Стояла поздняя осень. Но ещё было тепло. Солнце старалось из последних сил обогреть все вокруг, а природа с благодарностью принимала это тепло. Все еще цвели астры и шафраны на клумбах; заливались, радуясь такой погоде, птицы, и деревья не спешили сбрасывать свою листву. В природе была гармония. Гармония была и во мне. Я сидела на скамейке и радовалась последним теплым денькам. Мечтала о путешествиях, планировала встречи с друзьями, но мои приятные размышления были внезапно нарушены старческим кашлем и вопросом, можно ли присесть рядом.
Многие скажут, что лучше наслаждаться красотами природы в одиночестве, но, увидев перед собой приятную на внешность старушку, я согласилась. Старушка и вправду была хороша, особенно тогда, когда она начала на память декламировать осенние этюды Пушкина, Фета, Тютчева. А потом мы стали мило беседовать, как добрые приятельницы, которые давно не виделись друг с другом.
Но с течением времени диалог постепенно стал превращаться в монолог, главным исполнителем которого стала моя собеседница. Сначала она рассказала о своей юности, полной беспечности и желания всего добиться, затем о зрелости, о неудавшемся замужестве и несостоявшемся материнстве, а потом о старости и одиночестве. И о том, как тяжело бывает на душе и не с кем эту тяжесть разделить, потому что вокруг живут только равнодушные и черствые люди. Я была с этим не согласна. Но она не желала слышать моего мнения. Мало того, она даже не смотрела на меня, её взгляд был настолько затуманен, что, казалось, передо мной сидит слепой человек.
Старушка говорила, не умолкая ни на минуту. Бывало, теряя мысль, она быстро переключалась на другую, которая волновала её так же, как и та, забытая. Затем, внезапно вспомнив прежнюю тему, она без раздумий возвращалась к ней. Нелогичность в суждениях, непоследовательность в действиях и спонтанность в общении – всё это приводили меня к непониманию происходящего.
Но она говорила и говорила. Голос её постепенно охрип, и старушка практически перешла на шёпот. Я стала одновременно прислушиваться к каждому её слову и пытаться понять логику её рассуждений. От такого напряжения у меня разболелась голова, но уйти от старушки я не решалась. Мне было жаль её. Хотя, в данный момент, я сама нуждалась в сочувствии.
И вдруг моя собеседница, словно услышав меня, неожиданно замолчала. Для неё наше общение исчерпало себя. Она мило улыбнулась, встала со скамейки и неторопливо пошла в противоположную от меня сторону. И я, наконец, осталась одна.
Но наслаждаться природой мне уже не хотелось.