Катарсис

От автора
Идея написания повести пришла ко мне в довольно сложный период моей жизни.
Я распрощался с прошлым, встречал туманное будущее и находился в довольно подвешенном настоящем. Это тот самый момент, когда ты пережил множество ярких и темных моментов, а затем перешел черту, за которой цветность теряет свои свойства. В итоге пришлось осознавать самому, что есть хорошо, а что нет, наступая на каждую ошибку, словно на острое лезвие. Этот долгий путь через дебри своего существования к призрачным звездам называется Катарсис.

1

Рано или поздно в твоей жизни наступает момент, когда начинаешь покупать презервативы чаще, спать меньше и забываешь о том, что ты смертен. Ранним осенним утром, провожая до лифта очередную спутницу, целуя ее, а уже через несколько часов забывая, как она выглядит, понимаешь, что наступает взрослая жизнь. Все на самом деле не так уж и плохо. С этого момента я и начну свой рассказ.
Очередной дождливый день, чашка кофе с утра – так начинаются мои бесконечные будни. Внутренний диалог происходит круглые сутки, и закончится только тогда, когда последние клетки моих мозговых нейронов навеки погаснут. Нас тянет к тому, у чего нет будущего, но в то же время мы слепо верим, что обстоятельства либо что-то свыше смилуются над нами и дадут шанс на простое человеческое счастье, которое мы так слепо ищем всю свою жизнь, порой даже не понимая этого.
Мой разум все время занят мыслями, порой ненужными, но иногда он выдает что-то стоящее. Когда часто ищешь ответы на свои вопросы, то осознаешь, что ответ всегда находится в тебе. С недавних пор я начал понимать: человек изначально рожден со всеми знаниями, просто для того, чтобы вновь начать их эксплуатировать, нужна небольшая практика.
Закрыв еще один гештальт в своей голове, я вышел из дома и направился в сторону автобусной остановки. Холодный ветер снова пришел в Лузервиль. Люди одевались как можно теплее, дабы спрятать свою хрупкую плоть от холода. Я шел по знакомым мне переулкам, время от времени закуривал и пытался понять, зачем я все еще тут. Несколько лет назад я покинул пределы родного северного города и переехал поближе к югу.
Не скажу, что я не любил свой родной город, он был для меня чем-то близким, но в то же время я был для него абсолютно чужим. Люди, события, ощущения – все это сплелось в моей памяти, и я хранил это все, в то же время стараясь прятать от посторонних глаз.
В один момент что-то подтолкнуло меня, и я, набравшись решимости, купил билет и уехал. Как это бывает в фильмах, где главный герой покупает билет, чтобы уехать в никуда. Конечно, в моей жизни все происходило не совсем так. В перспективе намечалось свое жилье, была у меня и женщина, которая вместе со мной покинула пределы северного города, но никто не загадывал, как распорядится нами жизнь в дальнейшем.
Новая глава моей истории наступила так быстро, что я даже не успевал вовремя осознавать все происходящее со мной. Я едва не стал отцом, мужем, зятем, но жизнь распорядилась иначе. Иногда мне кажется, что кто-то свыше уберег меня от этого тяжкого бремени, к которому я не совсем был готов. Но об этом чуть позже.
Сейчас я все такой же молодой, амбициозный и одинокий. Мне сложно быть с кем-то, но в то же время быть одному для меня еще сложнее. Я всегда искал в людях что-то близкое, но в итоге осознал, что каждый шаг навстречу им является двумя шагами назад. Сложнее всего мне было постигать этот мир. Люди в нем жили так, словно собирались остаться тут навечно, они были уверены в завтрашнем дне и строили планы на несколько десятков лет вперед.
Я же жил одним днем. Когда день был светлым и приносил что-то хорошее, я просил высшие силы остановить время, застыть в данном отрезке пространства. Пусть я буду в этот момент выглядеть глупым, но зато уверенным, что мне позволят остаться здесь.
– Выходите? – постучал мне по плечу парень за спиной.
Если бы у меня спросили, за что я мог бы убить, то я бы ответил: «Именно за это действие». Я вдохнул в себя воздуха и, тихонько выдохнув, ответил:
– Да.
Город, в котором я сейчас живу, стал для меня местом изоляции. Уехав на несколько тысяч километров от всех, кого знал, я пытался построить что-то новое. Но город не принимал меня на своем теле, словно я являлся неудачно пересаженным органом. Я был для него в роли игрушки, он же являлся капризным ребенком. Ему было жаль меня выбросить, и в тоже время я был ему не нужен. Иногда мы находили с ним общий язык, когда он давал мне пожить спокойно, порой даже отпуская погостить в другие города, но какая-то неведомая сила возвращала меня сюда вновь. Я относился к городам, как к живому организму: они имели сердце, вены, память и даже чувства, они питались нашими эмоциями, пока мы искали в них приют. Город может стать другом, а может врагом, и мы никогда не поймем его истинного мотива.

2

Последние три месяца я пытался наладить свою личную жизнь. В плане знакомств я больше походил на толстяка Чарли из рассказа Геймана. Мое стеснение чаще брало верх над любыми возможными отношениями, но эту проблему решали социальные сети, в которых я мог хоть немного побыть более раскрепощённым, чем в жизни. За два года моего присутствия в новом для меня регионе я встретил нескольких женщин на своем пути, но в итоге они исчезли. Стараясь не искать причин этому, я все время двигался дальше, иногда описывая наши с ними отношения под вымышленными именами в своих рассказах, придумывая событиям более интересную концовку или оставляя многоточие в их продолжении. Многие истории в нашей жизни заканчиваются настолько банально, что хочется просто взять и забыть это все, мне же всегда нравилось дописывать их самому. Даже в моменты, когда мне снится нечто прекрасное, и я вдруг резко просыпаюсь, так и не досмотрев конца, потом беру тетрадь и ручку и пишу продолжение, иногда слепо веря в то, что один из моих снов оживет в реальности.
Всю свою сознательную жизнь я пишу рассказы, иногда стихи. Но рассказы мне больше по душе: для них не нужно искать красивую рифму, чтобы тебя читали, но в тоже время необходимо правильно выразить мысль, которая, так или иначе, оголит нерв читателя или найдет с ним хотя бы немного общего. Если человек чувствует то, что ты пишешь, то ты делаешь – это не зря. Все дело в ощущениях, нежели в размышлениях, и если ты прочувствовал всем нутром прочитанное, то оно останется в тебе навсегда, словно грибок, от которого тебе уже не избавиться. Если даже когда-нибудь человек разучится читать, то, открыв произведение, что однажды зацепило его душу, он сможет воспроизвести его с закрытыми глазами, проводя пальцем по страницам, словно незрячий, ощущающий каждую строчку. И это воистину прекрасно.
Мой путь в литературу начался около восьми лет назад. Вначале это был способ высказать свои эмоции, так как мне всегда было сложно доносить до людей то, что я чувствую, на словах, и я выбрал вариант марать бумагу. Иногда это выходило даже красиво, но чаще я просто «выливал» наболевшее. Через некоторое время один друг открыл для меня социальные сети, в которых многие такие же, как и я, писали о своих размышлениях и чувствах. Меня стали замечать единомышленники, и в один момент предложили превратить мои «страдания» в рассказы. Поначалу эта идея показалась мне не очень хорошей, я не думал, что истории переживаний, имеющие логическую цепочку, вызовут у читателей интерес.
Но опасения оказались напрасными: людям была интересны мои истории, размышления, многие из которых были схожи с теми, что происходили с моими читателями. Интернет позволил мне стать кем-то большим, чем просто страдальцем. Но это был длинный и тернистый путь по лабиринтам моего далеко не изученного разума и сознания.
Спустя какое-то время я приобрел свой стиль описания событий и решил двигаться дальше. Открыл для себя пару литературных порталов и спустя семь лет выпустил первый сборник рассказов, который получил в среднем положительные отзывы. Но мне всегда хотелось чего-то большего, чем просто признание. Если бы у меня спросили, чего я хочу, я бы ответил, не думая: понимания.
Работая днем менеджером, вечером я писал обо всем, что увидел и прочувствовал за день, из чего в итоге получились короткие рассказы. Мне было легко повествовать о себе, но сложно понимать других людей. Все, что я мог, – это выдавать свои ощущения через символы, не знаю, что мною двигало – чувство одиночества или желание быть понятым.
Я часто встречал женщин, с которыми мне было интересно, но в тоже время я понимал, что они присутствуют только в определенном временном отрезке моей жизни, и рано или поздно любой роман растворится в воздухе, как табачный дым после выкуренной сигареты, оставляя после себя лишь горькое послевкусие на губах. Каждый уход человека из моей судьбы оставлял призрачную рану, которая рано или поздно вновь воспалялась в душе под тяжестью времени или памяти.
Когда человек ощущает внутреннюю пустоту, он старается заполнить ее чем угодно, лишь бы не чувствовать наличие таковой. Так же и я всегда пытался найти людей, которыми, так или иначе, закрою щель своего пробитого сознания.

3

Я подходил к месту, где работал. Глянув на часы, понял, что у меня есть еще немного времени. Сев на скамейку, я закурил. Где-то за домами раздался звук сирены скорой. Рано или поздно эта машина опаздывает к кому-то. Быть может, оно и к лучшему. Если откинуть момент, что наша жизнь ограничена определенным временем, то ощущение вечности сможет вновь проснуться под кожей. С этой мыслью я вновь погрузился в себя.
Мое мышление – это временной портал, который имеет функцию осознавать тот или иной момент жизни и при этом делать выводы, превращая их в увековеченные цитаты в моей голове. Когда тебе шестнадцать, ты не чувствуешь страха перед темнотой и слепо веришь, что рассвет еще наступит. В восемнадцать жизнь кажется более непонятной. Когда ты испытываешь эмоции, стоя у катафалка, это сравнимо с лишением невинности. Ты так много об этом слышал, но когда испытал это, то все оказалось немного чем-то не тем, чего бы ты хотел, но пути назад уже нет. После двадцати ты принимаешь все события как должное, и тот мальчик, что раньше верил в чудеса, опускает лицо вниз, чтобы не выдать свои слезы окружающим. Он прячется в тени твоего подсознания и наблюдает за всем, словно из зрительного зала в кинотеатре, надеясь лишь на то, что рано или поздно ты вновь дашь ему шанс выйти наружу и прожить жизнь так, как ему хочется, но в итоге ты не в состоянии сделать этого.
Я столько раз пытался придумать машину времени в своей голове, переместиться в прошлое, изменить будущее, что стал теряться во временной линии своей жизни. Каждый день человек пробуждается в том или ином фрагменте бытия. В ту секунду, на которой я проснулся сегодня, понимал, что мне предстоит восьмичасовой рабочий день, в котором я должен буду показать отличный результат выполненной работы. Если бы у меня спросили, зачем, я бы пожал плечами, затем отвел бы глаза в сторону и тихо произнес: «Таков порядок вещей». И был бы прав всего наполовину. Ведь каждый из нас сам выбирает себе путь в жизни, даже если часть из нас ссылается на обстоятельства.  Жизнь так устроена, что если ты не занимаешь себя чем-то, то начинаешь потихоньку сходить с ума.
Несколько дней назад я получил сообщение от своей старой подруги, которая запуталась в этой системе. Она писала о том, что устала от всего и ощущает лишь внутреннюю пустоту: «Пойми, я ничего больше не чувствую, я не получаю удовольствия от гулянок в выходные, от работы, секса, даже от себя». Я прекрасно понимал ее. Иногда мне казалось, что эмоциональной части меня не стало еще несколько лет назад, и все последние годы я обманываю себя тем, что все еще живу.
Жить и существовать – это довольно схожие понятия на практике, но в теории они очень расходятся. Сложно доказать себе, что ты живешь и в тоже время существуешь, также и в обратном порядке. Жить – это для тех, у кого много свободного времени, наш же путь обусловлен лишь маленькой жизнью и большим существованием.
У меня сложилось такое ощущение, что наш коллективный разум давно утратил связь с жителями человеческого муравейника, и каждый из нас в отдельности просто потерян. Мы пытаемся заполнить внутреннюю пустоту чем-то, но в итоге попросту захламляем свой внутренний мир. С этой мыслью я допил третью чашку кофе и принялся за отчет.
Бесконечный набор цифр и букв… Кому он только нужен? Мы создали сами эту систему, но в итоге страдаем от нее. Так хочется просто вырваться из лап этого механизма и стать чем-то отдельным! Жить там, где нет таких понятий, как план, зарплата и аванс. Уехать поближе к морю или в тайгу, забыть о том, кем ты был раньше. Вдыхать запах хвойного леса или чувствовать на губах соленый вкус моря. Наступил вечер, смена почти подходила к концу.
Я вышел на улицу подышать вечерним воздухом. Желтые листья совершали свой первый и последний полет, затем медленно ложились на асфальт. Серое небо властно возвышалось над моей головой. Осень всегда привлекала меня своей неизбежностью. Забирая все, что создало лето, оно напоминало о том, что время скоротечно, и мы должны принимать это как должное. Я целиком ушел в свои мысли, которые вдруг оборвал входящий звонок.
Звонила Николь….

4

Прикурив сигарету, я глубоко затянулся. Изобразив уверенный голос, произнес: «Алло». Вы спросите, кто такая Николь?
Она – это я, или наоборот, я еще до конца не определился. Девушка, которая младше меня на восемь лет, напоминающая мне о том, кем я был в свои восемнадцать. Мы познакомились в интернете, как это обычно бывает в наше время. Когда я впервые увидел ее на фотографии, то почувствовал, что знал ее когда-то, хоть это и было невозможно. Но если подумать, то старина Зигмунд Фрейд был прав в том, что каждый человек, так или иначе, присутствует внутри нас еще задолго до того, как мы его встретим. Вдобавок я давно испытывал симпатию к девушкам с внешностью, как у Кары Делевинь. А её внешность была такова. Хоть это довольно банально, но, как говорится, о вкусах не спорят.
Наше общение срослось, как ни странно, очень быстро. Я рассказывал ей о своем отношении к жизни, о книгах, что были прочитаны мною, и о своем творчестве. Мое умение говорить и ее умение слушать очень сочетались. Конечно, я пустил в ход «грязный трюк» со своей якобы выходящей книгой, и это сработало. Иногда я использовал свое творчество в общении с женщинами, и это помогало, если уровень мозгового развития девушки чуть выше среднего. Хоть и бывает это очень редко, обычно девушки считают писателей жуткими занудами. Может, отчасти это и так, но с нами всегда есть о чем поговорить.
Когда мы созвонились в первый раз и я услышал нежные нотки ее голоса, то понял, что влюбляюсь. Мы жили в соседних городах, буквально в двух часах друг от друга. Через некоторое время я приехал туда в командировку, снял жилье на пару дней и договорился с ней о встрече. Но она исчезла в тот самый день. Мы так и не встретились, я даже немного расстроился. Неприятно терять человека, когда ваше общение только начинает срастаться. Через пару дней я пришел в норму, и, по порядку вещей, она вновь появилась.
– Извини, что пропала. Были срочные дела.
Я не должен был показывать свои слабые стороны и ответил, что все нормально.
– Когда у тебя ближайшая командировка?
Я сказал, что завтра. Хоть это совсем не являлось правдой.
– Я работаю до восьми, могу приехать после работы.
– Конечно.
На этом разговор был закончен.
Я положил трубку и почувствовал, как мое сердце бешено колотится между ребер. Глубоко вдохнув воздух в легкие, затем выдохнув, я посмотрел на часы и понял, что пора домой.

5

Приезжая в соседний город, я снимал одну и ту же квартиру недалеко от центра. Шестой этаж, не выше и не ниже, и квартира с номером, который так легко запомнить – 123.
Сама квартира выполнена в японском стиле – минималистическом декоративном стиле, в котором абсолютно ничто не перегружает внимание. Единственный нюанс – это большая кровать, но я не думаю, что вам нужно объяснять, зачем она тут нужна. Черная мебель, постельное белье красного цвета – немного пошловато, но для приятного, близкого общения вполне подходяще. Красный и черный всегда были приоритетными в коллекции моих любимых цветов.
Если быть честным, то в этом помещении я побывал с очень многими женщинами, и если кто-то из них спрашивал, которая она по счету тут, я, не моргнув глазом, отвечал, что первая. Женщины любят чувствовать себя особенными, не могут переносить некоторой правды. Если бы любая из них была рада быть не первой, то я был бы потрясен. Но такого со мной еще не приключалось. Ложь позволяла мне продолжать общение, переходя из кухни в спальню, и этого было вполне достаточно. Быть честным в наше время как минимум опасно. Когда-нибудь я напишу о том, что в этой квартире произошло нечто большее, чем жизнь, но это случится чуть позже.
Выложив вещи, я плюхнулся на кровать. Достав сигарету, закурил, медленно выдыхая дым в потолок. Я чувствовал себя просторно, но в тоже время немного одиноко. Я начал представлять момент, когда мы с Николь займемся любовью на этой кровати, мысленно ощущая тепло ее тела. Интересно, как она пахнет?
Запах женщины всегда был для меня одной из главных деталей: я мог ощутить по запаху, много ли у нее было мужчин, или же она только в начале своего пути. И если обоняние подсказывало мне первый вариант, то хотелось как можно скорее покинуть это тело. От визуализаций я начал чувствовать возбуждение. Выхода не было, и я отправился в душ. Несколько минут ушло на мастурбацию, и все имеющиеся мысли плавно опустились на холодный кафель.
Подойдя к зеркалу, я взглянул себе в глаза. Передо мной стоял все тот же мальчик с немного повзрослевшим лицом и потрепанным видом, на лбу появились морщины, так как я часто хмурюсь. Такова жизнь. В глазах горел все тот же огонь, но внутри что-то тихонько угасало. С каждым годом уверенности в том, что все билеты к счастью уже распроданы, становилось все больше. А иллюзии суррогатной любви становились все сильнее, словно я тело, подключенное к какому-то прибору, который в тот или иной момент погружает  меня в искусственный сон, убеждая, что это реальность.  И когда такое происходит со мной, я чувствую, как некий импульс проскакивает по моему телу электрическим током.
Утопая в алкогольных трипах, я так часто надеялся найти выход из матрицы. Но, как мы знаем, дверь к выходу из этого состояния сможет указать лишь хороший нарколог. Мысль об алкоголе заставила меня собраться и пойти в ближайшую пивную, купить любимое темное пиво с гранатом.
Взяв немного выпить, я вышел на аллею, прогулялся до ее конца, затем обратно. Деревья дрожали под порывами холодного осеннего ветра, и я, обняв одно из них, почувствовал легкий озноб. Фраза о том, что деревья умирают стоя, заставила меня задуматься о том, что люди слишком ленивые, чтобы принять свою участь в подобном положении. Дерево живет дольше, чем человек, но умирает часто по причине человеческой деятельности. Оно воспринимает этот мир таким, какой он есть. Человек же видит свое существование как часть бессмертия, иллюзия которого заканчивается со смертью кого-то из близких людей. В такие моменты каждый понимает, что смерть – это не то, что бывает исключительно с другими.
Позвонила Николь, предложив поужинать где-нибудь, но мне не хотелось покидать свою зону комфорта, и я предложил сделать это у меня. «Я надеюсь, ты вкусно готовишь!» – произнесла она с иронией и положила трубку.
Зону комфорта, так или иначе, пришлось покинуть и отправится в магазин. Выбор пал на пасту с куриным филе под кисло-сладким соусом и легкий овощной салат – единственное, что я научился готовить хорошо. Пасту можно мешать с чем угодно – от грибов до креветок. В тоже время, когда ты преподносишь подобное блюдо незнакомому человеку, то создаешь впечатление почти мастера с опытом в готовке, главное – не угодить вторично на роль повара для одного и того же человека.
Самый неприятный момент – это разделывание сырого филе. К данной процедуре я всегда испытывал инстинктивное отвращение. Человек создан из плоти, он всегда кажется себе самому чем-то цельным, но, по сути, является огромным организмом из мяса и крови. Нарезая кусок чужой плоти, ты начинаешь представлять свою. И в эту секунду происходит разногласие между иллюзией твоей вечности и чем-то временным. Люди поедают животных, животные поедают людей, все мы, по сути, кормим друг друга, но в тоже время мы, люди, делаем вид, что живем чем-то высшим.
И когда твои руки режут чей-то кусок плоти, ты понимаешь, что мир не такой, каким ты его представлял. Все это преподносят в красивой обложке, приносят на витрины, а мы даже не представляем, что это мясо когда-то было чем-то сознательным, пусть даже отчасти. В такие секунды мои чувства разрываются в масштабе происходящего, и я стараюсь отвлечься на овощи, так как они не имеют никакого отношения к этому ужасу. Надеюсь, это так.
Через несколько мгновений готовка была окончена. Я присел на балконе и закурил, с кухни приятно пахло едой, и мысли о том, что сделано, растворились где-то в ночном небе. Меня начало беспокоить осознание того, что я не представляю, как себя вести с Николь. Обычно тогда, когда я веду себя естественно, это отталкивает людей. Для каждого нового человека нужен свой ключ в виде определенного образа, естественность в частых случаях отпугивает, и людям сложно воспринимать человека таким, какой он есть. Проще притвориться кем-то другим, чем быть отвергнутым по причине непринятия окружающими.
Мысленно я примерял на себя разные образы. Я мог быть философом, страдающим алкоголизмом, парнем с района, весельчаком или же нудным писателем. Во мне одновременно жило много личностей, и в частых случаях они довольно неплохо уживались между собой. Один раз между ними произошел разлад. Я поймал биполярное расстройство, и мои личности начали проявляться одновременно, между ними возник конфликт, в котором я практически стал сторонним наблюдателем. Пожалуй, это самое страшное, что может произойти с человеком. Чувствовать, как на твоем лице меняется выражение лица, словно у тебя жуткая мигрень, а изнутри ощущать, как ты делишься на части, на отдельных особей, которые пытаются загнать тебя подальше, дабы покинуть твое тело.
Я лежал на дне своего сознания в абсолютной темноте и наблюдал, как они рвут меня на составные части. Мне повезло, что я был на уровне ниже. Дождавшись абсолютной тишины, я протянул руку к свету, и меня отпустило. Больше подобных конфликтов не происходило.
Мои личности в частых случаях помогали мне выжить, хоть порой и сводили с ума. И если наступал момент, когда я был готов наложить на себя руки, они вытаскивали меня из петли, давали мне стимул жить дальше. Они все твердили мне, что рано или поздно я получу этот мир, или хотя бы возьму свое, что мне стоит только подождать. Но в момент, когда я достигал цели и мир начинал мне поддаваться, я расслаблялся, но в это время он разворачивал меня в другом направлении. Я почувствовал вибрацию телефона, звонила Николь.

