Льву Львовичу Рысляеву,
великому поэту,
великому сельскому труженику
и великому любителю и уважателю Природы!
(Собственно и поведавшему мне
эту премудрую историю,
кою представляю для общего уразумения
почти безо всякого украшения.)
Лосиная вежливость
(быль)
Быль. Быль такой лось – не сумневайтесь.
Живое существо о четырёх ногах-длинниках, о хвосте (пусть будет: маленький – а есть!), с серьгой на шее, с внимательными ушами и лопастистыми рогами, которые гордятся сами собой, хотя к началу зимы отбрасываются как красовитое, но всё же тяжкое бремя.
А ещё оно со ступнями-копытами. След существо оставляет немаленький, и на снегу, и на земле. И лёд под ним крошится. Сам – громадина! Одна морда – что небольшая лодка.
Лось. Сохатый. Волюн. Такой великан, а манеры – этикетные. Вежливое существо. Сердечное.
Не услышь я самую что ни на есть правдивую историю про сохатого – май-да-да, не читали бы вы сейчас меня, читали бы кого-то другого... А дело было проще простого.
Лето. Кустящееся картофельное поле. Большо-о-е поле. Красивое поле. (Тут и другой разговор отворяется – а бывают ли поля некрасивые?) Картовка подрастает, ботвяные лапки на солнышке разворачивает. Сама радуется, нас радует. И колорадского жука в нонешнем году – не видать (не то, что в летошнем!). Не так пожарко.
Живёт усадьба. Живёт и лес. Праздники празднует, горе горюет. Кто добрует, а кто – лютует. Всё как у людей. Всё – да не всё.
Вот от одного ли, нескольких ли, тех, что лютуют, уносил раз сохатый свои предлинные ноги. Поначалу второпях. Но вот на деревню набежал, с заднего конца, где картофельное поле. Чувствует лось – человек живёт, работает человек. Всюду посадка, всюду уход. И в саду наливается, и в огороде ботвится.
Добрый лось набрёл на доброго человека – вот и весь секрет. Знамо, захотелось волюну держаться этих мест. И через эти места, через усадьбу, через тополиную рощицу за ней, перейти на другой конец деревни, откуда до Лосиного лога – копытом подать. Не полем, только не полем! Разве что картофельным...
К вечеру хозяин с небес на землю вернулся: крышу цельный день латал, да вот пришёл проведать что да как живёт-растёт. А угодья большие, он и с верхотуры не успел гостя приметить. Теперь приметил. Точнее, следы его... Вот пара, снова пара, теперь по одному, аккуратно. Вот в первом картофельном рве, потом во втором. Так прошёл через все длинногрядья (сколько их? со счёту собьёмся) и ни в одной кустик картофельный даже тронут не был.
Лось вежливо, аккуратно перешагивал. Старался.
Волк в огород, понятно, не сунулся.
Есть и другое существо. О двух ногах, двух руках, голове... Голове?
Неинтересное наблюдение. На газон оно – на неживую траву, на мёртвую... не траву - не наступит, а вдругорядь оказавшись на природе, на иной природе – живой, настоящей, звенящей – топчет её навдоль и поперёк...
А вот что более всего вызывает беспокойство. Непохожи такие особи на одиноких вежливых лосей – это одно. Так ведь напоминают другое семейство – диких свиньих, промышляющих разбоем. Те – нюх тончайший – учуяли картофельное поле. (Ночью учуяли. Хотя нынче разбойники и дня не стесняются...) На дармовщинку потянуло? Да и угощайся бы, коли так уж в охотку, да выводок свой откормить – не забыть. Но недаром говорят: «от лося – лосята, от свиньи – поросята». И что ты, поросёнок, делаешь? А он, поросёнок, роет-пороет своим рыльником точно ковшом экскаваторным. Разбросает, значит, негодник, все корнеплоды, раскудрявит всю картофельную красоту, кустик к кустику стоявшую краше ботанической. А кусты прополотые, окученные, у иного радивого хозяина даже политые.
А то бывает – картофель только цвести начинает (семейные могут прийти и позже, да где вы видали, чтобы разбойники ждали... когда можно не ждать). Эх, кто хоть раз встречался глазами с цветочной песнью русской кормилицы, льющейся-переливающейся от ясного белого до яркого фиолета, у того и «набегали слёзы на глаза, отвыкшие от слёз».
Хотя и мы – не из железа. Тоже слёзы, только слёзы радости. Запах земли и прострел первоцвета, серьговая пыльца с дерев, обречённый крик то ли ястреба, то ли сокола – канюка где-то высо-о-ко-о. Кукушкины слёзки, во поле и в лесу. Безвыходно голящиеся на ветру поздней осени лиственные породы. Дымок из родной печки в ту зиму, когда снегу – по ставни...
Занять бы двуногим лосиной вежливости. Занесло их, сердешных, занесло...
P.S.
«Лося бьют в осень, а дурака – завсегда».
02.05.2022