Они вышли с рассветом, и солнце мягко огладило их первыми лучами. Солнце – вечный странник и всегда приветствует собратьев, - тех, кто не боится движения.
Шли на восток, желая скорее оставить позади горечь несбывшегося и муть сомнений. Вслед тянулись тоненькие ниточки сердечной тоски и неодобрение умников, зато серый налет плесневелой скуки растаял сразу, лишь встали на путь.
- Брат так и не решился, - посетовал первый.
- Путь требует отваги, - ответил второй. – На месте сидеть безопаснее.
И оба согласно вздохнули. Брат, конечно, останется братом, но на время пути роднее и ближе попутчик. Как иначе, когда дорога на двоих одна?
Край, что покинули, и впрямь был местом спокойным. Жались тихонько к земле мазаные домишки, а на соломенные крыши взбирался мох. Говорить и думать люди старались негромко, и даже детвора шумных игр чуралась. Правда, детей с каждым годом рождалось меньше и меньше.
Путь не пожалел испытаний. Громы пригибали людей к земле, молнии метали в них стремительные копья, ледяной град молотил по головам, дикий зной приводил в изнеможение. Донимал голод и мучила жажда. Гнались за путниками степные псы, но страшнее бывали лихие люди. Только зло трусливо и всегда отступает перед мечом, а путники смогли проверить и оценить надежность тыла - спину соратника во время очередной схватки.
Путь учил их мужеству и учил верности. Путь раскидывал перед ними просторы полей, чтобы люди осваивали широту мышления. Путь возносил их в горы, чтобы путники постигали высоту духа.
Пришел день, и Первый объявил:
- Мы пришли.
- Разве? – усомнился Второй.
Но посмотрел, каким огнем полыхнули глаза товарища вслед улыбчивой стройной степнячке и со вздохом опустил на землю заплечный мешок.
Эта девушка особой красотой не отличалась, но смотрела она на Первого так, будто поднимала до небес. Будто и впрямь этот Первый был и выше, и умнее, и достойнее всех. Но ведь не был! Уж Второму ли не знать?
Кроме того… Первый - спутник, конечно, славный, но он предал Путь!
И замыслил Второй проучить товарища, а заодно и девушку, спутавшую все планы.
- Ты слишком доверчив, - сказал он Первому, приняв самый сочувственный вид, на какой только был способен. – Твоя девушка ветрена, она тебе не верна. Хочешь убедиться? Приди потихоньку вечером к речке и увидишь: она спешит на встречу со мной…
Разумеется, он не сказал Первому, что позвал девушку от его имени, зато ей «по секрету» сообщил, что друга в родном краю ждет жена, и наутро они быстрым шагом покидали деревню. Первый шел мрачнее тучи, ничего не видя под ногами, и победная улыбка Второго, спрятанная в уголках губ, исчезла, сменившись беспокойством. Жертва, принесенная во имя Пути, отдавала душком гнили.
Но целительный ветер времени расправил спину Первого, и вскоре он шагал навстречу солнцу, как и положено тому, кто умеет принять уроки жизни. Рубцы и шрамы – метки усвоенного. Второй тихо радовался рядом. Однако в затаенных мыслях его проделка из ложечки яда вырастала в ведро: ложь, поселившаяся в сердце, не ушла на дно души, неизменно напоминая о содеянном. Пусть доверие друга к нему не утрачено, но собственная вера Второго потеряла прочность.
Подбитые усталостью и пылью, вошли они в деревню, звеневшую песней. Чистые голоса девушек разливались в вечерней тишине, настоянной на цвету черемухи.
- Мы пришли, - сказал Второй, и Первый, чуть помедлив, кивнул.
Выбор Второго пал на самую сноровистую и хваткую, с глазами, полными меда. Дом ее отца красовался затейливыми кружевами резьбы наличников, а на богатом подворье непрерывно кипела работа. Однако перед самой свадьбой Второго Первый вдруг собрался в дорогу.
- Ты не желаешь мне счастья, - взвился Второй.
Первый прервал, наконец, уклончивое молчание последних дней:
- Желаю. Потому не хочу присутствовать…
- Ты просто завидуешь, - сказал Второй.
- Чему? – удивился Первый. – Твоя невеста никогда не поет, у нет на песню нет времени.
Возразить было нечего, Второй чуть сник:
- И куда ты пойдешь один?
- У дороги два конца…
- Ты хочешь вернуться назад? – не поверил Второй. – Но там…
- Там остались вопросы. Там прошлое, которое не пройдено. Прошлое с возможностями прощения…
Второй смотрел вслед уходящему Первому – смятенное сердце исходило тоской. Лицо степнячки с невесомым его сиянием всплывало перед глазами, стирая блекнущий образ невесты. Разве сможет избранница поднять его над землей… с такими-то оценивающими глазами? Сразу вспомнилось, как гнала она со двора шелудивую бродячую собаку, как старательно делала вид, что не замечает протянутой руки нищего…
Второму захотелось бежать. Прочь, прочь от оков неизбежности. Прочь, пока не отвердел клей паутины довольства. Но назад, за Первым, - невозможно. Ложь, что долго держала их вместе и казалась спасительной, оказалась обманщицей. Предательница! Иуда! Расправившись с доверием, она лишила его надежды на дружбу. Она оставила дороге только один конец, только одно направление – вперед. Туда, где неизведанная, чужая сторона, где в одиночку опасно…
Путь не закончился, Путь зовет.
Но как уйти с распутья?