Михаилу вдруг стало грустно в огромной квартире. И это было удивительно . Сейчас он был свободен и был ничей. Не к этому ли он стремился , разводясь со своей женой– взбалмошной, как ему казалось, горластой особой. До сей минуты одиночество не тяготило его. Нет, он, конечно, ходил на работу, занимался еще какими –то делами, но… Возникшее сразу после развода ощущение полной свободы не покидало, и невероятно тешило его. Михаил был уверен, что именно это ему и надо. Душа его наслаждалась покоем, тишиной, радовалась тому, что он просто есть на этой земле. И вдруг он загрустил, затосковал. Михаил подошел к окну. Засмотрелся на праздничное, яркое в своей невероятной синеве небо с пышными облаками, плывущими, словно игрушечные кораблики. А там внизу перешептывались деревья, сновали люди. Одни спешили по неведомым ему делам, другие просто прогуливались. И Михаилу неожиданно захотелось туда, вниз, потолкаться среди людей. Он побрился, нарядился, надушился и ,стараясь не спугнуть это возникшее внезапно желание жить среди людей, радоваться и отодвинуть в дальний угол одиночество , почти бегом спустился вниз.
Было приятно вдохнуть свежий воздух, напоенный ароматом недавно отшумевшего дождя, повесившего на листочках деревьев хрустальные серьги, в которых искрились солнечные лучи. На детской площадке слышался гомон, радующейся теплу и солнцу детворы, скрипели качели, напевая что-то старое, давно забытое, трогательное, напоминая о тех беззаботных, ушедших в прошлое , но не забытых днях. На скамейке у подъезда мирно дремала соседка Кузминична. Михаил бочком, осторожно ступая проскользнул мимо, боясь , что пожилая дама может открыть глаза и тогда… тогда зацепит его языком и всё настроение, как корова хвостом сметет. Уж такая особенность у Кузминичны– вывалить на всякого, имеющего свободные уши, разные негативные мировые и не только проблемы. Наверное, поэтому , с её выходом в свет, вернее, на скамейку, места рядом пустовали.
Михаил прогулялся и устроился на скамейке в сквере, любуясь, как какая-то старушка кормит голубей, беседуя с ними так, словно это были дети. Давно ему не было так хорошо, как в эти минуты, он радовался и голубям, и незнакомой старушке так, как, наверное, радовался бы мошенник, которому удалось поймать в свой капкан очередную жертву. И тут…
–Хочу мороженого! Мама, купи!– капризничала крохотная девочка, топая толстенькими ножками так, что пышный голубой бант на её кудрявой головке трепыхался , точно огромная бабочка. По пухлым щечкам катились крупные, словно градины, слезки.
–Тихо, доченька, не кричи,– уговаривала её молодая миловидная женщина,– куплю. Но потом… Сейчас не получится.
–Не потом! Не потом! Сейчас! Хочу!
Женщина беспомощно оглянулась и попыталась взять малышку за ручку, чтобы увести. Но та не далась и завопила еще сильнее. В этот момент перед носиком крохи появилось эскимо в серебристой обёртке. Слезы, как по мановению волшебной палочки, прекратили свой бег, а личико озарилось такой солнечной улыбкой, что казалось , будто где-то там, внутри, вспыхнула яркая лампочка.
–Ой! Что вы! Не надо было,– смутилась молодая мамаша.
–Надо! Надо!– малышка сердито посмотрела на мать, словно опасалась, что та прямо сейчас, немедленно отберет это такое желанное лакомство и вернет доброму дяденьке.
– Спасибо вам,– поблагодарила женщина Михаила, поскольку этим добрым дяденькой оказался именно он. Ему понравилась эта прелестная парочка. Но не только это подвигло его на поступок. Хотелось тишины, умиротворения , а шум нарушал образовавшуюся в душе идиллию.
Он присел перед малышкой.
–Тебя как зовут?
–Клистина,– пыхтя над обёрткой, сообщила она,– а маму– Натаса.
–А я дядя Миша…,– он поднялся,– вот мы и познакомились. Он попытался поймать взгляд Наташи, которая внимательно следила за дочкой. Наконец, она взглянула на Михаила.
–Ещё раз спасибо вам. Пойдем мы,– она взяла за ручку девочку, которая уже принялась уплетать лакомство.
–А ты мне еще купишь?– вдруг подняла она на Михаила ясные, словно умытые, глазки.
–Кристина!– одернула её мать.–Тебе не стыдно?
–Куплю. Конечно, куплю, если вы мне разрешите вас проводить, маленькая принцесса.
–Лазлесым. Да, мамочка?
Наташа вздохнула.
–Ну , ладно. Мы живем в соседнем доме.
Так и встретились два одиночества. Костров разводить не стали и думать долго не думали, а просто поселились вскоре вместе. Да и что было тянуть быка за рога, если понравились другу. А Кристине особенно дядя Миша по душе пришелся. А как же? Было то как– кукол мама не покупает. Говорит, что есть одна Лялька и хватит, новые платья тоже не часто случаются, да и мороженое с конфетами редкие гости в доме. Это она быстро поняла. А дядя Миша пришел и … Начался сплошной праздник. И правда, Михаил полюбил малышку, как родную дочь, не отказывал ей ни в чем.
Время быстро идет сначала, потом лететь начинает. Незаметно Кристинка выросла и привела в дом вихрастого Виталика, заявив, что замуж за него хочет выйти, любовь, мол , у них случилась. Жалко было дочку в чужие руки пристраивать, но … делать нечего. Так уж устроено общество. Михаил с Наташей вздохнули и решили, коли такое дело, хочет девочка, значит свадьбе быть. Все расходы на её организацию Михаил взял на себя. Благо возможность имел такую. Да еще и пообещал молодым, что на свадьбу квартиру подарит с машиной.
