Осенью 1897 года Смоленский драгунский полк вступил на новую стоянку в г. Волковишки. Здесь, по слухам, полку предстояло поселиться надолго. Новый штаб представлял собой несколько зданий, однообразной и скучно-правильной постройки, брошенных за городом. Здания эти обрамляли собой обширный участок частью с глинистым, а наполовину с болотистым грунтом; промежутки между ними впоследствии были засажены кое где деревьями.
Около казарм от железнодорожной станции Волковишки (в 3-х верстах) к городу пролегала шоссейная дорога. Ближайшие войсковые части были расположены в Мариамполе и Кальварии. Сам город после ковенской стоянки не особенно радовал Смоленцев, но делать было нечего, пришлось довольствоваться тем что есть.
Штаб полка, 2-й и 5-й эскадроны, учебная команда, мастерские и большинство офицеров разместились во вновь устроенных казармах, названных в 1898 году 3-го марта Александровским штабом. Остальные же эскадроны расположились так: 4-й и 6-й по обывательским квартирам; 1-й эскадрон отправился на стоянку в Вержболово (в 14 верстах), а 3-й в Пильвишки.
По приходе в Волковишки нужно было много подумать по части благоустройства; многое имущество пришлось заводить вновь, многое переделывать. Вновь пришлось заводить имущество офицерского собрания и устроить его помещение, которое только что было отведено в построенном для этого каменном здании. Вся эта мудрёная и трудная работа выпала на долю подполковника Попова, который исполнил её с большим умением и успехом. Благодаря этому собранию офицеры получили возможность прочно устроиться в своём полковом семейном кругу. Открытие собрания было отпраздновано на славу.
Устроившись и оглядевшись, полк принялся за свои зимние занятия. Начало следующего 1898 года отмечено в жизни полка освящением вновь построенной полковой церкви во имя Смоленской Божией Матери. Полк вначале своей постоянной церкви не имел. Учреждение походной полковой церкви последовало в 1708 году, в год сформирования полка. Долгое время полк часто менял места своих стоянок, а потому неизвестно, где совершались в это время богослужения. Известно только, что с 1839 по 1863 годы во время стоянки полка в Умани, Варшаве и в Седлецкой губернии, полковая церковь находилась в одном из казарменных зданий полка. С 1863 по 1875 годы, во время стоянки в г. Хороль Полтавской губернии, богослужение совершалось полковым священником в городской кладбищенской церкви. С 1875 по 1897, когда полк стоял в окрестностях Ковно, церковь помещалась в казарменном здании нестроевой команды полка, в деревне Вершвы, что в пяти верстах Ковно. С приходом полка в Волковишки было начато строительство постоянной полковой церкви, которая пристраивалась непосредственно к столовой и от неё отделялась только широкими створчатыми дверями, которые во время богослужения должны были открываться, через что явилась возможность свободно присутствовать при богослужении не только полку в полном составе, но и батарее и посторонним богомольцам.
Сама церковь представляла небольшое, но достаточно высокое деревянное здание на каменном фундаменте, с железной крышей, увенчанной главою с крестом. Здание имело форму креста, в восточной части которого помещается алтарь, в южной ризница, клирос и притвор, разделённые между собой стенами и дверями; в северной стороне помещается пономария и церковная библиотека. Стены церкви внутри оштукатурены и выкрашены меловой краской; снаружи здание церкви и столовой обшито тёсом и выкрашено в жёлтую краску. Святой престол, во имя Божией Матери иконы Ея Смоленской Одигитрии. Святой антиминс освящён Высокопреосвященным Иеронимом, Архиепископом Литовским и Виленским 1896 года января 4 дня. Утварью церковь снабжена в достаточном количестве.
Достойная внимания, как предмет старины, полковая икона Божией Матери, именуемая Смоленской Одигитрии, с серебряно-позлащёной ризой, украшенной жемчугом и камнями, чеканной работы. Одного типа с ней и убранства прибора богослужебных сосудов, из коих серебряный потир старинной художественной работы, украшенный разноцветными камнями, крест престольный и Евангелие, на которых есть явственная дата 1791 год. Заслуживают также внимание три висячих подсвечника из серебра, также с датой 1791 год. Все эти предметы пожалованы Императрицей Екатериной Второй во время командования полком полковника Н.А. Зубова. В церкви же хранится высочайше пожалованный мундир Шефа полка Императора Александра Третьего.
С 1906 года в церкви прибита чёрная доска, на которой записаны имена солдат, убитых при подавлении мятежа в Курляндии; там же хранятся и возложенные им венки.
Иконостас деревянный, столярной работы с резьбой, с шестью колоннами, с северными и южными Царским воротами, сплошной, золочёный, одноярусный; приобретён за 1200 рублей, пожертвованных офицерами полка.
Кроме того, в числе церковных предметов и утвари, нужно упомянуть о нижеследующих, пожертвованных чинами полка:
Икона Смоленской Божией Матери в серебряной позлащённой ризе, стоимостью в 240 рублей, пожертвована ротмистром Рожницким;
Икона св. Александра Невского, в память событий 17 октября 1888 года, стоимостью в 343 рубля, пожертвована офицерами полка;
Металлическая хоругвь, пожертвованная супругой командира полка Е.П. Сахаровой;
Иконы Спасителя, Божией Матери и Иверской Божией Матери – поручиком Карватовским;
Икона св. Николая Чудотворца – ротмистром Соколовским;
Образ-складень Смоленской Божией Матери – полковником Пахаленом;
Икона Спасителя – чинами 3-го эскадрона;
Иконы св. мучеников Порфирия и Веры и Божией Матери – штабс-ротмистром Матушевичем;
Лампады пожертвованы поручиком Доманевским и подполковником Афанасьевым;
Подсвечники пожертвованы офицерами полка, и один лично полковником Сахаровым;
Паникадило – полковником Савиным;
Евангелие – полковником Сахаровым;
Плащаница – полковником Тер Асатуровым.
