Условие такое – написать хоть что-нибудь за вечер. Как раз тогда, когда идей – никаких. Жена в смежной комнате общается по WhatsApp со своими родственниками. Громким четким голосом, вышибающим последние соображения из моей несчастной головы. Хорошо бы выйти на улицу; там вечером поздней осени вальсируют залетные снежинки. Может быть там мне удастся собрать ускользающие мысли. Но для этого надо пройти мимо жены, а она тут же высветит меня на экране – святое ведь дело поддерживать родственные связи – и мне придется натужно улыбаться, изобретая незаезженные вопросы и делая вид, что меня волнуют ответы на них. Не подумайте – я к своякам отношусь вполне благожелательно. Но умиляться и говорить ни о чем по телефону для меня мука мученическая.
Казалось бы, ведь нашел же железный аргумент против. “Покажи мне, - говорю - Ириного Васю на телефоне. Хоть один раз. Нет его, она всегда одна разговаривает. И Олиного Никиты нет. Почему же ты меня тащишь?” Попробуй возрази! Но она и не стала. Делает по-своему, и все.
- Риточка маленькая, - пропела жена. - как моя сладенькая девочка танцует.! Какая у нее куколка! А куколка танцевать умеет? Оля, их в садике танцам учат? У Риточки так хорошо получается!
- Их в садике чему только не учат, хоть сразу в третий класс отправляй. - Олин голос доносится так четко как будто она тоже сидит в соседней комнате.
- Ладно, мои дорогие - вздохнула жена - пора заниматься домашним хозяйством. Дима за компьютером, привет передает. Да, и ему... Пока, мои золотые, любим вас.
Я только подумал, что может и не надо на улицу. Темно там, неуютно.
И тут же взвыл пылесос. В его голосе был явный упрек. Да, я обещал пропылесосить еще дня три назад. Но ведь все дела. Вчера на даче как папа Карло с утра до ночи отпахал. В смысле, пока туда добрался, воду на зиму перекрыл, вещи разобрал, остатки продуктов выбросил, холодильник вытер, электричество отключил, запер все, восемь банок с помидорами до дома доволок – но это вроде как мое развлечение на природе, за работу не считается. Даром, что сама не поехала.
Мне спускаться с четверого этажа. На подоконнике между вторым и третьим опять сидит тот же кот. Наверное, его там прикармливают. Я коту не нравлюсь, и он не стесняется это показать; до вульгарного шипения не опускается, но провожает меня немигающим взглядом, а лакированные коготки нет-нет да и покажутся из пегих лап. И кончик хвоста чуть подергивается. Я не то, что его боюсь, до этого далеко, но он выводит меня из равновесия. Даже думал как-то принести ему колбасы, или еще чего вкусненького, но потом устыдился. Еще не хватало у кота разрешения на проход испрашивать.
На улице холод, ветер. Какой, к черту, вальс – ледяные крупинки секут лицо. Куртка у меня теплая, но вот шапочку забыл. Пришлось натянуть капюшон, а в нем я теряю способность определять откуда звук. Близ дороги придется быть осторожней, зато чувствую себя почти уютно и мне удается вспомнить о чем я хотел подумать.
О насекомых.
Недавно прочитал, что они, как люди, тоже выделяют гормоны эмоций. Заползает, скажем, таракан в норку, где его встречают братья-сестры. Те, с кем вместе рос, кого еще с яиц помнит и любит. Потрутся краешками панцирей по-родственному, лапками друг-друга перещупают, и выделится у них гормон довольства. И придет к ним тихое счастье, к таким гладким, блестящим, сходным и совершенным. Укрытым надежными стенами норки от холодного враждебного мира. Как я капюшоном.
Эта будистская по своей сути идея ведет к далекоидущим выводам. Во первых, раздавив таракана или прихлопнув муху, я теперь всегда буду задумываться о бренности существования и жестокости непознанной природы. А, во-вторых, развивая мысль, очень легко перейти за грань и оказаться в мире электроники.
Взять, к примеру, компьютер. Хоть десять раз скажи “искусственный интеллект”, а все-равно вещь неживая. Что требуем, то и делает. Арифмометр по-сути, только очень сложный. А, представьте, что есть у компьютера дополнительный чип, который его состояние наблюдает и контролирует; скорость вращения вентилятора, тактовую частоту, напряжения на различных входах процессора и устройств памяти. Еще этот чип соединен с камерой и монитором. Смотрит камера на хозяина, а программа распознавания лиц оценивает его настроение. Доволен хозяин – чип смайлик в углу экрана показывает и весело вентилятором жужжит. На процессор оптимальные напряжения подает, вроде как в награду.
Сердится хозяин – недостоин ты хорошего напряжения. Пойми, что провинился, потому что это ты во всем виноват. Остынь, подумай о своем поведении, покажи на экране грустную рожицу; потом только можешь постененно восстановиться. Хотя, чем ему думать-то.
Ладно, для одного вечера мыслей достаточно. Можно идти домой. Правда, придется пройти мимо кота. А ну и что, и пройду. Даже может быть поглажу! Что, не могу, что ли? Вот, у меня и перчатки в кармане есть.
Навермое я бы даже расстроился, если бы кота на подоконнике не оказалось. Но он там был. Под его немигающим взглядом я поднялся со второго этажа к окну у промежуточной площадки. Кот знал, что должно случиться, и был готов. Передние лапы, да нет же, лапищи растопырены плашмя, двухсантиметровые когти наружу, низкий рот квадратом и белые иглы зубов ненатурально длинны и прямы. Задние лапы напружинены и готовы к прыжку. Но я, неумолимый как рок, быстро вытягиваю правую руку и опускаю на его загривок.
И загривок ладно лег под мою ладонь. Помял его. Ощутил податливость тонких костей, даже пожалел, что перчатка надета. Кот смотрел на меня ненавидящими глазами, но руку порвать не осмелился. Делая хорошую мину при плохой игре, он заурчал и притворился, будто наслаждается. Я победил. Окончательно и бесповоротно. Напоследок прижав кота к подоконнику, я оставил его быть. Омытый эндорфинами поднялся и вошел в квартиру.
- Димочка пришел, - встретила меня жена в прихожей, обращаясь, впрочем, не ко мне, а к телефону. - Валечка, мы тебя поздравляем! Здоровья! Счастья! У тебя еще все впереди, все самое лучшее! Ты когда в Грецию? Там все хорошо? И Лидия Сергеевна? Билеты уже взяла? А это Глебушка подошел? Глебушка у нас уже сам ходит! Ножками, пусенька-деточка, мальчик родненький...
Я прошел в комнату и закрыл дверь. Сел к столу, подвигал мышкой, и экран компьютера засветился аскетичной простотой. Я открыл документ, напечатал заглавие: “О гормонах”. На секунду краю моего глаза показалось. что в левом нижнем углу экрана мелькнул грустный смайлик, но когда навел взгляд ничего необычного не увидел.