Их глаза излучают смертоносный серый свет, они убивают этим светом все вокруг себя, или не убивают, а мертвят: увиденное ими не умирает, а мертвеет заживо. У них механические голоса, их речь опутывает вещи серой пряжей, за которой все лишается зримости. Я боюсь смотреть им в глаза, а вдруг в них отразится мой взгляд, и я увижу, что он такой же мертвый и мертвящий. Я боюсь этой пряжи на вещах, и боюсь говорить, а вдруг моя речь тоже серая пряжа.
Может быть, где-то есть солнце и вода и зеленые ростки и другие голоса, но здесь есть только мертвящие лучи и мертвая пряжа. Мне так нужно, чтобы было не только это, я так хочу увидеть что-то живое, что мое зрение согласно видеть то, чего нет, лишь бы видеть то, в чем есть жизнь.
У меня на глазах из моей правой руки прорастает зеленая ветка, она тянется от запястья вверх, она освещена светящим откуда-то солнцем, на ее листьях блестят капли воды. Я не знаю, вижу я ее или она мне видится. Я слышу, как где-то луч бьется о луч, как свет стучится в невидимую дверь, он не перестанет стучать, даже если я не найду эту дверь и не смогу открыть, он будет стучать в нее, даже если я перестану слышать его стук, даже если я никогда не открою, даже если я не найду выход, даже если выхода нет.