Ушла. Но гиацинты ждали…
* * *
Ушла. Но гиацинты ждали,
И день не разбудил окна,
И в легких складках женской шали
Цвела ночная тишина.
В косых лучах вечерней пыли,
Я знаю, ты придешь опять
Благоуханьем нильских лилий
Меня пленять и опьянять.
Мне слабость этих рук знакома,
И эта шепчущая речь,
И стройной талии истома,
И матовость покатых плеч.
Но в имени твоем – безмерность,
И рыжий сумрак глаз твоих
Таит змеиную неверность
И ночь преданий грозовых.
И, миру дольнему подвластна,
Меж всех – не знаешь ты одна,
Каким раденьям ты причастна,
Какою верой крещена.
Войди, своей не зная воли,
И, добрая, в глаза взгляни,
И темным взором острой боли
Живое сердце полосни.
Вползи ко мне змеей ползучей,
В глухую полночь оглуши,
Устами томными замучай,
Косою черной задуши.
31 марта 1907
«Гиацинт – многолетнее травянистое луковичное растение, цветущее красивыми цветками с приятным, но резким ароматом…
…Назван по имени персонажа древнегреческих мифов. Гиацинт — юноша необычайной красоты, был возлюбленным Аполлона. Когда Аполлон обучал его метанию диска, также влюблённый в него бог ветра (в разных версиях мифа Зефир или Борей) из ревности направил брошенный Аполлоном диск в голову Гиацинта. Юноша умер, и тогда Аполлон из его крови и тела сотворил цветок необычайной красоты.»
Википедия.
« – И день не разбудил окна, // И в легких складках женской шали // Цвела ночная тишина. – она ушла, а герой в прострации, все не могучи придти в себя, смотрит в окно, закрытое на ночь легкими, похожими на женские шали занавесками. И очень пахнет оставленными ею гиацинтами.
( Блоку не привыкать к цветам от женщин:
«…Посыльный конверт подавал,
Надушённый чужими духами.
Розы поставьте на стол —
Написано было в записке
И приходилось их ставить на стол…»
Да и вот воспоминания той, которая присылала розы:
«…я купила алых цикламенов. Наняла лихача. Вторично стояла я у тех же дверей. Позвонила. Открыла все та же горничная. Ничего не сказав, помогла снять ботики, скинуть шубу, провела в кабинет.
Высокая, просторная, теплая комната, полумрак, на письменном столе горит лампа, ваза, в ней благоухают цветы…» Нолле-Коган Н. А. Из воспоминаний)
« – В косых лучах вечерней пыли, // Я знаю, ты придешь опять – вечером он ждёт её опять.
« – Благоуханьем нильских лилий… – ну, настоящая Клеопатра!
« – Мне слабость этих рук знакома, // И эта шепчущая речь… – не она первая. «Всё это было, было, было…»
« – …рыжий сумрак глаз твоих // Таит змеиную неверность – У Волоховой глаза обычно были почти черными (Бекетова М.А.: «…и глаза, именно "крылатые", черные, широко открытые "маки злых очей"») и увидеть, как они меняют цвет на светло-карий – должно было ошеломлять. По крайней мере меня, когда светло-карие глаза становились болотно-зелеными – ошеломляло.
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
« – Меж всех – не знаешь ты одна, // Каким раденьям ты причастна ... – Ср. запись Блока о Волоховой (20 апреля 1907 г.): "Одна Наталья Николаевна (... ) не знающая, откуда она, гордая, красивая и свободная" (ЗК. С. 94).
« – Вползи ко мне змеей ползучей // …Устами томными замучай... – В народной магии образ змеи связан с чувственной страстью; распространены представления об особой эротической силе змеи. См.: Потебня А.А. О некоторых символах в славянской народной поэзии. 2-е изд. Харьков, 1914. С. 26. О "змеиности" героини см. также коммент. к стих. "Снежное вино"
»
Женская «змеиность» появляется и раньше – и в первом стихотворении цикла, упомянутом в Примечаниях, посвящённого Волоховой:
«И вновь, сверкнув из чаши винной,
Ты поселила в сердце страх
Своей улыбкою невинной
В тяжелозмейных волосах…
29 декабря 1906 »
И ещё раньше. «Разные стихотворения»:
«В серебре росы трава.
Холодна ты, не жива.
Слышишь нежные слова?
Я склонился. Улыбнись.
Я прошу тебя: очнись.
Месяц залил светом высь.
Вдалеке поют ручьи.
Руки белые твои –
Две холодные змеи.
Шевельни смолистый злак.
Ты открой твой мертвый зрак.
Ты подай мне тихий знак.
Декабрь 1906»
«Город»:
«…И – внезапно – тенью гадательной –
Вольная дева в огненном плаще!..
В огненном! Выйди за поворот:
На глазах твоих повязка лежит еще...
И она тебя кольцом неразлучным сожмет
В змеином ло'говище.
9 марта 1905»
Впрочем, в книге «Город» один из владетелей всего города, то есть всего того мира – тоже змей, ср. описание монумента тамошнего Петра:
«…И предок царственно-чугунный
Всё так же бредит на змее,
…И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни один сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
18 октября 1905»
Змеиность – естественная альтернатива чистоте, простоте, свету:
«Стихи о прекрасной даме»:
«Там, в полусумраке собора,
В лампадном свете образа.
Там, в полусумраке собора,
В лампадном свете образа.
…Глубокий жар случайной встречи
Дохнул с церковной высоты
…И смутно чуется познанье
И дрожь голубки и змеи
14 января 1902»
«Распутья»:
«День был нежно-серый, серый, как тоска.
Вечер стал матовый, как женская рука.
В комнатах вечерних прятали сердца,
Усталые от нежной тоски без конца.
Пожимали руки, избегали встреч,
Укрывали смехи белизною плеч.
Длинный вырез платья, платье, как змея,
В сумерках белее платья чешуя…
Июнь 1903. Bad Nauheim»
В исходном стихотворении он со змееподобной встретился опять:
Мне слабость этих рук знакома,
И эта шепчущая речь,
И стройной талии истома,
И матовость покатых плеч.
А различные книги: «Стихи о прекрасной даме», «Распутья», «Разные стихотворения», «Город», «Снежная маска» у Блока – это метки различных миров. Но всюду – от мистического всемирного Города до мещанского вещественного мира «Разных стихотворений» – змеи преследуют его. И суть Фаины, этой певицы Судьбы, та же – змея она подколодная.