«и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8:21)
------------------------------------------------
Если подвести краткий итог исследованиям, проведенным западноевропейскими, американскими и российскими авторами, можно сказать, что все они признают возросшее в последнее время влияние техногенной среды на политическую, экономическую, социальную, культурную жизнь общества, также как и появление отчуждения человека от природы, других людей и от самого себя.
«Проблема техники очень тревожна для христианского сознания, – писал Н.А. Бердяев в статье «Человек и машина» …
«В самом злом плену у техники мы оказываемся тогда, когда усматриваем в ней что-то нейтральное; такое представление делает нас совершенно слепыми к её существу».
Н.А.Бердяев отмечал, что «диалектика технического прогресса заключается в том, что машина есть создание человека и она направляется против человека, что она порабощает дух».
В Своей первосвященнической молитве Господь наш Иисус Христос молился о Своих последователях: «Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла» (Ин.17:15).
И Церковь, пребывая в этом мире, но будучи по своей сути нЕотмирной, постоянно стоит перед вопросом, как не допустить проникновения «духа мира сего» в среду своих верных чад, как ограничить и уменьшить воздействие этого тлетворного духа.
Перед верующими нередко возникает вопрос, насколько может быть вредно для их духовной жизни то или иное соприкосновение с продукцией технического прогресса --------- например, работа с компьютером, использование аудиовизуальной техники и многое другое из разряда явлений обыденных для современного человека, но совершенно нЕизвестных прежним поколениям.
Сегодня неизбежно возникает вопрос о границах применения техники в Церкви.
Современный западный секуляризованный мир, пытаясь найти выход из создавшегося экологического кризиса, в своём ослеплении договаривается до необходимости скорейшего возвращения к откровенному язычеству.
Сейчас нередки стали голоса, находящие корни современного экологического кризиса в «иудео-христианской духовной традиции»
Христианство обвиняется в пренебрежительном отношении к природе, основанном на «чаянии нового неба и новой земли» (Откр.21:1).
Осуждая христианство за его борьбу с язычеством, следствием которой, как считают, оказалось нарушение гармоничной мистической связи посредством духов лесов, рек и проч. между природой и человеком, взамен предлагается нечто новое, «преодолевающее ограниченность христианства», а именно – «экологическая духовность» как «прославление божественного единства всех вещей благоговейным человеческим сознанием…
Прежде чем рассматривать историю возникновения техники в контексте Священного Писания, необходимо остановиться на этимологическом анализе понятия «техника».
корень слова происходит от индоевропейского tekp - означающей «деревообработку, плотницкое дело». Эта основа встречается уже у Гомера – «строитель, плотник». От него происходит и слово, которое означает «искусство или мастерство плотника и строителя, а в более общем плане – искусство во всякого рода производстве».
Поэтому техника и механика противопоставлены естеству, природе», или «имитируют природу»
Кратко суммируя приводимые в разных исследованиях сущностные характеристики техники, необходимо отметить следующее:
Техника представляет собой искусственное образование – артефакт, или, другими словами, есть «природа, прошедшая через акт человека и подчиненная его целям».
Техника представляет собой самостоятельную реальность, отличную от природной; она является уже не природным организмом, но организацией.
Когда в истории человечества появляется техника? ---------
Мы не можем согласиться с утверждением, что «техника и человек неразделимы», и что «способность человека делать орудия и сделала его человеком».
---
Вовсе не эта способность, но вложенный в человека при творении образ Божий и составляет его главное отличие от всей твари как существа личностного, свободного, ответственного.
Бог сотворил человека, как «венца природы», получившим повеление к обожению себя и другого (ему подчинённого Богом творения)..
По отношению к миру Адам «должен был любовью к Богу, от всего его отрешающей и в то же время всеобъемлющей, соединить рай с остальным земным космосом: нося рай всегда в себе, он превратил бы в рай всю землю…
Его дух и само его тело восторжествовали бы над пространством, соединив всю совокупность чувственного мира: землю с небесной её твердью», и таким образом, преодолевая разделение на тварное-нетварное, через обожение человека совершилось бы обожение и всего космоса.
