Здесь, как и в роддоме были смены дневные с 8 до 20 и ночные с 20 до 8 часов. Я, как стажер, должна была работать только днём, когда идут плановые операции. Но иногда в ночь некому было дежурить: кто-то заболел, а на случай экстренной операции нужна операционная сестра – вот меня и привлекали к ночным дежурствам. Я в начале дежурства очень тщательно всё готовила к возможной экстренной операции: кипятила перчатки и набор хирургических инструментов, накрывала стерильный столик операционной сестры. Проверяла биксы со стерильными халатами, масками и бахилами. А потом шла в перевязочную, где дежурный врач делал перевязки на ночь и ассистировала ему. Больше всего мне нравилось дежурить с врачами Воронцовой и Гайнановой, но имена их забылись. Гайнанова была главным акушером-гинекологом области. Однажды в перевязочной у меня началось носовое кровотечение. Гайнанова сделала мне какой-то укол, чтобы его остановить. Кровотечение остановилось. А она пришла ко мне в сестринскую и принесла книгу о ювенильных кровотечениях и сама мне многое о них рассказала. Я тогда очень удивилась тому, что такой знаменитый врач уделила столько внимания какой-то девчонке. Но ведь она не одна была такой внимательной. Лишь потом я поняла, что советская система подготовки медицинских работников воспитывала в медиках милосердие и сострадание. Уж если врач считал кого-то пациентом, он просто не мог не оказать ему всю доступную помощь. Конечно, если это был настоящий врач.
В операционной был хорошо сработавшийся коллектив. Мне запомнилась старшая операционная медсестра Полина Ивановна, очень строгая во всём, что касалось подготовки и работе во время операции. Меня она учила всему: правильному мытью рук по Спасокукоцкому и подготовке стерильного шовного материала, рациональному размещению инструментов на столике и способам стерилизации ампул и режущих инструментов, маркировке биксов, сдаваемых на стерилизацию в автоклавную, и разным мелочам, которые все очень важны. Вначале я только следила за её работой по инструментированию операции. Потом она позволила мне встать на место операционной сестры, но стояла рядом наготове, если я не справлюсь. Обычно я справлялась. Только однажды во время операции по удалению кисты яичника хирург Столяров извлек огромную, размером приблизительно 20 х 10 см, белую кисту и, бросив её в таз, попросил повернуть, чтобы осмотреть. И мы увидели на ней пятнышко бирюзового цвета размером с ноготок мизинца. Столяров закрыл операционное поле стерильной салфеткой и послал санитарку бегом с этой кистой в гистологическую лабораторию на экспресс-анализ. Санитарка отсутствовала довольно долго. Опасаясь нарушения стерильности операционного поля, Столяров решил зашивать, но в это время вернулась санитарочка и на ходу крикнула: «Рак!» Вот тут Полина Ивановна велела мне отойти, дополнила набор инструментами для тотальной ампутации и встала на моё место сама. Женщина была молодая колхозница лет двадцати трех – двадцати пяти. Детей у неё не было и теперь уже не будет. Зато жизнь ей Столяров спас. А последнее моё ночное дежурство в областной больнице закончилось для меня печально. Сдавая ночную смену, мы обязаны были сменить экстренный стерильный столик с инструментами, прокипятить набор перчаток и все инструменты для предстоящего операционного дня. Я уже прокипятила перчатки и инструменты, а когда снимала с огня последний стерилизатор, ручка у него отвалилась и если бы я не подхватила его другой рукой, инструменты посыпались бы прямо на пол. А стерилизовать их - целый час! Я донесла стерилизатор до стола, но обваренная рука покрылась сплошным волдырем. Пришлось идти на больничный – с такой рукой работать я не могла две недели.