Домашние телефоны изживают свой век.
Сотовые выталкивают их своими жесткими острыми железными и пластмассовыми боками, зачаровывая пользователей все увеличивающимися возможностями: на связи круглосуточно, тут тебе и песню любимую послушать, и фото сделать, и новости узнать, и время...
Уставшая, прихожу домой, слышу за дверью звонок домашнего телефона, уже сильно подзабытый, и сердце начинает учащенно биться: что-то случилось у близких пожилых родственников или дальних немолодых знакомых. Ведь только они, не отвергая мобильную, оставляют и привычную связь, где трубка, как коза к колышку, привязана к аппарату кудрявым проводом.
Сотовая связь им не особо нужна.
Ибо они сами не- или маломобильны.
Надо – протянул руку к аппарату, набрал номер – вот тебе и связь.
Поговоришь спокойно, а не так, как умалишенная молодежь, орущая тебе прямо в ухо, не стесняясь. В транспорте, магазине, парке, на остановке. Всюду.
Хорошо, наушники изобрели, хоть дерганной музыки современной не слышно.
Не музыка, я вам скажу, а грузовик с металлоломом. Где старые бидоны бьются о спинки старых кроватей.
Слушайте, сколько вижу грузовиков с металлоломом, столько и ограждения в них из старых спинок с шарами и набалдашниками.
Где столько кроватей берут?
Неужели до сих пор не закончились?
Ах, что это я о кроватях!..
И слова-то не мои, а рассуждения тетушки – учителя химии из кубанского райцентра. Слова, с которыми я, в основном, согласна.
Все-таки телефонная связь, как и любая другая, предполагает некоторую уединенность, интимность даже, ведь говорят-то двое.
Я вбегаю в комнату и, не раздеваясь, хватаю трубку, лихорадочно перебирая в памяти оставшихся в этом мире бренном стареньких родственников, давних соседей в разных городах, хороших знакомых из полузабытого детства.
Господи, кто? Что случилось? С кем? И куда надо ехать? Или можно просто отослать денег?
«Лёлечка, - радостно восклицают в трубке немолодым голосом. Как-то сразу возникает образ седой интеллигентки, милой и воспитанной. О таких не скажешь "тетка", "бабуля" или "женщина". Только "дама"! – Как же я рада, что дозвонилась! Два месяца аппарат сломанный стоял, а я и не знала. Думала, что все обо мне позабыли. А приехать к тебе не могла, все по больницам. Вот выписалась, сосед молодой помог до дому добраться. Попросила его посмотреть, что с телефоном, оказалось, проводок нарушился. За минуту все и сделал. Думаю, позвоню тебе, ты, наверное, покой потеряла, обо мне беспокоясь. Вот и звоню, чтобы не переживала: я дома.»
Голос в трубке становится все тише, паузы между словами все больше, дыхание все тяжелее, а я все оттягиваю момент внедрения в этот диалог.
Неудобно, право, выглядеть невоспитанной, подслушивающей чужую беседу, но и прервать на полуслове так себе поступок.
Голос затихает.
Наступает моя очередь.
«Здравствуйте, - говорю я спокойно и размеренно, пытаясь не испугать неожиданным оборотом мою неизвестную собеседницу. – Я прошу прощения, но я не Лёля. Вы, очевидно, перепутали номер. Назовите тот, который набирали, и мы разберемся вместе.»
«О, простите, - звучит приятный голос. – Я так разболталась. Сейчас прочту Вам номер по циферкам, они у меня не только в памяти записаны, но и в книжке. Возьму ее для уверенности, что правильно набрала, зачитаю.»
Слышен шорох, шелест страниц и в трубке произносят мой номер.
«Вы все правильно набрали, - сообщаю я неизвестной мне даме. – Но недавно в Москве ввели еще один код. Наряду с 495 применяется и 499. Вы сейчас положите трубку и заново наберите этот же номер, но с другим кодом. Запишите, как надо, я Вам продиктую.»
Дама записывает и благодарит.