В день освящения церкви, которое состоялось 15 февраля, полку был произведён парад, после которого офицеры и гости направились в офицерское собрание, где состоялся обед, во время которого Её Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне была послана телеграмма, на которую на имя командира полка был получен ответ следующего содержания: «Радуюсь освящению полковой церкви, присоединяюсь к молитвам Вашим, сердечно благодарю Вас и всех за выраженные чувства, которые меня очень тронули. Мария».
Во время того-же обеда было предложено много тостов и пожеланий.
Ктиторами полковой церкви были:
до 1880 года подполковник Островерхов
с 1880-1884 подполковник Старицкий
с 1884-1905 ротмистр Батурин
с 1905-1908 оружейный мастер, надворный советник Стрекопытов.
Благодаря обычным военным занятиям, весна пришла незаметно, и 12 мая из Волковишек полк выступил в Ковно, куда и прибыл 14 мая; 16 июля через реку Неман у д. Понемун дивизия производилапереправу вплавь. Занятия во время сбора велись весьма энергично и с большим успехом. Сбор длился до 28 июля, когда дивизия выступила на общие сборы в Вильно, куда полки пришли 31 июля.
Полковой праздник полк справлял на походе в м. Румшишки.
В числе прочих занятий в эти годы на общих сборах было обращаемо особенное внимание на усвоение разведывательной службы, для чего были установлены дальние пробеги, почему в полках были учреждены команды разведчиков, которые по примеру прошлых лет, были отправлены в поездку, продолжавшуюся с 5 по 15 августа, при чём пройдено было 315 вёрст.
18 августа команда была осмотрена начальником дивизии и найдена в очень хорошем состоянии.
Сбор под Вильно окончился 1 сентября, откуда дивизия направилась в м. Ораны на специальный кавалерийский сбор и где пробыла до 20 сентября, когда полки возвратились на зимние квартиры.
Одновременно с окончанием этого сбора дивизию покинул её начальник генерал-лейтенант Сухотин, назначенный начальником Николаевской Академии Генерального Штаба. За время своего четырёхлетнего командования дивизией он положил много труда по воспитанию и образованию полков и в этом отношении достиг блестящих результатом.
В начале 1899 года 3-ю кавалерийскую дивизию принял генерального штаба генерал-майор Волькенау, который, при представлении Её Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне, доложил Её Величеству, что состоящий в его дивизии Смоленский драгунский полк расположен на пути её проезда за границу через Вержболово, при чём Волькенау выразил Её Величеству, что для полка было бы большое счастье, если бы Её Величество разрешила при Её проезде представить ей офицеров полка, на что Мария Фёдоровна изволила выразить Своё милостивое согласие, при этом она выразила желание, чтобы представление не носило официального характера без особых парадов, то есть без почётного карула.Сам проезд состоялся 12 марта 1899 года. К этому дню на станцию прибыли все офицеры, сверхсрочнослужащие полка и нижние чины 1-го эскадрона.
В 15-40 к санции подошёл Императорский поезд, из вагона вышла Государыня Императрица. Командир полка полковник Сахаров от имени офицеров полка просил Её принять букет цветов с лентами цвета полка и вручил Её Величеству почётный рапорт, после чего представил всех офицеров полка. Её Величество осчастливила каждого представляемого офицера подачей руки, при чём милостиво с ними разговаривала. Некоторые нижние чины также были осчастливлены разговором. На прощание Царица соизволила лично вручить командиру в дар полку свой портрет. Счастье Смоленцев было неописуемо; отход поезда сопровождался громовым «ура».
Тяжёлое материальное положение военнослужащих, поставленных в большинстве случаев жить исключительно на получаемое от казны содержание, при постоянно возрастающей дороговизне жизни, обратило на себя отеческое внимание Его Императорского Величества Государя Императора, который в Царственных заботах об улучшении быта офицерских чинов в апреле издал высочайший рескрипт об изменении окладов содержания офицеров.
Опыты последних войн выработали новые требования для подготовки кавалерии в строевом и боевом отношении, почему в 1896 году были изданы для кавалерии новые уставы и наставления.
К числу этих регламентов принадлежат:
1. устав строевой кавалерийской службы
2. Положение об обучении нижних чинов кавалерии
3. Тоже, отдел 4. Обучение в учебных командах
4. Положение о разхведчиках в кавалерии и наставление для ведения занятий с разведчиками в кавалерии
5. Правила для смотров и для отдания чести
6. Кавалерийские сигналы
7. Наставление для ведения занятий в кавалерии
8. Наставление для ковки лошадей в кавалерии
9. Наставление для обучения плаванию и для производства переправ вплавь
10.Наставление для выездки ремонтной кавалерийской лошади 1889 года
11.Инструкция для ухода за лошадьми
12.Расположение кавалерии на отдых квартирно-бивачным порядком
13.Устав полевой службы (1904 год)
14. Наставление для обучения стрельбе
15. Инструкция для занятий с офицерами
16. Наставление для обучения войск гимнастике.