6

Николь попросила меня встретить ее около подъезда. Я спускался вниз по лестнице, чувствуя, как каждая ступенька уходит из-под ног. Нервничал так, словно это было мое первое свидание, если его можно таковым назвать. Выйдя из дома, я почувствовал теплый ветер. Одинокий фонарь освещал ночную улицу. Я вдохнул как можно больше воздуха в легкие и затаил дыхание. Машина остановилась возле шлагбаума, ослепив меня фарами, а через пару мгновений я увидел нечто поярче всего этого света.
На меня смотрели глаза цвета синего льда, и я почувствовал всю их магию на себе. Темные волосы, густые брови, фигура, о которой мечтает почти каждая девушка. Легкой походкой Николь приближалась ко мне, мое сердце замерло в ожидании, а язык потерял способность шевелиться. Казалось, что если я издам хоть звук, то волшебство в тот же миг испарится.
Расстояние между мужчиной и женщиной очень маленькое, но в то же время, сделав неверный шаг, можно с легкостью провалиться в ад. Она подошла ко мне и обняла слегка, можно сказать, по-дружески, а мое сердце было готово вылететь в любую секунду. Через несколько мгновений лифт поднимал нас вверх, мы смотрели друг на друга, словно изучали. Она поняла, что нужно прервать паузу, и произнесла:
– Ты правда приготовил ужин?
В ответ я улыбнулся и положительно кивнул головой. Через несколько минут мы уже были в квартире. Я постарался разложить пищу по тарелкам как можно идеальнее, украшая пробелы овощами. Достал бутылку вина и разлил по бокалам.
Весь оставшийся вечер мы говорили о жизни и делали вид, что каждый из нас хоть что-то знает о ней. Мне было приятно вести беседу с Николь, ведь она не ставила никаких рамок: спокойно могли произнести мат, если он вносил эмоциональную окраску к какому-то сказанному предложению. Ей было немного сложно формировать свои мысли, но я старался чувствовать то, что она пытается до меня донести. Самое сексуальное в женщине – это умение размышлять.
Когда разговорный план был исчерпан, Николь предложила переместиться в комнату. Мы сидели в полумраке, смотрели друг на друга. Я протянул ей руку, и она взяла ее; я почувствовал, как тепло растекается по центру моей грудной клетки и медленно распространяется по остальным участкам тела. Я привлек ее к себе и поцеловал. Вкус теплых губ девушки с долей ванильной помады манил меня все сильнее. Я обнял Николь и прижал к себе, словно человека, которого не видел целую вечность. Я мнил себя космическим путешественником, который после нескольких лет странствий вновь вернулся на родную планету.
Ощущая, как тело Николь набирает температуру, мне захотелось снять с нее одежду. Николь сперва хотела остановить меня, но желание обоих было слишком велико. Прижавшись ближе, я почувствовал через джинсы тепло ее лона. Медленно оголяя тело Николь, я ощущал приятный запах, мне хотелось поскорее слиться с ней в одно целое. Мое нетерпение было слишком заметным, чувство вынужденного одиночества давало о себе знать, и мне хотелось отдать себя ей целиком и полностью. «Лишь бы этот раз был не последним», – пролетела мысль в моей голове. И тут же была произнесена вслух.
– Ты что-то сказал? – тихо прошептала она.
Пропустив вопрос, я продолжал ласкать ее.
Слушая прерывистое дыхание Николь, я погружался в нее. С каждым новым толчком ее стон становился все громче и громче, превращаясь в крик. Гладя ее ноги, я все глубже уходил в нее. Я немного торопился и едва держался, чтобы не кончить, а Николь, понимая это, слегка притормаживала движения моего тела. Наш секс длился довольно долго, и мне совершенно не хотелось останавливать это. Ночь, она, я – разве сейчас может быть что-то лучше? Я расслабился, как вдруг почувствовал, что она оттолкнула меня от себя, выдохнув: «Я устала, мне надоело».
Сказать, что я был ошарашен этим, значит, ничего не сказать. Она легко вернула меня с небес на землю, затем встала и отправилась в ванную. Лежа в недоумении, я смотрел ей вслед. С одной стороны, я мог бы просто сделать вид, что все нормально, встать следом за Николь и соврать, что ничего не имею против окончания, но возбуждение никак не покидало меня даже в таком неловком положении. Чувство замешательства у меня возникло от того, что обычно так поступал я, и, видимо, карма накрыла меня с головой, дав понять, что ощущали женщины, находясь по другую сторону баррикад. В ванной был слышен шум душа.
Я встал, вышел голышом на балкон и закурил. Я находил себя в этот момент самым одиноким и несчастным, к тому же самым использованным человеком на этой планете. В такой момент понять и осознать, что я заслужил подобное, очень трудно, чувство жалости к себе не имеет границ, и с ним довольно тяжело бороться. Я вполне этого заслуживал, и не только в плане интима. Если бы за эгоизм в сексе наказывали, то я был бы отправлен на пожизненный срок – удовлетворять девушек целую вечность. Я не стал задавать вопросов, чтобы не слышать ответов.
На часах был третий час ночи, просить Николь уехать было бы немного некорректно с моей стороны, и я предложил остаться. Она попросила немного полежать с ней, я молча лег рядом, и она обняла меня. Это стало вторым поводом для моего недоумения, но я покорно возлежал рядом, пока Николь не заснула. Затем, тихонько встав, пошел на кухню. Совсем не хотелось спать, я налил чашку чая и ушел в размышления о том, почему притягиваю к себе именно себе же подобных.
Я просидел в своих мыслях до самого утра, затем Николь проснулась, пожелала мне доброго дня и, приняв душ, уехала на работу, поцеловав на прощанье. Ночь выдалась довольно странной, и когда Николь вышла за дверь, я почувствовал облегчение. Но оставаться в этой квартире мне ни капли не хотелось. Позвонив хозяйке, я сообщил о том, что уеду раньше срока, и, оставив ключи в почтовом ящике, отправился на вокзал.
Мне хотелось поскорее вернуться домой и забыть все, что со мной случилось за последние сутки. Внутри я убеждал себя в том, что я не первый и не последний человек, попавший в подобную ситуацию, и через пару недель посмеюсь над тем, что произошло этой ночью. Вечером Николь написала мне, что я скотина, и спросила, почему не соизволил поинтересоваться, как она добралась. Ее почерк был явно мне знаком: манипуляция и внедрение чувства вины – мой профиль.
Я ответил ей, как обычно отвечал сотням людей до нее: «Я не пишу первым». И через несколько минут я уже был у нее в черном списке. На душе немного отлегло, и я уснул.

7

Я отошел от всего произошедшего спустя несколько дней, по прошествии которых мир вновь стал казаться мне логичным и разумным.  Взяв пару выходных, прогулялся по магазинам, прикупил себе одежды. Приобретая что-то, я заполнял свою внутреннюю пустоту, будь это книга Буковски или носовой платок. В наушниках играла «Пошлая Молли», и я приятно расслабился.
Вечером меня могла накрыть еще одна волна депрессии, и я решил занять себя чем-то. Недолго думая, позвонил знакомому риэлтору и  договорился снять квартиру недалеко от работы. Мне нравилось проводить вечера «где-то». Я любил свой дом, но, оставаясь один в новом месте, находил новые идеи для рассказов или занимался самобичеванием, что практически являлось одним и тем же.
Отправившись за ключами, я брел по пустынным улицам. В моем провинциальном городе это было вполне нормальным для будничного дня. Включив фантазию, я представил себя последним человеком на земле. Будто все мои знакомые, друзья и родственники просто исчезли в один момент, словно их никогда и не было. И весь мир теперь принадлежал только мне. У меня есть все, но в тоже время у меня ничего нет.
Первые несколько дней я потратил бы на то, чтобы перенести домой из книжного магазина все книги, на которые у меня никогда не хватало денег, или вынес бы все деньги из самого крупного банка, а затем бы сделал из них огромный костер с целью показать себе самому, насколько это все тленно. Катаясь на различных машинах, не имея водительских прав, я бы врезался в витрины магазинов, а затем, прихватывая из магазинов алкоголь, я бы пичкал себя до избытка, чтобы спокойно уснуть. И, по естественному порядку вещей, спустя несколько недель покончил бы с собой, тем самым уничтожив весь мир…
На пике своих фантазий едва не споткнулся об камень, и, придя в себя, понял, что в этом мире я все еще не один. Вокруг меня все так же ходили люди, город продолжал жить своей жизнью. Несколько минут спустя я уже сидел на балконе съемной квартиры, попивая кофе и медленно выдыхая воздух вместе с табачным дымом.
Я люблю время от пребывать в одиночестве, и это уже входит в привычку. Самое страшное во всем этом – ты понимаешь, что люди тебе в принципе не нужны. Не совсем до конца, конечно. Иногда во мне появляется желание пообщаться с кем-то или даже переспать, но когда я делаю это, то понимаю, что мог и обойтись, и желание побыть одному возвращается вновь. Заводить новых друзей в новом городе мне в принципе не хотелось.  Мои друзья из тех, кто выжил, находились в моей голове, другая же часть останется в вечной памяти. Живой части я звонил обычно в нетрезвом состоянии и интересовался, все ли в порядке, мертвая же часть ежедневно вела со мной внутренний диалог, иногда подсказывая мне, как поступить в той или иной ситуации.
Новые люди, которые появлялись в моих буднях, не становились для меня чем-то большим, чем просто попутчиками. Мы делали с ними общие дела или же просто общались по интересам. Иногда я пускал в свою жизнь кого-то из них ближе, чем это было возможно, но чуть позже, получая хороший плевок в душу, я понимал, что делать этого не стоило. Но каждый раз, обещая себе изменить тактику поведения, вновь наступал на те же грабли. Я называл это долгим полетом в бесконечную яму, что, впрочем, отчасти являлось правдой.
Оставшихся полдня я пролежал в ванной, думая о том, для чего мне дана эта жизнь, но так и не находил рационального ответа. Пытаясь понять смысл жизни, я все дальше уходил от него. Лишь изредка проходя рядом, мысль настигала меня, словно пуля в голове. В момент, когда идея стала слишком навязчивой, я взял телефон и мокрыми руками начал писать:
«В чем же смысл жизни? Жизнь дана нам для того, чтобы осознать себя, свою природу, слиться с планом Создателя, а после встретится с ним самим. Нам даны испытания, чтобы мы их проходили, дана ночь, чтобы мы начали ценить день. Грусть и радость, любовь и разлука – все это переплелось в нашем коротком отрезке времени. Наука учит нас вере, как и вера учит нас науке».
Философские размышления прервало сообщение от моей знакомой:
– Какие планы на вечер?
Я уже хотел ответить, что занят, как вдруг понял, что мне нужно на кого-то переключиться.
– Планов нет. Не хочешь выпить, пообщаться? – с понятным подтекстом для нас обоих написал я.
Ответ был положительный, время назначено, а я просто отбросил телефон подальше, закрыл глаза и ушел с головой под воду, чтобы немного охладить свой разум.

8

С приходом вечера в квартире становилось темно, но включать свет не было желания. Мне хотелось изучить все детали квартиры на ощупь, чтобы прочувствовать каждый угол этого места. Люди, которые строили это жилье, даже не понимали, что создают уголки, в которых будет происходить целая жизнь.
Я нащупал старый комод. Выдвинув одну из полок, достал бумагу. Глаза почти привыкли к темноте, и я смог прочитать содержимое на ней:

Что-то сломалось внутри человека,
Треснули шестеренки,
И день был похож на еще один вечер.
Снег под ногами был очень ломким,
Волнами память его накрывало, и казалось все таким реальным,
Легкость бытия была совсем рядом,
И шепот ветра предвещал в нем начало,
Рваное небо над головою, мысленно швами его зашивая,
Лишь бы не уйти в себя с головою,
Путь свой найти между домами.

Дочитав последнюю строчку, я почувствовал, как меня насквозь пронзила мысль: я не один переживаю внутреннюю борьбу, страдание и непринятие своей жизни смертной, в которой я так часто теряю смысл. Смысл этот настолько неуловим, что мы не можем обхватить его руками, словно что-то физическое, смысл, как скользкое мыло, которое выскакивает из наших рук на мокрый пол, на котором, увы, так легко поскользнуться, упасть своим нелепым телом и долго размышлять, стоило ли оно того? Каждый раз, оказываясь на таком полу, я кричу себе, что брошу этот мир неразумный, что буду жить отшельником или же просто исчезну. Веду себя, как наивный ребенок, которому подарили сломанную им же игрушку, чтобы научить его быть ответственным за то, что он имеет, прежде чем доверять что-то большее. С годами осознаешь, что каждый из нас – тот самый ребенок, но не каждый понимает, что все еще держит в руках ту сломанную игрушку, даже если кажется, что, наконец, дали новую.
И вот я лежу на полу в кромешной тьме, пытаясь понять, куда же все-таки держу путь и зачем все это нужно. Мысленно рисуя в голове историю этой квартиры, я провожу параллель со своей жизнью и добавляю яркие, экспрессивные окраски слов и предложений, уходя в другую реальность. Перед глазами возникает картина событий: молодая семья въезжает в эту квартиру, имея минимальное количество вещей, но изнутри светясь счастьем, которое украшает каждый микрон пространства. Юные, не тронутые еще жизнью люди, в которых с каждым днем растет надежда на светлое будущее. Она – парикмахер, он – менеджер, обычный менеджер среднего звена, тот самый, кто не может объяснить в двух словах суть своей работы, хоть это ни для кого не важно. Она видит красоту в каждом человеке, а если таковой нет, то  ножницы легким движением руки создадут ее. Только что поженившись, взяв квартиру в ипотеку, они вступили во взрослую, самостоятельную жизнь,  и этот опыт стал для них первым и самым ярким. Скромное питание ради экономии, ужин по вечерам при свечах и секс без света, чтобы уменьшить траты на электричество. Для них двоих это – романтика. И, конечно же, долги, которые, так или иначе, возникают, но с которыми они всеми силами пытаются справиться. Но бытовуха начинает вторгаться в их стройный мирок, и об этом можно сказать стихами:

Или вещи разбросанные стали причиной,
Или, может, конфликт двух миров.
Недопонятым, юным, мечтающим, мнимым,
Путь, затянутый глупой игрой,
Между ванной и кухней нарастающей льдиной
Уготавливал мир бытовой.

Затем она беременеет, семья цепляется за новое счастье, то самое, что спасает от всех невзгод: ведь скоро в их руках будет то, за что нужно бороться всеми силами, то, ради чего стоит прожить эту странную жизнь. Новая волна затмевает всю бытовую суету, и они становятся еще счастливее, чем раньше. В то же время он боится, что не выдержит такой ответственности. Девять месяцев ожидания – и у пары рождается мальчик. Счастью нет предела, но спустя какое-то время все превращается в рутину. Дом, работа, крики ребенка.
И в одну секунду внутри каждого из них что-то ломается. То, что уже не в силах починить никто. Он выпивает в выходные, проводя свободное время у телевизора, она выпивает по праздникам, пытаясь понять, что же когда-то она в нем нашла. Затем он начинает задерживаться на работе, на самом деле идя в бар. Встречает там легкодоступную девушку, которая по природе своего легкомысленного характера не прочь развлечься. Создавая вокруг себя иллюзию молодости, но на самом деле лишь создавая фикцию, начинает уходить в нее с головой. Она знает обо всех изменах, но боится его потерять.
Пытаясь укрыться под одеялом своего мира, она начинает общаться с бывшими однокурсниками, один из которых является ее первой любовью. Вначале она медлит, создавая между ними невидимую стену, затем в этой стене появляется дверь для легкого флирта, и, находя ключ от этой двери, он приходит к ней в гости, пока муж проводит время то в дымных барах, то в объятиях других женщин.
Там же все и происходит. То ли старые чувства берут над ними вверх, то ли попытки убежать из серой действительности. Эти встречи перерастают в постоянство, и в один из вечеров он возвращается домой и «застукивает» их вместе.
Крики ребенка, ругань (пропустим сцену насилия). И вот ребенок успокаивается и тихо засыпает в своей колыбели. Они остаются наедине друг с другом в этой самой квартире, в которой стали совершенно чужими людьми. Лежа на полу, оба смотря в потолок, чувствуя лишь боль и пустоту внутри. Кто-то из них, устав от тишины, тихо произносит: «Что же мы наделали?..»

9

Звонок домофона вернул меня в прежний мир. Приехала Эн. Мы общались с ней около полугода, но виделись всего один раз. Как-то в конце лета она вытащила меня на вечернюю прогулку. Мы гуляли по вечерним улицам, пили кофе и говорили ни о чем. Находясь рядом, я пытался отвлечься от привычной будничной рутины. Я не чувствовал к ней ничего большего, чем простое желание переспать. В принципе, наши стремления совпадали, но перейти на вторую фазу нашего общения мне мешала простая человеческая лень. И вот спустя полгода это случилось.
Я пытался бежать от внутренней пустоты, от всего происходящего, и самым лучшим выходом из данной ситуации было уйти в свои пороки. Мы сделали это на полу в ванной, затем переместились в комнату, мне было безумно приятно, но в то же время перед моими глазами возникало лицо Николь, словно она наблюдала и местами даже участвовала в происходящем.
Внутри что-то резало, напоминая мне о том, что случилось пару дней назад. Я прекрасно понимал, что делаю это все, чтобы избавиться от дурных мыслей и, наконец, прийти в себя. Чтобы забыть одну женщину, всегда нужна другая. Это правило придумано не мной и далеко не моим поколением, оно работает, как точный механизм, и только в очень редких случаях выдает ошибку.
Когда все закончилось, Эн отправилась в душ, а я – на балкон, чтобы подышать свежим воздухом.
В проезжающей под окнами машине звучали слова до боли знакомой песни: «Не потерять бы в серебре ее, одну, заветную». Мой опьяненный разум сразу протрезвел, стало немного грустно и тоскливо.
Достав телефон из кармана, я почувствовал, как меня будто ударило током. Николь прислала сообщение: «Позвони мне, как прочтешь это». Мои руки затряслись, и я поймал ощущение, схожее с тем, что было перед ее приездом. Вдохнув в себя воздуха, я вернулся в комнату. Эн уже оделась и собиралась вызывать такси.
– Может, останешься? – произнес я с неуверенностью, боясь услышать положительный ответ.
Но она, покачав головой, ответила: «Нет». Словно чувствовала, что мне нужно сейчас остаться одному. Поцеловав меня на прощанье, Эн скрылась в темных коридорах подъезда. Мысленно попросив у нее прощенья, сам не зная, за что, я закрыл дверь и налил себе выпить. Осушив стакан залпом, набрал номер, затаив дыхание и ожидая услышать знакомый голос.
– Где ты сейчас? – оборвав все рамки начала разговора, произнесла Николь.
– Все там же, куда и вернулся.
– Ты можешь приехать? Я понимаю, что на часах почти три ночи, но ты мне очень нужен.
Не дав мне подумать, она добавила:
– Просто приезжай, адрес я скину тебе сообщением.
Мои полупьяные мысли путались с эмоциями, в голове творился полный бардак, но внутренний позыв уже направлял мои пальцы на кнопки телефона в поисках машины. И вот уже через несколько мгновений я договариваюсь с водителем, он забирает меня, и мы едем по ночной трассе к человеку, к которому меня вновь начинает безумно тянуть.
Вдоль дороги мелькают ночные пейзажи деревьев и полей, вдалеке видны огни поселков, а впереди еле сочится свет ночного города, словно сигнал о спасении, который для меня зажгла она. Я спрашиваю у водителя, не против ли он курения в салоне, в ответ таксист улыбается и протягивает мне зажигалку, произнося фразу, весьма типичную и в тоже время близкую для каждого человека:
– Все когда-нибудь умрем, – затем добавляет: – Главное, чтоб не сегодня.
Я киваю ему в ответ, нажимаю на кнопку стеклоподъёмника и вдыхаю ночной воздух. В наушниках звучат до боли знакомые слова Олега:

Твоё равнодушие – моя смирительная рубашка,
А под кожу, а под кожу мне запускают дельфинов стаю,
И я вроде их слушаю и улетаю,
Но мне уже не важно,
Туда, где всё не так уж важно,
Всё не так уж плохо…

Как же мне дорог этот мир! Даже если я жалуюсь на него чуть ли не каждый день, – он прекрасен. Платонов точно описал его названием своего рассказа «Прекрасный и яростный». Все именно так. Каждый из нас – тот самый слепой машинист, мы дезориентированы, но наступит момент, когда Создатель протянет нам свои руки и разрешит самостоятельно вести тот самый паровоз до Тулумбеева, и тогда мы увидим весь свет этого бытия таким, каким не видели прежде. А пока что мы все – путники в ночной тиши своей Вселенной.

