Глава 4
Математик Борис Козлов похоже совсем оправился от горечи утраты своего друга, он сидел на своем месте и рассказывал собравшимся о своей жизни и профессиональной деятельности. Вокруг собрались благодарные слушатели. Людям было скучно и любое развлечение, будь то рассказ или какой-нибудь конфликт, вызывало жгучий интерес.
- Я любил учиться! Особенно точные науки! Я всегда был лучшим в классе по тем предметам, где требовалась точность и логика! – начал ученый, - Математика всегда была моим коньком, но списывать я не давал…
- Это очень жестоко! – сказала врач-терапевт, - вам жалко, что ли было? Если вам так легко давались точные науки: почему бы не помогать ближним?
- Я не давал списывать просто так. Человек должен заслужить.
- Это чем же? Заплатить? – спросил учитель каратэ.
- Нет. В деньгах я тогда не нуждался. Точнее сказать не был меркантильным до определенного предела. Человек должен был сделать что-то полезное для меня. Какой-нибудь полезный поступок или действие…
- Например? – спросила врач.
- Я даже боюсь предположить, - сказал японец.
- Нет. Ничего такого, что вы подумали – это ваша испорченность. А я просил принести мне обед или отнести книгу в библиотеку вместо меня.
- Аа, ну, это нормально! – сказала врач, - ничего противозаконного.
- Говорю же: ничего особенного я не просил, но из-за этого личный авторитет в школе только рос и в итоге я стал уважаемым человеком не только среди учительской среды, но и среди сверстников, а это было необходимо, не будучи сильным или ловким, смог удачно использовал свои сильные стороны и добился своего.
- Что же было дальше? После школы вы поступили в университет?
- Да, мне пришлось, а то бы загремел в армию. Мне – вундеркинду, было легко поступить в вуз…
После паузы он продолжил.
- Я закончил Российский Экономический Институт имени Плеханова, причем закончил с красным дипломов. Учеба всегда мне давалась легко, но именно в вузе я стал кайфовать от процесса обучения. Я уже твердо знал, что посвящу свою жизнь служению науке и от этого факта становилось все более понятным и ясным мое будущее…
- Расскажите что-нибудь интересное из этого периода, - попросила доктор, - может про вашу первую любовь…
Математик немного покраснел, но засмеявшись продолжил рассказ:
- Мне, когда я был на втором курсе, понравилась одна однокурсница. Красивая была девушка: длинные черные волосы, карие, большие глаза, широкая, белозубая улыбка, отличные формы…да, и одевалась она со вкусом.
Математик задумался на несколько секунд. Казалось, что он отключился от внешнего мира и погрузился в раздумья…
- Что же произошло? – спросил японец.
- Ах, да! Приударил я за «цыганкой», но девушка не обращала никакого внимания, а я думал, что не нравлюсь ей. Это потом выяснилось, что она просто стесняется. Но когда я пригласил ее на первое свидание – она согласилась, но держалась довольно сдержанно…
- Узнаю себя! – засмеялся японец.
- В цыганке? – спросила врач.
- Нет. В главном герое-любовнике, - ответил тот.
Настроение у всех было приподнятым, даже не верилось, что происходят эти разговоры возле трупа биолога. Все это напоминало поминки: сначала скорбь и слезы, а потом анекдоты и веселье…
- Но на третьем свидании, - продолжал математик, - ее сердце растопилось, и мы поцеловались по-взрослому… встречались аккурат до моего окончания университета, а потом мне пришлось уйти в армию…
- Вы? Ученый? – ужаснулась доктор.
- Да. Только – будущий ученый. На момент, когда я уходил в армию, я всего лишь был перспективным студентом без опыта, но служить мне пришлось в московской части номер 54 и это позволило мне не сломать карьеру. Я часто брал увольнительные и бегал в библиотеку, чтобы почитать научные журналы, быть в курсе новых открытий…армию я почти не помню – в основном все мои мысли были о научной карьере…
- А что с девушкой потом случилось? – спросил учитель каратэ.
- Мы больше не виделись. Я помню, как она плакала перед моим выпускным вечером. Я, как честный человек взял ее адрес и обещал писать, но так и не решился…
- Что так? – спросила врач.