Из приведённого перечня наставлений по всем отраслям строевого и тактического обучения нашей кавалерии в мирное время видно, что задачи кавалерии сделались более обширными, чем это было прежде, когда обращалось преимущественное внимание на подготовку конницы к сомкнутому бою в конном строю с полным исключение занятий сторожевой и разведывательной службой и пешего боя. Обстоятельства изменились и к обучению кавалериста предъявлены большие требования, не смотря на то, что сроки службы сократились, почему потребовалось больше труда, внимания и напряжения сил от всех чинов. Сами занятия начинались, главным образом, осенью перед приходом в полк молодых солдат, о числе которых и о пунктах, из коих они должны были прибывать, объявлялось в расписании Главного Штаба.
Молодые солдаты обыкновенно прибывали одиночным порядком в конце октября, а партиями из уездов – с ноября и до середины декабря.
За время стоянки полка в Волковишках три четверти молодых солдат прибывало преимущественно из губерний: Минской, Ярославской и Казанской (татары).
Разбивку молодых солдат поэскадронно производил командир полка лично, причём они распределялись по вероисповеданию, мастерству и знанию грамоты поровну.
При поступлении в эскадрон молодые солдаты поровну разделялись по росту между взводами, при чём они обмундировывались и делились для обучения между учителями по партиям.
Молодые солдаты по окончании четырёхмесячного образования приводились к присяге, которая обставлялась особенно торжественно: полк со штандартом, в полном составе, в парадной форме выстраивался покоём на плацу, молодые солдаты становились на левом фланге эскадронов. К этому времени прибывал полковой священник, и приглашались священнослужители других вероисповеданий. По приказанию командира полка полковой адъютант громко читал статьи из свода военных постановлений об ответственности по закону за нарушение обязанностей воинской службы и о награждении за личные подвиги знаком отличия военного ордена. После этого полковой штандарт выносился вперёд к налою, и молодые солдаты православного вероисповедания приводились к присяге полковым священником; затем штандарт переносился к католическому ксёндзу, лютеранскому пастору, еврейскому раввину и магометанскому мулле, которые поочерёдно приводили к присяге молодых солдат из иноверцев. После этого полковой священник служил молебен, и молодые солдаты под звуки полкового марша шли к фронту и становились в общий строй эскадронов. После этого полк пропускался церемониальным маршем и штандарт относился на квартиру командира полка.
На другой день после принятия присяги бывшие молодые солдаты, одинаково со старослужащими, начинали караульную службу.
С принятие к руководству высочайше утверждённого «плана распределения годовых занятий в войсках», были установлены правила для производства строевых смотров начальствующим лицами. Этим положение было определено инспекторские смотры производить:
1. для поверки численности состава части
2. инспекторского опроса
3. поверки правильности отправления службы и порядка в части
4. фактической поверки хозяйства и отчётности
5. поверки готовности части по мобилизации.
До 1901 года инспекторские смотры начальник дивизии производил обыкновенно осенью, а с этого года они стали проводиться весной. При этом все эти смотры производились довольно подробно; к смотрам долго готовились, при чём возобновлялись в памяти все требования инспектора и принимались во внимание все сделанные им замечания на предыдущих смотрах. Обыкновенно самое трудное было готовиться к смотрам новых начальников, не зная их требований.
Кроме инспекторских смотров, производившихся высшими начальствующими лицами полк осматривался инспекторским смотром, при приёме его вновь назначенными командирами.
Одиночное строевое обучение обыкновенно оканчивалось около середины апреля, после чего командиром полка производился по эскадронно смотр этому обучению, о результатах которого отдавался приказ по полку. Затем приступали к эскадронным учениям.
Для своих занятий Смоленский драгунский полк, начиная с 1897 по 1905 годы, ежегодно около 12-17 мая из Волковишек выступал на дивизионные сборы в Ковно, где обыкновенно происходили полковые, бригадные и дивизионные учения, заканчивавшиеся смотрами начальника дивизии, которые производились обыкновенно на Линковском поле, по всем отделам обучения довольно подробно.
После всего в последних числах июля полк отправлялся в Вильно для совместных занятий с пехотой и артиллерией и в конце августа направлялся в м. Ораны на общий кавалерийский сбор, где располагался или в окрестных деревнях, или в лагерях, в артиллерийских бараках.
В 1899 году в Ковно на Пожайском поле полк был осмотрен Его Императорским Высочеством Августейшим Инспектором кавалерии, который ещё до смотра изволил спросить начальника дивизии, какой полк он считает по строю самым лучшим, на что генерал-лейтенант Волькенау ответил, что первым номером Новороссийский, вторым Елисаветградский и самым слабым Смоленский. Тогда Великий Князь вызвал самый слабый. Движения происходили в резервной колонне, за что смоленцы неоднократно получили благодарность. захождение плечом, произведённое на полевом галопе, было выполнено блестяще, за что полк тоже удостоился благодарности сигналом.
После этого полк тем же аллюром быстро развернул фронт; этим построением Великий Князь остался очень доволен и за вход в линию благодарил ещё шестой эскадрон. Затем была произведена сомкнутая атака развёрнутым фронтом полка, исполненная лихо в полном порядке. Всё учение было исполнено в немую. Великий Князь объехал полк, вызвал командира и офицеров, которым выразил свою благодарность, и после учения других полков вторично вызвал полковника Сахарова, которому выразил свою благодарность за всё виденное.
3 марта 1901 года в 2 часа 40 минут дня на станции Вержболово остановился поезд Государыни Императрицы Марии Фёдоровны, которой имели честь представиться командир полка, командир 1-го эскадрона ротмистр Попов и полковой адъютант корнет Цабель. Её Величество продолжительное время разговаривала с офицерами, командир полка от лица чинов полка принёс верноподданнические поздравления по случаю помолвки Августейшей дочери Её Императорского Величества Анны Александровны и просил Марию Фёдоровну принять от полка букет цветов.
