Ревность – это любовь с примесью ненависти.
Этого она боялась больше всего; голос из телефона убил последнюю надежду. Маринка побледнела, а в глазах поплыли радужные круги.
- Я догадывалась…, я всегда знала, сердце меня никогда не обманывало. Быстрее домой. Шеф отпустит. Сейчас я их застукаю!
А я ещё удивлялась, откуда следы длинных ногтей на мыле, а шампунь так быстро убывает.
Теперь ясно: пока я на работе он с девочками развлекается. Приковать бы этого кобла к батарее и не выпускать из дома!
Если бы это помогло… Он вон какой: высокий, статный…, белая кость…, конечно, такому любая даст. Вычеркнуть бы его из своей жизни и убежать…, но куда и зачем? Ведь я его так люблю! Люблю каждый его пальчик, каждый ноготок, каждую ресничку…, а эти бездонные глаза… Он такой необыкновенный, ласковый, внимательный, цветы дарит…
Цветы…, ах ты кобелина! Теперь я поняла: ты так свою вину заглаживаешь. После каждой новой измены даришь мне новый букет. Меня не проведёшь, сиськохват!
Я красавица, умница, чистюля и такой как я изменять нельзя. Если я найду хоть один чужой волосок на твоей одежде, то отрежу всё, что болтается между твоих ног!
Маринка тихонечко вошла в квартиру и, не снимая верхнюю одежду, резко распахнула дверь в спальню. На её законном ложе устроилась пышная брюнетка и ласкала Витальку. На подушке, пропахшей её духами, расплескалась грива чёрных густых волос. Они наслаждались друг другом, ничего не замечая вокруг.
В глазах у Марины потемнело, стало не хватать воздуха. Её душа медленно покидала тело, уплывая вверх, а вместо неё стала проявляться зияющая пустота…
Виталька мчался по ночной улице сломя голову; падал, поднимался и снова бежал, проклиная тот день и час, когда повстречал эту фурию.
- Чёрт меня дёрнул жениться на ней. Это какое-то безумие. Она во всём видит следы измены: обнюхивает одежду, выворачивает карманы, отслеживает каждую минуту моего рабочего дня. А сегодня совсем сбесилась…
Ну, быстрее…, ещё быстрее…, сюда за поворот!
От такой дикой гонки Виталькины силы стали иссякать. Ноги сделались ватные, и он стал задыхаться. Ещё мгновение и она настигнет его; уже слышен лязг ржавых ножниц.
- Мариночка только не это!
- Что испугался? А когда ты целовал её, о чём думал? Вот теперь расплачивайся…
Одним движением Марина сдёрнула с мужа трусы и ножницами отстригла член под самый корень. Багровый фонтан окрасил тротуар и придорожные кусты.
Виталька зажал рану рукой и под аккомпанемент зубного скрежета процедил:
- Знай, что я никогда тебе не изменял и люблю тебя одну!
- Не изменял? Так изменишь!
Они проснулись почти одновременно в липком поту и напуганные; долго смотрели в потолок, воскрешая подробности своих кошмаров. Виталий оклемался первым:
- Доброе утро, любимая, как спалось?
- Да так…, снилась чушь какая-то.
Полусонные супруги обнялись, и любовь захватила их, наполнив до краёв. Слившиеся в поцелуе губы даже не успели прошептать:
- Какое счастье, что мы есть друг у друга!
А солнечный зайчик бесстыдно и завистливо подсматривал за ними в окно…