- Понимаете, - начал ученый, - после армии меня сразу пригласили в Исследовательский центр и предложили хорошие условия…естественно, что я согласился и о своей любви больше не вспоминал. Ведь это моя мечта – служение науке. Я всецело посвящал все свое время исследованиям и в этом видел свое предназначение, пока…
Математик остановился. Он снял очки с переносицы и протер их тряпкой…
- Что же случилось? Вы умеете интриговать! – сказала врач.
- Потом я женился. И эта женщина родила мне двоих замечательных детей. Двадцать два года пока я был женат – были самыми счастливыми годами моей жизни. Эта женщина была создана для меня. Ах, Эллочка…
- Почему вы говорите в прошедшем времени…- расстроено пробормотал учитель каратэ, - что с ней случилось.
- Ничего с ней не случилось. Мы развелись. Дети выросли, а в моем мировоззрении произошли перемены. Я понял, что если сейчас не отдам все силы науке, то потом будет поздно. И я начал работать по шестнадцать часов в день, дома почти не бывал – это естественно не понравилось жене, она поставила меня перед выбором, и я выбрал науку…
- Не пожалели о таком выборе? – спросил учитель, - многие бы пожалели, работа работой, но любовь важнее…
- Согласна с Такеши. Не самый очевидный выбор. В этом люди науки и отличаются от обычных смертных, - добавила Людмила Семеновна Крутова – врач-терапевт.
- Нет, не пожалел. Просто я не мог этого сделать двадцать лет, когда семья была для меня важнее всего, но однажды утром проснулся и понял, что пора что-то менять. Как говорил классик: «Надо прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Вот я и стараюсь следовать этому утверждению. Сейчас у меня очень важный проект…если все пойдет, как я задумал, то будет фурор – величайшее открытие в теории игр, я бы сказал дополнение к уже знакомому, но очень ценное дополнение…трудно это объяснить, но уж поверьте – это очень важно!
- За это открытие вас хотели наградить? – спросила врач.
- Да. А почему хотели?
- Ну, ведь вы не попадете на премию. Мы ведь тут надолго.
- Я пропущу саму церемонию, но награду мне все равно вручат, а это самое главное. Сама церемония – пшик! Важно, что Правительство обратило на меня внимание и знает о моем вкладе в науку, а это для ученого, посвятившего свою жизнь этому делу, как бальзам на раны…
- Я вас понимаю. – сказал учитель каратэ, - а как вы познакомились с убитым?
- Он был моим соратником. При том, что мы из разных областей науки. Он – биолог, а я – математик. Но при все этом Витаутас Катилюс был превосходным ученым и замечательным другом…
- Не сказал бы, что он был приятным, - вмешался военный, стоявший до этого момента молча, - судя по тому, как он говорил по телефону – душой компании такого человека не назовешь…
- Это вы зря, - ответил математик, - Витаутас был очень душевный человек, но жизнь его била, за свои пятьдесят два года он не был награжден ни одной премией, хотя работал очень много, жизнь ожесточила его, но мне помнится, что он был добрым и молодым парнем, мечтавшим покорить мир науки и у него все для этого было – светлая голова и хорошая база, и огромное желание…
- А как вы познакомились? Вы же сами говорите, что представляете разные отрасли науки…
- Это что – допрос? Товарищ, я не собираюсь отвечать вам на вопросы, заданные таким тоном…
- Можете не отвечать. Это, наверное, какая-то темная история.
- Ничего там темного нет. Мы люди из одного мира, знаем друг друга, независимо от направления науки. Я читал труды Витаутаса, а он мои. Так заочно мы были знакомы…но встретились мы впервые двадцать пять лет назад на одном мероприятии.
- Опять загадки! На каком мероприятии? Можно конкретнее…
- День Рождения нашего общего друга.
- Тоже из мира ученых?
- Именно.
- Я так и знал, что у вас там настоящая мафия. Отдельный мирок, в который дорога открыта только очкастым ботаникам, а остальным нет. Вы, наверное, здорово развлекаетесь – читаете научные труды вслух и играете в игру: кто назовет больше терминов за определенное время…так?