10

Огни ночного города становились все ближе. Мы были почти у цели, еще немного – и я вновь смогу увидеть ее глаза. Не знаю, чем Николь меня цепляла, но в итоге у нее отлично это получалось.
– Букет не забудь взять, романтик! – с иронией произнес водитель, словно читая мои мысли.
Вначале я смутился и попытался сделать вид, что не понимаю, о чем водитель говорит, но затем спросил у него, где можно купить цветы в такое время.
– Найдем.
При выборе цветов я, конечно, предпочитал банальные розы. Последний такой букет я дарил своей бывшей пассии в знак примирения после крупной ссоры. Помню, как нес его, словно школьник первой учительнице на линейку. Не понимаю: как у людей хватает смелости нести букеты по улице? Цветы – это что-то личное, по крайней мере, для меня. Но те или иные обстоятельства временами подталкивали меня к подобным действиям. Дарить цветы – это что-то запретное. Тихонько класть их на подушку женщины, пока она еще спит, и затем, не дожидаясь ее пробуждения, уходить на работу.
Выбрав букет красных роз, я отправился в сторону подъезда. Время было около пяти часов утра, город еще крепко спал, а я подбирал код к домофону, словно ключ к сердцу Николь. Я, равно как и она, творил историю пусть маленькой и короткой, но настоящей жизни. Мои пальцы аккуратно нажали на три кнопки, и через пару секунд раздался длинный сигнал, означающий, что код введен верно.
Медленными шагами я поднимался все выше и выше, пока не почувствовал взгляд на себе. Подняв голову, я увидел ее прекрасный образ. В полумраке он выглядел просто волшебно: тень падала на лицо и в то же время оставляла немного света, тем самым олицетворяя ее женскую сущность. С одной стороны, я видел творение Божье, нечто светлое, загадочное, милое, с другой стороны – демоническую сущность, ведь за этой загадкой таилось нечто коварное, то, что с милой улыбкой наденет на твою шею петлю и, мило улыбаясь, крепко ее затянет, не почувствовав даже капли сожаления. Внутри каждой женщины живет свой рай и ад, которые прекрасно гармонируют между собой, пока один из таких, как я, не нарушит данный баланс.
Протянув букет, я обнял Николь, словно мы не виделись долгие годы. Ее хрупкое тело оказалось во власти моих объятий. Она ответила мне тем же, и наши тела вновь сплелись воедино.
– Я хочу тебе рассказать, почему я так поступила, – произнесла она.
В ответ я лишь приложил палец к ее тонким губам и тихо произнес:
– Это неважно.
Все слова сейчас казались мне абсолютно ненужными, даже лишними. Это наше утро, и все, чего я хочу, – это встретить его с ней. Переводить язык ее жестов во что-то сознательное и растворяться в утреннем свете вместе с уходящей ночью.
Мы лежали в постели абсолютно голые, без стыда и всякой совести. Она держала мою руку так крепко, словно, если она отпустит ее, кто-то из нас провалится в тот самый ад. Стрелки на часах застыли, время остановилось. Мне так хотелось нажать на паузу и выкинуть пульт! Впервые за три года мне было так легко и спокойно, как в далеком детстве, когда ты лежишь в своей постели и понимаешь, что завтра наступит новый день. С годами ты теряешь чувство спокойствия и даже иногда понимаешь, что это «завтра» может и не наступить. Затем ищешь это же спокойствие в других людях, примеряя на себя умиротворение каждого, как спасательный круг. Каждый такой человек приносит тебе временное бессмертие и с уходом из твоей жизни забирает часть твоей. Человек по природе своей умирает намного больше, чем один раз. Каждая трагедия и есть маленькая смерть.
– Кажется, я влюбляюсь в тебя, – тихо произнесла Николь.
Она не знала, в какую бездну вторгается, чего стоит все это. Мне хотелось ответить ей тем же, но произнести вслух что-то взаимное мне не позволил психологический барьер, да и страх, что она воспользуется этим, был слишком силен. Любовь в наше время считается как слабостью, так и роскошью, которые обычно принято скрывать, дабы не быть использованным или, что еще хуже, растоптанным.
В ответ я прижал Николь к себе с надеждой, что она поймет меня без слов. До первого луча солнца мы лежали в объятиях, говоря о фильмах, книгах и вечности, с которой рано или поздно каждый из нас сольется. Мы были счастливы до самого рассвета, пока солнце не растворило нас в будничной рутине. Мне нужно было ехать, отдать ключи хозяину квартиры. Николь пообещала приехать ко мне, но внутри я чувствовал, что она не сдержит своего слова.

11

Моя гордость сломалась на третий день тишины. Я пытался позвонить Николь, но ее телефон был недоступен. Мне хотелось услышать ее голос, и это чувство, словно нож, оставленный внутри моей грудной клетки, вызывал чувство жуткого дискомфорта.
Я вновь сорвался и начал пить, прогуливать работу. Начальство присылало мне гневные сообщения, но все это было неважно. Уйдя в себя, я не искал дорогу обратно. Одиночество – это все, что мною двигало. Мне хотелось спать с кем-то, держать чьи-то руки в своих, даже лгать самому себе, лишь бы не чувствовать одиночества. Внешний мир рассыпался, словно фигурка из песка. Музыка лилась вместе с потоком моих бесконечных мыслей и время от времени выдавала через динамики: «Впилась занозой в сердце мое стрела Купидона».
На фоне алкогольного трипа у меня началась бессонница, мысли наваливались тяжелой ношей. Лежа с закрытыми глазами в кромешной тьме, я размышлял о том, что было бы, если бы я попал в прошлое и смог изменить то, к чему меня привели последние события. Знать бы только – что, но главное – сделать первый шаг к этому. Каждый раз, когда в моей жизни происходило то или иное событие, после которого мне, мягко говоря, было неприятно, я всегда представлял, что я смог бы изменить, если бы чудом оказался в прошедшем отрезке времени.
Когда я понял, что сегодня мне точно не уснуть, вышел на балкон. На водной глади неба колыхались звезды, а между ними тускло светила Луна. Луна была для меня чем-то большим, чем пустынной планетой с тысячами кратеров. В детстве мне рассказывали историю о мальчике, который жил, несчастный, у злой мачехи. По вечерам она посылала его за водой, и в один из таких вечеров мальчик, впадая в отчаяние, попросил Луну забрать его к себе. Так оно и случилось. И теперь, если приглядеться внимательно к светилу, можно увидеть образ паренька с двумя ведерками воды. Но история остается только историей, и даже если бы я попросил о том же от всего сердца, то остался бы доживать свои дни на родной планете. Тоска одолела меня, и я, включив как можно громче всем известную «Никто не услышит», запел, тихо подвывая. Когда музыка смолкла, я произнес: «Дай мне еще один шанс». Как только я договорил эту фразу, поднялся сильный ветер. Затем началось что-то необъяснимое: погас свет в моей квартире и в доме напротив. Почувствовав, как в глазах темнеет, я начал терять сознание.

12

Когда я опомнился, то понял, что лежу в своей постели. Голова раскалывалась, словно при жутком похмелье. Собравшись с силами, я встал и отправился на кухню выпить таблетку. Звук входящего звонка заставил меня содрогнуться, играл Deftones – Digital Batch:
I feel like morе
 Тonight…
Песня, напоминавшая мне об одном человеке, вновь проигрывалась на звонке. «Ностальгировать на пьяную голову – умею, практикую», – тихо промямлил я себе под нос. Звонил мой начальник. Сейчас точно скажет, что меня уволили… Послав его заранее про себя куда подальше, я ответил на звонок. Бодрым голосом начальник произнес:
–  Привет, ты не забыл подписать договоры?
Я, конечно, не понял, про какие договоры он мне говорит, но по старой привычке ответил, что да. Он пробубнил мне что-то про аттестацию и положил трубку. Могло быть и хуже.
В квартире все так же отсутствовал свет, я попытался переключить автоматы, но что-то заело. Приняв душ и сбрив свои ненавистные усы наощупь, я отправился на работу. Погода на улице была довольно странная: если только пару дней назад наступили холода, то сейчас солнце согревало своим теплом все вокруг, словно вместо надвигающейся зимы нас ждала весна.
Добравшись до работы, я решил проверить, не писала ли мне Николь, но, к моему удивлению, я не узрел в своем телефоне ни одного признака ее существования в своей жизни, зато вместо ее звонков нашел десятки номеров телефонов людей, с которыми давно потерял всякую связь. Посмотрев на дату на дисплее, я еще сильнее удивился – десятое апреля пятнадцатого года.
Первая мысль была о том, что, упав в последнюю стадию своего алкогольного состояния, я все же решился на отчаянный поступок перевести всю свою реальность на пару лет назад, тем самым заставив себя думать, что я еще в силах что-то изменить. Но я никак не мог восстановить номера остальных людей. В голове творился полный бардак, я ничего не понимал, мысли путались на стадии их создания. Подойдя к одному из коллег, спросил, какой сейчас год. Посмотрев на меня, как на сумасшедшего, он ткнул пальцем на календарь на столе, и я вдруг осознал одну странную вещь.
Я попал в прошлое.
Моему удивлению не было границ, я не мог поверить в то, что происходит. Любые разумные доводы разбивались перед стеной времени. Последним аргументом было то, что, щипая себя, я чувствовал самую настоящую боль.
Пролистав все сообщения в социальных сетях, я понял, что все намного реальнее, чем я мог представить. Призраки моего прошлого вновь явились живыми людьми в моей жизни, или же я пришел призраком в мир живых. Кто-то услышал мои мольбы о помощи и дал шанс пережить все заново, чтобы найти ошибки. Мне нужно было прийти в себя и составить примерный план своих дальнейших действий, вспомнить, что должно будет случиться со мной в ближайшее время. Мой мозг наотрез отказывался думать, и я никак не мог понять, что будет дальше, но ответ пришел сам по себе, заключенный в одном женском имени – Лина.
В первый год моей работы у меня случился служебный роман. После того, как я провалил аттестацию одной сотруднице, девушка предложила провести со мной дополнительные занятия по подготовке. Помню, как с иронией произнес ей фразу о том, что она плохо проводила обучение, и тем самым зацепил ее самолюбие. С этого момента началась работа над моими ошибками. Она знала подход к любому человеку, ее фразы были заучены наизусть и доведены до автомата. Мы вели обучение удаленно, так как жили в соседних городах.
Поначалу казалось, что меня обучает программа, которая заранее знает ответы на мои банальные вопросы, и с каждым днем мне хотелось увидеть в наставнике живого человека с живыми эмоциями. Во время одного из наших телефонных разговоров я, будучи немного пьяным, завел тему о чем-то личном. Она с радостью поддержала беседу, поведав о своей личной трагедии, которая была схожа с миллионом трагедий в этом мире, в том числе и моей. Мы все похожи в своих переживаниях, но стараемся принимать их как нечто индивидуальное, быть может, это и к лучшему. Но в данный момент я рассмотрел в ее словах живого человека, который умеет сопереживать и даже чувствовать боль ближнего.
Все обучение ушло на второй план, и нас просто накрыло долгими задушевными разговорами. В жизни я столько не беседовал по телефону, сколько говорили мы с ней. Между нами оказалось много общего: музыка, фильмы, книги и желание увидеть море. С этого момента начался мой переход во что-то новое.
Посмотрев еще раз на дату, я вспомнил, что буквально пару дней назад успешно сдал аттестацию. Она звонит мне сейчас, чтобы задать вопрос, приеду ли я завтра, и я, недолго думая, отвечаю: «Да».

13

Наверное, странно ощущать себя человеком со знаниями и памятью, которые ты приобрел намного раньше положенного срока. Программа дала сбой, или жизнь перемотала пленку видеокассеты моей судьбы – пока на этот вопрос у меня не было ответа. Мне хотелось как можно скорее узнать, где же я совершил ошибку.
Утром я отправился в путь. Я был в этом городе буквально пару дней назад, но в моей реальности данные события происходили два года спустя. Эта мысль с каждой секундой все больше начинала сводить с ума.
Днем город в своих масштабах кажется огромным. Гигантский муравейник, стоящий на четырех холмах. Бесконечный поток машин, моргающих друг другу фарами, толпы людей. На фоне моей провинции это сдается чем-то гигантским. На секунду я почувствовал легкое головокружение. Нечто внутри останавливало меня, мне казалось, что если я сделаю дальнейший шаг, то с головой провалюсь в эту суматоху.
С одной стороны, все было так знакомо, но в то же время чуждо для меня. Подобное ощущение я испытал, впервые приехав сюда, и то, что происходит сейчас, можно назвать настоящим дежавю. Открывшейся вновь картиной прошлого я по-новому открывал для себя будущее. Сделав глубокий вдох, отправился дальше.
Ощущение себя в роли чего-то инородного на теле этого города не давало мне покоя. Мне казалось, что я выделяюсь на фоне местных жителей, хоть и понимал, что процентов сорок из них были такими же приезжими. Я был одет, как они, но моя медленная походка и внимательный взгляд ко всему происходящему вокруг выдавали во мне провинциальную натуру. Немного освоившись, я отправился в сторону той самой квартиры, в которой был в последний раз. Я помнил наизусть номер хозяйки и знал, что именно сегодня эта квартира будет свободна.
Улицы, дома, проспекты – в каждом городе своя жизнь. Люди, словно вены его, гоняют потоки крови прямо к самому центру.  Сердца города никто никогда не видел, но все так много о нем слышали. Оно где-то под нашими ногами, мы чувствуем его стук, когда замедляем шаг. Чуть ниже нашего уровня живет то самое чистое зло, которое приходят к нам в обличье добра. Как банально ни звучала бы эта фраза, но чем больше город, тем больше возможностей стать в нем никем.
Пройдя несколько кварталов, я пришел к тому самому дому, до боли знакомому. Туда, где все и произойдет пару лет спустя. Конечно, в этом промежутке времени будет немного больше событий, но об этом чуть позже. Дотронувшись до подъездных перил, я почувствовал, как нейроны моего мозга начинают принимать потоки воспоминаний. Мысленно воспроизводя фрагменты из будущего, я почувствовал резкую боль в висках, которая заставила меня на секунду прижаться к этим самым перилам. Затем боль исчезла, и я набрал уже знакомые три цифры – 123.
Зайдя в лифт, я поймал такое странное ощущение, как будто что-то вот-вот должно произойти. Замерев в ожидании, понял, что лифт остановился где-то между этажами, затем погас свет. Сердце замерло, я попытался нащупать кнопку вызова диспетчера, но никак не мог найти панель. Достав зажигалку из кармана, я осветил стены и вдруг понял, что их тут вовсе нет. Я застыл в самой середине кабины лифта внутри темного бесконечного пространства и почувствовал страх перед неизвестностью. Опустив глаза вниз, увидел, что панель находится прямо у меня под ногами. Нажав на желтую кнопку, я услышал голос:
– Думаешь, эта возможность поможет тебе что-то исправить? – затем, продолжив, он произнес: – Человеку не дано просто так менять ход событий, ты всего лишь ошибка, сбой системы.
От неожиданности я потерял дар речи и выронил из рук зажигалку. Мои глаза ослепила яркая белая вспышка, и лифт вернулся в свое прежнее состояние. Двери открылись на шестом этаже, и я вышел.
Облокотившись на стену, я закурил. Все, что произошло пару минут назад, просто не умещалось в моей черепной коробке. Кто бы это ни был, он знал, что произошло со мной, и, судя по его интонации, был настроен немного враждебно. Впервые своими глазами я увидел настоящий мир сюрреализма. Быть может, Линч и вправду видел все, что в дальнейшем попытался показать нам в своих фильмах.
Придя в себя, я подошел к двери. Она была приоткрыта, и я вошел. За дверью меня сразу встретила хозяйка квартиры. Как только наши взгляды пересеклись, я увидел удивление в ее глазах, словно она понимала, что мы уже когда-то встречались.
– Вы снимали у нас квартиру ранее? – неуверенно спросила она.
– Если только в прошлой жизни, – отшутился я.
Попросив у меня паспорт в залог, она положила его в наружный карман. Я вдруг вспомнил, что именно сегодня она потеряет его.
– А Вы не могли бы положить его во внутренний карман? Переживаю просто – вдруг выпадет?
Она, посмотрев на меня, как на сумасшедшего, все же выполнила мою просьбу. Взяв с меня оплату и оставив ключи, женщина уехала. Теперь я мог спокойно оглядеть квартиру. В ней все было так же, как и два года спустя, не считая еще недоделанной деревянной балконной обшивки. Присев в центре пустого балкона, я задумался.
Интересно, что хозяйка квартиры почувствовала, когда почти пришла к уверенности, что мы уже виделись? Фрейд был абсолютно прав в своих учениях о том, что все окружающие люди уже заложены в нашем подсознании, но не догадывался, что мы все, к тому же, могли пересекаться в той или иной параллели времени. Для нее есть только настоящее, для меня же – и прошлое, и будущее, которое в итоге становится частью моего настоящего.
Эта квартира сейчас казалась ближе родного дома, неким памятником прошлого, к которому я вновь вернулся, чтобы отдать дань. Здесь произошло множество событий, через которые, так или иначе, формировалось мое будущее. Я начал понимать, что произошедшее в лифте связано именно с тем, что должно случиться в этой квартире. На секунду я отпустил все мысли и просто расслабился. Ведь сейчас я самый счастливый человек на этой планете, ведь я практически родился заново. И теперь не только смогу вновь воспроизвести забытые чувства, но и физически соприкоснутся с пережитым ранее. Сама возможность попытки сделать работу над ошибками заставляла мое сознание ликовать. Пока что я не знаю инструкцию по применению, но, думаю, в скором времени пойму, что мне нужно делать дальше.
Расслабившись, я сходил за бутылочкой гранатового пива. Позвонила Лина. Ее приятный голос начал еще сильнее вводить меня в состояние эйфории.
– Ты нашел себе жилье? А то я уже подыскала пару вариантов, где можно переночевать.
– Все в порядке, нашел самый подходящий вариант.
– Подходящий вариант для чего? – с иронией спросила она.
– Для будущего, – ответил я шутя.
– Welcome to the future, baby. А я пока работать. До вечера!
На этом разговор был закончен. Мне нужно было занять себя чем-то до конца дня, и я отправился на прогулку.

14

Весна все сильнее давала о себе знать, солнце освещало серые спальные районы, и мне хотелось раствориться в этом ослепительном свете. Вдыхая в себя весенний воздух, я чувствовал, как волна радости накрывает меня с головой. Люди спешили на работу, толкались в душных автобусах, а я шел, словно обезумевший от умопомрачительной легкости бытия. В моих руках было мое будущее, и я мог перемещаться в нужном направлении, ну или, по крайней мере, двигаться по плоскости вариантов пространства.
Запах влажного тающего снега заставлял мысленно вернуться в мое беззаботное детство, в котором все происходящее могло казаться лишь долгим сном. Я выпил чашку кофе в ближайшем кафе, достал тетрадь и начал набрасывать на бумагу неточные обрывки памяти. Получалось немного забавно, и если бы кто-то завладел этой тетрадью, то подумал бы, что ее содержимое написано сумасшедшим: 
«Завтра, вокзал, сломанный автобус, сообщение».
Эти слова имели для меня ключевую значимость. Вспоминая каждый важный момент из прошлого, я старался вложить его в одно слово, чтобы потом составить из полученного примерную картину. Глянув на часы, я понял, что совсем скоро наступит вечер, и мне пора выдвигаться в сторону дома. По пути я купил немного выпить, заказал еды к ужину. Зайдя в подъезд, не решился подниматься на лифте и отправился пешком. Где-то между пролетами курил парень. Он оглядел меня с ног до головы и произнес:
– Цени время, пока оно не обесценило тебя.
Я сделал вид, что не расслышал, и вопросительно махнул головой в его сторону. В ответ молодой человек лишь пожал плечами и улыбнулся. Не став ждать дальнейшего развития разговора, я отправился дальше.
Я понял, что нечто ведет со мной диалог через все материальное, пытаясь донести какую-то мысль. Но я настолько был уверен в правильности своих действий, что не хотелось вникать в это. Пока мне ничто не вредит, я могу быть убежден: сам знаю, что для меня лучше. «Интересно, первый ли я человек, что пересек границы настоящего и будущего?» – промелькнула мысль в голове.
Если кому-то и удавалось совершить подобное путешествие, то он явно предпочитал об этом молчать. Но как долго мне удастся держать это все втайне от окружающих? Оставив скучные мысли за порогом квартиры, я достал бутылку гранатового и сделал пару глотков. Время нашей встречи с Линой приближалось, внутри что-то замирало, и я вдруг вспомнил, как в последний раз уезжал от нее с горьким чувством потери на душе, как убивал в себе все, что испытывал к ней.
В один момент мне даже пришлось убедить себя в том, что она умерла, не физически, конечно, а в моем сознании. Человека, которого я знал, на тот момент не было, вместо него осталась та самая программа, которая не имела чувств, только холодный разум. Это спасло меня от глубокой депрессии и очередного запоя. А сегодня Лина снова воскреснет в моем мире живых.
На телефон пришло сообщение: «Встреть меня, пожалуйста, на остановке». И я отправился на встречу с призраком из моего настоящего.

