На своей отвальной я сильно перебрал портвейна «три топора». Молоденькая продавщица в винном, которой я незаметно подмигнул, ошиблась, и выдала нам по чеку на два «фугаса» больше. Может быть, рассчитывала, что я встречу ее после работы? Я бы и встретил, да у меня на этот вечер были другие планы. Теперь-то я уверен, что сделал неправильный выбор. Уж лучше было провести вечер с ней, чем отравиться дешевым портвейном.
Утром мне и вправду было не до секса. Хотя мы были еще штатскими, но наши будущие отцы-командиры пытались нас строить и командовать.
– Хрен им, а не «раз, раз, левой, левой…». Как сейчас помню, согнали нас в ДК им. Дзержинского, что у Московского вокзала, забрали паспорта, а военные билеты с учетными карточками у военкома в руках. Оркестр духовой играет «Прощание славянки», а у нас настроение такое, что впору бы слушать «Реквием» Моцарта.
Тут же по шеренгам еще одетых в гражданку призывников, шныряют «покупатели». Вы спросите, что это за люди и что они покупают? Да, примерно как Павел Петрович Чичиков, покупают человеческие души, только не мертвые, а ещё живые. Обладая бОльшой долей фантазии, можно их сравнить и со слугами дьявола, желающими купить душу завтрашних солдат.
Но, я отвлекся слегка.
«Покупатели», это представители разных воинских частей, которые снимают «сливки» с призыва.
– Музыканты есть?
– Я музыкант.
– На каком инструменте играешь?
– На баяне.
– С нотной грамотой знаком?
- Нет.
– Все равно, как фамилия?
– Петров.
– А арфисты вам не нужны с консерваторским образованием? – робко спрашивает «головастик» из второй шеренги.
– Арфисты не нужны, а консерваторские – конечно. Дирижировать умеешь.
– В музыкальной школе учили пять лет.
– Как фамилё?
– Шамовский!
– Берем! Будешь в сводном оркестре ЛенВО служить.
– Духовики есть?
– Я на альтушке играл.
– Что играл, какой репертуар? Гимн, Прощание славянки?
– Больше похоронные марши, хотя и Гимн и туш тоже умею.
– Сойдет, записываю.
Другой «покупатель» выдергивает из рядов строителей, третий – художников - оформителей:
– Художники есть?
– Я художник.
– Где учился?
– Нигде, самоучка.
– А работал художником?
– Еще бы, со школы начинал, все стенгазеты расписывал, потом в ПТУ.
– Пойдет, беру. Будешь оформлять «Красный уголок» в части.
Я снова слегка отвлекся. А где же секс, - спросит меня мой благосклонный читатель и будет прав. Итак, перехожу к заявленной теме.
«Отфильтрованный» призывной контингент строем повели на Московский вокзал и погрузили в обычный поезд Ленинград – Архангельск.
– Ни хрена себе, – сразу заохали « знатоки» и зачесали «репу», – никак на Новую Землю отправят. Говорят там уровень радиации такой, что потом конец всю жизнь будет смотреть на полшестого.
Такой поворот событий меня окончательно отрезвил, но были в вагоне и такие, что до самой погрузки «добавляли», и не успевали донести содержимое своих желудков до вагонного туалета.
Проводница, молоденькая девочка, сначала ещё громко возмущалась, потом рыдать начала. И тут я пришел к ней на помощь:
– Ну что ты, молодая интересная плачешь?
– А что ты хочешь, чтобы я спокойно смотрела, как вы, свиньи такие, весь вагон загадили, да еще и улыбалась?
– Да не плачь, хорошая моя, мы сейчас все уберем. Где у тебя вода, вёдра с тряпками?
Короче, быстренько навели порядок, все помыли, всех, кто нуждался --вылечили, уложили спать. Со мной еще пара адекватных ребят трудилось. Закончив наводить порядок, помыли руки и к нашей хозяйке:
– Пора уже и чаем угощать!