С этой целью Господь поставляет человека в Эдеме и дает ему заповедь о возделывании и хранении рая (Быт.2:15). «Бог одарил человека свободной волей, – говорит святитель Григорий Богослов, – чтобы он свободным определением выбрал Добро,
и поселил его в раю, чтобы он возделывал бессмертные растения, которые, вероятно, обозначают Божественные мысли».
Иоанн Дамаскин говорит, что человек в раю не обрабатывал землю. Однако более пространного объяснения данной заповеди о возделывании и хранении рая найти не удаётся. Совершенно ясно лишь то, что возделывать рай Адам должен был не с помощью мотыги и лопаты…
О высоте ведения человека до грехопадения и его власти над природой свидетельствует повествование книги Бытия о наречении имен животным (Быт.2:19). Здесь мы видим, как «человек изнутри познает живые существа, проникает в их тайну, повелевает их богатством.»..
Понятно, что власть человека над животным и растительным миром происходит не из его способности через изобретение и применение технических средств подчинять себе окружающий мир, а даруется Богом как заповедь ---через собственное обожение привести к Нему всё тварное бытие.
Таким образом, в раю никакой техники не было и быть не могло, потому что первозданный человек, находясь в полной гармонии со всем творением и будучи поставлен Богом в положение полновластного хозяина Земли, не имел необходимости в каких-либо искусственно созданных средствах для воздействия на природу.
Да и зачем было на неё воздействовать, когда вся тварь и так была покорна слову человека, «земля сама собою приносила» всё необходимое для полноценной жизни прародителей, не было «ни дождя, ни зимы»..
Ведь техника в первую очередь служит освобождению от нужды – о какой технике может вестись речь там, где не было никакой нужды, где Сам Творец беседовал с Адамом в прохладе дня (Быт.3:8)?
С грехопадением всё изменяется: вместо прежде царившей гармонии природа оказывается в оппозиционном отношении к человеку, тварь более не хочет повиноваться Адаму, «потому что видела, что он отпал от божественной славы», – говорит преподобный Симеон Новый Богослов.
Первое, что делают прародители – прикрывают смоковными листьями открывшуюся наготу (Быт.3:8). ------
Если рассмотреть данный поступок через призму вышеуказанных определений техники, то он окажется первым техническим действием человека: именно здесь происходит первая встреча природы повреждённого человеческого сознания; ----------
природа (листья смоковницы) проходит через руки человека и подчиняется его цели, и таким образом появляется первый артефакт как явление, не присущее природе в норме; ----------------
этим действием человек выражает своё стремление создать собственный мир, отдельный от Божьего, отгородиться от Него (что ещё ярче выразилось в бегстве Адама и Евы от Бога) ...
Перед нами не что иное, как основные сущностные характеристики техники, указанные выше, причем техники именно человеческой.
Святитель Иоанн Златоуст видит в «кожаных ризах», которыми Бог облекает прародителей перед изгнанием их из рая, в том числе и науку, и технику.
Одежда, изобретённая грешниками, долженствовала быть памятником греха столь же ужасным, как и самая нагота.
Таким образом, кожаные ризы, с одной стороны, являются свидетельством, своеобразной «печатью» грехопадения, с другой – Божественного попечения о том, чтобы изгнанные из рая прародители смогли выжить в изменившихся природных условиях.
Данное утверждение имеет очень важное значение, ибо дает ключ к правильному пониманию техники в её отношении к человеку. Техническая деятельность становится необходимой только после изгнания из рая.
С этого момента человек, потерявший веру своему Творцу и Господу и обречённый в поте лица добывать пропитание среди «терний и волчец», лишь с помощью применения орудий мог обеспечить себе условия для выживания в мире, более не признающим человека своим хозяином.
Однако такое положение никак не может считаться нормальным и естественным; техника никогда не была прирождённой человеку, она всегда противоестественна как человеку, так и вообще природе, ибо корни её – в отпадении человека от Бога и нарушении человеческой автономией Богозданного космического порядка.