15

После того, как я выкурил несколько сигарет, появилась Лина, освещая собой этот темный вечер. Если бы меня попросили дать ее образу определение, то я бы, недолго думая, ответил, что она – роковая женщина. Таких женщин, как Лина, запоминают с первого слова, взгляда, они встречаются очень редко, но встретив подобную ей в своей жизни один лишь раз, ты всегда будешь помнить об этом.
 Боль, которую эти редкие женщины скрывают в душе, не дает им покоя ни на секунду, они пытаются заполнить внутреннюю пустоту знаниями, чувствами и эмоциями, лишь бы не чувствовать ее нарастания. Им никогда не понять простого человеческого счастья, впрочем, как и мне. Но они дарят его другим, и так до последнего вздоха, пока внутри что-то не ломается. В такой момент они исчезают из твоей жизни, словно растворяются в воздухе. И если ты попробуешь снова встретиться с уже, как казалось, известной женщиной, то обнаружишь совершенно незнакомого тебе человека.
Я улыбнулся ей, как и в первый раз, но не почувствовал того самого смущения, которое испытывал тогда. Для меня это был близкий по духу человек, с которым нам предстоит недолгий, но очень яркий путь. Я хотел было обнять ее, но предвкушение пропасти так и осталось в моей памяти. Такие вещи не уходят просто так, они медленно расползаются по каждой клеточке твоего тела, словно кожа. И в момент, когда кто-то прикасается к тебе, они слегка ударяют током, напоминая о себе.
Немного прогулявшись, мы отправились в сторону квартиры. Лина рассказывала мне о работе – все то же самое, что и пару лет назад. Она считала, что я очень способный, и, возможно, в скором времени получу повышение. Она еще не знала, что через пару лет я не по своей воле займу ее место. Рассказы Лины о жизни обновили мою память. В момент нашей первой встречи я даже не понимал, чем это все обернется. Но внутри я желал быть с ней рядом, в принципе, как и сейчас.
Позвонил наш общий коллега и позвал нас в бар, но мне не хотелось сейчас что-либо менять, и я отказался, так как знал, что все равно проведу эту ночь вместе с Линой. Вытащив миниатюрный столик и пару стульев на балкон, я накрыл стол. Доставка приехала вовремя, все шло по плану. Весь вечер мы смотрели на звезды и говорили об абсолютно неважных вещах. Я пьянел от ее присутствия и от запаха ночного воздуха. Как и тогда, я вновь почувствовал волшебство этой ночи. Неожиданно она произнесла:
– Не хочешь сыграть в одну игру?
– В какую же?
– Вопрос-ответ.
Я уточнил, какие же в ней правила.
– Правила игры просты. Мы должны максимально честно отвечать на вопросы, заданные друг другу. Тот, кто отказывается давать ответ, делает глоток из бутылки, – объяснила Лина, указав на бутылку виски.
Я согласился, хоть и не помнил этого момента.
– Чтобы было максимально комфортно, нам нужна абсолютная темнота, – добавила она.
Выбор пал на комнату, которую принято называть кладовкой – она была абсолютна пуста. Прихватив пару теплых пледов, мы сели напротив друг друга.
– Кто начнет? – спросил я.
– Пожалуй, я.
Я был уверен, что эта игра не входила в события нашего прошлого. В альтернативной реальности мы просто беседовали в абсолютной темноте до момента, пока я ее не поцеловал. И тем не менее мне становилось еще интереснее.
– Ты специально провалил аттестацию?
– Нет, я правда ничего не учил, я даже не верю в то, что продукция нашей компании действительно эффективна.
– А зачем же ты тогда работаешь в ней?
– А вот это уже нечестно, это второй вопрос, я отвечу на него после того, как задам свой.
Я чувствовал, как алкоголь затуманивает мой разум, и мой язык потихоньку начинает развязываться.
– Ты не помнишь ничего обо мне?
Наступила небольшая пауза, она взяла бутылку и сделала пару глотков.
– Мне кажется, что мы где-то виделись, возможно, когда-то давно.
Я прекрасно понимал, что это физически невозможно, и что система, в которой мы с ней находимся, дает небольшие сбои.
– А ты меня помнишь?
Я не стал отвечать на этот вопрос и выпил еще пару глотков. Затем произнес:
– Знаешь, я не могу точно ответить, помню ли я тебя, но чувствую. Такое сложно объяснить, но это так. И я хотел бы тебе рассказать…
Ее поцелуй оборвал меня на полуслове. Ощутив тепло губ Лины, я почувствовал, как возвращаюсь в тот самый забытый дом, в уютную квартиру, в которой мы проведем наш небольшой, но очень счастливый фрагмент жизни. Я вдруг вспомнил строки, которые напишу спустя месяц после нашего расставания:

Я мир создам,
Где ты и я,
И разговоры наши – ни о чем, но в то же время так важны,
Где я есть я, а ты есть ты.

Она протянула мне руку, и холодный космос вновь дал мне кислорода. Я снова смог сделать глубокий вдох. Наверно, люди называют это возрождением. Это как пребывать в коме, а затем неожиданно открыть глаза. Голова закружилась, но я боялся поверить, что это не сон. Обычно такое не бывает наяву. Я хотел целовать ее, хотел обнимать, словно мы разошлись когда-то по разным мирам и теперь снова встретились. Долгий путь домой, который наконец привел к цели. Она такая, какая есть, – необычайная. Эта мысль проскользнула в моей голове, словно импульс тока. Это была самая волшебная ночь в моей жизни.
И на душе стало как-то спокойно. Ночь будет продолжаться еще долго, а мы так и останемся хранить ее тайну. И я в то же время продолжу хранить свою.

16

С первым лучом солнца я открыл глаза. Я все еще лежал в той же самой квартире. Повернулся, чтобы обнять Лину, но вдруг понял, что нахожусь здесь один.
На секунду мне показалось, что все, произошедшее за ночь, – один длинный сон. На столике возле кровати лежала записка: «Если ты проснулся  и думаешь, что я сбежала, то ошибаешься. Скоро вернусь. К.»
Она оставила в качестве подписи заглавную букву своего имени, хоть все и называли ее просто Линой. Для меня же полное имя звучало намного нежнее, чем все эти сокращения.
Мое лицо растянулось в улыбке, мне было приятно осознавать: все, что сейчас происходит, – не иллюзия, а моя старая добрая реальность.
Встав с постели, я почувствовал, что в квартире довольно прохладно. Отопление уже не работало, а утренняя погода оставляла желать лучшего. Надев футболку, я подошел к окну. За окном простирался все тот же знакомый город. Сегодня воскресенье, и все жители города спали, лишь дворник одиноко мел улицы. Вечером мне нужно было уехать обратно, но что-то внутри говорило мне остаться.
На кухне все было убрано, словно прошедшего вечера и не было, лишь пустая бутылка из-под виски, стоящая в кладовке, напоминала мне о вчерашнем вечере и нашем с Линой разговоре.
Я вспомнил, что почти признался ей в том, что происходит, но нужно ли было это делать? Ведь открывшаяся правда могла просто оттолкнуть ее от меня. У меня до сих пор не было конкретного плана действий, и я решил импровизировать. Многие моменты моей памяти были недоступны, словно кто-то заблокировал файлы до лучших времен.
Приняв душ, я снова залез в постель. «Сон – что-то похожее на смерть», – промелькнула мысль в голове, после чего я снова забылся.
Приятный запах еды заставил меня проснуться. Я посмотрел на часы. Время – почти полдень.
– Ты долго собираешься спать? – услышал я знакомый голос Лины.
– Уже встаю.
Она готовила завтрак: на плите дожаривался омлет, чайник уже практически достиг точки кипения, а на столе лежали ароматные сэндвичи. Я почувствовал, как мой желудок застонал от чувства голода. Но желание обнять Лину было сильнее.
– Все нормально? Ты всю ночь ворочался и говорил что-то про время.
– Просто дурной сон. Так бывает.
– Ладно, надо завтракать, у нас сегодня грандиозные планы.
– Какие же? – с удивлением спросил я.
– Хочу показать тебе город, надеюсь, ты не против?
Я положительно кивнул головой в ответ и добавил, улыбнувшись:
– Думаю, мне было бы интересно посмотреть на этот город твоими глазами.
Я ел, словно не делал этого больше года. Моему аппетиту позавидовал бы даже самый ненасытный человек в мире. Доев свою порцию до последней крошки, я несколькими глотками справился с чашкой кофе. И только тогда понял, что наелся. Пора было отправляться в путь.
Когда мы вышли из дома, на улице стало значительно теплее. Солнце ярко светило над головой, улицы были довольно людными. Лужи растаявшего снега почти высохли, вместо них образовывалась грязь, но даже это не мешало нам наслаждаться приходом весны. Высотные дома, широкие дороги, площади и памятники.  Мне нравились большие города, но в то же время я испытывал некий дискомфорт. Возможно, оттого, что всю жизнь я находился в провинциях и не совсем был готов принять жизнь в таких масштабах. Во мне постоянно развивалась социофобия, хоть я это хорошо скрывал под одной из своих масок. В мечтах я хотел жить в большом городе, я все больше не любил провинции, но когда долго находился в столицах, начинал скучать по небольшим, тихим уголкам.
Лина привела меня к колесу обозрения. Оно было настолько высокое, что у меня от одного вида карусели перехватило дыхание. К моему счастью, кабины были закрытого типа. И вот через несколько минут мы уже возвышались над землей. Поднимаясь все выше, я смотрел на город. Как и в моем представлении, он был похож на огромный муравейник, местами даже напоминал на вид микросхему, словно все, находившееся внизу – одна большая система. Небо все так же властно возвышалось над головой, но что располагается над ним, мне до сих пор не понятно. Возможно, там бескрайний космос, как твердили нам с детства, а быть может, это просто некое стекло, которым нас прикрыл Создатель. Моей фантазии не было границ, хоть часто подобные размышления казались мне самому больным бредом. Но жить в понимании того, что мир уже довольно логичен и изучен, словно в выражении, где сахар сладкий, а чай крепкий, было скучно.
Когда мы достигли самой верхней точки обозрения, я подошел к Лине и крепко обнял. Ее тонкие пальцы обхватили мою шею, и я поцеловал ее. Посредством поцелуя я прочувствовал все свои прошлые взлеты и падения, каждую эмоцию, пережитую нами. Трагедию, что осталась жить в моей душе, как старая рана, от которой мне, скорее всего, уже не избавиться. Но в то же время я понимал, что именно сейчас наступает тот самый момент, в котором все еще может случиться.
И кто знает, кто из нас двоих призрак? Ведь сейчас я нахожусь в ее мире, и он для Лины самый настоящий. В этот момент колесо достигло земли, и мы отправились дальше.



17

Эти чудесные выходные пролетели в один миг, и мне нужно было возвращаться домой. Проводив Лину до дома, я направился в сторону вокзала. Уходя, старался не оборачиваться, как и в первый раз. Ведь наша встреча могла оказаться последней, в душе я боялся этого, как и тогда. Но все так же верил, что мы еще встретимся.
Я начинал немного забывать свое будущее и привыкать к прошлому, которое в итоге превращалось в мое настоящее. Но я все же старался не терять бдительности и держать ухо востро, дабы не совершить оплошность.
Придя на автовокзал, понял, что за свою короткую жизнь успел дважды опоздать на один и тот же автобус, хоть и был до последнего уверен, что я прибыл раньше времени отправки. «Некоторые вещи в нашей жизни очень сложно изменить, даже имея внутри себя машину времени», – подумал я. Следующий автобус должен был приехать через несколько часов.
Мысленно я решил отпустить все, что произошло за эти выходные, и подумать о том, что нужно делать дальше. По моим наивным расчетам, первую ошибку я должен буду совершить в тот момент, когда позволю Лине назвать все происходящее отношениями, тем самым допуская начало нашего конца.
Я продолжал делать записи в тетради о том или ином воспоминании, чтобы запомнить хоть какие-то мелочи. Иногда начинало казаться, что с каждым днем, проведенным в прошлом, моя память все больше обнуляется, словно кто-то пытается заставить меня все забыть. Раздумья прервало входящее сообщение от Лины: «Выйди на улицу». Она узнала, что мой автобус задержали.
В этот вечер Лина была со своей подругой. Они мило улыбались и перешептывались между собой, словно юные девочки. Лишь блестящий пьяный взгляд выдавал их истинное состояние.
– Мы тут долго придумывали причину, чтобы прийти, и я вдруг вспомнила, что у тебя осталась бутылка рома.
– Жажда и не такое делает с людьми, – шутя ответил я.
Я прекрасно понимал, зачем она тут, и это не входило в текущие планы.  Все должно было случиться немного позже, но то, что происходило сейчас, вызывало во мне внутренний восторг. Смотря в пьяные глаза Лины, я начинал понимать, что вновь влюбляюсь в нее. Эти глаза так много таили в себе, но в то же время погружали меня в пучину этих тайн, и я, словно жаждущий все понять, тонул в них.
Мы сидели напротив полицейского поста, распивая остатки рома в стаканчиках из-под кофе. Чтобы спрятаться от кого-то, нужно быть всегда на видном месте. Это правило работает почти безотказно.
Ее подруга все время о чем-то рассказывала, а я все не мог оторвать глаз от Лины. Мое безумное желание остаться росло с каждой секундой, но был ли в этом смысл? Я хотел спросить, зачем она пришла сюда, понять, сбой это или судьба. Поменяет ли эта встреча будущее или всего лишь украсит прошлое? Сердце билось как сумасшедшее, требуя от меня остановить время. Но в жизни самое главное – уйти вовремя, неважно, к чему относится эта фраза, она работает как часы. И если бы я не ушел, то испортил бы все волшебство этого вечера.
Мой рейс объявили, и мы отправились к платформе. Вокзал – то самое место, где встречаются и прощаются люди, в нем присутствует столько романтизма, что если бы кто-то из работников был писателем, то обязательно написал бы роман об этом. Лина крепко обняла меня.
Мне хотелось рассказать ей все, но что-то внутри меня подсказывало, что слова тут совершенно ни к чему. В скором времени Лина и так поймет все, и если у меня будет шанс еще раз вернуться сюда, я попробую донести до нее всю суть происходящего.
Автобус отъезжал от платформы, и девушки помахали мне рукой. Я еле сдерживал себя, чтобы не встать и не попросить остановить автобус. Мое новое настоящее было для меня чем-то безрассудным, но именно в этом и была вся прелесть. Когда автобус отъехал от вокзала, я надел наушники и включил музыку на всю громкость. Играла всем знакомая песня:

Who do you need, who do you love
When you come undone…

Я написал Лине о том, что хочу проснуться в очередном «сегодня», но в душе понимал, что «завтра» наступит намного раньше. Автобус быстро ехал по трассе, с каждым метром я все больше приближался к дому.
Расслабившись, я закрыл глаза, как вдруг почувствовал резкий толчок. Открыв глаза, увидел, как водитель потерял управление и вылетел на встречную полосу. На нас летела огромная фура, столкновение было неизбежно. В голове пронеслась фраза моего старого знакомого: «Если с тобой происходит что-то неизбежное, просто будь в этом полностью».



18

Когда я открыл глаза, вокруг было темно. На секунду показалось, что я ослеп. Я попытался встать, но тело меня не слушалось. От отчаяния я сделал попытку крикнуть что было мочи, но вместо крика из моего рта доносилось что-то похожее на шепот деревьев. Я боялся даже представить, что со мной произошло. Но ответ пришел быстрее, чем я успел впасть в отчаяние.
Яркая белая вспышка вновь промелькнула перед моими глазами, затем я почувствовал, что тело снова может двигаться. Пошевелив руками и ногами, я встал. Пространство вокруг было абсолютно белым, словно стены помещения, в котором я находился, были сделаны из света. От такого освещения болели глаза, и я старался идти, не открывая их. Пройдя примерно минут десять пешком, я обнаружил дверь. Она была сделана из стекла, но в то же время это стекло было настолько мутное, что я не смог разглядеть того, что было за ним.
Слегка толкнув дверь, я вышел. За ней было огромное зеленое поле, а сверху – небо с миллиардами звезд. Почувствовав усталость в ногах, я сел на траву. Поле, открывшееся взору, было настолько огромным, что невозможно было разглядеть, что же находится дальше. Осмотрев себя, я понял: на мне нет одежды. Однако особой нужды в ней не было, так как погода стояла довольно теплая. Мне захотелось пить. Как только я это понял, пошел дождь. Жадно ловя каждую каплю, я удовлетворял чувство жажды.
Напившись вдоволь, я поднял глаза и увидел, как на месте пустого поля возникло строение, внешне напоминающее мне буддийский храм. Пройдя несколько метров в его направлении, я вдруг понял, что храм отдаляется от меня, с каждым шагом становясь все дальше и дальше. Я остановился, закрыл глаза, а когда открыл их, оказался прямо у входа. Передо мной  были огромные деревянные двери с непонятными для меня цифрами. Я попробовал открыть дверь, но она не поддавалась. Попытавшись вглядеться в надписи, ко мне пришло осознание того, что каждая из них – это тот или иной отрезок моей жизни, каждая цифра – это день, месяц и год определенного момента, начиная от даты рождения и заканчивая трудоустройством на работу или смертью кота.
Мне вдруг стало не по себе. Отпрянув назад, я хотел спуститься вниз, как вдруг понял, что вместо поля под храмом разверзлась темная бездна. Повернувшись обратно к дверям, с удивлением обнаружил, что они приоткрыты. Мне было немного страшно входить внутрь, но выбора не было, и, толкнув тяжелые двери, я оказался внутри.
Интерьер храма был больше похож на планетарий. Звезды над головой, Млечный путь и планеты, которые кружились по стенам. В центре стоял круглый столик, на нем лежал телефон с дисковым аппаратом, похожий на тот, который использовался в двадцатых годах прошлого столетия. Подойдя к нему и сняв трубку, я услышал женский голос:
– С кем вас соединить?
– У меня есть варианты? – спросил я.
– Молодой человек, не тратьте мое время или говорите, с кем мне вас соединить. В противном случае положите трубку.
– Соедините меня, пожалуйста, с Вашим начальством.
– Секунду.
Раздался длинный гудок, затем второй, после третьего я услышал мужской голос:
– Я думал, не догадаетесь.
– Кто Вы? – с удивлением в голосе спросил я.
– Я тот, кто поможет Вам.
– И как же Вы мне поможете?
– Сейчас Вы находитесь где-то между раем и адом. В привычном для Вас мире это называется чистилище.
Сердце замерло, я вдруг понял, что все мои опасения оправдались. Мне хотелось просто провалиться сквозь землю, но ощущение ада под ногами не давало мне этого сделать.
– И что же будет дальше? – с дрожью в голосе спросил я.
– А чего бы Вы хотели?
– Вернутся обратно.
– То обстоятельство, что Вы тут, уже говорит о том, что до этого сделали все неправильно.
Внутри я понял, что мне нужно было послушать себя и остаться на том вокзале с Линой.
– В каждом отрезке времени так или иначе есть момент, в котором Вы допустили ту или иную ошибку. В каком участке пространства Вы окажетесь в следующий раз, решать не мне. Система сама распределяет людей.
– Система?
– Судьба, случай, можете называть ее так, если Вам будет привычнее.
– Значит, я не один такой?
– Вы слишком зациклены на своей жизни, поэтому время не принимает Вас до конца.
Затем в трубке раздались короткие гудки.
Через пару секунд в глазах потемнело, и я очнулся.

