Сознание возвращалось медленно и неохотно, словно нашкодивший по весеннему делу муж – со стоном и скрипами еле переставляя трясущиеся метафизические ножки и явно осознавая, что по прибытии его не ждёт ничего хорошего. Судорожно смаргивающее зрение вело себя чуть лучше и, стараясь своим примером подбодрить остальные чувства, изо всех своих диоптрических сил фокусировалось на том, что окружало моё парализованное, распластанное на грязном полу какой то заброшки тело.
«Лучше бы ему этого не делать», – сквозь зубы цедило осязание, досадливо диагностируя треснутое ребро и кучу не стоящих внимания царапин и ушибов. «Иногда счастье и впрямь в неведении», – поддакивали вкус с обонянием, борясь с накатывающей волнами тошнотой от железной кислятины во рту и непередаваемого аромата помойки снаружи.
Один слух был деловит и собран – весь обратившись в самое себя, он, должно быть, из «фантастической пятёрки» очухался первым и теперь напряжённо ловил каждое слово стоящего надо мной человека в сером пятнистом комбинезоне с псевдонаучной эмблемой на рукаве – знак атома на фоне синего силуэта человеческого торса.
Если шестое и седьмое чувство – это соответственно способность предугадывать ближайшее будущее и эмпатировать настроение других людей, то они, очевидно, были на сто рентген… тьфу! процентов солидарны с продолжающим упираться сознанием. Монолитовец – а это был, несомненно, именно он – говорил в своей характерной манере – короткими фразами, безэмоционально и будто слегка заторможенно, словно читая неразборчивый текст, иногда, правда, слегка помогая себе свободной левой рукой – в правой мой палач небрежно держал громоздкую и уродливую FN-2000.
Говорил монолитовец простые и страшные слова… хотя какие ещё слова мог говорить фанатик пойманному сталкеру-одиночке?
– Андрей. «Монолиту» известно, что некогда ты встречался с нашим братом Скорпионом, – гудел широкоплечий боец. – Теперь Скорпион мёртв. Теперь Великий Мастер Харон взял меня на его место. Он приблизил меня к себе и ниспослал такую милость, о какой я и не мог мечтать. Сам понимаешь, сталкер, не оправдать столь высокое доверие…
– Кличут то тебя как, избранник хренов? – выхаркнул-таки мой язык, отклеившись от липких разбитых зубов. Я скривился – в нижней челюсти что то хрустнуло – но, что и говорить, перебить монолитовца было приятно – хотя бы словесно.
«Эфэнка» задумчиво хмыкнула и прищурила на меня свой единственный бездонный глаз.
– Женщине простительна глупость, неверному – дерзость и неверие, – успокаивающе погладил её по кожуху оптики фанатик. – Смертникам вообще многое простительно… и, поверь мне – я бы с удовольствием лично отправил тебя в Вальгаллу прямо здесь и сейчас…
Было трудно представить монолитовца, занимающегося хоть чем то «с удовольствием», но я честно попытался это сделать. Получилось, честно говоря, не очень, зато сознание, наконец, вышло из принудительного анабиоза и робко поинтересовалось – а что там, между прочим, насчёт моего вопроса то?
– … но Великий Мастер Харон велик, и мудрость его неисповедима, – продолжать бессвязно гундеть боец, возя по моему лицу пустым рыбьим взглядом. – У него прописана роль для тебя… чрезвычайно важная роль. Поэтому – в отличие от твоих сопровождающих – ты до сих пор жив. Зови меня Люцифером, Андрей.
В челюсти опять чваркнуло – при упоминании моих товарищей я непроизвольно прикусил язык. Люцифер, значит… Я осторожно дёрнул плечом и понял, что лежу плотно увязанным точно отрез докторской колбасы прочным как струна капроновым шнуром-гарротой. Трупов друзей, слава богу, вокруг не наблюдалось – как, между прочим, и других монолитовцев.
– Не пытайся бежать, сталкер, – устало прошёлся туда-сюда фанатик. – Даже убив меня, что тебе никак не по силам, ты не выберешься с этой базы – на картах локация отстутствует, повсюду очаги радиации и поля аномалий, а единственный проход блуждает от Выброса к Выбросу. Даже не всякий брат смог бы пройти отсюда в Большую Зону и обратно – а ты ведь в курсе насчёт уровня нашей подготовки и потенциала наших костюмов. Спасибо предателю Фенриру – знаю, он многое тебе рассказал – перед своей глупой и бесполезной гибелью Феникс поведал мне о том разговоре. Бежать тебе некуда, Андрей. Да этого и не случится – сейчас ты узришь великий замысел Великого Мастера Харона и проникнешься своим слабым разумом его великой мудростью.