Отныне человек будет всегда стоять перед дилеммой: либо молиться Богу о «благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временах мирных», обращая свой мысленный взор к прежнему райскому благожитию и полагая всё упование нЕ на свой разум и технические «достижения», но на милость Божию,
либо всё более удаляясь от Бога в сферу материальной жизни, самому «осмеливаться разыгрывать роль божества», всячески усиливая свою автономию, чему технический прогресс весьма успешно способствует.
Уже в детях Адама – «каинитах» и «сифитах» – становятся ярко видны два направления в развитии человечества. Примечательно, что о сифитах упоминается лишь в последней строке 4;й главы как о «начавших призывать имя Господа» (Быт.4:26),
в то же время каинитам уделяется гораздо больше внимания. Остановимся на том, как 4;я глава книги Бытия разворачивает перед нами картину развития богоборческой технократической цивилизации.
После убийства своего брата Авеля и последовавшим от Бога проклятия Каин идёт «от лица Господня» в землю Нод (Быт.4:16), что в переводе означает «бегство».
С бегства от Бога и начинает свою историю технократическая цивилизация как образование, противоположное теократии, понимаемой в широком смысле слова. «Проклятые возделанной землей, впитавшей в себя кровь Авеля, они становятся первыми горожанами, изобретателями техники и искусства.»
С ними появляется и цивилизация – эта огромная попытка восполнить отсутствие Бога»... Этимологически слово «цивилизация» происходит от латинского слова civis – «гражданин», или иначе – горожанин, прилагательное civilis – «гражданский», «общественный».
Первый город созидается первым изгнанником земли,-- тем, который нЕ ожидал града,
имеющего непоколебимое основание, которого зодчий и основатель есть Бог(Евр.11:10).
Город предстает перед нами как средство от-городиться и укрепить свою автономию от Бога и окружающей среды; он позволяет теперь создать собственный мирок, вторжение в который становится весьма затруднительным по причине изначального оборонительного характера города, проистекавшего из глубоко укоренившегося в сердцах потомков братоубийцы страха за возмездие.
Этот город становится поистине скопищем человеческих страстей – именно здесь появляется многоженство, проституция, убийство становится нормой поведения.
Здесь появляется новый род жизни – кочевой, изобретатель которого Иавал «имел в мыслях и спокойствие постоянного жилища, и выгоды от непрестанной перемены места… он сделал угождение роскоши и любостяжанию».
Здесь же изобретаются Иувалом, «отцом всех играющих на гуслях и свирели» (Быт.4:21), музыкальные инструменты для подмены высших запросов души «томительным утешением музыкой», а также для сопровождения «коллективных ритуальных оргий, в установлении которых Иувал играл главную роль».
Примечательно, что для этого используются уже не природные способности человека, но технические средства. «Искусство появляется здесь как ценность культурная, а не культовая; это – своего рода - молитва, не доходящая никуда, потому что она не обращена к Богу».
Тувалкаином, «ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт.4:22), закладываются основы металлургии – этой основы основ всякого производства.
Им же создаются орудия войны, которые «привели в восхищение его кровожадного отца».
Примечательно, что само слово «машина» в древности чаще всего применялось именно к военным орудиям и осадным приспособлениям. Также и «механик» – в первую очередь строитель военных машин.
«хранители кузнечного искусства» рассматривались прочими людьми, как нечто совершенно особое, причём вызывали робкое поклонение или же ненависть».
нарушение заповеди, данной прародителям, видится в добыче руды: «Человек проникает в недра земли и тем самым идёт против Божьего завета, благословившего человека брать в природе необходимую для жизни пищу, но не разрушать её».
Сестре Тувалкаина, Ноем, приписывают «изобретение ткацкого искусства и выделки материи» – так появляется мода.
«Эти изобретения человеческого духа полагают начало культуре, как культу некоей абстракции, в которой нет Бога - Того Присутствующего, к Которому должен быть обращен дух человека.
Примечательно, что эти три имени – Иавал, Иувал и Тувалкаин этимологически связаны с корнем lwb – «стремиться вперёд», «производить», «разрастаться», что свидетельствует о свойственной каинитам идее прогресса.
Обществу каинитов, как это становится видно из анализа 4;й главы книги Бытия, присущи две характерные особенности: высота технической культуры и параллельно с ней – необычайная развращенность нравов.
