вот, донышко я тебе закрыла, а теперь давай сам. Собирай, собирай. Смотри, сколько ягод и какие крупные!
Ягод, и правда, было много. Он потянулся, сорвал самую большую и спелую, алый сок потек по пальцам... Или это кровь?... Она такого же цвета...
Он лежал на левом боку, правый был горячим и мокрым. И уже не болел. И сил не было. Он смотрел на небо, высокое, спокойное, голубое... , и на колокольчики вокруг, голубые, лиловые... , и чувствовал как пахнет земляникой. В этом красивом, добром лесу не было войны, совсем, ее невозможно было представить. Вот только эти алые ягоды. И мокрый правый бок...
Он вспоминал, как в детстве с мамой по дороге на озеро они точно в таком же теплом, красивом лесу собирали землянику. Мама – в бидончик, а Он – в рот. У него тоже была маленькая кружечка, но в ней никак было не закрыть донышко, оно безнадежно пробивалось белыми проплешинами. Он пытался их закрыть, катал ягоды, они прилипали к красным липким пальцам, и как-то сами попадали в рот. Мама смеялась и называла его лентяем.
Пальцы и сейчас у него красные и липкие, но от крови. А ягоды кажутся алыми каплями на траве. Или кажутся? И все как в детстве, как в мире, и мамин голос, она его зовет:
- Иди сюда, смотри, сколько здесь ягод!...
Вон там среди колокольчиков мелькает мамино белое платье. Но уже не дойти...
- Мама, мама...
Светлые березы легкой тенью прикрыли бледное лицо, синие колокольчики низко склонили головки. Лето, солнце, земляника...
Всем мальчишкам, погибшим на всех войнах, посвящается.