Она сообщает мне то, что я уже знаю о ней и Лёле.
Добавком звучит, что судьба Лелю не пощадила, она много работала, была редкой умницей, а таким всегда не везет в жизни.
У нее умерла дочь, а через год погиб сын. И они не оставили потомства. Сначала учились, потом работали. «Карьеру строили, сейчас это так называется,» - вздыхает грустный голос моей случайной собеседницы.
От горя вскорости покинул этот мир и ее муж.
И Леля теперь абсолютно одна.
Беззащитная и потерявшаяся в ставшем холодным и чужим мире.
И только она, моя безымянная собеседница, связывает ее с прошлым, где все было светло и прекрасно, потому что были живы дети.
И не дай Бог их хоронить!
Потому что дети должны проводить в последний путь родителей, а не наоборот. А когда наоборот, то трагедия.
И ты уже не возродишься и не посмотришь на мир глазами потомков.
А это очень важно: оставить в мире свое продолжение.
Леля же умна, воспитана, в молодости необыкновенно красива и у нее были бы великолепные внуки. К тому же музыкальное образование и языки… Она все это передала детям, а внуков не случилось.
Я выслушиваю горькие слова, стоя в теплой куртке, совсем забыв об этом.
«Милая, - звучит в трубке. – простите за назойливость. Я хочу поблагодарить Вас за участие. Назовите мне свое имя. Я хочу его запомнить.»
Я называю, слышу: «До свидания и будьте здоровы,» и сажусь на стул.
Всего десяток минут – и целая человеческая жизнь в нескольких фразах.
«Ох, - спохватываюсь и я. - Надо же было тоже узнать имя звонившей! Или хотя бы номер ее телефона!»
Поздно.
Ну и ладно.
Просто спутали номер. Бывает.
Вернувшись из отпуска, застаю на столе записку от сына: «Звонила какая-то бабушка, ошиблась номером, а потом просила к телефону тебя. Когда уже перестанете ерундой заниматься и отключите стационарный телефон, как все нормальные люди?»
Звонки повторялись.
Мелодичный голос привычно звал Лёлю, я приветствовала собеседницу и давала указания о наборе кода.
Голос благодарил, ругал себя за забывчивость, но опять возникал в трубке, правда, все реже и реже.
Что-то теплое было в этом голосе, и я уже по-родственному приветствовала мою забывчивую собеседницу.
Ведь если звонок звучал, значит, обе живы: моя незнакомка и Леля с тяжелой судьбой.
А потом звонки прекратились.
И имени-то я так и не спросила…
А всего-то и надо было произнести: «Как к Вам обращаться?».
Всего-то.
Где-то через год я решила позвонить по знакомому мне номеру, отличавшемуся от моего лишь кодом.
«Набранный вами номер не существует,» - таков был ответ с той стороны.
Отключили стационарный телефон, похоже, хозяева. Новые.
Как и все нормальные люди.
Лёля бы не позволила.
И теперь, спустя почти 20 лет, когда на домашний номер звонят, в основном, необыкновенно заботливые люди, желающие изменить мою жизнь к лучшему, с предложениями заменить окна, зубы, вылечить от всех болезней на свете, а звонки от пожилых родственников крайне редки, я всегда жду ту, что постоянно ошибалась и звала неизвестную мне Лёлю своим таким уже знакомым мелодичным голосом.
«Ах. как я рада, что опять ошиблась, деточка! Продиктуйте мне этот код, будь он неладен, а я запишу его, чтобы больше не беспокоить Вас. Книжечка делась куда-то, так что пишу на листочках, а они все время теряются,» - говорила она каждый раз, смущенно улыбаясь.
Это очень легко: понять по голосу, улыбается человек или нет.
Я диктовала, втайне надеясь на следующий звонок, который оповещал нет, не о старческой забывчивости, а о том, что подруги живы.
Домашний телефон все еще работает.
Ведь у меня, к счастью, еще есть те, кто помнит наизусть именно этот номер.
И может на него позвонить.