Именно здесь наиболее ярко мир предстает перед нами как совокупность страстей, «мудрование плоти и плотское житие».
Напротив, бытописатель совершенно ничего не говорит об уровне технической культуры сифитов.
Вероятно, для противопоставления их потомкам Каина было достаточно одного лишь упоминания о том, что они возобновили молитву к Богу, и именно это общественное богослужение, а не забота о покорении природы и устройстве своего материального благополучия, было для них самым главным деланием.
Об этом свидетельствует также тот факт, что один из сифитов – Енох – первым из людей был взят Богом живым на небо (Быт.5. 24).
Проникновение с течением времени в среду сифитов духа потомков Каина и их совместные браки постепенно привели к «великому развращению человеков на земле»(Быт.6:5).
Даже при сомнительной достоверности источников интересно само свидетельство о том, что в древности многие технические изобретения воспринимались не только как плод человеческого разума, но и как внушение демонических сил, которому нередко следовало наказание от Бога (можно сопоставить с античными мифами о Прометее, Икаре и др.).
Особый интерес представляет повествование о всемирном потопе и о спасении в ковчеге семейства праведного Ноя.
Начатое по повелению Божию построение ковчега выглядело в глазах окружавших Ноя откровенным безумием, в том числе и с технической точки зрения.
Здесь мы впервые встречаем в Священном Писании, как Сам Бог дает человеку конкретные указания чисто технического порядка, что собой должен был представлять ковчег, его размеры, внутреннее устроение, материал и способ изготовления (Быт.6:14-16).
В этом действии Божием видно, как посредством технического средства – ковчега – предмета насмешек людей «технически образованных», посрамляется «мудрость века сего», и «немудрое Божие» оказывается «премудрее человеков» (1Кор.1:25).
В данном случае Господь благословляет создание и использование определенного технического сооружения, посредством которого и должно было совершиться спасение праведного рода от воцарившегося кругом нечестия и развращения.
Вавилонская башня (Быт.11:1-9), этот «узурпаторский порыв безбожной цивилизации», – ещё одна ступень в истории техники. Ослеплённый собственной гордыней человек, хочет поставить на небесах вместо Бога творение собственных рук и ему поклоняться. Город, который собирались построить, должен был играть роль мегаполиса, некой единой, всечеловеческой цивилизации; башня же выступала как воплощение мировоззрения этого города.
«Эта идеология совмещает в себе стремление к деспотической власти человека над природой, путём развития технократической цивилизации, с сознательным противлением воле Бога».
Башня строится как сознательное противление исполнению пророчества Ноя (Быт.11:4).
Так племя Хамово, «дабы ускользнуть от возвещенного ему проклятия рабства, поспешало ко всеобщему владычеству».
Это «единство бЕЗ Бога» повлекло за собой «рассеяние вдали ОТ Бога».
Святитель Филарет (Дроздов) усматривает следующие цели Промысла в разделении и рассеянии народов:
1. предохранить человеческие общества от крайнего растления нравов, которое в едином объединении могло бы сделаться всеобщим для рода человеческого;
но по разделении народов, позволяет другому народу ( в удалении и неизвестности) возникать и усиливаться при помощи простоты и чистоты нравов;
2. предотвратить (в какой-то мере) раздоры, которые были бы бесконечны, если бы род человеческий стеснялся к одному средоточию своими селениями»…
Общее мнение специалистов по данному вопросу состоит в том, что ремесленная техника в древнем мире не занимала центрального положения.
Технократия была немыслима в античном мире: «Изобретателями интересовались мало, техников презирали», – пишет в «Античной технике» Г. Дильс .
Интересно свидетельство Плутарха о том, какой критике со стороны Платона подвергались его ученики Архит и Евдокс за применение механики для решения геометрических задач:
«Они губят достоинство геометрии, которая от бестелесного и умопостигаемого опускается до чувственного и вновь сопрягается с телами».
Освальд Шпенглер утверждает, что «античный человек враждебен уже самой мысли о технике».