В этом году полк участвовал в подвижном сборе у г. Риги и 20 сентября возвратился в Волковишки. Осенью из полка были отправлены корнет Корелин и 35 человек нижних чинов для перевода в Финляндский драгунский полк.
2-го декабря 1901 года полковник Сахаров за отличие в службе был произведён в генерал-майоры, с назначением командиром 1-й бригады 9 кавалерийской дивизии.
Командиром полка был назначен Лейб-Гвардии Гусарского полка полковник Александр Афиногенович Орлов.
Новый командир вступил в командование полком 24 декабря.
Лихой гусар, энергичный и справедливый начальник, он во время своего, хотя и короткого, командования в деле воспитания и обучения нижних чинов и поддержания строго внутреннего порядка прилагал много личной энергии, как и заботы к поддержанию доблестного духа части.
Ряд смотров, произведённых полку начальствующим лицами в 1902 году, свидетельствовали, что в строевом отношении полк был в отличном состоянии.
В этом же году 8 апреля на ст. Вержболово офицеры полка вновь имели счастье быть представлены Её Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне при её проезде заграницу, а 28 июня там же для встречи от 1-го эскадрона был выставлен почётный караул Его Величеству Итальянскому Королю, который проследовал из заграницы. Его Величество остался очень доволен отличным состоянием чинов караула и пожаловал: подполковнику Попову, поручика Цабелю, Прокофьеву, Дорогунину и Копыльцову ордена, вахмистру Романовскому – золотую медаль и 8 серебряных медалей чинам почётного караула.
Свой полковой праздник в этом году полк справлял при следующих обстоятельствах: 28 июля, в самый день праздника, полк выступил из Ковно в Вильно на общие сборы; придя в м. Румшишки на берегу Немана, где предполагался ночлег, полк выстроился около своего полкового образа Смоленской Божией Матери, перед которым было совершено молебствование. Присутствовало многочисленное ковенское общество, прибывшее на пароходе и на лошадях за полком. В шатре был устроен роскошный обед, а для нижних чинов на каждый эскадрон было заказано по 4 целых барана и 4 свиных туши; эти бараны и свиньи заранее были заказаны в Ковно, в особых печах были обжарены, и на пароходе доставлены в Румшишки. Пир продолжался целый вечер и всю ночь около разожжённых костров, и в 7 утра 29 июля после пира полк двинулся далее в поход.
Прокомандовав ровно год, командир полка полковник Орлов Высочайшим приказом от 2 октября 1902 года был назначен командующим Лейб-Гвардии Уланским Ея Величества полком.
Новый командир полка генерального штаба полковник Василий Иванович Косов прибыл в полк и вступил в командование им 6 декабря.
Полк в это время, как по строевому образованию, так и хозяйственной части стоял, судя по отзывам инспектировавших, на должной высоте. Поэтому новый командир направил первые заботы на улучшение условий стоянки полка.
Дело в том, что казармы у Волковишек построены на болотистом месте, где жители города лет 15 назад стреляли уток. Грунт глинистый, покрытый в значительной части полкового двора более-менее толстым слоем торфа. Хотя поверхность двора имела лёгкий склон в сторону реки и города, но шоссе, проходящее из города к железнодорожной станции несколько, приподняло грунт, отчего полковой двор был лишён стока воды и каждую весну представлял собой озеро. Глина растворялась, и движение могло происходить лишь с большими затруднениями по устроенным тропинкам.
Много труда пришлось приложить, пока удалось настоять, чтобы под шоссе гражданским ведомством была проложена сточная канава; затем двор был прорезан несколькими каналами, и вода перестала задерживаться. Но тем не менее, чтобы свободно можно было двигаться по двору, необходимо было затратить гораздо большие средства, чем те, которыми мог располагать полк. Начали настойчиво повторять уже ранее возбужденное ходатайство об устройстве мостовых, но вследствие величины просимой суммы в 35 000 рублей получался отказ. Помогло делу непредвиденное обстоятельство: полку была назначена пробная мобилизация как раз в осеннюю распутицу. Мобилизация прошла спокойно и гладко, и к назначенному времени полк к походу был готов. Когда велели тронуться обозу с уложенным имуществом, запряжённому могучими лошадьми, взятыми от 6 конной батареи большая часть повозок увязла. Командир полка просил комиссию занести это в отчет. Вот этот отчет и послужил основанием для командующего войсками генерал-адъютанта Гриппенберга потребовать немедленно ассигнования на замощение двора. Деньги были выделены в 1904 году.
К концу 1905 года бывшие болота совершенно осушили посредством канав, а вдоль казарм и к манежу были устроены мостовые. Также с большими затруднениями было арендовано место для стрельбища под самым городом, и полк был избавлен от необходимости выступать в Ковно месяцем раньше, чтобы проходить курс стрельбы урывками, когда пехотные части уступали место на своём стрельбище.
Лагерный сбор в 1903 году полк провёл под Ковно, после чего ему пришлось принять участие в больших маневрах под Псковом, где были собраны войска Петербургского военного округа, а из войск Виленского военного округа 20-й армейский корпус и 1-ая бригада 3-й кавдивизии (Новороссийцы и Смоленцы): все войска были разделены на две армии: Северную и Южную.
В состав Южной армии под командой генерала от кавалерии Коханова входил и Смоленский драгунский полк.
На маневре полку было приказано иметь 12 рядов в строю, а потому полк выступил с 13 рядами во взводах.
Поход до Риги был по обыкновенному маршруту, а из Риги, чтобы успеть вовремя прибыть к начальному пункту маневра, дневки были сокращены до одной в неделю.
