Байка №2.
До сих пор не могу объяснить свое отношение к людям, просящих милостыню в электричках. Двоякое чувство возникает при виде женщин, мужчин идущих по вагону и рассказывающих о своем бедственном положении. Верить или не верить – вот в чем вопрос!
Около церквей, особенно в праздники, понятно. Это исконно православная традиция. Пришедшие в церковь дают, сидящие около церкви берут. Но в социально-общественных местах……..? Приходят иногда мысли далекие от сочувствия и жалости.
В далекие студенческие годы, когда множество вузов и техникумов Москвы имели общежития за чертой города, мне «повезло» жить в общежитии г. Пушкино. Катались туда и обратно с Ярославского вокзала каждый день. Надо заметить, что в определенные часы, как правило, в 15-16 часов вагоны часто были заполнены студентами множества и других учебных заведений. Точно знаю, что по этой ветке добирались до своих общежитий студенты пединститута, лесотехнического и прочих заведений. Так вот, по вагонам и в те, социалистически развитые годы, ходили попрошайки, цыгане, мнимые и не мнимые инвалиды, просившие подаяния. Как правило, студенческая молодежь старалась в это время усиленно читать конспекты, смотреть в окна на мелькающие, до боли знакомые, дома и огороды. Большими стипендиями в те годы студентов не баловали. Надо заметить, эти просящие люди не продавали безделушки, как это делается в электричках в настоящее время, когда тебе с невозмутимым спокойствием втюхивают порошок от всех болезней, лучшую в мире овощерезку, пиво, сухарики и т.п. Легенды попрошаек были до слез жалостливые и однотипно примитивные. Сгорел дом, обворовали, потерял документы, нужны средства на операцию и т.п.
Однако! С великим восторгом студенческие вагоны принимали молодого парня, убогого по одежде и театрально придурковатого по лицу, торжественно входившего в вагон. Это был попрошайка новой формации.
На шее парня висела широкая доска, типа лотка, на которой лежала ученическая тетрадь и карандаш. Многие уже знали, что надо делать. Желающие давали парню 5 коп. (это цена пирожка с повидлом) и с интересом смотрели, как парень из вырванных листов тетради профессионально делал самолетики. При этом он интеллигентно спрашивал запускать самолетик или отдать своему благодетелю. За 10 коп. (цена пирожка с мясом) он делал кораблик либо голубя.
После прохода «юродиева» через весь вагон, в воздухе летали множество самолетиков под восторженные крики молодежи. Пожилые люди, делая критические замечания на действа студентов, вольно иль невольно, постепенно поддавались общему веселью.
Был ли это, зарождающимся в СССР частном бизнесом, или блаженствующим чудачеством парня никто не знает. Но на душе после этого становилось как-то спокойнее, а путь из суетливой и шумной Москвы незаметной и веселой.
P.S.
Внимательный читатель должен мне задать вопрос: «А зачем парень держал на доске карандаш?»
А для того, чтобы каждое его бумажное изделие имело авторское свидетельство. Это был небольшой крестик с большой загогулиной, ну типа автограф.