Великий, великого, великой… я, ты, он, она…
– Какова же предуготована роль недостойному червю, о Люцифер? – искромсанный язык старался как мог, корчась от собственного яда. – Драить полы в вашей казарме? Таскать дровишки на полевую кухню? Вылизывать до блеска ваши «эфэнки» и «гаусски»? А давай, Люци, я не прочь! Развяжи мне руки и дай то, чем сейчас тычешь мне в лицо – сделаю всё по высшему разряду! Сделаю мир немного чище, отвечаю!
Казалось, понимание безнадёжности положения и беспросветный мрак в конце пресловутого туннеля (сам же конец виделся предельно отчётливо) придали моему сознанию дополнительные силы, и оно буревестником рвануло под самые облака.
– Ты глуп и самонадеян, – монолитовец удручённо присел на корточки, не подходя, однако, ближе. – Это хорошо. Это то, о чём говорил Великий Мастер Харон, говоря о твоей роли в предстоящем… проекте.
– Говорил, говоря… – я сплюнул, целя на сапог, но не попал. – Люци – ты болтун, тебе не говорили?
– Глуп и самонадеян, – еле слышно прошелестел Люцифер. – Слушай же…
Далее последовал настолько пространный и нудный монолог, выговариваемый монолитовцем как бы сквозь еле сдерживаемую мигрень короткими словесными обрубышами, что повторить его мне не удалось бы при всём желании – в течение всей речи фанатика я точно летел над землёй в каком то сонном трансе. Смысл же был, кстати, весьма и весьма затейлив – услышать ТАКОЕ от фанатика, придуманное (по его признанию) другим фанатиком, было в высшей мере… необычно. Итак…
«Проект» Харона носил несусветно претенциозное имя – «Иллюзион» (хомо зоникус, как я уже успел заметить, вместе с дозой всевозможных облучений рано или поздно подхватывал также необъяснимую тягу к громким названиям – одна только «Панихида» покойного найма Зубина чего стоит, чтоб ему на том свете повылазило), одначе тут титул – при всей своей напыщенной вычурности – оправдывал себя на все те же сто рентген… тьфу! процентов, ибо предполагал внедрение агента с промытым мозгом (меня, разумеется) ни много ни мало – в сферу ШОУ БИЗНЕСА на Большой Земле!
Покуда я переваривал услышанное, Люцифер с тем же ничего не выражающим выражением морды лица раскладывал передо мной пасьянс подробностей. Может быть, Харон разрабатывал свой план под воздействием совсем другого плана или во время очередного медитативного сеанса связи с фосфоресцирующим Камнем несколько перетрудил голову – не знаю. Но «Иллюзион», буде прочитанный мною в каком-нибудь бульварном фанфике, вызвал бы – от силы! – чувство потерянного времени – здесь же, к моему неуклонно возрастающему ужасу, всё было на предельно серьёзных щах. Подобного рода неуютные переживания посещали меня лишь однажды – при просмотре случайно закачанного в PDA какого то донельзя чернушного трешака с подробными рассуждениями главного героя о том, каким именно способом тот хочет, чтобы его приготовили и съели.
Одним словом – два слова. Как мне было доложено, группировка «Монолит» уже давно практикует пропихивание своих рядовых кадров в средства масс-медиа и иже с ними с целью – вот сюрприз то! – распространять свет истинного учения (читай пропаганду) вне Периметра чужими руками (или в данном случае – устами) – конечно же, в виде мастерски закамуфлированных Великим Мастером посылок, как то: намёками дикторов, оговорками репортёров, шокирующими эскападами актёров, скандализированными откровениями эстрадных законодателей общественного вкуса и прочая. И если к печатной продукции потребитель уже изначально научился относиться с известной долей скептицизма, мол, такого в жизни всё одно не бывает, то с ти-ви и – тем паче! – интернетом всё прокатило (и покатилось далее) просто на ура. Неожиданно большой положительный «выхлоп» дал вышеупомянутый шоу бизнес – певцы и, в особенности, эпатажные рокеры всех мастей могли себе позволить говорить то, что им было вложено Великим Мастером практически прямым текстом – относимое по форме к простительному людям искусства чудачеству послания, тем не менее, подсознательно доходили до адресатов в прямом смысле БУКВАЛЬНО. В результате изрядно ослабевший за последнее время «Монолит» начал стремительно наращивать силы, принимая в свои ряды всё увеличивающийся поток новых адептов и, немного отжав себе прежние позиции, принимался потихоньку диктовать свои правила – например, как доверительно шепнул мне Люцифер, он уже вполне мог себе позволить не позволять совать нос бдительному «Долгу» во весь этот свой рекрутинговый набор. Удивительно, но факт – это работало! Чёрный Сталкер ведает как, но – работало!