В то время, как гвардейская кавалерия на короткое расстояние Красное Село-Псков была перевезена по железной дороге, новороссийские и смоленские драгуны прошли для участия в маневре 770 вёрст походным порядком. Кроме того, в первый день маневра бригаде пришлось сделать форсированный марш в 75 вёрст, на соединение с 1-ой гвардейской кавалерийской дивизией, к которой драгуны присоединялись на всё время маневра.
При всех этих тяжёлых условиях полку удалось сохранить конский состав вполне свежим. Приятно было смоленцам видеть изумление гвардейских офицеров, что полк сохранил вполне свежий вид, не смотря на форсированный марш ко Пскову. Для извещения начальника 1 гвардейской кавдивизии о прибытии к ним подкрепления был послан разведчик 6-го эскадрона унтер-офицер Макаров, который ночью с большой опасностью вплавь с конём переправился через реку Великую и благополучно исполнил возложенное на него поручение, обстоятельно доложив о положении бригады, за что командирами гвардейских полков был награждён 60 рублями.
Энергичная, хорошо производимая разведка, а также энергичные действия полка на меневрах, выходившего всегда в составе 12 рядов, тогда как у противника было едва 9, заслужили полное одобрение начальства, о чём сообщил полку начальник дивизии, генерал-лейтенант Волькенау, бывший на маневрах посредником.
Маневры закончились Высочайшим смотром под Псковом. Величественная была картина, когда 10 августа перед Императором Северная и Южная армии проходили церемониальным маршем.
Государь Император, оставшись очень доволен, как маневром, так и смотром, удостоил Августейшего Главнокомандующего рескриптом, в котором, между прочим выразил:
«Большой маневр, происходивший на Моих глазах, был выполнен блестяще…»
По возвращении с маневров по железной дороге 18 августа полк занялся приведением себя в порядок.
Было приступлено, в числе прочих работ, к проведению и углублению канав для осушки полкового двора. 28 августа докладывают командиру полка, что 18 человек не ело ужина по нездоровью.
Утром 29 оказалось, что больных в полку 180 человек, а к вечеру число их возросло до 400. У всех высокая температура до 40, у одной трети рвота, у другой судороги в ногах. На третий день, хотя и были новые заболевшие, доведшие число заболевших до 550, но человек 250 выздоровело так же быстро, как и заболело, а через неделю только 12 человек, ослабевших от высокой температуры, были отправлены в лазарет, где скоро поправились. Смертных случаев не было.
Собранные 29 августа врачи отказались поставить диагноз и назначить лечение, затрудняясь определить болезнь, требуя времени на изучение её. Тогда командир полка взял на себя инициативу. Приказано всем заболевшим дать слабительное и водки с перцем; во всём полку прекратить варку пищи, а довольствоваться чаем с белым хлебом, сколько угодно. Положение было серьезное. При входе в помещение эскадрона, слышны были стоны и рёв больных с высокой температурой, кусание подушек с рычанием; всё это производило удручающее впечатление; небольшое число здоровых едва успевало обслуживать больных, подавая горячий или остуженный чай.
Поэтому можно себе представить радость всех чинов полка, когда на третий день повальная болезнь пошла на убыль без смертельных случаев.
Причины заболевания так и остались невыясненными. Сначала появилось подозрение на отраву. Но рвота была лишь у немногих. Было произведено исследование мяса и всех продуктов, и никаких подозрений не найдено. Прибывшая потом целая коллегия врачей остановилась на малярии: раскопанные вековые болотные залежи освободили малярийные бациллы. Но дети офицеров всё время присутствовали при работах, постоянно лазали в канавы, а между тем ни один не заболел.
Потом было слышно, что подобные заболевания были среди войск соседних городов- Мариамполя и Кальварии.
Начавшиеся с осени приготовления к войне и, наконец, состоявшееся 25 января 1904 года объявление войны с Японией заставили сердца всех Смоленцев биться в унисон с сердце всех верноподданных нашего дорогого отечества.
Хотя полку и не пришлось уйти на театр военных действий, но он, косвенным образом, в этой войне наравне с другими оставшимися в Европейской России полками, принял участие в снабжении действующей армии офицерами и нижними чинами, а также высылкой вооружения и снаряжения.
Из числа офицеров Смоленского драгунского полка на театр военных действий отправились: подполковник Огранович, ротмистры Батурин и Стреховский, щтабс-ротмистры Базилевский, Дорогунин, поручики Исаакович, Лундберг, Монберг, Геттих и Есипов. За военные отличия были награждены орденами:
подполковник Огранович – орден Св. Станислава 3-ей степени
Базилевский - орден Св. Станислава 3-ей степени
Дорогунин - орден Св. Станислава 3-ей степени, Св. Анны 3-й степени, Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость»
поручик Исакович - Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость» и 3-й степени, Св. Станислава 3-й и 2-й степени
Геттих и Есипов – Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость» и Св. Станислава 3-й степени
Лундберг и Монберг - Св. Станислава 3-й степени.
По окончании войны все эти офицеры, за исключением ромистра Батурина, умершего на Дальнем Востоке от тифа, возвратились в полк.
Когда же последовало Высочайшее разрешение на сбор капитала для постройки русского флота, офицеры полка дружно откликнулись и, пожертвовав 1000 рублей, отправили их на имя Великого Князя Александра Михайловича.
Начавшееся в 1905 году в Империи революционное движение вызвало полк на деятельное участие в подавлении беспорядков и в содействии гражданским властям, выразившимся отправкой 22 февраля 1905 года в Ригу, под командой командира дививзиона подполковника Попова 3-го эскадрона (ротмистр Юргенсен) и 6-го (ротмистр Самсон фон Гиммельстирна).