Основной принцип, которым руководствовалась античная техника, заключался в использовании сил природы в соответствии с их естественными свойствами, без нарушения гармонии космоса, не срывая с природы «ореола священности».
Ветхозаветная религия иудеев с осознанием Бога, как Творца, ..и человека, как падшего творения, не давала места преобладанию активной технической деятельности человека над всеми сторонами жизни.
Все чаяния избранного народа – как духовные, так порой и чисто материальные – возлагались нЕ на технику, но на Бога.
Вся история иудейского народа, особенно его войны, красноречиво свидетельствует об этом:
«Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся: они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Пс.19:8-9).
Высокий уровень искусства, который проявился при установлении скинии, а затем – при построении Храма Соломоном, свидетельствовал более всего о глубине религиозного чувства и благоговения иудеев.
Внешнее благолепие Храма воспринималось как слабый отблеск той славы, в которой и пребывает Бог.
Примечательно, что дО устроения скинии Моисеем был получен запрет на создание жертвенников из тесаных камней (Исх.20:25), а также на применение для этой цели золота, серебра или любого другого материала.
Цель этого запрета заключалась в том, чтобы не допустить соблазна иудеям вместо Бога поклоняться творению собственных рук.
Спасение человеческого рода, совершенное Господом нашим Иисусом Христом, открыло новую эпоху жизни Адамова потомства. Если до Боговоплощения можно наблюдать все большее погружение человечества в сферу материальной жизни, то с пришествием Христа начинается восхождение к Горнему Иерусалиму.
Чаяние нового неба и новой земли, как и близость второго пришествия Христова, делают бессмысленными усилия по упрочению и облегчению своего положения на земле, которая вместе с видимым небом «огню соблюдаемы»(2Пет.3:7).
Поэтому на первое место выдвигается спасение бессмертной души, а не покорение природы: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою (Мф.16:26)»?
Осознание повреждённости человеческой природы, в том числе разума, не позволяло человеку и далее «играть в богов»: чем это закончилось для прародителей было хорошо известно, впрочем как и цена избавления от этой роковой ошибки.
Главной задачей христианина становится подчинить себя целиком воле Божией, цель которой заключается в освящении человека (1Сол.4:3), и через него – преображения всего космоса нетварными энергиями Бога...
Аскетизм, как способ подчинения низших стремлений высшим, духовным целям через ограничение потребностей, лишает смысла всякую деятельность, главной целью которой является только облегчение труда и повышение его эффективности.
Правильно поставленный труд воспринимается именно как духовное делание человека …
Для ремесленной техники, как античной, так и средневековой, было характерно развитие не по пути увеличения производительности труда, а по пути усложнения предметов изготовления, превращения ремесла по сути дела в искусство.
Это было связано с наличием строго регламентируемых прежде всего религиозными традициями пределов увеличения эффективности производства, которые проистекали из общей мировоззренческой установки на ограничение потребностей человека, а не на их бесконечное расширение.
Существовали и определенные нормы, установленные обществом, которые «сдерживали стремление человека к богатству и увеличению производства материальных благ»
При рассмотрении истории техники нельзя не обратить внимания на следующий любопытный факт. Вплоть до XVII-XVIII в. Восток шёл значительно впереди Запада как по всем экономическим и культурным показателям, так и по уровню развития техники.
Жак Ле Гофф говорит о том, что средневековый Запад был «технически отсталым» по сравнению с Востоком. «Страны Востока были родиной многих технических приспособлений и технологических процессов, без которых Запад даже не мог бы и мечтать ни о какой промышленной революции».
Среди этих изобретений – горячая обработка металлов, добыча угля, нефти и газа, производство пороха, книгопечатание, бумажные деньги и многое другое.
В чём же заключается причина того, что научно-техническая революция произошла именно на Западе, хотя на Востоке внешних предпосылок для неё было несравнимо больше?
Основные предпосылки научной теории прогресса Запада начали зарождаться еще в XV–XVI в. на почве неоплатонизма эпохи Возрождения.
По лжефилософии Парацельса, «Бог даровал человеку возможность очиститься от своего ущербного состояния, в котором он оказался в результате грехопадения, путём занятия науками и искусством.