19

Когда я открыл глаза, то понял, что стою на кухне и готовлю ужин. Я был жив и чувствовал себя довольно хорошо, словно ничего и не происходило. Квартира была знакомая, но я никак не мог понять, где нахожусь. Посмотрев в окно, понял, что в одном из провинциальных городов. Мы приехали с Линой в командировку, точнее, это она приехала в командировку, я же был чем-то вроде бесплатного приложения. Пока она занималась обучением, я гулял по городу, выпивал в одиночестве и занимался готовкой, пытаясь себя хоть как-то развлечь.
Почти закончив со стряпней, я достал бутылку вина, чтобы украсить стол. В холодильнике было немного пива, но мне не хотелось мешать алкоголь. Телефон завибрировал в комнате. Сообщение от Лины: «Приеду минут через пятнадцать».
Я достал штопор и легким движением вытащил пробку. Последний штрих был готов. Когда Лина пришла, я почувствовал, что с ней что-то не так. Она смотрела на меня пустыми глазами, как на что-то ничтожное.  Сделав вид, что не замечаю этого, я предложил ей поужинать. Мы сидели молча, пили вино, мне хотелось спросить, что случилось, но что-то внутри останавливало меня. Молча делая глотки, я все ждал, когда она первой начнет разговор.
– Знаешь, нам надо расстаться. Не могу я больше так.
– Надо, так надо, – изобразив некое равнодушие, ответил я и спросил: – Правило трех месяцев?
Все ее отношения до меня длились не более трех месяцев, она предупредила меня об этом еще на начальном этапе нашего сближения. Эта мысль запустила во мне таймер, который отсчитывал каждую минуту, приближая нас к расставанию.
– Именно так.
– Пожалуй, я уеду завтра.
По ее глазам я понял, что она не ожидала такой реакции от меня и была немного смущена моей непринужденностью.
– Я думала, мы доедем до курортной зоны, а на обратном пути уже разъедемся кто куда.
Я ответил Лине, что не вижу смысла оставаться с человеком, который сам не может понять, что ему нужно. В нотах моего голоса не было ничего, кроме усталости. Я запутался в своих чувствах, непонимании происходящего и его бессмысленности. Кажется, время, проведенное с ней, так или иначе, меняло мое внутреннее состояние.
На этом разговор был закончен, остаток вечера прошел в молчании. Я старался не подавать вида, что обеспокоен. Выпив снотворного, я уснул. Впервые за все время мне ничего не снилось – ни будущего, ни прошлого. Зато, выспавшись, вновь смог набраться сил.
Утром, когда Лина ушла на работу, я собрал вещи, оставил ей немного денег и отправился на вокзал. Купив билет на ближайший поезд, присел на скамью возле платформы. В голове играли «Дожди-пистолеты», а на душе был безумный холод. В другом варианте событий я должен был провести эту ночь, выясняя отношения, выпить весь алкоголь в доме, утром помириться и поехать с ней в курортную зону. Но сейчас я ждал приближения своего поезда, нервно курил и думал о том, все ли я делаю правильно. Возможно, я вновь допустил ошибку, но внутренний голос молчал.
Подошел постовой, указал пальцем на табличку: «Не курить». Пожав плечами, я отправил сигарету в урну.
– Ждете кого-то?
– Нет, собираюсь уехать.
– Пройдемте со мной.
Через несколько минут я был в участке. Мои вещи обыскивали двое полицейских, один внимательно осматривал лекарства, второй умело шарил в карманах моей куртки.
– Это вообще законно? – с ухмылкой спросил я.
Я прекрасно понимал, что правдивый ответ был бы отрицательным, и они просто решили поживиться на мне. Ответив одному из них на вопрос, для чего те или иные таблетки, я понял, что зря не отучился на фармацевта. Я знал о свойствах и действиях лекарств, как Отче наш.
Ничего запрещенного у меня не нашли, поэтому участковому пришлось меня отпустить. Я вернулся на платформу и увидел там Лину.
– Как ты узнала, что я буду здесь?
– Ты всю ночь во сне повторял, что собираешься сегодня уехать.
«Язык мой – враг мой», – подумал я про себя.
– Ты купил билет?
Достав билет из кармана, я демонстративно поднял его над головой. Резкий порыв ветра выхватил его из руки и отправил его в небесный полет.
– После такого, я думаю, любой человек поверит в знаки, – улыбнувшись, произнесла Лина.
После секундной паузы я рассмеялся, словно сумасшедший. Возможно, это был нервный смех, но мне было безумно весело, и Лина смеялась вместе со мной. Я был бессилен перед обстоятельствами и отправился с ней в курортную зону.

20

Следующим утром я проснулся в более знакомом для меня месте. Я вновь находился на съемной квартире, был включен телевизор, шла кулинарная передача. Судя по тому, что я видел, был шестнадцатый год. Буквально через пару часов мы с Линой должны были отправиться в отпуск, поближе к морю. Наши отношения в этот момент были немного натянутыми, с каждым месяцем я все больше и больше проявлял свою несдержанность, участились позывы ревности. Устраивал скандалы по пустякам, часто выпивал и уходил в депрессию.
Яркий луч света пробился через оконное стекло, заставил меня встать и задернуть шторы. На дворе была середина лета. Я отправился на кухню выпить воды. Время вновь переместило меня чуть ближе к моему настоящему, расстояние между моим прошлым и будущим составляло чуть больше года.
Сумка с вещами стояла возле входной двери. Посмотрев на время, я понял, что пора собираться. Я должен был зайти за Линой, чтобы мы вместе отправились на вокзал. Во мне просыпалось ощущение апатии ко всему, я стал пленником своего прошлого, это путешествие становилось для меня наказанием, куда бы я ни пытался бежать. Время кидало меня в разные стороны, словно осенний лист на ветру, и у меня не было достаточно времени, чтобы просто взять и осознать происходящее. Внутреннее раздражение накрывало меня с головой.
Я взял сумку, вышел из квартиры и, кинув ключи в почтовый ящик, отправился к Лине.
Погода была жаркая. Я брел по улицам и все думал о том, что же я должен был изменить.
Сев на скамейке возле дома Лины, я достал тетрадь.
«Море, маяк, расставание».
 Я писал все, о чем мог вспомнить, но этого для меня было недостаточно.
– У Вас не будет зажигалки? – услышал я знакомый женский голос.
Подняв глаза, почувствовал, как теряю ощущение земли под ногами.
Это была Николь.
Я хотел было обнять ее, но вспомнил, что мы еще не знакомы. Мое тело окаменело, мне захотелось встать, но ноги не слушались. Полушепотом я произнес:
– Ты настоящая?
Она посмотрела на меня удивленным взглядом и сделала шаг назад. Я протянул ей зажигалку. Николь, немного помешкав, подошла и взяла ее. Слегка прикоснувшись к ее пальцам, я почувствовал тепло, но в этот момент она резко одернула руку.
Прикурив, Николь медленно вдохнула дым и, посмотрев мне в глаза, спросила:
– Мы знакомы?
– Это тот самый вопрос на миллион, – с улыбкой ответил я.
– Мне кажется, мы где-то виделись. Вот только не могу вспомнить, где.
– В далеком будущем. Но если я расскажу все как есть, ты все равно мне не поверишь.
– А ты попробуй. Быть может, и поверю.
В этот момент из подъезда вышла Лина. Увидев Николь рядом со мной, она растерялась, но вида подавать не хотела. Лина подошла ко мне, приобняла, словно давая понять, что эта территория закрыта для других. И, дружески протянув руку Николь, представилась.
То, что происходило сейчас, просто не умещалось у меня в голове. Две мои бывшие женщины столкнулись в одном пространстве.
Наступила неловкая пауза. Николь поняла, что нужно уходить. Посмотрев вопросительно в мои глаза, она попрощалась с нами.
Я долго смотрел ей вслед, чувствуя тоску. Но в душе я понимал, что позже мы увидимся снова.
– Кто это был? – спросила Лина.
– Гостья из будущего, – тихо ответил я.

21

Дождавшись вместе с Линой такси возле ее подъезда, мы отправились на вокзал. Я не знал, что произошло между нами в этом промежутке времени, в моей памяти образовался пробел, который могла заполнить только она, но я не спешил задавать вопросов. Наш путь до моря состоял из почти трех тысяч километров, а значит, у меня еще было время, чтобы все узнать.
На вокзале Лина вспомнила, что забыла дома документы. Мы должны были выезжать через пятнадцать минут, но она поймала такси и вернулась за ними. Я пытался уговорить водителя автобуса не выезжать, подождать немного. Созвонившись с диспетчером, они согласовали мою просьбу, выписав мне штраф в пару тысяч, и ожидали возвращения Лины.
Я сел на скамейку возле платформы, достал сигарету из пачки и понял, что Николь ушла, прихватив мою зажигалку. Пройдя несколько метров вдоль платформы, я увидел пожилого мужчину, который тихонько потягивал табачный дым.
– Позвольте прикурить, пожалуйста.
Он улыбнулся мне и протянул зажигалку.
– Что – тоже не можешь уехать? Моя бабка все документы забыла, сижу вот, ее жду. Женщины – они такие, все время что-то забывают.
Я кивнул головой и рассказал о своей аналогичной истории. Достав бутылку из-за пазухи, человек протянул ее мне. Я сделал пару глотков и почувствовал, как слегка обожгло горло.
– Домашний самогон, неделю гнал, – гордо похвастался дед.
Закусывать было нечем, и я сделал две сильные затяжки.
– Ты, сынок, цени время, его всегда так мало, его просто нужно удержать в себе. Вот мы сейчас теряем его, но в тоже время приобретаем что-то новое. Никто ведь не знает, сколько времени у нас осталось, особенно у меня.
Мой язык развязался на восьмом глотке, и я начал рассказывать ему историю о том, что со мной приключилось. Дед слушал меня внимательно, словно проживая каждое мое слово, а когда я закончил, он прикурил мне и себе еще по сигарете. После произнес:
– Так ведь я – это ты, ты разве не понял этого?
Наступила пауза, я присмотрелся к деду и начал понимать, что черты наших лиц очень схожи.
– Но как такое возможно?
– Ты ведь книгу писал в то время, помнишь? Бросил ее на полпути.
– Почему бросил? Я ведь начну ее писать только через год, когда вернусь в настоящее.
– Увы, не вернулся ты, остался в прошлом, как видишь, до самой старости, а дальше кто его знает…
Я хотел было задать еще один вопрос, как вдруг почувствовал, что меня дернули за плечо. Лина махала документами и радостно возвестила о том, что мы отправляемся на море. Увидев мое испуганное лицо, она спросила, что со мной случилось. Я повернулся, чтобы показать Лине себя в старости, но рядом никого уже не было.
 – Нам пора ехать, – напомнила она.

22

Четверть дороги я молчал, уставившись в окно, наблюдал за пейзажами вечерних полей, провожая глазами алый закат солнца. Мне хотелось понять, что происходит, и почему я встретил самого себя в старости. Интересно, каким же образом, почему я остался в прошлом?
На эти вопросы у меня не было не единого ответа, внутри я чувствовал смятение. Неужели я останусь с Линой и никак не вернусь обратно? Ответ на свой вопрос я должен буду узнать через пару недель, если меня вдруг не выкинет назад. А если так случится, то я никогда не исправлю происходящее. По порядку вещей, она должна будет уйти от меня, но что же сподвигнет ее сделать по-другому? Нарушив все правила, я повернулся к ней и спросил:
– Как давно мы вместе?
Она посмотрела на меня, как на идиота.
– Ты ведь сам отмечаешь все наши даты, уже пятый месяц пошел.
– А почему мы еще вместе?
– Ты издеваешься?
Я пожал плечами. Я понимал, что все мои вопросы со стороны звучат, как идиотизм.
– Я хотела уйти, но не смогла, потому что мне с тобой хорошо. Если тебе так важно, чтобы я повторяла это во время каждого твоего приступа так называемой амнезии…
– Какие еще приступы амнезии?
– Ты не в первый раз об этом спрашиваешь. Буквально месяц назад, когда мы были в командировке, ты задал мне тот же вопрос.
Я замолчал, понимая, что разговор сейчас у нас не склеится. Мне нужно было все вспомнить самому, и признаваться в том, что известно было лишь мне, пока не хотелось. Я боялся, что если спрошу у нее что-то лишнее, то вновь окажусь в другом временном отрезке пространства.
Наступила ночь, автобус сделал остановку в придорожном отеле. Лина легла спать, а я смотрел на нее и думал о том, как мне поступить. В моем сознании все замкнулось, я больше не ощущал к ней ничего, мои чувства испарились, словно их никогда и не было. Мой интерес был только в том, дабы узнать, как нужно поступить, чтобы пойти дальше, не возвращаясь к прежним событиям. Мое понимание раздвоилось: мы не любили друг друга, но все еще оставались вместе. Что же нас держит?
К отелю подъехала машина, из нее вышли три силуэта. Женщина, мужчина и молодая девушка. Они разговаривали о чем-то, смеялись. Когда они подошли к крыльцу, я рассмотрев их, понял, что один из этих силуэтов – Николь. Мы переглянулись с ней взглядами, но она осталась в недоумении. Хотелось обнять ее, но никто бы в этой ситуации не понял меня. Мужчина, как мне показалась, был ее отец, он просверлил меня недовольным взглядом.
Мысль о том, чтобы подойти к Николь и поговорить, становилась какой-то навязчивой. Я встал и направился внутрь отеля, чтобы под любым предлогом пообщаться с ней, сам не зная, что услышу от нее, ведь мы еще не знакомы. Но на полпути меня остановила Лина:
– Куда ты идешь? Пошли спать, нас ждет долгий путь.
В этот момент я взял себя в руки и отправился в наш номер. Утром я спросил у консьержа о том, кто заселялся ночью. В ответ он лишь пожал плечами и произнес, что ночью никто не въезжал. Мои нейроны медленно распадались в голове, под влиянием происходящего я начал тихонько сходить с ума.

23

Ближе к следующей ночи мы прибыли к месту назначения. Водитель высадил нас на вокзале, и мы прямиком отправились к берегу моря. Я почувствовал приятный соленый воздух еще за несколько километров до берега. Магия вновь окружала меня.
Когда мы подошли к морю, я увидел нечто прекрасное. Прилив окутывал морской берег, я снял обувь и подошел к самому краю. Меня окатило теплой морской водой, и я почувствовал, как сливаюсь воедино с огромной синей гладью. Я сел на берегу и тихо прошептал: «Это и есть настоящее человеческое счастье». Лина присела рядом, взяла мою руку в свою и спросила:
– Неужели это произошло? Мы так долго стремились сюда, и вот наша мечта на расстоянии вытянутой руки. Ты счастлив?
Я ответил, что счастлив, как никогда, и это было истинной правдой. Море вновь оживляло мои эмоции, мы проделали очень длинный путь к тому, что сейчас происходит: она – в тысячи километров, я – в несколько лет. Но все же мы сейчас вместе, и это – самое главное. Я достал из сумки бутылку вина и сделал пару глотков, затем передал ее Лине. Одна мысль о том, что мы сможем остаться здесь, грела меня изнутри. Я надеялся, что в этот раз все получится, и уже ничто не сможет нам помешать.
– Знаешь, а ведь мы уже были здесь, – произнес я.
– Я не исключаю такой вероятности, но, скорее, это было в прошлой жизни, и мы можем только вспоминать отрывки из прошлого.
– Да, наверно, ты права.
Лина не понимала, что все это уже происходило, что в другой реальности мы уже сидели на этом берегу. Я подошел к ней, подал руку, и в момент, когда она оказалась со мной на одном уровне, поцеловал. Луна освещала наши силуэты, и мне вновь захотелось навсегда остаться в этом отрезке времени, несмотря ни на что. Все мысли о возвращении были обесценены, планы на будущее рухнули, но настоящее становилось дороже всего. Я готов был забыть всех тех, с кем был и буду, ради того, чтобы остаться. Лишь мысль о том, что порой все зависит не от меня, а от так называемой системы, не давала мне покоя.
Просидев еще пару часов на берегу, мы отправились в поисках жилья. Помня прошлый раз, я уже знал, куда нам идти, и повел Лину за собой. Засыпая под утро, я мысленно просил время сжалиться надо мной и оставить все как есть. И, кажется, оно меня услышало.

24

Мы провели прекрасную неделю в этом портовом городке, каждый день гуляя по городу, наслаждаясь прекрасным концом лета, а по вечерам купались в соленом море. Все происходящее было для меня как сказка. Мы перестали ругаться, я практически забыл о том, каким я был раньше. Внутри меня рождался новый человек, который научился ценить настоящее без предвзятости и цинизма. Я уже не боялся шагнуть вперед, пропасть под ногами становилась все меньше.
Я не мог сказать, что Лина чувствовала абсолютно то же самое. Она грустила по вечерам, хоть и старалась это скрывать. Я не задавал лишних вопросов, потому что боялся услышать ответ, который изменит мое представление о происходящем. Этот момент должен был наступить, но я пока что тянул время. До нашего расставания оставалось пару дней, но ничто не предвещало того, что это случится. В прошлый раз мы буквально каждый час выясняли отношения, но теперь такого не было.
Я записывал в тетрадь свои наблюдения, приводил сравнения прошлого и будущего и все пытался найти ту самую ошибку, в душе надеясь, что уже удалось ее как-то исправить, просто это пока незаметно.
 И вот мы поехали на старый маяк, в то самое место, где все должно было произойти. По пути наш автобус сломался, я уже хотел было предложить продолжить путь пешком, как вдруг автомобиль завелся. Посчитав это добрым знаком, мы продолжили путь.
Через час я и Лина были на месте. Еле успев найти до наступления темноты комнату, мы направились к маяку. Закат казался мне очень живописным. Солнце отражалось в море таким образом, что складывалось ощущение, будто облака лежали на воде. Алый шар с каждой секундой опускался все ниже к морю. Линия горизонта становилась темнее и темнее, пока море не поглотило ее полностью.
Мы подошли к маяку. Сегодня не было кораблей, и поэтому свет его был довольно тусклым. На берегу валялись обломки деревьев. Не найдя себе места, они потихоньку уходили под воду, все так же спокойно принимая свою участь, –  умирали стоя.
Лина стояла на краю берега и любовалась своим отражением, а я все не решался подойти к ней и спросить о том, что с ней происходит. Она повернулась и начала разговор первой:
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
Я пожал плечами, не понимая, что Лина имеет в виду. Она достала мою тетрадь. Пролистав страницы, ткнула в одну из них.
– Что это значит?
– Я мог бы тебе объяснить, но ты вряд ли в это поверишь.
– Ну, ты уж попробуй, –  нервным тоном ответила она.
Я начал рассказывать все сначала, пропуская историю с Николь – я не хотел, чтобы Лина знала об этом. Когда я закончил, наступила тишина, словно все вокруг вымерло. Она смотрела на меня удивленными глазами и не могла произнести ни слова.
– Я подозревала нечто подобное ещё тогда, когда ты выронил на вокзале письмо, адресованное мне.
– Какое письмо?
Она достала из сумки листок и протянула.
«Над моей головой солнце, а я – ночь. Монотонная пустота где-то между запахом заката и легким порывом ветра. Сидя на балконе, я начинаю так много понимать, чувствовать себя, тебя. Так часто день в этом городе становится для меня клеткой, и я все чаще жду вечера, чтобы почувствовать твой сигнал. Наверно, так нельзя, но я не умею по-другому и довольно нелегко обучаюсь.
Твой голос – это прекрасное озеро, небольшое, но с бесконечной глубиной, и я знаю, что если в один момент попробую в него нырнуть, то окунусь с головой. Я глажу поверхность воды и чувствую, как мои руки теплеют. Песок движется, глубина меняется, и этот фантомный запах всегда со мной.
В один момент что-то изменилось во мне, все неважное ушло на задний план. День осознания прекрасен, мысли смертны, но чувства ведут себя иначе.
Сидя на вокзале, пытаюсь смириться с тем, что, возможно, я – ошибка. Смиряя всего себя, пишу строку за строкой, но, поднимая глаза, я вижу тебя, твои волшебные очи, чувствую их глубину, но я не тону, а скорее хожу по воде. Окрыляясь, пытаюсь принизить себя, внутри происходит некая трансформация, некий импульс, который, по моему мнению, я убил в себе очень давно. Я всегда искал спокойствия во многих вещах, но когда ты рядом, я чувствую в тебе то самое место, где нахожу точку спокойствия. Это не безумие и не иллюзия, это то, что я вряд ли смогу описать словами.
За этих несколько дней ты сделала намного больше, чем смог сделать кто-то другой в моей жизни. Впервые я вижу подобное явление, я даже не думал, что такое вообще возможно. Я никогда не верил в такие вещи, считал людей более приземленными и примитивными, в тот же момент являясь примитивным сам.
Но я повторюсь, что случайности не случайны.
Видимо, я навсегда запомнил тот взгляд на скамейке. И он застрял в моей больной голове образом Тебя. Именно в ту секунду я все понял».
Когда я дочитал письмо, то понял, что она с самого начала догадывалась о том, что происходит, просто не могла поверить в это до конца.
– Сложно принять это все, но я теперь понимаю, почему не узнаю тебя. Ты – другой человек, не тот, что был со мной. Последние несколько недель у меня чувство, будто тебя подменили.
– Возможно, и так, но я пока не знаю, что из этого выйдет.
– А как закончилась наша история?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, но я прекрасно понимал, что если не скажу правды, то это будет нечестно.
– Мы с тобой расстались.
– Причина?
– Мы изжили друг друга.
– В принципе, как и сейчас, – ответила она.
– Ты не хочешь остаться тут со мной?
– А что мы будем тут делать? Торговать сувенирами? Мы не сможем жить так, как жили раньше. Я тоже думала об этом, но – увы. Мы стали с тобой абсолютно чужими людьми, но если ты и правда оказался в прошлом, то только для того, чтобы понять, что именно таким должен был быть твой порядок вещей.
Я понял, что спорить с Линой было бессмысленно. Она видела во мне другого человека. Тот, кто был с ней до этого, бесследно исчез по прошествии времени, оставив кого-то нового в его теле.
И по большей части она была права. Она ушла, а я остался на берегу встречать рассвет.