В это время в Риге революционное движение было в полном разгаре: забастовки, митинги, поджоги и убийства из-за угла происходили ежедневно и вот в этот-то омут прибывшим на другой день эскадронам и пришлось окунуться.
Ежедневно большой наряд разъездов, как по городу, так и по многочисленным фабрикам, как, казалось бы, должен был оказать влияние на нравственное состояние людей, но смоленцы продолжали нести службу так же ревностно, как и у себя на зимней стоянке.
Так продолжалось до 8 марта, когда оба эскадрона походным порядком выступили в Митаву, откуда 9-го марта по железной дороге были отправлены: 3-го эскадрона – один полуэскадрон в г. Тальсен, а другой в г. Гольдинген (корнет фон Вильбоа); 6-го эскадрона – один полуэскадрон в г. Виндава, а другой в Донданген (корнет Королёв).
13 марта от полуэскадрона, расположенного в Тальсене, в 5 часов утра был экстренно командирован взвод, под командой корнета князя Ищеева, в м. Сосмакен, куда прибыл около 7 часов вечера. В это время в местечке Сосмакен собралась огромная толпа манифестантов, которая с красным флагом двигалась по улице и, увидя драгун, хотела сделать на них нападение; корнет князь Ищеев, окружив толпу, энергичными решительными действиями остановил её, задержал четырёх главных зачинщиков, которых и передал в руки полиции.
В таком положении эскадроны оставались до конца марта, когда полуэскадрон из Дондангена перевели в имение барона Бера; 2-го мая весь 6-й эскадрон перешёл в Тальсен на смену 3-го эскадрона, который сосредоточился в Гольдингене. В течение лета эти два эскадрона переменили несколько стоянок, а именно: Донданген, Газенцот, имение Цирау и Гробин.
Вскоре эти эскадроны были переведены в г. Либаву и Порт (3-й эскадрон 30 июня). Одновременно с этим из Волковишек были вызваны ещё два эскадрона – 2-й ротмистра Матушевича и 4-й ротмистра Соболевского, занявшие места стоянок, ушедших 3-го и 6-го эскадронов.
В конце лета 4-й эскадрон ушёл в Волковишки, взамен которого пришёл 5-й эскадрон ротмистра Стреховского, до настоящего времени переменивший следующие стоянки: Либава, Порт, Гробин и Прекульн.
Во время пребывания эскадронов в Либаве были заметны волнения между рабочими и матросами, устраивались митинги, произносились зажигательные речи. Революционный комитет принимал все меры к возможно широкому распространению мятежа на судах и среди войск Либавского гарнизона, и 20-го августа 16 тысяч рабочих объявили забастовку. Рабочие три дня огромными толпами стояли на улицах, готовясь броситься на станцию железной дороги или на порт Императора АлександраIII.
Положение было очень зерьёзное. Толпа волновалась. Гарнизон был малочисленен.
В распоряжении прибывшего полковника Косова, который был назначен начальником района, имелось 300 человек 115 Вяземского пехотного полка, 2 эскадрона Смоленцев (слабого состава), а также 2 стоявших на якоре броненосца.
Полковник Косов, чтобы не утомлять людей, держа их под ружьём, решил посылать усиленные разведки из драгун Смоленского полка и охотников Вяземского. Противник был в силах около 16 тысяч, вооружённый револьверами и разным холодным оружием, ножами, кусками железа, кинжалами, палками и т.п.; в тылу находилась тоже толпа рабочих, а в порту четыре тысячи матросов, прямо заявивших, что если рабочие одолеют, то и они к ним присоединяться. Но, несмотря на это, полковнику Косову умелыми распоряжениями удалось поддержать порядок и не дать мятежу распространиться.
Несмотря на постоянные передвижения в течение 6-7 месяцев, тяжёлую службу, дисциплина, здоровье людей и конский состав были очень хороши.
17 октября был обнародован Высочайший манифест, возвестивший народу Российской Империи целый ряд свобод: началась особенно интенсивная деятельность революционных партий. Изо дня в день положение становилось всё напряжённее и напряжённее.
Полк, как в Волковишках, так и в Либаве и в Гробин-Газенпотском уезде нёс усиленную разведывательную и караульную, при чём части эскадронов часто были вызываемы по тревоге для предупреждения и прекращения возникающих в местах квартирования беспорядков.
Из действий 3-го эскадрона и его чинов здесь следует упомянуть о волнении, произошедшем в г. Либаве 18 октября, вслед за обнародованием Высочайшего манифеста. Эскадрону было приказано быть в полной боевой готовности: только что лошади были осёдланы, как было приказано следовать в город. Эскадрон под командой ротмистра Юргенсена, имея в своих рядах корнетов Гаудеца и Бычкова, рысью и полевым галопом пошёл на Александровскую улицу, где собралась толпа народа, из которой по эскадрону был открыт огонь из револьверов. Перейдя железную дорогу, эскадрон заметил огромную толпу манифестантов, которые с дальнего расстояния тоже открыли по нему огонь.
Остановившись и выстроив взводы, по команде «шашки вон», эскадрон на рысях пошёл на толпу, которая подпустив к себе эскадрон шагов на 300, не выдержала и бросилась в рассыпную, при чём при отступлении они наткнулись на взвод казаков, которые и приняли их в нагайки.