- Совсем не так! – ученый заметно взволновался, его лицо стало красным и на лбу выступили капли пота, - все совсем не так, ясно вам!
- Врете вы все! Просто правду всегда неприятно слушать! Все вы одинаковые. - сказал военный.
- Перестаньте, пожалуйста, - вмешалась врач, - давайте я измерю вам давление.
Военный отошел на задний план и следил за ситуацией теперь издали.
Людмила Семеновна измерила давление математика, оно оказалось почти в норме, чуть повышенный пульс, но это было нестрашно. Собственно, реакция ученого была именно на старого военного, когда тот удалился – состояние математика стабилизировалось. Врач сказала:
- С вами все будет в порядке, но с тем человеком не общайтесь.
- Как же я смогу? Мы все здесь повязаны.
- Просто не реагируйте на него. Я знаю породу таких военных. Они из-за недовольства своей судьбой, провоцируют тех, кому повезло в жизни больше…
Математик окончательно успокоился.
- Вот так-то лучше. Посидите и успокойтесь. - сказала Людмила Семеновна, а потом обратилась к Такеши, - проследите, чтобы тот человек не подходил к ученому близко.
Японец кивнул. Возможно его боевые навыки могут пригодиться и этот факт предавал его занятиям каратэ некий смысл, он даже стал более важным и большим.
В это время местный сумасшедший ходил вдоль вагона и смотрел в окна. Было непонятно что он хотел там увидеть. Поезд остановился в темной части пути и ничего кроме мрака там различить было невозможно, но Петр Трудный (а именно так звали сумасшедшего) что-то видел или делал вид, что что-то видит. Он ходил и напевал песенку:
- На-на-нанай, нананай, на-на-нанай, най-нана…опаньки!
В его пустых глазах всегда отражался внешний мир. Внутренний мир Петра же был противоречив и недоступен для людей. Он никому не открывался, не разговаривал и одному Богу было известно: о чем он думает? Был ли он способен думать? На этот вопрос никто не знал ответа, а Петра все сторонились и не заводили с ним разговор. Безразличие, абсолютное равнодушие – вот, что получил сумасшедший от мира людей.
Игорь в это время подошел к своему другу – писателю Ивану Суворову, он сказал:
- Подозрительных личностей очень много. Почти каждый второй скорее всего что-то скрывает, поэтому нужно держать ухо востро. Ты меня понял?
- Мне кажется, что это излишние нормы. У каждого человека есть скелет в шкафу, но далеко не все готовы убивать.
- Зря ты это! Ты не суди о людях по своим книжкам. Мне приходилось убивать и видеть, как на войне зеленые юнцы превращались в безжалостных убийц, которые без тени сомнения жали на курки и стреляли – это не так уж и сложно…
- Одно дело – война, другое дело – мирное время…
- Мы с тобой не поймем друг друга?
- Почему? Поймем. Нужно прийти к консенсусу.
Видя, что военный немного опешил от непонятного ему термина, Иван продолжил:
- Мы должны рассуждать здраво. Если мы работаем в паре, то нужно найти единое мнение, а оно находится в споре…
- Наконец-то здравая мысль!
- Давай каждый составит список возможных убийц – тех, кто на его взгляд мог бы убить биолога, а потом сопоставим наши списки и совпадающих в них людей возьмем на заметку?
- Отлично!
- Это позволит кого-то исключить из подозреваемых, а на других обратить пристальное внимание. Преступник не сможет вести себя безупречно, при нужном давлении он выдаст себя…
- Грамотно рассуждаешь. Что ж я рад за тебя – голова у тебя работает! Но я бы пригляделся к одному типу…
- Опять ты мне про бандита заливаешь?
- Сам посуди: держится особняком, имеет темное прошлое и он этого не скрывает, не любит людей и открыто выражает ненависть ко всему живому…
- Да, но это было бы слишком просто.
- Иногда в жизни самое очевидное и есть верное. Это в твоих детективах всегда запутанный сюжет, а в жизни все наоборот.
Иван задумался.
- Подумай, Холмс, а я пойду наблюдать за подозреваемым дальше. И списки не нужны.
Иван с недоверием посмотрел на друга.