Таким образом он, якобы, мог восстановить утраченную им власть над природой и раскрыть все ее тайны».
-----------
Понятно, что такой подход был совершенно чужд исконно христианскому взгляду на путь спасения от греховности человеческой природы.
Именно благодаря такому типу мышления, при котором разум воспринимался способным к совершенному постижению не только земных, но и Божественных предметов, и стало возможно появление рационализма, этого «мышления без сердца», а значит, и без любви.
«Бог умер», – так подытожил Ницше долгий путь развития западной цивилизации.
Однако, если разобраться внимательнее, Бог как Истина и Жизнь (Ин.14:6) давно уже был погребён под многотомными схоластическими системами теологий.
«Утеря духовного центра привела к тому, что частичное, раздельное претендует на тоталитарность, целостность».
Вселенная видится уже не как единый организм, но как механизм: «Моя цель, – писал Кеплер, – показать, что небесную машину следует сравнивать не с божественным организмом, а с часовым механизмом»; через призму рационализма даже человек воспринимается не более как замечательно продуманная машина.
Свойственная эпохе Возрождения философия дуализма приводит к тому, что природа воспринимается самостоятельной по отношению к Богу, человек – совершенно автономным как по отношению ко Творцу, так и по отношению ко всему мирозданию.
Герметизм, обезличив Бога и ослабив сознание человеческой греховности, размывает и в конце концов окончательно стирает границы между Божественной и человеческой деятельностью.
Так постепенно формируется «возрожденческий антропоцентризм»; появляется образ могучего своими знаниями и магией Человекобога: «Человек не желает ни высшего, ни равного себе и не допускает, чтобы существовало над ним что-нибудь, не зависящее от его власти…
Он повсюду стремится владычествовать, повсюду желает быть восхваляемым и быть старается, как Бог, всюду»,- в этих нескольких строках Марсилио Фичино запечатлел для нас мироощущение Ренессанса. Так зарождается западноевропейская наука – та же магия, но систематизированная, имеющая общие с магией цели – покорение мироздания, стяжание власти, устранение естественных природных ограничений для осуществления любых своих пожеланий.
Под влиянием идей Возрождения магия постепенно рационализируется, вместо действия наугад появляется метод научного исследования, и вот мы уже в преддверии рождения новой науки, этого «кладбища мёртвых идей»…
Таким образом, эпоха Ренессанса оказалась не столько возрождением, сколько вырождением христианства в религию, по своей сути антигуманистическую, коренящуюся в римском юридизме и оккультных традициях.
Гуманизм вознёс человека до высот обожествления, при этом пообещав ему всякое познание, власть и силу, а на деле предоставил глубоко повреждённой человеческой природе во всей полноте проявить свою дезинтегрированность и порочность.
В своём безудержном стремлении «видеть насквозь» всё мироздание гуманисты просмотрели самое главное, как это метко подметил К.С. Льюис: «Незачем «видеть насквозь» первоосновы бытия.
Прозрачный мир – это мир невидимый; видящий насквозь всё на свете не видит ничего».
Гуманизм, с присущим ему отрицанием подлинной природы человека, по сути дела оказался субгуманизмом …. десакрализация гуманизмом природы и человека не могла не привести к процессу дегуманизации, обесчеловечиванию человека– процессу, который в наши дни так ярко проявляет себя во всём облике технократической цивилизации.
В отличие от Византии, попытка воцерковить языческую философию на Западе окончилась неудачно, если не сказать – трагически: привитая к Западной ветви христианства, уже отломленной от ствола и значительно ослабленной червоточинами папизма, языческая философия оказалась сильнее, и получив своё дальнейшее развитие, вместо собственного перерождения сумела перебороть христианство, перенеся акцент с внутреннего делания на внешнюю деятельность, с благодати – на закон, с невидимого мира – на мир видимый и осязаемый.
Потеряв подлинную христианскую ориентацию жизни, западному человеку не оставалось ничего другого, как только «развитием внешних средств облегчить тяжесть внутренних недостатков». Поэтому видится совершенно справедливым утверждение А.Н. Уайтхеда о том, что «вера в возможность науки, зародившаяся еще до возникновения современной научной теории, является неосознанной производной от средневековой теологии».