И вот мне предписывалось стать одним из таких «засланцев» (согласен, не будь это так жутко и так взаправду, это было бы, пожалуй, даже забавно). С наскоро опрощённым мозгом и на скорую руку (судя по всему, тоже гипнотически) вложенными азами нотной грамоты и аккордовой техники мне надлежало отправиться за Периметр, сколотить уличную рок-группу – и начать выступать. «Со стаффом проблем не будет, – уверял меня Люци, видимо, имея в виду не только оборудование, но и моих соратников по будущему бэнду. – А песни… песни будут идти сами собой. Методика отлажена, Андрей, не волнуйся. Неся слово нашего всемогущего бога, ты будешь верить, что пишешь о своём о сокровенном – и как раз этой незамутнённой искренностью подкупишь своего слушателя. С потрохами подкупишь. И он придёт к нам. Я трепещу и преклоняюсь ниц пред величайшим из планов Великого Мастера Харона!»
Отколошматив мою и без того пострадавшую голову всей этой «монолитовщиной», фанатик участливо поинтересовался, не осталось ли у меня вопросов.
– М-м-м… – простонал я. – Если не… секрет… а кто из наших певцов… ну… ты понял?
Люцифер раздвинул губы в улыбке. Так улыбается кот зажатому в когтях мышонку, так улыбается капкан шарящей по траве в поисках убежавшего мячика ребячьей ручонке, так улыбается из-под капюшона безносая дама с косой.
Монолитовец назвал мне пару имён – очень, очень известных имён! – и мне стало окончательно дурно. Огромное народное обожание этой парочки исключало всяческую, даже теоретическую возможность пропадания втуне даже самого мельчайшего кванта «месседжа». Каждое слово песни певца и певицы – естественно, при всей своей внешней невинности – несло мощнейший программирующий заряд замедленного действия, а крайне выдающиеся вокальные данные забивали сваи ещё глубже. Конечно, мой вклад в «Иллюзион» будет гораздо скромнее – ну, так я и сам несоизмеримо мельче раскрытых мне артистов – те, как минимум, профессионалы своего – своего ли; – дела, а я… недоучившийся писатель-самоучка, взявший в период кризиса среднего возраста в руки раздолбанный «стратокастер» и распевающий в подземном переходе свои рокешники с парой-тройкой таких же лузеров. Что ж, у Великого Мастера в строительство идёт всё без отхода – даже опилки и древесная пыль… на то он, знать, и Великий.
– Последний вопрос, – пробормотал я, видя, как Люцифер поднимается и перехватывает «эфэнку» прикладом вперёд. – Даже… два… если позволите… почему «Иллюзион»? – и почему… почему я?
Монолитовец навис надо мной мрачной заслонившей чахлое солнце глыбой. Внезапно я ощутил странный, какой то болотный запах, исходящий от рослой мускулистой фигуры в сером комбезе – и увидев запущенную бурую повязку на его запястье, ни к селу ни к городу подумал, что, наверное, у Люцифера начинается гангрена.
– Оттягиваешь неизбежное, – фанатик снова был безучастен как локомотив. – Это хорошо. Об этом Великий Мастер Харон тоже говорил. В былые времена иллюзионом люди звали кинематограф – а как ты теперь знаешь, Андрей, там также работают наши резиденты. Да и слово звучное… красивое… мне нравится.
Я поперхнулся и вновь прикусил язык, совершенно не чувствуя боли.
– А почему ты, – монолитовец подходил всё ближе. – Мог бы и сам догадаться. Ещё до твоего прихода в Зону Великий Мастер Харон разглядел в тебе, Андрей, силу невероятной мощи и непостижимой природы, которую и хотел использовать в своей погибшей установке. Не удалось – ты победил в той битве – но войну, увы, проиграл. Теперь твоя энергия послужит великому делу по другому. Ведь, в конце концов – эта сила не принадлежит тебе, Андрей. Больше вопросов нет.