20 августа в 3 часа дня 3-й эскадрон, под командой штабс-ротмистра Подпрятова выступил из Порта АлександраIII в г. Либаву, в распоряжение командира 1-го батальона крепостного полка, полковника Федя, который приказал расставить эскадрон в указанных им местах, что и было исполнено к семи вечера. К этому времени на вокзал прибыла партия запасных нижних чинов; ожидая беспорядков, командир эскадрона стал стягивать эскадрон на Анненскую площадь. Во время следования частей эскадрона в сборное место, из толпы в корнета Гаудеца было пущено несколько камней, которые пролетели у него над головой, а в корнета Бычкова был брошен камень, который попал ему в голову; находившийся вблизи корнета рядовой Михаил Мухин, видевший кто бросил камень, кинулся в толпу с обнажённой шашкой и ударил по голове бросившего камень. Часть чинов эскадрона, которые стояли у вокзала и следовавшие на сборный пункт к эскадрону, были из толпы обстреляны из револьверов. Командир эскадрона назначил корнета Гаудеца с 10 нижними чинами разогнать толпу.
Во время следования в этот разъезд из-за заборов летели камни. Не доезжая одного квартала до вокзала, разъезд остановился, и корнет Гаудец приказал толпе разойтись. Толпа не расходилась и волновалась, слышались свистки и угрожающие крики. Корнет Гаудец, видя, что его требование не исполняется, приказал разогнать толпу нагайками. В это время один латыш ударил драгуна палкой; корнет приказал арестовать его, но тот, желая скрыться, вбежал в угловой дом, из дверей которого революционеры открыли по драгунам огонь из револьверов, при чём у ефрейтора Болтушкина была прострелена фуражка, а одна пуля ударила в лезвие шашки рядового Ладыгина.
В виду того, что стрельба всё усиливалась и по своей малочисленности разъезд ничего не мог поделать, корнет Гаудец повёл разъезд к эскадрону, прокладывая себе дорогу через толпу.
Желая разогнать толпу, штабс-ротмистр Подпрятов полевым галопом повёл свой эскадрон к вокзалу, толпа видя приближающийся эскадрон, рассыпалась в разные стороны, но из-за заборов, деревьев, окон и дверей по эскадрону началась стрельба. Штабс-ротмистр Подпрятов, остановив эскадрон у вокзала, приказал одному полуэскадрону под командой корнета Гаудеца спешиться и открыть огонь по домам, из которых сыпались пули и по стреляющим людям. В это время подошло подкрепление от пехотных частей, которое тоже открыло огонь. Другой разъезд, под командой корнета Бычкова, высланный одновременно с разъездом Гаудеца, но по другому направлению для разгона толпы, в это время подходил от вокзала к эскадрону, и чтобы не попасть под выстрелы своих-же и не мешать спешенному полуэскадрону, свернул направо в улицу, откуда по разъезду была открыта усиленная стрельба. Беспокоясь о разъезде корнета Бычкова, в виду его малочисленности, на помощь ему был выслан корнет Гаудец с 12 драгунами. Корнет Гаудец, видя, что особенно много стреляли из второго дома от угла, приказал нескольким драгунам спешиться и открыть огонь по дому. В результате было убито несколько человек мятежников и 15 человек арестовано, спрятавшихся на чердаке.
В виду того, что стрельба на этой улице всё ещё продолжалась, корнеты Гаудец и Бычков со своими людьми поскакали на звуки выстрелов и окружили дом, откуда особенно сильно раздавались выстрелы; корнет Гаудец остался около дома, где арестовал около 20 человек мятежников и вернулся к эскадрону; а корнет Бычков поскакал на следующие выстрелы, сразу прекратившиеся, когда подошёл разъезд, который, проследовав по Суворовской улице, присоединился к эскадрону.
К этому времени подошли пехотные части, которые открыли стрельбу по мятежникам, а собранный эскадрон был отведён на площадь перед вокзалом; после чего один полуэскадрон был отослан в Порт, а другой, под командой корнета Гаудеца, сопровождал арестованных. Не смотря на сильный огонь со стороны мятежников, в эскадроне был ранен один нижний чин и две лошади.
До 1 декабря 3 взвода 1 эскадрона, 2 и 3 эскадроны, собранные в Либаве, в течение 2-х недель были в полной боевой готовности; нижние чины спали по очереди, не снимая амуниции и оружия, так как ожидалось прибытие толпы мятежников из Туккума, Виндавы, Гольдингена и Тальсена, а также бунт матросов.
30 ноября в Либаве была общая забастовка городовых в продолжение 4-х дней, почему на чины эскадрона были возложены и чисто полицейские обязанности, выразившиеся в занятии полицейских постов и по производству обысков. За это время 6-й эскадрон был размещён повзводно в Гробино-Газенпотском уезде следующим образом: 1 взвод в имении Аустерн, 1 взвод в имении Лигутен и 1 взвод в имении Альтенбург, где простояли до 1 ноября, когда три взвода ушли в Порт Александра III, а один взвод остался в Альтенбурге, впоследствии перешедший в Кацданген, а 25 ноября в Гробин, представлял собой в течение ноября и декабря, как бы заставу у Либавы, в обязанности которой входило посылать в крепость ежедневные донесения о передвижении революционеров, содержание летучей почты и тому подобное.
1 января 1906 года весь 6-й эскадрон вошёл в карательный отряд и пробыл там до 10 февраля, пройдя по следующему маршруту: Виргинален, Леген, Альтенбург, Кротен, Асситен, Прекулыг, Вайноден, Туккумегоф, Ленен, Нигранден, Тельс-Падерн, Кацданген, Либава, куда возвратился 10 февраля 1906 года и расположился в Порту, простояв там до 27 ноября 1907 года, и лишь временно уходя из Либавы в Гробин, и в соседние имения; 27 ноября перешёл в г. Гольдинген, где и расположился.
