Читаю и перечитываю "Начало осени" Заболоцкого, всматриваясь и вслушиваясь в осень 28-го года прошлого века из апрельской дали 22-го года 21-го века.
Старухи, сидя у ворот,
Хлебали щи тумана, гари.
Тут, торопяся на завод,
Шел переулком пролетарий.
Не быв задетым центром О,
Он шел, скрепив периферию,
И ветр ломался вкруг него.
Приходит соболь из Сибири,
И представляет яблок Крым,
И девка, взяв рубля четыре,
Ест плод, любуясь молодым.
В его глазах – начатки знанья,
Они потом уходят в руки,
В его мозгу на состязанье
Сошлись концами все науки.
Как сон житейских геометрий,
В необычайно крепком ветре
Над ним домов бряцали оси,
И в центре О мерцала осень.
И к ней касаясь хордой, что ли,
Качался клен, крича от боли,
Качался клен, и выстрелом ума
Казалась нам вселенная сама.
Художественное полотно – ворота, туман и гарь, переулок, старухи на скамьях, толпа бредущих в цеха, соболь из Сибири… почему соболь?
Приходит соболь из Сибири,
И представляет яблок Крым,
И девка, взяв рубля четыре,
Ест плод, любуясь молодым.
Рынок. Крымские яблоки. Торгующая берёт у парня деньги, протягивает яблоко. Шея обвита соболиным мехом… ну да, осень же… меха в ларьках висят, может, и не соболиные. Девка любуется молодым… у такого можно взять… и дать…
Мираж райского сада: Ева предлагает, Адам вкушает, роль змея исполняет соболь. Райский сад в Крыму… или в бесконечности. Мир старух, ворот и ветра, прошит геометрическими линиями невидимых осей видимой осени.
Осень мерцает в центре О. Рабочая масса на окраине существования, она перемещается в цеха не задевая центра. В круг замыкается линия времени, остающегося осью, линейное и циклическое в одном… туман…
Яблоки светятся в ящиках. Парень перед прилавком. Девка по ту сторону считает деньги, посматривая на парня, улыбается. О-о-о-сень… под сенью… осенённые… изгнанные в реальность рынка.
Заболоцкий одногодок Газданова, оба с 1903-го. Николай Алексеевич весенний, рождён под Казанью. Георгий Иванович, при рождении Гайто, питерский по рождению. Николай поэт и ссыльный. Гайто прозаик и эмигрант… в 16 лет воевал за белых… бронепоезд… линии невидимых рельс уходят во Францию, хордой к планетарной кривизне.
Париж далеко. Российские переулки во времени прошедшем. Мальчишкой летом в провинциальном городке видел толпы идущих на завод, потоки мужчин в кепках и потёртых пиджаках.
У Заболоцкого парень идущий в рост.
В его глазах – начатки знанья,
Они потом уходят в руки,
В его мозгу на состязанье
Сошлись концами все науки.
Сходятся лучами в радужке глаза, к зрачку, к центру О.
Как сон житейских геометрий,
В необычайно крепком ветре
Над ним домов бряцали оси,
И в центре О мерцала осень.
Порывы ветра. Оси домов бряцающие. Что это? Флюгеры? Или вертикаль, уходящая от земли повседневного в небо, через парня и девку, через дом? Осень мерцает… оси осени… ветер закручивается воронкой… геометрия среды существования.
И к ней касаясь хордой, что ли,
Качался клен, крича от боли,
Боль в листьях, коричнево-алых, жёлтых. Ветер уносит последнее тепло лета.
Качался клен, и выстрелом ума
Казалась нам вселенная сама.
Что кажется, то и есть на самом деле.