Мистические истории
Идём черно-серыми коридорами. Пахнет плесенью и чем-то сладким, гниловатым. Может быть, корнями деревьев. Наш Подземный мир не очень-то богат на оттенки. Здесь, в лабиринтах захламлённых комнат и освещённых чадящими лампами коридоров, вы, люди, испугаетесь, заблудитесь, погибнете. Не спускайтесь сюда! Прошу вас, не спускайтесь!
Мои самые младшие братья, близнецы Синегубик и Ласковый, начинают плакать. Они боятся всего нового, неизведанного. Синегубик и Ласковый совсем ещё малыши. Им недавно исполнилось три года. Как они станут жить без матери? Мне всего двенадцать. Смогу ли заменить братишкам и сестрёнке маму, красивую, музыкальноголосую?
Проходим мимо комнаты бабушки Земли, мама шикает на близнецов. Они как по команде замолкают. Мы все страшно боимся Земляной старухи. Помню наши тихие вечера, наполненные молчаливой радостью. Грустный и Длиннопалый что-то клеили или лепили, я мастерила наряды для кукол, близнецы сидели в манеже. Пустоглазка по обыкновению забивалась в угол и смотрела в одну точку. Все остальные играли с машинками. И тут появлялась Земляная. Рвала кукольные платьица и пальтишки, топала ногами, топтала машинки.
- Проклятые! Цветы смерти! Я изрыгнула вашу мать, когда мучилась от болей в печени и чёрной рвоты. Не знала, что она свяжется с Ночным мраком и начнёт плодиться, как кошка, - кричала бабушка.
Маме с трудом удавалось её увести. А мне приходилось в одиночку успокаивать сестрёнку и братьев. Я самая старшая. Отсюда и ответственность.
Но вот вылезаем из канализационного люка и оказываемся на пустынной улице. Здесь собрано всё, что я ненавижу. Люблю дождливые пасмурные дни, а тут апрельское солнце, которое хочет выпить мои глаза. В лужах осколками разбитой голубой чашки отражается небо.
Обожаю заброшенные особняки, пыль и запустение, тишину кладбищ. Здесь от домов пахнет краской и омерзительной новизной. Три жёлтых, два розовых и один зелёный. Там пока никто не живёт. Заселяться, по словам мамы, начнут на следующей неделе. Когда... её уже здесь не будет, а мы уснём на двадцать лет под половицами.
- Травка, солнышко и закатик, - говорит Грустный, указывая на дома. - На закате люди всегда вешаются, стреляются или режут себе вены. Или с крыши кидаются.
- А дяди и тёти там будут... - Сальный по своему обыкновению начинает говорить пошлости. Он румяный, толстый и тупой. И вечно губы облизывает. Терпеть его не могу. Мне по душе Пустоглазка, невзрачная четырёхлетняя девчушка с пепельно-серыми волосами, и Грустный - бледный черноглазый малыш. И рыжеволосый веснушчатый мальчишка по прозвищу Грубый.
- Ну хватит, дети! - голос у мамы звенит, как апрельская капель. От этих звуков больно вискам. - До вечера можете резвиться и играть. С этого дня комнатушки принадлежат вам.
Первым к домам бросается Грубый. Он самый смелый из нас. За ним бегу я. Мы выбираем пятиэтажку цвета июльской травы. Комнатки здесь ещё меньше, чем в Подземном мире, кухонь нет. А я думала, что люди не могут жить без обители супов и румяных булочек.
Играем в прятки и догонялки. Носимся по лестницам, словно россыпь золотистых листочков. Кстати, осень - моё любимое время года. Терпеть не могу лето и весну! Не обходится без приключений. Сначала исчезает Сальный. Мама просит меня его разыскать. Предчувствуя какую-нибудь мерзость, брожу по свежевыкрашенным комнатушкам.
Нахожу своего брата в углу. Сальный засунул руку в штаны и ласкает... Хочется отвесить ему подзатыльник, но вспоминаю предостережения мамы: "Не мешай Сальному в такие минуты. У него из-за твоей злости психологическая травма случится". Морщусь и ухожу. Говорю маме, что Сальный играет сам с собой. Это почти правда.