Этого дня Кристина ждала с большим нетерпением. А как же иначе? В шкафу дожидалось пышное платье. И оно было таким прекрасным , воздушным, достойным королевы. Да и Кристина в нем чувствовала себя принцессой, хотя больше напоминала огромным торт, обильно украшенный кремовыми розочками. Немного огорчали серо-черные тучи. Точно осенние мухи, лениво ползали они по мрачному небу, желая… Ах, да чего они там могут желать?! Разве что расплакаться не ко времени и платье роскошное испортить. А , может быть, природа просто чувствовать умеет? Кристине было не до таких тонкостей. Её всегда интересовала только она сама. Вот и сейчас она пугалась, глядя на такое безобразие. Но всё обошлось. Редкие капли застучали по асфальту, едва молодые успели спрятаться в ресторане. И там всё было организовано так, как и хотелось. И музыка , и тамада, и стол ломился от угощений, чему особенно радовались гости. Это в самом начале кажутся важными невеста, жених, а потом… Потом как-то забывается, зачем пожаловали в такое шикарное место. Так и случилось. Пили, ели, плясали. Правда, иногда кто-нибудь вспоминал , по какому поводу собрались и начинал кричать «горько». Пьяненький хор разноголосо подхватывал. И тут жених начинал мять платье невесты, пытаясь отыскать её саму, дабы обнять, тянулся губами к её губам. И пока это случалось, гости уже забывали благополучно о них, ибо были у каждого здесь свои интересы, приземленные. Свадьба продолжалась.
А Кристина тем временем откровенно скучала, наблюдая, как Виталик активно что-то обсуждает с отчимом, подружка- свидетельница куда-то удалилась со свидетелем, а гости… Ей показалось, что им тоже не очень весело. Она встала, постучала вилкой по бокалу с вином, требуя тишины и заговорила.
–Вот вы все тут хвалите отчима за свадьбу такую шикарную, за то, что решил нам с мужем подарить квартиру с машиной,– она перевела дух, отмечая, что гости кивают головами. А это значит, что еще они способны слышать,– так вот, делает он это не просто так, – наступила полная тишина, такая, какая бывает , когда ожидают какого-то особенно интересного скандала. Люди даже жевать перестали. Правда, с бокалами не все спешили расстаться,–он принуждал меня с тринадцати лет спать с ним,– продолжила Кристина. Раздался недоуменно-возмущенный ропот. Кристина заметила, как лицо Михаила вытянулось, в глазах появилось непонимание,– он и до сих продолжал это делать. А мне было так противно,– она притворно всхлипнула, вытерев так и не скатившуюся слезу.
Ропот усилился. С мест повскакали все, или почти все. Веселье пошло полным ходом. Сначала Виталик схватил Михаила за рубашку, норовя боднуть. Михаил увернулся и отвесил подзатыльник новоиспеченному зятю. И что тут началось! Наташа- жена Михаила пыталась пропороть мужу шею вилкой. Кристина при таком раскладе тоже не могла остаться в стороне. Всё-таки эта идея – развеселить всех- была её. И каждый из гостей старался внести свою лепту по мере возможности. Мелькали руки, ноги, головы, слышались вскрики, охи, стоны… Кому , от кого и за что прилетало было не совсем понятно. Пришлось персоналу вызывать полицию.
Оказавшись в казенном доме, кто с банальным синяком, кто с шишковатым рогом на голове, а кто и вовсе без зуба, народ стал успокаиваться. С фиолетовыми синяками под глазами были и жених с невестой, да и теща не отстала. Куда же без неё ? Во лбу её горела не звезда , конечно, ( все-таки не царевна –лебедь), но светился красный с сиреневым оттенком фонарь, явно похожий на те, которые , наверное, висели в известных кварталах. Она косо поглядывала на мужа и, если бы не служители порядка рядом, бросилась бы снова в бой , защищая честь своей дочери, о чем не преминула и сообщить той.
–Ну, ма-а-ма,– капризно протянула Кристина,– успокойся. Я же пошутила.
–Как это?– опешила Наташа. Гул затих. Гости перестали обсуждать свои приобретения в виде синяков, порванных рубашек, воротничков, ставших ажурными.– Ты что говоришь такое?!
–А чё такого-то?– Кристина зевнула.– Спать хочется,– молвила она, кокетливо улыбнувшись,– развеселить всех хотела. Мне показалось, что всем немного скучновато. Всё просто,– она дернула плечиком.
–По-ошутить?! Это так называется?!– взревел Михаил.– Да вы меня чуть не убили…
–Ну, папочка! Ведь не убили же,– справедливо заметила Кристина, наморщив носик.
–Не убили?! Ну-у, знаешь ли! Всё ! Знать вас всех больше не желаю. А в квартире сам буду жить и на машине ездить тоже сам . А с тобой,– он ткнул пальцем в жену,– разведусь.
–Как?– ахнула Наташа.
–А мы… как же?– округлила глаза Кристина, беспомощно оглядываясь на Виталика,– квартиру с машиной ты же нам обещал…
–Обещал?! А вот вам теперь,– он свернул увесистую дулю и сунул под нос Кристине.
–Не-ет!– завопили в один голос родственники.
– Ты не можешь так поступить! Ну, прости нас!– Наташа пыталась обнять супруга.
Кристина умоляюще складывала пухлые ручки, шепча Виталику:
–Дядя Миша– добрый. Он остынет , простит и всё... всё будет хорошо.
Из полицейского участка все расходились молча, удрученные произошедшим. Михаил тоже вышел вместе со всеми и отправился в свою новую квартиру.
–Не прощу,– сообщил он жене,– никогда не прощу.