За время революционного движения в России, то есть с начала 1905 до середины 1906 года при штабе полка в г.Волковишках оставались 1-й и 4-й эскадроны и учебная команда. На долю их за это время выпало несение тяжёлой караульной и полицейской службы в Волковишском уезде Сувалкской губернии, когда то в одном, то в другом месте были вспышки восстания, в особенности среди многочисленного еврейского населения; приходилось делать много облав, обысков, изъятия оружия и сборы податей ( в Бортникской гмине).
Эти эскадроны неоднократно содействовали так же и пограничной страже в поимке контрабандистов, провозивших много огнестрельного оружия.
Несмотря на это, не забывались и строевые занятия: прибыли молодые солдаты, и обучение их тоже шло своим чередом.
5 декабря 1906 года были посланы два ефрейтора 6-го эскадрона Уткин и Александр Морозов в имение Канданген, для того чтобы взять оставшиеся там вещи взвода, который стоял в этом имении с 17 по 21 ноября. Оба ефрейтора получили приказание явиться в Газенпот к начальнику района для того, чтобы получить конвой от расквартированного там эскадрона Иркутского драгунского полка. Но там они узнали, что по приказу Курляндского генерал-губернатора в уезд можно было посылать только не меньше эскадрона, почему начальник района и отказал им в конвое, так как считал необходимым присутствие эскадрона на месте. Не желая возвращаться обратно, не исполнив приказания, они, не взирая на явную опасность со стороны бродячих шаек революционеров, отправились вдвоём, пешком в имение за 8 вёрст, для того чтобы выполнить данное приказание. Прибыв в имение около 9 часов вечера, драгуны поужинали и пошли спать в отведённое им в доме помещение, которое находилось на втором этаже. Только они стали укладываться спать, как к ним в комнату вбежал мальчик и закричал: «солдаты, идите вниз – там пришли разбойники». Морозов и Уткин схватили винтовки и начали в темноте спускаться с лестницы. Но вдруг раздался выстрел, которым был ранен Морозов. В это время на помощь драгунам на лестницу с лампой в руке выбежал лакей, который тут же был расстрелян в упор; но принесённая им лампа осевтила лестницу, чем воспользовался Уткин, начав стрелять в революционеров. Революционеры не ожидали в имении встретить солдат и, когда они увидали Уткина, решили, что дом занят драгунами, а потому немедля бросились бежать из усадьбы. По оставшимся на снегу следам можно было предположить, что их было около 50 человек. Эта их ошибка и спасла Уткина, Морозов же, будучи ранен зарядом дроби в область сердца, сразу умер на ступенях лестницы. Уткин пробыл у тела Морозова до 6 часов утра, ожидая ежеминутно нового нападения. Утром на лошадях помещика Уткин прибыл в эскадрон и доложил о случившемся. Похороны Морозова состоялись в Либаве; более 20 венков от местных баронов и от всех войсковых частей Либавской крепости украшали гроб покойного. От каждой воинской части было назначено по1 взводу при оркестре Венденского пехотного полка. На похоронах присутствовал комендант крепости, проводив гроб до могилы.
Рядовые 6-го эскадрона Станислав Трацевский и Подоляк были посланы с полицейским урядником из г. Гробин в Гавезенский лес для производства обыска в доме лесника. По дороге они встретили двух неизвестных крестьян и, так как они оказались без паспортов, их арестовали и вместе с ними продолжали ехать далее для обыска. Приехав к дому лесника, (ехали на обывательской подводе) урядник вошёл в дом, а солдаты с арестованными остались на улице; в это время один из задержанных, которых караулил Трацевский, попросил позволить ему отправить естественную надобность и, воспользовавшись тем, что Трацевский отвернулся от него, арестованный выхватил револьвер и выстрелил Трацевскому в спину. Пуля попала в спинной хребет. Трацевский упал, а арестованный тотчас бросился в лес. Замешательством хотел воспользоваться и другой арестованный и бросился бежать, но тут же был убит Подоляком; убийца же Троцевского скрылся. Трацевский умер в страшных мучениях в госпитале. Почти при таких же обстоятельствах погиб и рядовой Сенчук.
За эту тяжёлую, более чем двухлетнюю службу чины полка получили следующие награды:
подполковник Самсон-фон- Гиммельстиерна орден св. Анны 2-й степени
ротмистр Юргенсен орден св. Станислава 2-й степени
ротмистр Матушевич, штабс-ротмитср Подпрятов, корнеты Ищеев и Бычков ордена св. Станислава 3-й степени
8 нижних чинов получили серебряные медали.
4-го октября 1905 года полк оставил командир его, полковник Косов, Высочайшим приказом произведённый в генерал-майоры и назначенный командиром 2-й бригады 1-й кавалерийской дивизии.
Полк принял 53-го драгунского Новоархангельского полка полковник Николай Богданович Тер-Асатуров.
В конце 1907 года последовало распоряжение: штабу полка, 2 и 4 эскадронам и командам перейти в г. Либаву, что и было исполнено 25 ноября, когда эти части по-эшелонно по железной дороге выступили в Либаву, куда и прибыли 27 ноября.
Полк разместился следующим образом: штаб полка, учебная и нестроевая команды в Порту Императора Александра III, в казармах 4-го флотского экипажа, 4-й эскадрон там же в минном складе, 3-й эскадрон в Либаве, сапёрная команда в центральном районе, 1-й эскадрон в г. Гробин, 2-й в г. Газенпот, 5-й в м. Прекульн (в 2-х часах езды от Либавы) и 6-й в г. Гольдинген.
6 декабря 1907 года, в день своего Тезоименитства, Государь Император повелел всем бывшим гусарским и уланским полкам вернуть их старые наименования, почему полк получил название 3-го уланского Смоленского Императора Александра III.