Лишь увидев тянущуюся ко мне ручищу с источающей вонь гниющей перебинтовкой, я понял, что последняя реплика монолитовца была не вопросом, но неумолимым как приговор утверждением. Точкой, после которой даже не поставить многоточия… чёрт, я по-прежнему мыслю писательскими категориями… а ведь без пяти минут – звезда городского андерграунда, поющая чужую музыку.
Ум, пригвождённый надвигающимся кошмаром, метался в поисках лазейки и истошно цеплялся за всё, что хоть чем то напоминало спасительную соломинку. Поэтому на чью то сильную руку, схватившую меня сзади за плечо и поволокшую куда то прочь от опешившего Люцифера, я в первые мгновения попросту не обратил внимания – как не верит и считает галлюцинацией ворвавшийся в дверь и окна спецназ ведомый на расстрел заложник.
А потом с громким щелчком эта же рука повернула невидимый выключатель, и внутри моей головы взорвалась вселенская тьма, расплескав влажные лоскуты черноты по стенкам загудевшего колоколом черепа.
* * *
– А-А-АНДРЕ-Е-ЕЙ!!! Тьфу на тебя, чертяка, думал, ты решил во сне… того… мы, благодаря твоему таланту засыпать в самый неподходящий момент, уже везде и всюду опоздали, мои поздравления! Если мы в «Баре» не встретимся с Митяем, друг мой сердешный, искать его по новой будешь ты, понял? Не удивлюсь, что Митяй оттуда уже да-а-авно свалил… костеря на чём свет стоит и тебя, а заодно уж и ни в чём не повинного меня! Да вставай же ты, йоханный ридикюль!
Ни в чём не повинный пышущий праведным гневом проводник Радон уже собирался залепить Андрею третью пощёчину, но тут сталкер таки открыл глаза и уставился на товарища с таким обалделым видом, что Радон невольно отпустил ворот андреевского комбеза и опасливо отступил на шаг.
– Андрюха, – промолвил он, не мигая глядя на яростно трущего переносицу друга. – Ты не обижайся, но я тебе один умный вещь скажу. Ты сейчас похож на человека, который увидел во сне… нет, на человека ты точно не похож… да зомби здоровее выглядят! Кошмар, что ли?
Андрей не отвечал и, похоже, пытался сообразить, каково это вообще – говорить. Скатка, на которой он только что лежал головой, напоминала комок сырой глины.
– Так, – хлопнул по коленке Радон. – Пошли вниз, хлопнем по рюмашке. И… чего бы ты там себе не насмотрел в своих сновидениях – пойдём уже работу работать, дела сами себя не сделают. По дороге расскажешь.
Андрей дал себя стащить с топчана и безропотно всунул руки в лямки увесистого рюкзака. Проводник посмотрел на отсутствующее лицо друга, ничтоже сумняшеся, со вздохом опустился на колени и принялся затягивать шнурки его трофейных берцев, продолжая тормошить сталкера своей безостановочной болтовнёй:
– А мне тут Зулус на PDA новое кинцо скинул, свеженький торрент. Правда, экранка и звук отстаёт, но чего уж нам, сталкерам, нос то от таких мелочей воротить… да вот, гляди.
Андрей автоматически подхватил видавший виды карманный компьютер, на экране которого шли рваные титры фильма, ещё не вышедшего на экраны кинотеатров Большой Земли. Из дёрганой мешанины разноцветных искр выплыло название, и закадровый голос вкрадчиво зачастил традиционную предысторию. Постепенно проявились очертания маленькой и жутко захламлённой комнатушки – скорее всего, для пущего саспенсу режиссёр решил снять свою нетленку в одном из многочисленных заброшенных зданий.
Как только раздался голос рассказчика, по лицу Андрея наискось – как грозовой разряд – пронеслась судорога, и сталкер упал бы, не поддержи его проводник, усадивший друга обратно.
– Да что с тобой, едрёна кочерыжка? – затряс товарища уже не на шутку обеспокоенный Радон. – Плохо? К медику сгонять?
– Не, – прохрипел Андрей посиневшими губами и попытался усмехнуться. Получилось, честно говоря, не очень. – Не… надо… просто… просто с головой… с головой что то… как будто гвоздь воткнули… сейчас пройдёт… сейчас пройдёт…
=========
В произведении использованы персонажи видеосериала «Иерихон» сталкера Данилы Хабара, а также игры «S.T.A.L.K.E.R.: Зов Припяти» компании GSC Game World.