25

Утром я проснулся в своей квартире. Обстановка была та же, что и в последний проведенный день в настоящем. На полу валялась недопитая бутылка виски, с балкона пахло табачным дымом, телефон проигрывал на повторе «You and whose army». Взяв телефон в руки, я отключил музыку и, посмотрев в справочник, понял, что вернулся.
Пропущенные звонки от начальства, сообщения от знакомых женщин –все это было неважно. Мне хотелось просто уехать. Куда? Не имело значения. Главное – покинуть пределы этого города, двигаться куда-то вперед без оглядки. Приведя себя в порядок, я приехал на работу. Выслушав мнение со стороны начальства о себе, я молча кивнул головой и написал заявление об увольнении. После нескольких дней, проведенных в прошлом, все происходящее было для меня бессмысленным. Я не смог ничего изменить, но в то же время понял, что все-таки сам строю свое будущее. И мне не хотелось бы оставлять его в таком виде, в каком оно находится сейчас. Начальство было ничуть не против моего ухода, меня даже не заставили отрабатывать две недели и, рассчитав, отпустили на все четыре стороны.
Я вдохнул в себя холодного зимнего воздуха и отправился домой, чтобы решить, что мне делать дальше. Мои ноги чувствовали свободу, теперь я был волен идти, куда захочу. Снег хрустел под тяжестью шагов, напоминая мне о том, что зима будет долгая. Мне ни капли не хотелось оставаться в этом городе наедине со своими воспоминаниями, нужно было придумать для себя дальнейший план, но в голове гулял ветер. Лишь желание бежать, куда глаза глядят, было настолько сильным, что я не мог ему противиться.
Придя домой, я достал деньги. Финансов хватало, чтобы улететь в одну из среднеазиатских стран и греться под солнцем до наступления тепла в родных краях. Но мне почему-то совсем не хотелось покидать пределы страны. Я перестал слушать свой разум и полностью отдался ощущениям. Оставалось только решить, куда ехать.
Безумная мысль пришла ко мне через несколько секунд: просто прийти на вокзал и сесть в любой поезд, а там уже как решит судьба. Собрав вещи и отпустив мысли, я отправился спать. Всю ночь мне снилось прошлое, но на этот раз вместо участника я был сторонним наблюдателем. Действия происходили, как в театре с немыми сценами: я совершал те или иные поступки, которые приводили меня к будущему, а свет то гас, то снова зажигался, меняя акты происходящего. Спустя какое-то время на сцену вышел человек. Он посмотрел мне прямо в глаза и произнес:
– Кажется, твое представление закончено. Не пора ли спустить занавес?
В попытках ответить ему что-то я потерял дар речи. Плотная ткань алого цвета опускалась все ниже, а я лишь размахивал руками, пытаясь жестами остановить происходящее. Как только занавес упал на сцену, я проснулся.

26

Перед тем как уехать, мне хотелось встретиться с Николь. Я пытался ей дозвониться, но телефон был отключен. Все страницы в социальных сетях были удалены. Мне не оставалось другого выбора, как поехать к ней домой. Я понимал, что это довольно глупая идея, ведь Николь могло не быть дома или, того хуже, она могла быть не одна, но я должен был с ней увидеться и поговорить.
Морозное утро бодрило меня сильнее, чем крепкий кофе. Природа  погружалась в зимнюю спячку.
Когда я добрался до города, пошел первый пушистый снег. Я вдруг вспомнил, как раньше, в детстве, любил выходить на улицу в это время и ловить руками первые снежинки, которые за секунду таяли на моих ладонях, исчезая, словно их никогда и не было. Такова жизнь, таковы и мы.
Напоследок я решил снять ту самую квартиру, чтобы в последний раз провести там ночь. Я планировал уехать на следующее утро, сам не зная, куда. Просто взять и поставить точку в этой истории. И уйти за алый занавес, как в своем сне. Что будет дальше, мало меня волновало. Я был настолько измотан от себя самого... Внутри росло осознание того, что главная проблема в моей жизни – это я сам.
Я почти дошел до того самого дома, с которым меня роднили воспоминания.
Хозяйка квартиры уже ожидала меня возле подъезда.
– Надолго ли на этот раз? – приветливо спросила она.
– Сегодня в последний раз, завтра я уезжаю. И вряд ли уже вернусь в ваши края.
– Ну что же Вы так критично? Тот, кто не уходил, тот и не возвращался, как в той старой песне, – с улыбкой ответила она. – Вы у нас частый гость, поэтому всегда будем рады. Ключ оставите в почтовом ящике.
Я улыбнулся ей в ответ. Кажется, этот человек даже не понимал, что был тем самым посредником между изменчивыми событиями в моей жизни. Она делала намного больше, чем могла себе представить. Мне хотелось обнять ее на прощанье, но подобный порыв сентиментальности был бы лишним. Я помахал ей рукой и скрылся за дверью с домофоном.
Лифт был сломан, и я пошел пешком. На этот раз я не встретил того странного соседа, и спокойно добрался до нужного мне этажа.
Щелчок замочной скважины – и я уже в квартире. Внутри возникло ощущение, что я дома. Эта квартира стала мне роднее места, где я жил. Каждый день менялись постояльцы, некоторые оставляли после себя что-то, будь это мыло, заколка или подарочный магнит от доставки еды. Все эти вещи были для меня в какой-то степени дороги, словно принадлежали мне.
Я достал тетрадь, чтобы сделать несколько записей, но не обнаружил в сумке ничего подходящего. В надежде найти хоть что-то я обыскал всю квартиру, но безрезультатно. Сев на пол в комнате, я увидел, как под кроватью что-то блестит. Протянув руку, я достал ручку, а с ней вместе записку, которая была намотана поверх нее. Содержание послания было следующим:
«Я не знаю, зачем я пишу тебе, зачем все это вообще нужно. Но я точно знаю, что ты найдешь эту записку. Когда мы впервые встретились, я так долго пыталась понять, откуда твое лицо мне так знакомо. Ты для меня словно гость из другого мира. Пока ты спал, я смотрела на тебя и думала: откуда ты? Как вдруг вспомнила, что ты и есть именно тот человек, который, дав свою зажигалку, оставил меня без ответа на мой вопрос. Ты тот, кого я хотела встретить снова, чтобы узнать. Но моя жизнь идет совсем не в шаг с твоей, ты настолько близок мне, так же, как и чужд. Возможно, мы еще встретимся, и я задам тебе тот самый вопрос, но захочу ли я действительно узнать правду? Николь».
Дочитав записку, я понял, что потерял логическую цепочку происходящего. Я решил попробовать позвонить Николь в последний раз, прежде чем отправится к ней.
К своему удивлению, я услышал гудки, и мое сердце замерло в ожидании. Через несколько секунд я услышал ее голос:
– Ты, как всегда, вовремя – я только что включила телефон.
– Где ты? – с дрожью в голосе спросил я.
– Там же, где и была пару дней назад. Дома.
– Мы можем увидеться? Я могу приехать в любой момент.
– Давай лучше я, – почти перебив, произнесла она.
– Хорошо.
– Скажи адрес.
– Тот же, что и в первый раз.
– Я буду через пару часов. Хочешь выпить? У меня сегодня точно есть повод.
– Какой же?
– Сегодня мой день рождения.
– Теперь точно хочу.
– До встречи, – произнесла она и положила трубку.
Мне нужно было подарить ей что-то, я понимал, что, скорее всего, мы больше не увидимся, и это должно было быть что-то памятное. Времени было не так много, и я отправился на поиски.

27

Пройдя несколько торговых центров, я почти потерял надежду на то, что подберу что-то нужное. Моя проблема была в том, что подарки я дарить не умел, обычно я заменял их деньгами. Я всегда был сторонником того, что человек сам может купить себе то, что ему необходимо, и проще будет подарить ему эту возможность. Но этот случай был не из таких. Мне нужно было выбрать нечто особенное, что, возможно, будет напоминать обо мне всю жизнь, ну или пока не утратит своей иллюзорной вечности.
Оставался всего час, и мне нужно было делать выбор. Сев на скамейку в торговом центре, я вспомнил методику, к которой обращался в те моменты, когда не мог найти ответ на свой вопрос.
Закрыв глаза, я сфокусировался на своем внутреннем мире и спросил его: «Что я должен подарить человеку, чтобы меня запомнили?»
Вместо одного ответа я получил целых два.
Первый из них пришел в прямом смысле визуально. Я открыл глаза и понял, что сижу напротив книжного магазина. В то утро, когда мы с Николь в последний раз были вместе, мы практически все время говорили о книгах. Я делился мнением об авторе, рассказы которого цепляли меня просто до безумия, – Чарльзе Буковски. Это один из людей, которые прожили свою жизнь так, как им этого действительно хотелось. Он был самим собой от самого рождения до смерти. И успел написать множество довольно интересных рассказов о своей жизни.
Недолго думая, я купил книгу. Если бы мне дали деньги на подарок в мой день рождения, я бы поступил абсолютно так же.
Второй ответ пришел мне на выходе из магазина: я наткнулся на полку с дневниками, и один из них мне понравился до безумия. Черная кожаная обложка отлично сочеталась с вставкой в виде песочных часов по центру, а сверху были одеты два ремешка. Моя слабость к дневникам дала о себе знать. На выходе я купил еще подарочный пакет и букет роз. Поймав машину, поехал в сторону дома.
На улице уже темнело, в свете вечерних фонарей были видны падающие хлопья снега. Звезды зажигались на небе, и я почувствовал сильное желание жить. Жить так, как не жил никогда раньше.
Я вдохнул холодного воздуха и замер в этой ночной тишине. Мне так хотелось быть счастливым, просто находится в гармонии с самим собой, улыбаться каждому моменту и тихонько забывать прошлое. Ведь старина Карнеги был прав: если жить настоящим, не оглядываться на свое прошлое и не ждать будущего, то мы начнем жить по-настоящему счастливо. У нас есть всего лишь сегодня, и в этом отрезке мы просто обязаны делать все, чтобы не переживать о завтрашнем дне. Это правило придумано миллионы лет назад, оно прописано во всех летописях, книгах и элементарных правилах жизни.
Такие мысли становились для меня глотком кислорода, более необходимым, чем раньше. В наушниках крутились на повторе одни и те же слова из песни: «Мне просто нужно больше кислорода…» И это был мой инсайт.
Я вернулся в квартиру, заказал еды. Время до приезда Николь измерялось в минутах.
Складывая книги в подарочный пакет, я понял, что дневник не должен быть пустым. В нем точно должна была быть какая-то запись. Первое, что пришло в голову, – это цитата, взятая из одной из только что купленных книг:
«Не раздевайте мою любовь, там может быть манекен. Не раздевайте манекен, а вдруг там моя любовь». Чарльз Буковски
Дописав, я закрыл глаза. И в эту секунду понял, что снова начал чувствовать окружающий мир, стены, даже столик возле кровати. В них было что-то живое. Во все материальные вещи вдохнули что-то нематериальное. Одним словом, жизнь. Когда-то давно мне рассказывали о том, что в этом мире каждый микрон и есть частица Бога. Все, что существует вокруг нас, и есть Он. В том числе и мы.
Зазвонил домофон, я нажал на кнопку и открыл дверь. Стоя в полумраке коридора, я ждал появления Николь. Я считал ее шаги, слыша стук каблуков. С каждым разом звук становился ближе, и я получал от этого некое наслаждение. «Это странно», – скажете вы, но в тот момент это было для меня главным. Мне сложно объяснить свои чувства к другим людям, они не имеют упорядоченности, объективности, местами даже адекватности. Но на то они и чувства. Ведь когда эмоции берут верх, нам сложно совладать с собой так же, как и порой сложно их объяснить. Любое их проявление, пусть даже негативное или деструктивное, имеет за собой искренность. В порыве страсти мы ведем себя, словно умалишённые, делаем зачастую нелогичные вещи, но в первую очередь мы чувствуем. Секс ради удовольствия, любовь ради взаимности или же ее отсутствие – вот что отделяет нас от животных. Нас наделили эгоизмом, но в то же время мы знаем, что такое самопожертвование. Это все называется одним словом – Сознание.
Дверь приоткрылась, и я увидел ее. Мое сердце начало биться сильнее, казалось, вот оно – простое человеческое счастье: просто видеть ее, дышать с ней одним воздухом, чувствовать ее тепло рядом с собой. И вся эта пропасть придумана лишь в моей голове, фантазия больного человека. Того, что воздвиг вокруг себя стены непонимания и проблем, которые существуют только в рамках его разума.
Николь подошла ко мне и обняла. Мы застыли в этой секунде, казалось, время снова остановилось. Есть только я, она и ее тихое дыхание, которое едва касается моей шеи. Мы снова находились в состоянии одного целого.
– С днем рождения, – еле слышно шепчу я.
Я прошу ее закрыть глаза, достаю подарок и цветы.
– Можешь открывать, это тебе.
Она была рада подарку, словно ребенок, хоть даже и не знала пока, что внутри.
Сев на кровать, Николь достала книги.
– Это то самое, о чем ты мне рассказывал тогда?
– Именно, – ответил я.
– Я очень рада, спасибо тебе, – затем, поцеловав, добавила: – У меня тоже есть для тебя кое-что.
Она достала из сумки  виски и вино. Весь вечер мы говорили обо всем, кроме ее исчезновения и нашей встречи в прошлом. Мне хотелось задать ей вопрос в лоб, но я чувствовал, что ответ будет довольно банальным. Стоя на балконе, она все-таки сделала это первой.
– Ты, наверно, хочешь узнать, почему я исчезла?
В этот момент я почувствовал, что ответ мне в принципе уже не нужен. Все это не имело значения.
– У меня есть…
– Если ты хочешь рассказать мне о другом человеке, прошу тебя, не надо. Я понял это еще с нашей первой встречи. Иногда не нужно говорить людям правду, ее можно просто почувствовать.
– И как ты к этому относишься?
– Разве это важно? – задал я встречный вопрос.
– Думаю, что да, но точно не для тебя и меня, – с иронией ответила она.
– Ты помнишь ту нашу встречу?
Николь кивнула головой.
– Знаешь, когда я снова встретила тебя, то подумала, что схожу с ума. С того самого момента, когда увидела твое фото на том сайте. Вначале я подумала, что ты просто похож на него, но это и есть ты.
Она достала дневник, который я ей подарил, и положила его в мои руки.
– Напиши мне, пожалуйста, о том, что с тобой случилось. Ты ведь писатель, у тебя обязательно это получится.
Еще немного выпив, мы отправились в спальню. Я чувствовал вкус вина на губах Николь, мне было приятно ее целовать. Мои руки обхватили ее талию и прижали к себе. Через несколько мгновений мы были абсолютно голые, и я почувствовал, как снова провалился в это бесконечное космическое пространство.
Когда все закончилось, мы лежали напротив друг друга. Оборвав тишину, я произнес:
– Я уезжаю утром.
– Надолго?
– Навсегда. Так будет лучше, ты ведь сама это понимаешь.
Николь ничего не ответила, но в то же время я понимал, что и она считает такой выход единственно возможным. Наши жизни снова разойдутся, как мосты, но, быть может, мы еще встретимся снова.
– Я пришлю тебе свою историю, обещаю, – тихо прошептал я, обняв ее. И мы уснули.
Николь уехала раньше, чем я открыл глаза. Нужно было отправляться домой, чтобы забрать вещи. Мой путь еще только начинался.

28

Я прибыл домой. Быстренько проверив содержимое своей сумки и выключив все приборы, я отправился на вокзал. Солнце ярко светило холодными лучами, а на душе было спокойно оттого, что наконец-то, доделав все свои дела, с чистой душой мог отправиться в путь.
Подойдя к кассе на станции, я призадумался: а все ли я делаю правильно? Мой разум слегка пытался противиться тому, что я делал, аргументируя тем, что я бесцельно трачу свое время, что у меня нет ни точки назначения, ни плана, но я точно знал, что он просто привык к зоне комфорта. «Помолчи, мой миленький», – тихо прошептал я сам себе.
Направлений было безумно много, я никогда не думал, что из моего города можно уехать практически куда угодно. Все эти годы я считал, что должен жить, как живет обычный обыватель – копить деньги на отпуск, ездить куда-либо два раза в год и всегда возвращаться обратно. Но сегодня я понимал, что, возможно, уже не вернусь. От этого чувства было немного страшно, но в то же время я был уверен, что все зависит только от меня. Каждый человек вправе решать, как ему жить и где, перемен никогда не нужно бояться, ведь вся наша жизнь – это один длинный путь, который, так или иначе, имеет как начало, так и конец.
Я ранее писал о том, что если даже ты будешь сидеть на месте, то жизнь вокруг тебя все равно будет продолжаться. Но сейчас я отказываюсь от этого мнения. Жизнь движется только тогда, когда ты прокладываешь себе путь и идешь.
Выбрав город на карте, я взял билет. Посадка на поезд должна была начаться через несколько минут. Простившись с родными краями и мысленно поблагодарив их за все, я отправился на платформу. В этот раз меня никто не остановил, все шло своим чередом. Заняв место в вагоне, я сел и надел наушники. «Навсегда забыть, где ты», – пел Леха Никонов.
Свобода, увы, – это не гетто. Свобода есть чувство невесомости, когда ты мысленно отрываешь себя от земли и летишь где-то над облаками, оставляя за собой едва ощутимый поток воздуха. Ты ненавидишь и любишь свою жизнь, жалеешь себя по ночам, но в то же время знаешь: причина твоего застоя – ты сам. С детства нас учили жить по тем или иным правилам, например, что нормальный человек работает с девяти до шести, пьет по праздникам, женится в двадцать пять и никогда не совершает бессмысленных и необдуманных поступков. «Ложь!» – отвечу я теперь.
Жизнь – это время приключений. Даже если ты не один, даже если ограничен в своих действиях, ты цепляешься за каждую соломинку. Лишь бы не жить, как они, лишь бы не спать с женой, не совокупляться с  любовницей, не сидеть на подъезде с друзьями, которые не ушли дальше, чем ты.
Нужно покидать свою зону комфорта, бросать все, и если у тебя есть близкие, то пытаться вытащить и их тоже, чтобы вместе двигаться вперед. Какая разница, топ-менеджер ты или директор по развитию, твоя жизнь – тлен. Все, что ты можешь – это рефлексировать, будучи вправе вырваться из этого замкнутого круга. Быть может, в своем рассказе «Генрих» я не довел мысль до ума, да и концовка в нем плачевная, но вы должны понять, что жизнь каждого – в его руках.
Стук колес поезда придавал еще больше контраста моим мыслям и порывам. Впервые я смог размышлять как свободный человек, а ведь еще пару дней назад боялся своей жизни. За чашкой чая я начал делать записи в тетради о наболевшем – женщинах, любви и скитаниях:
«Память – штука сложная и невыносимая. Я пытался бороться с ней, но в итоге оказался в самом пыльном углу своей жизни.
Я носился по клеткам своего разума в поисках выхода, но ступени были бесконечными. Подойдя к лифту, нажал кнопку вызова, но двери так и не открылись. Кто-то другой уже занял мое место, примерил мое имя, поселился в моем доме. Никто больше не верил, что Я – это Я, путая с кем-то другим.  В моем окне горит чужой свет, варится кофе с моим любимым ароматом, а я стою, словно бездомный, под окнами и наблюдаю за тем, как техногенный снег тает под моими ногами.
Кто - то потушит свет в окне, и я вновь почувствую себя одиноким во всей Вселенной. Звезды укажут мне путь куда-то вдаль, и я пойду, словно заблудившийся, через высотки и переулки. «Проснись!» – кричит мое подсознание внутри меня, но я все еще сплю.
Быть может, это и есть конец жизни и начало так называемой смерти. Тот момент, когда ты осознаешь себя ненужным в месте, где прожил всю свою жизнь, и идешь, обессиленный, в никуда. Ловишь себя на мысли, что где-то есть тот человек, кто с нетерпением ждет тебя, но  пока чувствуешь лишь холодные порывы ветра в лицо. Травишь себя табачным дымом, ощущая, как легкие с жадностью поглощают очередную дозу никотина и выплевывают ее сухим кашлем.
 Вечер сменяется ночью, и, кажется, утро никогда не наступит. Садишься на пустую скамейку, пытаешься собраться с мыслями, но они, словно капризные дети, бегут с одного полушария в другое. Если бы было можно, я бы вскрыл свою черепную коробку, вытащил их и, бросив на мокрый асфальт, отправил в бесконечное путешествие по этому странному миру.
 И вот незнакомый подъезд приветливо встречает тебя открытой дверью, этажи ласково зовут тебя все выше и выше – до того момента, пока ты не достигнешь последней ступеньки, ведущей на крышу. За ней – пределы, которые можно преодолеть. Огромное темное небо, покрытое тысячами дыр, скрывающее нечто за занавесом привычной жизни. «Может, стоит отойти от края?» – спрашивают остатки здравого рассудка.
Там, где кончается разум, правит безумие. На этот раз все было именно так. Подо мной на расстоянии в пару десятков метров царил асфальт. Он всегда знает, где ему править. Но даже сквозь него, ломая и создавая трещины, пробивается жизнь.
Когда ночь уже казалась мне бесконечной, я увидел рассвет. Он дернул меня за плечо: «Пора просыпаться». И я проснулся. У меня все так же было мое имя, мое лицо. За окном ярко светило солнце. Я почувствовал себя чем-то большим, чем обычно. Я стал самой главной частью своей мира. И внутри себя я услышал: «Доброе утро!»»
Дописав, я взглянул в окно. Уже вечер, огни в темноте освещали путь. Но был ли в этом какой-то смысл? Мой шаг перешел на бег, а я всего лишь застыл где-то между измерениями. С каждым днем мне все сложнее осознавать, живу я в реальном мире или же все это – один большой сон. Быть может, я давно уже лежу в коме и все жду своего часа, когда меня отключат. Просто чья-то рука так и не дает мне выйти из этого состояния.
Я лег на верхнюю полку и закрыл глаза.