Красавица наша, пока мы занимались уборкой, уже и самовар поставила. Ну, не самовар, конечно, но печурку свою растопила так, что заслонка стала красной, как и её щёчки! Между делом сказала нам, что везут нас только до Вологды.
Честно говоря, я уже и позабыл про Новую Землю, но, другие ребята сразу повеселели.
– Значит, полседьмого отменяется? Надолго ли?
За окном вагона темнота, только на полустанках свет фонарей врывается в окна купе, освещая бесчувственные тела призывников. Кажется, все уже угомонились, хождение по проходу прекратилось. К полуночи, когда верхний свет погасили, я как бы случайно «возник» в дверях служебного купе проводников. Валя, так звали нашу «хозяйку», заполняла какие-то свои документы.
– А ты не мог бы убрать постельное бельё в первое купе. Ваши «товарищи» позаснули на голых полках, у меня экономия.
– Ну, конечно же, уберу. А ты что, не собираешься спать?
– Какое, спать, я дежурю эту смену. У меня два вагона. Бригадир поезда такой поганый мужик, сам не спит и другим не дает прикорнуть. Так и шастает по составу. Хотя, сегодня Клавка в девятом вагоне едет. Может он у неё задержится. Сейчас спрошу проводницу из третьего вагона. А ты сам-то чего не спишь?
– Да ты знаешь, понравилась ты мне, а впереди два года службы. Так погано на душе. И, самое обидное, что почти у всех на гражданке девочки остались, каждый фотографии тычет, посмотри, мол, какая у меня «невеста»! А у меня никакой невесты на гражданке не осталось.
– Врешь ты всё! Такой симпатичный парень и без девчонки?
– Да какой я симпатичный? Нос картошкой, усы не растут. У нас в ПТУ у Вити Осякина такие усики были, все девчонки по этим усикам сохли. А на меня никто не глядел.
– Да брось ты, Шурик! Ты симпатичный парень, а то, как ты меня сегодня успокоил и помог, думаешь я забуду?
– Подумаешь, помог? Люди должны друг другу помогать, это, во-первых, а, во-вторых, ты что, согласна меня два года ждать? Мы же знаем друг друга всего пару часов!
– А ты знаешь, бывает и двух часов достаточно, чтобы понять и полюбить человека! И, я же не сказала, что буду тебя ждать. Ты так сказал! А то, что ты мне симпатичен, и что понравился, так я от этого не отказываюсь. Я оставлю тебе свой адрес, будем переписываться, может, и дождусь твоего возвращения. Только, давай без жестких обязательств.
– Спасибо, тебе! Ты хорошая девчонка, добрая, отзывчивая, понимающая. Не хочу выражаться высокопарно, и не буду утверждать, что влюбился в тебя, но испытываю к тебе нежные чувства, и очень ценю твое предложение переписываться. Это же так важно знать, что кто-то о тебе помнит на гражданке, кому я могу высказать всё, когда тяжело и грустно, кто оценит и поймет.
Мы сидели с ней в купе проводников, прижавшись друг к другу. Никаких поцелуев, лапанья её тела я не позволил себе и, даже не думал об этом. Единение душ – вот что было самым главным.
Когда она закончила заполнять свои бумажки, мы разгадывали кроссворды..
Утром вывалились все призывники в Вологде. Мы с Валей, естественно, заранее обменялись адресами и телефонами.
Глаза и фигуру, когда он стояла со своим флажком на площадке вагона я запомнил на всю жизнь. Роднее в эту минуту не было у меня человека.
Нас сразу же повели в баню, где мы сняли свою гражданскую одежду, а на выходе уже плучали армейскую. Ушлые ребята сразу смекнули, что, раз нас одевают в ПШ, выдают кожаный ремень, и кожаные же сапоги а не кирзухи, то путь нам из Вологды предстоит в одну из стран Варшавского договора, то-есть, далеко за границу.
Значит, встретиться нам с тобой, Валюшка, если и придется, то только через два долгих года.