Мой другой брат по прозвищу Длиннопалый подходит к маме и, подражая близнецам, трётся щекой о её рукав. Обнимает и целует маму. Выглядит Длиннопалый так себе. Под ногтями траур, шея грязная, зубов не хватает. Да ещё этот нелепый зелёный пиджак с чужого плеча! Весь в разноцветных заплатках! Исчезает куда-то, а потом присоединяется к нам, как ни в чём не бывало. Только глаза блестят.
Минут через десять мама поднимает крик. Пропало её золотое кольцо. Таскает Длиннопалого за волосы, пока тот, плача и всхлипывая, не сознаётся в своём проступке. Он спрятал кольцо под половицей в соседней комнате. Вечно Длнинопалый что-нибудь ворует у мамы. То золотые часики, то кольца, то браслет.
А потом комнатушка, где мы резвимся, наполняется дымом. Огнеглазик взял где-то старые газеты и поджёг их силой взгляда. Мама затаптывает огонь и даёт малышу пощёчину. За этим рыжеволосом демоном нужен глаз да глаз. Настоящий пироман! Пустоглазка, дремлющая в углу, не обращает на всю эту суматоху никакого внимания.
Когда к оконному стеклу прижимаются бледные тени, а по улицам бродят чернильноглазые сумерки, ложимся спать. Мама долго укачивает близнецов. В отличие от человеческих двойников, они легко различимы. У одного из них дёсны и губы синие.
***
Наступает невыносимое солнечное утро. Ещё больше луж, ещё больше света. Пахнет краской и расставанием. Близнецы плачут навзрыд. Грубый и Длиннопалый стараются не смотреть на мать. Они считают её предательницей. По бледным щекам Грустного текут слёзы. а я... я стараюсь запомнить маму. В длинные чёрные косы вплетены алые ленты, золотые украшения переливаются на солнце, на плечах цветастый платок.
- Вам повезло больше, чем другим моим потомкам, - мать откашливается. Собирается сказать речь. - Обычно мои дети разбредаются по городам и весям. А вы всегда будете вместе, на одной улице. Такой шанс предоставляется лишь раз в двенадцать лет. Вы первые счастливчики. Вы подчините себе жителей этих комнатушек. Рабами Пустоглазки и близнецов станут самые молодые. Грубый поработит людей средних лет. И все обречённые рано или поздно придут к тебе, моя Бледнощёчка.
Мама гладит меня по голове.
- Вот тебе листок бумаги, - мама протягивает что-то пожелтевшее, свёрнутое.- Как только я уйду, развернёшь и расскажешь братьям и сестрёнке, кто есть кто. И про себя узнаешь. Ну прощайте! Сегодня вечером вы должны уменьшиться, спрятаться под половицами и уснуть. Постепенно начнёте пробуждаться, когда придёт срок. Не смотрите так. Если буду рядом, вы так и останетесь глупыми детьми. Только благодаря самостоятельной жизни ваш дар окрепнет.
Мать направляется к открытому люку.
- Мама, вернись! - кричат близнецы. Грубый осыпает её проклятиями. Остальные тихо плачут. Пустоглазке всё равно. Вряд ли она осознала случившееся. Разворачиваю листок и читаю правду о нас. Узнаю милый мамин почерк. Круглый, уверенный.
"Огнеглазик - Пожар, - бормочу себе под нос. - Бледнощёчка - Смерть. Грубый - Алкоголизм. Сальный - Разврат. Длиннопалый - Кража. Синегубик - СПИД. Ласковый - Гепатит С. Грустный - суицид. Пустоглазка - Наркомания"
Зачитываю братьям и сестрёнке наши настоящие имена. Вряд ли они до конца понимают мои путаные объяснения. Братья слишком тоскуют по маме. Пустоглазка - не от мира сего. Веду всех к жёлтому дому. Предлагаю порезвиться до темноты, а потом уменьшиться и лечь спать. Они нехотя соглашаются.
Солнце с ненавистью смотрит на нас. Дома дрожат от страха. Понимают, что ни их, ни жильцов не ждёт ничего хорошего. И только небо дремлет в лужах. Такое же равнодушное и неотмирасевойное, как и Пустоглазка.