Мое перо пишет раздвоенной линией: рядом с привычной чернильной тянется и вьется странная тонкая, как будто теневая нить. Я удивляюсь, что линия стала двойной.
На каком-то повороте пера теневая нить отделяется от чернильной и уходит под поверхность бумаги. Я ныряю за ней в белую глубину страницы; мое перо продолжает писать без меня.
Линия идет отвесно вниз, я погружаюсь за ней, я хочу прочитать то, что она пишет там, в белой глубине. Она оказалась такой длинной, та линия наверху, наверное, короче нее, она, наверное, уже дописала страницу и прервалась, а эта длится и не прерывается, как странно, что есть такая глубина, вмещающая это дление и эту непрерывность.
Здесь только белизна и тишина, здесь нет горизонтальной поверхности страницы, здесь только вертикаль глубины, и она захотела показать мне эту глубину, которая корень моего пера, без нее перо не будет писать, без нее та линия на поверхности не будет живой.