Обращая внимание на идею «вечного двигателя», как символа эпохи Возрождения, Освальд Шпенглер пишет: «Вечный двигатель был бы окончательной победой над Богом и над природой (deus sive natura): малый мир творит сам себя и, подобно большому миру, движим своей собственной силой, послушной только человеку.
Самому построить мир, самому быть Богом – вот фаустовская мечта, из которой проистекли все проекты машин, насколько возможно приближавшиеся к недостижимой цели .
Вечный двигатель так и не удалось создать, однако многие чаяния, с ним связанные, были осуществлены в изобретенной James Watt в 1769 г. паровой машине, а появление электричества в 1880;х годах дало в руки человеку фактически универсальный источник энергии.
Получив наконец-то столь долгожданную возможность полностью управлять энергией, индустриальная цивилизация начинает своё победоносное шествие. Отныне природа «как рабыня, запрягается в ярмо, и работа её в насмешку измеряется лошадиными силами»
Роджер Бэкон писал, что лишь с помощью гениального ума вполне было бы возможно «сконструировать навигационные средства без гребцов так, что огромные корабли поведёт один рулевой со скоростью выше той, которую могут развить сотни гребцов.
Можно сконструировать кареты, которые помчатся без лошадей… машины, чтобы летать, небольшой по размерам инструмент, который будет поднимать бесконечные тяжести… устройство, при помощи которого можно перемещать тысячи людей… способ погружения на дно реки или моря, безопасный для жизни и тела»
И вот последние два века эти давние мечты получают свое осуществление, причём с такой скоростью и в таких формах, что человеческое сознание часто оказывается неспособным угнаться за все возрастающим темпом научно-технического прогресса…
Оставив в стороне более детальное рассмотрение основных «достижений» индустриальной революции, обратим внимание лишь на то, как изменился характер самой техники.
Вместо ремесленной техники появляется машинная; причем машина не просто помогает человеку в изготовлении тех или иных предметов, но часто полностью сама заменяет человека, даже более того – противостоит ему.
Машинное производство разрушает веками установившийся семейный уклад жизни ремесленников; появляется разделение жизни на работу – с отрывом от семьи, с единственной целью добывания денег, и личную жизнь, главной задачей которой становится доставить себе наибольшее количество удовольствий и развлечений, благодаря которым можно было бы отвлечься от мрачных будней фабричной действительности.
Работа с машиной, которая почти всегда связана с выполнением большого количества однообразных операций, действует отупляюще и угнетает живую душу человека.
Ничего подобного в ремесленном труде не было: если в индустриальном обществе человек выполняет роль придатка машины, делающего то, что машина не может (пока не может…), то ремесленник – всегда полноправный творец в своей области.
Индустриализация вытесняет человека на второй план, на первое же место возводится машина. С этого момента окончательно рушится критерий «человек – мера всех вещей»:
потеряв контроль сердца над деятельностью разума, человечество оказывается уже не в силах предвидеть следствия его одномерной деятельности.
Не менее значимые последствия имело и появление единого время исчисления – пребывая в полной уверенности, что наконец-то смог «приручить» время, человек окончательно выпадал из естественного ему природного ритма и становился рабом строго регламентированных часами временных отрезков.
Н.А.Бердяев писал, что «технический актуализм в своем отношении к времени разрушает вечность и делает для человека все более и более трудным отношение к вечности. Нет времени у человека для вечности!»…
Жан Бодрийяр пишет: «Как автомобиль «пожирает» километры, так и часы-вещь пожирают время. Субстантивируя его и разбивая на отрезки, часы превращают его в потребляемый продукт.
В нём больше нет опасного практического измерения – осталась лишь чистая прирученная количественность.
Не просто знать, который час, но и «обладать» им через посредство принадлежащей тебе вещи, постоянно держать его под рукой в зарегистированном виде – все это сделалось важнейшей потребностью цивилизованного человека, это дает ему чувство «защищенности»
НО такая «защищённость» кажущаяся, эфемерная, ….
единственная истинная Защищённость человека – это Господь Бог.