29

Четыре стены прижали меня. Иллюзия замкнутой коробки, тело болит, как будто еще вчера меня швыряли по ступенькам. Тишина, и никого вокруг. Странно так, страшно так, и в то же время приятно.
Как всегда, какие-то разносторонние мысли и мнения. На экране монитора мелькают цифры, лица, строки, но все это в один момент теряет важность. Огромная паутина, и ничего больше. Я устал от полетов в сети. Строки строками, но то, что я хочу донести людям, точно не передать сообщениями. Она улыбается с фотографии. Загадочные глаза, темные волосы… «Стоп!» – звучит команда в моей голове. «Точно! – вспоминаю вдруг, – Я же хотел написать совсем о другом»…
 Краснею, улыбаюсь и поглощаю очередную порцию никотина. Где-то из спальни играет странная музыка. Я прислушиваюсь, не могу вспомнить название трека, и меня вдруг беспричинно дико накрывает. Я захожу в квартиру, осматриваюсь вокруг и вдруг начинаю понимать, что эта квартира мне незнакома. Стены совершенно потеряли свой цвет и стали какими-то серыми, в моей прихожей льет дождь, и музыка, – о боже, – эта музыка вводит меня в транс. Захожу в ванную и смотрю в зеркало, но отражения нет, точнее, есть, но я полупрозрачный. Касаюсь зеркала и сливаюсь вместе с ним. Такое непонятное ощущение… Кажется, еще пара минут – и я до конца уйду в матрицу.
Резко отхожу, зажмуриваю глаза, а там, внутри моей головы, – дикие вспышки. Силюсь понять, что происходит. А в ответ – фрагменты из моей жизни. Я словно возвращаюсь в каждый эпизод прошлого, меняю его, и настоящее меняется вокруг меня. «Бред, бред, бред…» – я даю себе пощечину изо всех сил. Я пропустил через себя все цвета радуги. Музыка становится громче и громче, и я чувствую, что вот-вот наступит ключевой момент трека. Открываю дверь спальни, а там… Там космическое пространство встречает меня, летают спутники, и я понимаю, что в этом что-то есть.
Я начинаю двигаться вперед и осознаю, что притяжения больше нет. Чем интенсивнее нарастает темп музыки, тем быстрее все вокруг движется; чем шире открыты мои глаза, тем больше я вижу. Я наблюдаю сотни созвездий, и только одно горит ярче всех – мое созвездие. Рядом пролетает какой-то странный парень и предлагает мне сэндвич. Я тяну руку, но в тот же момент…
Просыпаюсь.

30

Я подхватился ночью оттого, что свалился с полки на пол. Сопящие рядом пассажиры никак не отреагировали на этот шум. Тихонько поднявшись, я отправился в тамбур покурить. За окном мелькали поля и деревья, в небе воцарилась полная луна. Идя по плацкартному вагону,  я вдруг подумал, что время остановилось: люди лежали абсолютно без движений, словно впали в кому. Я задумался о том, где теряется грань между реальностью и вымыслом. Ведь столько всего произошло за считанные дни, а я все так же не мог понять, насколько эти события являются настоящими.
Иногда мне кажется, что моя жизнь – это чья-то больная фантазия: ведь в то, что происходит вокруг, очень сложно поверить. Если бы некто другой рассказал мне подобную историю, я бы просто посмеялся и посоветовал  сходить к психиатру. Но когда это происходит с тобой, очень сложно усомниться в происходящем.
Выйдя в тамбур, я закурил, и под стук колес мои мысли набирали все новые обороты.
Возможно, тот голос был прав, и я всего лишь сбоем системы, и нет в моем путешествии смысла. Для чего было нужно застрять где-то в промежутках времени и быть вынесенным волнами к берегу моря? В принципе, последнее пришлось мне по душе намного больше, чем просто быть раздавленным грузом своего бремени.
– Ты правда думаешь, что все закончено? – произнес знакомый голос.
– Возможно, – ответил я.
– Все только начинается, когда ты уверен в том, что наступает тот самый конец.
Мне нечего было ответить на это, я даже сомневался в том, слышу ли я голос на самом деле или же это плод моей больной фантазии.
Улыбнувшись, я выдохнул дым. Времени было около двух, и мне нужно было отправиться спать.

31

Утром я вновь был полон сил, до моря оставалось совсем немного. Нотки соленого запаха уже медленно расползались по вагонам. Зима над этим местом была еще не властна. Закрывая глаза, я представлял, как буду сидеть на берегу моря, размышлять о жизни и чувствовать горький привкус от потери городской прохлады.
Тетрадь почти закончилась, мне хотелось написать в ней: «Конец» и поставить точку, но что-то не давало мне это сделать. Иногда казалось, что я пишу сценарий своей судьбы, и когда подведу его сценарий к завершению, то и жизнь для меня навсегда закончится. Хотя кто же в это поверит? Мое бытие  – одна большая галлюцинация, и когда не станет меня, никто так и не заметит, что все, связанное со мной, было правдой.
Проводник оповестил пассажиров о том, что через двадцать минут мы будем на месте. В наушниках звучал Depeche Mode – Suffer Well, напоминая мне о том, что порой страдание приносит пользу. Для меня же страдание было чем-то большим, чем просто болезненным ощущением в душе. С детства меня убеждали, что любовь – это чувство взаимное, что небо синее, а солнце желтое. Но спустя годы я понял, что люблю только в том случае, когда это невзаимно. Обычно я тянусь к человеку, а он всеми силами пятится назад, как по закону физики, когда магниты разных полярностей притягиваются друг к другу, а одинаковых – отталкиваются. Но ведь минус и плюс в итоге сходятся вместе, так и на мой минус всегда находился плюс.
Это было полбеды. Даже если эти магниты все-таки сходились вместе, то в итоге мне становилось скучно, жить в спокойствии и гармонии – для меня сущий ад. Всегда хотелось, чтобы нечто происходило. Неважно, что – ссора, ругань, секс или все сразу, но главное, чтобы оно было. Если все шло спокойно, то я специально создавал искусственные ситуации, которые в итоге приводили к чему-то вышеперечисленному. Я называл это развитием, хотя, по сущности своей, это носит определение деградации.
Лина всегда твердила мне, что мы, мужчины, созданы лишь для того, чтобы разрушать. Созидать нам не дано, и в этом она была точно права. Каждый раз, ведя бой с призрачной скукой, я возвращался в одиночество снова, и даже когда мне дали второй шанс что-либо изменить, я, так или иначе, пытался все подстроить под свою реальность, тем самым приводя себя к точке разрушения.
Мне кажется, даже те, кто дали мне еще один шанс, просто покачали головой и в моем личном деле поставили печать «неисправимый», оставив в покое и дав просто абсолютную свободу, которая рано или поздно неизбежно погубит меня. Нужно было что-то делать дальше, но я не имел даже малейшего понятия, что. Я сбежал из своей привычной жизни в никуда.
Поезд медленно сбавил скорость и через несколько минут плавно остановился возле платформы. Опередив всех, я вышел из вагона. Запах моря гулял в ноздрях, но в этот раз я решил не бежать сразу к берегу, а для начала снять себе жилье. Наведя справки у местных, я нашел вполне приличный отель в пяти минутах ходьбы от моря. Так как сейчас был не сезон, почти все номера были свободные.
Отель назывался «Калифорния», забавно. Первая ассоциация – это стеб: название одного из самых теплых городов мира на краю северного города. Вторая – это песня Eagles – Hotel California. Та самая, где строчки о том, что попасть в отель можно, а выйти уже из него нельзя. Администратор оглядел меня с ног до головы. Вид, конечно, у меня был потрепанный после долгой поездки. Я не спал почти сутки, да и запах «легкого» перегара не вызывал ко мне доверия.
– Оплата у нас сразу, документы придется оставить как залог, – произнес администратор немного грубым тоном.
Я протянул ему карту и паспорт, улыбнувшись во все свои двадцать восемь, дабы хоть немного позлить.
– Можно ли у вас приобрести выпить? – спросил я.
– Алкоголь и напитки находятся в мини-баре в номере, при выезде с вас спишут оплату.
Я взял ключи и пошел.
Лифт не работал, и мне пришлось подниматься пешком три этажа. Ключ был магнитный, и когда я прикоснулся карточкой, дверь приоткрылась. «Вот такой у нас мир будущего, – подумал я, – мы научились делать магнитные замки, роботов с обликом человека, телефоны с опознаванием лица, но так и не научились лечить болезни и любить друг друга». И то, и то людям не выгодно, индустрия смерти растет с каждым годом, а любовь продается, словно презервативы весной. Все делают вид, что так оно и нужно, каждый борется со своим демонами, но, побеждая их, становится еще злее. Ведь победить себя, не потеряв лица, практически невозможно.
В комнате имелись люстра и ночник, я предпочел второе – никогда не любил, чтобы было слишком светло. Даже яркий солнечный свет вызывал у меня некое раздражение. Я бросил сумку и первым делом заглянул в мини-бар, где обнаружил несколько маленьких бутылок водки, виски и соков с трубочкой. Я предпочел виски. Если зададут вопрос, что выбрать из алкоголя, то я посоветую виски: он помогает размышлять. Водка же превращает всю вашу реальность во что-то сумбурное, все беды в этой жизни происходят от водки или синтетических наркотиков. Я считаю, что и то, и то – изобретения дьявола, человек не мог создать столь изощренную ловушку для самого себя. Единственное, чем может помочь водка – ощутить всю горечь этой жизни в собстенном рту.
Я зашел в душ, минут пять пытался разобраться с температурой воды: из душевой лейки струилась то ледяная вода, то кипяток. Наконец я подобрал определенную температуру для своего тела и, скинув с себя всю одежду, залез в кабину. Душ после долгой дороги – это одно из самых лучших ощущений, которое может испытывать человек. Когда я устал от тишины, высунул руку из кабины, нащупал телефон и включил Placebo. Обычно если мне надоедает размышлять, я включаю Special K на всю громкость и подпеваю своим ломаным английским. Голова становилась пустой, а тело легким, лишь струи теплого душа проходили через меня; казалось, что я взлетаю в небо через дожди и ухожу туда, где еще не был.
Через четверть часа я уже вдыхал сигаретный дым, залив в свое нутро немного виски с водой. Я научился пить это после прочтения книги Буковски, где его персонаж Генри Чинаски на каждом мероприятии просит налить ему виски с водой. Как оказалось, данное сочетание разбавляет крепость напитка и быстрее производит действие на организм.
Я достал тетрадь, написал пару строк о том, как прошел мой вечер, и, допив стакан, лег в постель. Сегодня я решил обойтись без моря. Усталость настигла меня, и я заснул.

32

Лучи холодного солнца проскочили через оконное стекло и резко ударили по моим глазам. Я нырнул с головой под одеяло и почувствовал, как меня вновь поглощает сон. Проснулся я от стука в дверь, горничная спросила у меня, может ли она прибраться в комнате, а я пробормотал в ответ, чтобы пришла через пару часов. Я чувствовал, как к моим вискам подкрадывается боль. «Похмелье», – прошептал я сам себе.
Рано или поздно каждый испытывает в своей жизни это гадкое ощущение. Похмелье может быть после приема алкоголя, но чаще оно случается после того, когда вы надеваете розовые очки, и в один момент кто-то их ломает. Затем это начинает ломать вас, все планы рушатся, мечты падают на дно, а вы остаетесь в роли щенка, брошенного на произвол судьбы. И вот тогда вы понимаете, что то похмелье, то, которое происходит после приема алкоголя, – это укус комара, который перестает чесаться уже через пару часов. И в то же время оно начинает приходить чаще, так как одно другому не мешает.
В мою память врезался случай, произошедший со мной при разрыве с одной женщиной. Мы прожили вместе почти полтора года, но знали друг о друге столько, сколько, наверное, не сможет узнать человек о другом человеке за всю жизнь. По крайней мере, я так думал на тот момент, а если точнее, то старался верить в это.
Наши отношения складывались стремительно, словно это было уготовлено судьбой. Я редко пишу женщинам первым, но этому человеку я написал. Конечно, не в очень трезвом состоянии, но разве это имеет значение? Как говорит старая русская пословица: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Так оно и получилось. Когда я пьян, я чертовски хорош, знаю, как подобрать ключ к любому человеку, даже к тому, кто совершенно безразличен ко мне. Находясь в трезвом уме, я наблюдаю, я всегда нахожусь в этом образе, никто не замечает, как мои зоркие глаза следят за каждой деталью происходящего. Будь это чей-то бессмысленный разговор или почти оторвавшиеся пуговица на вашем пиджаке, я замечу это раньше, чем вы сами обратите на это внимание. А если даже не увижу чего-то, об этом мне расскажет внутренний голос, который ведет со мной непрерывный диалог всю мою жизнь.
И вот, сидя в шумном месте (насколько я помню, это была свадьба моего друга), мне захотелось спокойствия и тишины. Я вышел покурить, нашел ее номер в справочнике и поинтересовался, как у нее дела. Так как я никогда не задавал этого вопроса ей, то заранее подозревал, что она удивится, но как по мне, это было бы вдвойне интересней, ведь людям важно, чтобы вы спрашивали, как их дела, даже если не получите интересного ответа. Каждому человеку необходимо быть для кого-то интересным и твердо ощущать свое присутствие в этом мире.
Наш разговор завязался как нельзя кстати: она выгуливала собаку, а значит, мы находились под одним небом в этом холодном городе. Я описывал ей ночное небо над головой и свет луны, а она в ответ восхищалась, насколько красочно я это передаю. Наверное, вам будет сложно поверить, но в этот момент я был абсолютно искренним, я рассказывал о том, что видел, потому что мой внутренний импульс просил выпустить эмоции наружу. Иногда просто важно быть услышанным кем-то, чем оставить весь свой монолог на белом фоне word’a. В этот вечер я понял, что хочу быть с ней, потому что она слышала меня и в какой-то степени чувствовала то, что чувствую я. Человеку всего-навсего нужно быть понятым, чтобы по-настоящему влюбиться.

Она была старше меня на четыре года, имела дочь от первого брака. Данные факты меня никак не смущали, просто на тот момент я не умел с подобным обращаться и вел себя немного осторожно. Я боялся задеть не тот провод и потерять то, что еще не приобрел. Перед нашей первой встречей мы переписывались месяц. Наверное, у меня не хватило бы решимости позвать ее на прогулку, если бы в один из вечеров я не запил с мужем моей сестры. Он прекрасно знал обо всей этой истории и сказал фразу, которую принес в его голову какой-то высший разум: «Вам нужно как можно скорее встретиться, иначе все ваше общение так и останется в рамках телефона». В его словах был смысл, жизнь давала мне советы через любые каналы для связи, будь это обрывистая фраза радиоведущего, отрывок песни или надпись на старом заборе. И я старался улавливать эти знаки. Ведь, так или иначе, они помогали мне прожить дольше в этом мире.
 Мы встретились в холодном декабре пятнадцатого года. Этот день врезался мне в память, словно это было вчера. Я нервничал с самого утра, не знал, как буду вести себя, что мне говорить, куда нам пойти. Я был плох в свиданиях: по натуре я очень стеснительный, и чтобы хоть как-то приблизится к человеку, мне нужно хорошо притереться к нему. Помню, в этот день у меня сломались наушники, и мне нужно было купить новые, дабы не сойти с ума от шума и суеты этого города. В финансовом диапазоне проблем у меня не было, нужно было всего лишь подобрать звучание вслепую, как это обычно бывает, когда ты приходишь в магазин и выбираешь то, что тебе не дадут попробовать до окончательной покупки. Выбор встал между бюджетными Sony и Sennheiser. Второе выходило дороже, но все же я рискнул и ни капли не пожалел о своем выборе. Я любил на тот момент две вещи – хороший алкоголь и качественный звук, без них жизнь была бы для меня серой. Я включил Mobb Deep на всю громкость и пошел навстречу к своей судьбе. Пачка сигарет в кармане и жвачка, чтобы не спугнуть ее запахом пепельницы.
На улице было минус сорок, но ощущение того, что мы встретимся через несколько минут, грело меня изнутри. Я подошел к ее дому и написал сообщение о том, что прибыл на место. Надеялся, что она не ответит на это сообщение, а просто молча выйдет ко мне навстречу. Начиная понимать, что нахожусь далеко не в своей зоне комфорта, я стал нервничать еще сильнее: сердце стучало, руки тряслись то ли от холода, то ли от лишних секунд ожидания. И вот она вышла из подъезда. Я почувствовал приятный запах парфюма, увидел красивые черты лица, что раньше мог рассматривать только на фотографиях. Самая красивая девушка в моей жизни приближалась ко мне, а я все думал о том, как бы не начать заикаться. «Куда мы пойдем?» – произнесла она, оборвав мой диалог с самим собой.
Я пожал плечами. Мне было все равно, куда идти. Хоть в ад, лишь бы она была рядом со мной. Мы пошли, она подхватила меня за руку, и я ощутил тепло, тепло ее бешеной энергетики, и чувствовал, как мое сердце тает. Мне было холодно, но даже на это я перестал реагировать в компании с ней. Мы проходили возле школы, которая находилась возле ее дома, я жутко нервничал, мне захотелось покурить. Но зная, что она не курит, я старался не подавать вида. Я рассказывал какие-то глупости, она слушала меня и изредка добавляла что-то свое. Я смотрел в ее глаза и видел бесконечное космическое пространство. И вот я попросил ее остановиться, все же решив покурить. Она отнеслась к этому нормально, и я успокоился. Зажигалка замерзла, и я всеми силами пытался ее зажечь, но сделать это смогла только она. Любая женщина сумеет разжечь огонь как вне, так и внутри вас. Мы молча стояли возле школьной спортивной площадки. Я выдыхал горячий дым в холодную пустоту. Мне давно хотелось обнять ее, но я не знал, как это сделать. Я докурил, мы сделали пару кругов вокруг школы, затем остановились. Я начал ходить вокруг нее. Наверно, со стороны это выглядело довольно странно, как будто я проводил какой-то древний ритуал. Затем попытался взять ее за руку, и не заметил, как обнял ее. Следом она обняла меня.
В этот момент я понял, что мои чувства вытеснили из меня все стеснение и помогли мне перешагнуть через себя.
– Тебе холодно? – спросила она.
– Нет, с тобой мне тепло, – ответил я.
Мне было жутко приятно, я чувствовал, как наши души склеиваются в одну. Знаете, если бы у меня спросили, что такое счастье, то я бы, недолго думая, ответил: счастье – это обнимать её, чувствовать запах, гладить ее, радуясь, что она существует. Если бы на улице было теплее, то я не отпускал бы ее никогда. Я хотел было признаться в любви, но подумал, что для первой встречи это будет слишком. Я так боялся быть отверженным, но в то же время чувствовал, как сама она нуждается в моем тепле и объятиях.
После этого мы прошлись еще немного по улице, а когда окончательно замерзли, то пошли греться в подъезд ее дома. Мы стояли на этаже, я смотрел ей в глаза. Мне казалось, что я не должен долго задерживать ее. Когда я провожал ее до лифта, случилось что-то волшебное и неописуемое. Она поцеловала меня. Представляете – это был наш первый поцелуй! Я не думал, что такое произойдет. Ее теплые губы… Я никогда не забуду этого, как и навсегда запомню тепло ее объятий. Я ранее не чувствовал, как искра разжигается между людьми, но это был тот самый момент. Я слышал, как ее сердце бьется: «Тук-тук». А следом – мое.
Наши сердца стучали, словно сумасшедшие, в такт. В тот вечер я не просто шел до дома, я летел, у меня выросли крылья. И я знал: у нас одни крылья на двоих. Когда я пришел домой, то написал ей такую глупость, которую сложно вообразить: «Хотел спросить: мы... вместе?» Она ответила: «Да». И в этот момент я хотел подпрыгнуть на месте от счастья. Я пожелал ей спокойной ночи и крепко-крепко уснул.
В ту ночь она вновь снилась мне: мы летали над домами, держались за руки и разговаривали о вечности. Она – часть меня, и мы будем всегда рядом. Но то, что происходит в голове, не всегда осуществляется в жизни. Наши мечты сбылись: мы сошлись, переехали в другой город. Я стал отцом для ее дочери, даже больше, чем отцом. Я был для нее лучшим другом. Все складывалось намного прекраснее, чем я мог представить, пока в нашей жизни не наступили сложности. Такое называют похмельем после долгого запоя.
После переезда мы столкнулись со сложностями. Одна из самых главных – я долго не мог найти себе новую работу, и в этот момент каждый из нас показал свое истинное лицо, то, которое никто не хотел замечать, и старался видеть только желаемое. Наша любовь превратилась в бесконечную ругань, с горем пополам я нашел себе работу и старался как можно больше проводить там времени, чтобы не слышать ее обвинений в свою сторону.
В итоге она сняла квартиру и начала жить отдельно. Иногда мы съезжались, жили так, словно между нами не было ни разногласий, ни скандалов, а все было, как раньше. Но малейшая оплошность со стороны одного из нас возвращала нас в мир агрессии и вечных споров о том, как нужно жить. В итоге она нашла себе другого, вначале попытавшись сделать это незаметным для меня. Но, как говорилось выше, я вижу все.
И вот в один из зимних дней, придя к ней домой, я обнаружил свои вещи аккуратно собранными на пороге. У меня не было к ней больше вопросов, я молча забрал все свои пожитки и отправился в родительский дом. Меня встретили с пониманием, без лишних слов, я просто зашел, поставил вещи и сквозь боль улыбнулся. Затем отправился в магазин, купил несколько бутылок виски и ушел в трехдневный запой.
Именно в этот момент я понял, что такое похмелье, самое настоящее жизненное похмелье. Когда розовые очки трескаются у тебя на глазах, и начинается самая настоящая жизнь, в которой, так или иначе, тебе придется страдать.

33

Ближе к обеду я все же решил пойти к морю. Прохладный соленый воздух окутывал город, местных жителей практически не было видно на улицах, до сезона оставалось около трех месяцев. Большинство людей, узнав, что я приехал сюда в это время, посмотрели бы на меня, как на чудака. Для меня же это все было некой паузой для того, чтобы подумать. Зима всегда считалась неким временем для размышлений. Мой друг часто говорил о том, что зимой ничего не происходит, и если не стало лучше, то хуже точно быть не может. Эта мысль с годами стала для меня как мантра, которую я повторял себе каждую зиму.
Волны грустно бились о холодный каменный пляж. Стоя у самого края, я вдруг подумал о том, чтобы упасть камнем вниз и остаться лежать на глубине.
 – От себя не убежишь, – раздался голос за спиной.
Я обернулся, но вокруг никого не было. Подумав, что мне просто это послышалось, я продолжил наблюдать за волнами.
– Стараешься увидеть голос своего рассудка? Я не вокруг, я внутри тебя.
– И что же ты хочешь мне сказать? – раздраженно спросил я.
– Каждая твоя попытка уйти от себя возвращает тебя ровно на то место, откуда так сильно пытаешься сбежать.
– И что же мне делать дальше?
– Отпусти все, просто отпусти. Ты слишком сильно цепляешься за людей, события, смерть и свою жизнь. Когда ты отпустишь все, за что так держишься, то пойдешь вперед.
В его словах был смысл: ведь каждый раз, когда я пытался так или иначе бороться с миром, я заранее предвещал себе поражение. Ведь на каждое действие, так или иначе, есть свое противодействие.
– Ты создал игру, в которой никогда не сможешь победить. Застряв где-то между уровнями, ты пытаешься взять свое, но твоего тут ничего нет. Создатель всегда пожинает плоды своих созданий, грех ведь горький?
Дослушав его, я продолжил свой путь. Я шел по пустой набережной, кажется, уже наступал вечер, были слышны крики чаек. Все вокруг казалось мне незнакомым. Пройдя несколько метров вперед, я заметил ступени, ведущие вниз к берегу. Я спустился, снял обувь и вошел босиком в воду. Вода по ощущению была жутко холодная, я шагнул пару разшагов вперед, опустил голову вниз, чтобы посмотреть на свое отражение, но его не было. На секунду меня охватила паника, словно меня вовсе не существует. Я не мог до конца принять все происходящее как сон. Выбежав на берег, двинулся вдоль него, шел вперед, пока не заметил, что ступаю в свои же следы. Я блуждал по кругу. Сев, решил сделать небольшую передышку и разобраться со всем происходящим. «Хочу проснуться», – бормотал я себе под нос.
Но сон не заканчивался. Крики чаек становились все сильнее, каждый крик начинал напоминать мне карканье ворон. От безысходности происходящего я взял с земли камень и со всего размаху бросил его в воду. На поверхности начали образовываться круги, их становилось все больше. Я с разбегу прыгнул туда и почувствовал, что тону. Пытался нащупать дно ногами, но его не было. Погружаясь все глубже и глубже, я чувствовал, как перестаю дышать. В момент, когда я потерял надежду на спасение, кто-то выдернул меня на берег.
– Вам не кажется, что Вы выбрали неудачное время для купания? –  сквозь мрак полузабытья произнес приятный женский голос.
Я пытался разглядеть ее, но передо мной был только яркий белый свет.
– Вы ангел? – тихо произнес я.
– Я? Я точно не ангел, меня зовут Дана.
– Дана? Какое прекрасное греческое имя.
В этот момент я смог разглядеть ее. Глаза цвета неба, темные длинные волосы, тонкие губы, светлая кожа и родинка, что нашла себе место над верхней губой.
– Идти сможете? Еще несколько минут – и Вы точно замерзнете насквозь.
Я кивнул головой.
– Тут рядом есть гостиница, я могу помочь Вам устроиться туда.
– Отель «Калифорния»?
– Именно он.
– К счастью или несчастью, я там уже живу.
– Какое совпадение, я тоже, но давайте об этом позже. Сейчас нужно как можно быстрее отправиться в путь.
Я чувствовал, как мое тело покрывается мурашками, но я не подавал виду. Мы шли по улицам ночного города, вокруг не было ни души. Лишь одинокие огни холодных окон освещали наш путь. Кто-то послал ее, чтобы спасти меня, а значит, еще не все было для меня потеряно.
Дана проводила меня до номера и, взяв с меня слово, что я больше не пойду плавать, скрылась в полумраке коридоров. Натерев себя водкой, я укрылся с головой одеялом. Обретя спокойствие, уснул.

34

Разбудил стук в дверь. Меня пришла проведать Дана, в руках у нее была бутылка вина и пара бокалов. С улыбкой она произнесла:
– Я думаю, это сейчас как нельзя кстати.
Я улыбнулся ей в ответ.
– Теперь я готова выслушать, что же привело тебя к тому, что произошло вчера. Зачем ты пытался утопиться?
– Я и не собирался, просто попал на подводную яму – и был таков.
– Мне кажется, что ты бежишь от чего-то, просто не могу понять, от чего, люди обычно не приезжают сюда в это время года в одиночестве просто так.
– А как же ты? – задал я ей встречный вопрос.
– Я не приезжая, я тут живу практически всю свою жизнь. Летом я рисую автопортреты, а зимой помогаю с уборкой в номерах, поэтому и живу в отеле.
Разлив вино по бокалам, она легким движением подтолкнула один из них к моей руке.
– Выпей, может, это добавит тебе желания рассказать мне хоть что-нибудь о себе.
Все, что я мог рассказать, – это короткую историю о том, как я попытался убежать от себя. Она слушала меня внимательно, не произнося ни звука. Когда я закончил, она вдруг спросила:
– Ты слышал историю о человеке, который пытался убежать от себя?
Я пожал плечами.
– Ну так слушай.
Когда-то в этом мире существовал человек, который все время искал смысл своей жизни, но никак не мог его найти. Каждый раз, когда ему казалось, что вот-вот – и он у цели, но, едва дотрагиваясь пальцами до искомого смысла, тот тут же сыпался пеплом сквозь его пальцы. Однажды человек устал искать его и, бросив все, попытался жить, как остальные. Нашел работу, женился и перестал ловить себя на мысли, что где-то находится его настоящий смысл. И вот в один из дней, когда он возвращался с работы и уже подходил к дому, увидел, что его дом сгорел, а жена погибла во время пожара. Впервые он столкнулся с самой настоящей трагедией в своей жизни, а после случившегося перестал говорить. Кто-то считал, что он дал обед молчания, кто-то – что свихнулся. Пытались помочь, но ему это было не нужно. В сознании наступил момент, когда понимаешь, что вот он –  этот самый конец.
Однажды утром он просто сбежал, удрал от всей городской суеты, от памяти, что жалила его сердце каждый вечер, когда он возвращался в свой дом. Человек шел по дороге куда глаза глядят, и этот путь казался ему бесконечным. Но внутри он понимал, что от себя ему не убежать.
Несколько дней человек шел без остановок, вокруг менялись пейзажи, и все они были по-своему красивы, но он не обращал на это внимания. Внутри что-то медленно резало и кололо, и эта боль была для него стимулом идти дальше. Когда человек почувствовал, что силы уже на исходе, он заметил одинокую скамейку вдоль дороги. Присев на нее, увидел перед собой заброшенный город, точнее, все, что от него осталось. Скелеты домов лежали друг на друге, лишь несколько зданий были едва целы. В надежде, что встретит там хоть одну живую душу, он бродил по пустынным улицам, пытался кричать, звать людей, но его крик лишь превращался в протяжный стон отчаяния.
В этот момент человек начал понимать, что остался абсолютно один в пустом городе. Он просидел на скамейке до самого рассвета, а с первым лучом солнца понял, что попал сюда не просто так. Собравшись с силами, нашел себе уцелевший дом и пару заброшенных магазинов, в которых купил немного еды.
Собрав семян, человек начал выращивать растения. В его жизни наступил покой. Казалось, что он единственный выживший на Земле. И все, что было «до», просто-напросто не существовало. Иногда на него находили воспоминания из прошлого, но он представлял, что это происходило не с ним. Внутри как будто что-то переменилось, он обрел новую веру в то, что в этом месте он навсегда найдет покой. И так случилось, что он прожил долгие годы в отрешенности, каждый день радуясь восходящему солнцу, встречая с грустью закат и ночью чувствуя умиротворение.
– Ты скажешь, это бред, не правда ли? А он все так же живет в этом всеми забытом городе.
Затем она добавила:
– И называют его Душой...
Когда она закончила, я почувствовал, как по моему телу прошел электрический ток. Все это было для меня настолько близко, что захотелось стать героем этой истории и остаться в ней навсегда. Дана, словно читая мои мысли, продолжала:
– Ты не сможешь физически прятаться от мира, он рано или поздно все равно тебя настигнет. Но что, если тебе телесно находиться в этом мире, а душой – где-то выше? Она не обязана быть снаружи, поэтому ты можешь хранить ее от мира людей там, в обломках, где-то под ребрами, не выпуская вовне, а когда поймешь, что город построен, ты вновь сможешь дать ей свободу, словно вольной птице.
Дана была права. И после паузы сказала:
– Но при этом, рано или поздно, тебе придется столкнуться с твоим прошлым, чтобы прийти к будущему. А пока я оставлю тебя, думаю, тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Я остался сидеть один в темной комнате, медленными глотками допивая вино. В тетради оставалось всего пару страниц. Достав ручку и отдав себя эмоциям, начал писать:

В наше время людей оцифровывают, выдавая на выходе их копии,
Техногенным снегом замуровывая,
Чувством значимости приторговывая,
Нажимают на публикацию, раздавая их в яркой обертке.
И под каждой их фотографией не найдёте вы аннотацию,
В мире похоть и гордость лишь властвуют,
Я видал это все глазами-камерами,
Ощущая весь груз происходящего.
И, смотря на чужое уродство, мне так хочется быть настоящим.
Люди жить привыкли безнравственно, и, боясь добра безответного,
Прячут в панцири свои все желания.
Так эпоха канет в лету.
Так зима превращается  в лето,
Вырастая цветами бумажными,
Догоняя холодными пулями,
Отправляясь в сердце горячее.
Называй меня чем-то странным,
Оставляй меня без ответа,
Собирай весенние праздники,
Сохраняя баланс тьмы и света,
Ты уйдёшь, оставив лишь знаки.
Я останусь твоим человеком,
Как герой другой эпохи,
Как герой, что говорит о личном.
Раздвигают передо мной чужие ноги,
А я чувствую себя, словно дерьмом напичканным.
Там, где врут чужие сюжеты,
Не понятные мне до конца,
Ранним утром ухожу из дома
В поисках смысла Творца.

Закончив, я отложил тетрадь в сторону и, облокотившись на спинку дивана, почувствовал, как сон накрывает меня с головой. Через пару мгновений я уснул.

35

Лежа в постели, я чувствую, как мое тело немеет, веки становятся тяжелыми, словно на них нацепили маленькие гири. Следом за этим я ощущаю легкость в теле, вся тяжесть от моих лишних килограммов словно испарилась. Я впадаю в легкую медитацию, в которой мне предстоит остаться наедине с собой. Вначале я чувствую легкий страх, будто к моему сознанию прикасаются тонкими иглами. В голове возникает ощущение, что я теряю самое ценное. Вот только что?
Где-то по центру моей грудной клетки возникает энергетический импульс, настолько огромный, что, кажется, он вот-вот разорвет меня изнутри и высвободится наружу. Страх обрывается, и теперь я могу отдаться своим ощущениям, чтобы продолжить свой путь. Я начинаю видеть мир вновь, но уже не тем зрением, что обычно, а каким-то новым. Словно незрячий Нео увидел всю матрицу такой, какая она есть. Эти буквы, цифры, символы – они заложены в людях, и каждый из них значит больше, чем мы можем это представить. Затем – двери, которых так много, что я боюсь заблудиться среди них, или еще чего хуже – открыть совсем не то, что должен.
Через несколько секунд я начинаю замечать на дверях надписи: «гнев», «злость», «страх», «любовь»… Список бесконечен, и мой мозг все еще пытается выбрать одну из дверей, пока меня вдруг не осенило: этот выбор мне не нужен. Я отдаюсь воле своих чувств, позывам сердца, сознания или души – кому как удобнее это назвать. И открываю одну из них, даже не читая надписи.
Моя энергетическая часть отделяется от физической оболочки. Лишь секунду я ловлю себя на грустном ощущении того, что я теряю «старого» себя. Лишь на долю секунды меня возвращают к тому месту, что я привык называть домом. Обшарпанный подъезд, надписи на стенах, что-то в стиле «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть». Одинокая лампа все так же болтается под потолком, я прощаюсь с ней, как и с каждой деталью, что сам же и создал.
Затем порыв ветра поднимает меня над полом и, нарушая все законы физики, пропускает меня через бетонные плиты все ближе к облакам. Я прощаюсь со своими родными краями, внутри меня сознательными нотами произносится отрывок из стиха Мандельштама:

Нам ли, брошенным в пространстве,
Обреченным умереть,
О прекрасном постоянстве
И о верности жалеть?

Самому же мне легко и хорошо, словно я открыл некую формулу осознания себя: у меня нет ни пола, ни имени, я вечен, и мой отрезок бессмертия сейчас – самое важное. Вокруг кружатся цифры, символы, и я понимаю, к чему это все ведет, но, пожалуй, я еще не готов познать эту бесконечность. Я скоро вернусь обратно. Время неподвластно мне, но возвращение неизбежно, и я открываю глаза.
Лежа в постели, я понимаю, что вернулся.

36

Всю оставшуюся ночь, я лежал в постели, смотрел в потолок и размышлял.
За время пути я понял, что нужно принимать людей такими, какие они есть. И что все же нельзя делить на черное и белое. Я начал понимать вещи, о которых до этого момента боялся и думать. Каждый человек, принявший участие в моей жизни, учил чему-то и в каком-то плане делал меня счастливым. Жизнь сковала мне доспехи из самой крепкой стали, которую мы привыкли называть верой. Только пройдя через все душевные страдания, я стал счастливее. Научился воспринимать мир таким, какой он есть, относиться к людям иначе. Именно в этот момент я понял, что каждый человек имеет внутри огромную Вселенную внутри хрупкого стеклянного шара. Человек – не плоть, он нечто большее в масштабе этого бытия. Голоса тех женщин, что я знал, были приятной музыкой, но я не ценил такие моменты и все время искал оправдания своим поступкам. Ради счастья люди шли на многое, я же бежал в глубины себя, пытаясь защититься от внешнего мира. Мой мир стал мне понятен, как никогда. А внутри росло что-то большее, чем любовь, нечто более сильное, чем понимание.
Так я и пролежал до самого утра с ощущением того, что нашел самого себя. И, возможно, человека, который понял меня просто без лишних слов. И имя этого человека – Дана.

37

Утром я вспомнил о существовании своего телефона. Включив его, я решил проверить сообщения. Где-то между рекламой еды и поздравлений с прошедшим днем рождения я обнаружил сообщение от Николь. То самое послание, которого я со страхом на душе ждал каждый день после нашей разлуки. Но спустя несколько дней пребывания на новом месте чувства притупились, и я уже был готов к любому раскладу событий. Николь поведала мне в сообщении о том, что уже несколько лет встречалась с молодым человеком, от которого все никак не могла уйти.
«После знакомства с тобой я вдруг поняла, что могу оставить старые отношения и двигаться дальше. Ты дал мне возможность снова почувствовать себя живой, и я не знаю, как мне отблагодарить тебя. Если ты еще будешь в наших краях, пожалуйста, напиши мне», – прочел я в послании. Но внутри меня была абсолютная пустота, и я не стал отвечать ей. Слишком многое я пережил сам в себе, чтобы сейчас ответить ей взаимностью.
Я отвлекся на записку, которая с легкостью пролетела через щель в двери. Дана пригласила меня на завтрак. Приведя себя в порядок, я спустился на первый этаж.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она.
– Намного лучше, чем вчера. Вино творит чудеса.
– Так все-таки вино или я?
– Это намек на комплимент?
– Видимо, холодная вода охладила не только твою голову, – смеясь, ответила она, – Сколько ты еще планируешь здесь пробыть?
В ответ я пожал плечами, так как мне не хотелось возвращаться обратно.
– До начала сезона я точно буду здесь.
– Вот чудак! Люди обычно приезжают сюда в начале сезона, а ты уезжаешь. А куда ты поедешь дальше?
– Мир не имеет границ. Думаю, найду себе пристанище.
Она ответила, что в первую очередь мне нужно найти себя, и тогда любое место может стать моим пристанищем. Попив чаю, Дана предложила отправиться на прогулку. Когда шли по пустому городу, в голове у меня складывалось впечатление, будто бы мы остались абсолютно одни.
– Оглянись вокруг: такое чувство, будто город вымер, но это ошибочное мнение, – произнесла Дана, – Люди впадают в зимнюю спячку, словно медведи. Они ждут начала тепла, тогда начнется подготовка к туристическому сезону. Смог бы ты представить себе это место в таком же виде, как сейчас, если бы не приехал сюда в это время?
– Думаю, нет, никогда об это не задумывался.
– Меня привезли сюда совсем девочкой, мы жили очень бедно, и родители, продав свой дом, вложившись в туристический бизнес, построили небольшую гостиницу.
– И где же она сейчас?
– Мы живем в ней.
Ответ меня удивил: я даже представить не мог, что отель, в котором я живу, – это та самая гостиница.
– А где твои родители?
– Они живут в более теплой стране, постоянно предлагают переехать к ним, а мне же комфортнее тут. Они оставили меня за главную, но я предпочитаю об этом не говорить. Проще представляться местной художницей, да и у людей возникает меньше вопросов. Надеюсь, это останется между нами?
Я кивнул головой.
– Хочешь, я покажу тебе парк? Мне кажется, что зимой там намного красивее, чем летом.
Дорога к парку казалась мне вечной. Колесо обозрения было видно еще издалека, но с каждым пройденным метром оно словно все сильнее отдалялось. На секунду я подумал, что все это опять мне снится. Но как только я решил попробовать проснуться, то увидел главные ворота. Они были сделаны словно изо льда, украшены узорами, напоминающими силуэты снежинок, а под ними была выстелена дорожка из тонкого слоя снега.
– По местным обычаям, нам нужно поклониться на входе, ведь за этими воротами живут добрые духи.
Я хотел было засмеяться, но заметил, что Дана произнесла это с очень серьезным лицом. Она поклонилась, я повторил за ней. И в этот момент, на мое удивление, ворота приоткрылись сами по себе.
– Ветер?
– Духи, – с улыбкой ответила она.
За воротами простилалась длинная дорога, а вдоль нее стенами друг напротив друга росли кипарисы. Я никогда не видел ничего подобного, мне захотелось сфотографировать это прекрасное зрелище, и я потянулся к карману. В этот момент она взяла мою руку и произнесла:
– Твои глаза делают фотографии намного памятнее и красивее, чем кусок микросхем в кармане. Запомни эту чудесную картину и сохрани ее в своей душе.
Такие слова задели меня за сокровенное. Я посмотрел на кипарисы, затем крепко зажмурил глаза, словно проталкивая все, увиденное мною, в самый центр своего естества. Мы шли вдоль аллеи, держась за руки. Все, со мной происходящее, можно было сравнить с ощущениями человека, который попал в райский сад. Дорога привела нас к колесу обозрения. Разукрашенные в разные цвета кабинки при движении напоминали  радугу.
– Колесо работает круглый год. Правда, на нем никто не ездит. Хочешь прокатиться?
– Конечно! – с детской радостью ответил я.
Колесо поднимало нас вверх, я стоял возле окна и наблюдал за тем, как перед нами возникает силуэт города, за которым бурлит зимнее море. Мой прежний мир отпустил меня на все четыре стороны, или же я его отпустил. Но все, что происходило, мне безумно нравилось, и впервые в жизни я мог сказать, что счастлив.
Как будто я вновь оказался в далеком детстве, в котором мне уже не нужно ходить в садик, но и рано еще идти в школу. Я был свободен от экзистенциальной жизни, моя мечта сбывалась с каждой секундой.
– Знаешь, мечта – она ведь как хрупкий стеклянный шар, который нужно суметь удержать в руках, иначе он может лопнуть, а осколки уже не собрать, – тихо произнес я.
– Ты должен его удержать. Любой ценой.
Я почувствовал, как она обняла меня за плечи.
Ее тепло растекалось по моей спине, мне вдруг стало так спокойно от осознания того, что Дана со мной рядом.
– Все позади, верь мне, – тихо прошептала она.
На небе яркой вспышкой сверкнула молния.
– Разряд! – вдруг раздался крик где-то в небе.
– Ты останешься? – с надеждой спросила она.
Я почувствовал ток по всему телу.
– Конечно, – ответил я и крепко обнял ее.
Мы остались наблюдать за тем, как стрелы молний ударяли по холодному синему морю. А где-то под нами все так же возвышались стеной кипарисы.