Смоленский уланский полк в 1849 году был расквартирован в Царстве Польском в г. Бяла и, как и другие уланские полки, состоял из 8 действующих эскадронов по 170 человек и 9-го резервного эскадрона, который с выступлением остальных в поход, соединялся с другими такими же в отдельную резервную кавалерийскую дивизию, состоящую из 4-х сводных полков.
В первой половине апреля было предложено войсками 4-го пехотного корпуса занять Галицию и Буковину, чтобы дать австрийским войскам, занимавшим эти провинции, возможность действовать в Венгрии и Трансильвании. Но вскоре решение это было отменено, и в австрийские владения направлены были 3-й и 4-й пехотные корпуса, в мае же месяце было решено, кроме этих корпусов, направить для действия в Венгрии весь 2-й и часть 5-го корпуса.
2-я лёгкая кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта Глазенапа состояла во втором пехотном корпусе генерал-лейтенанта Куприянова.
5 мая уланский Е.И. В. великого князя Николая Александровича (Смоленский) полк, под начальством командира, полковника Гана, выступил из Варшавы и 24 мая, перейдя у Кракова границу Австрии, в составе второй колонны (2-я лёгкая кавалерийская и 4-я пехотная дивизии), следовал через Пщеворок в Ржешов и в начале июня расположился в Галиции у Дуклы.
Выступая за границу, полку было велено иметь при себе 20-тидневную порцию сухарей, круп, спирта и мяса в живом скоте, зернового фуража в саквах на 3 дня и 3-х дневный запас в фурах. Заведены были косы для заготовки травы. Все лошади были подкованы на четыре ноги.
В Дукле полк представился на смотр Государю Императору.
По диспозиции, 5-го июня Смоленский полк с конницей 2-й и 4-й кавалерийских дивизий, а также артиллерийские парки остались временно около Дуклы, чтобы облегчить довольствие лошадей.
С той же целью было отдано по кавалерии приказание, чтобы при переходе через Карпатские горы люди не садились на лошадей, а вели бы их в поводу, на лошадях же имели бы привьюченный овёс на 6 или 7 дней. Приобретение продуктов за деньги представляло большие затруднения. Ассигнации, учреждённые Кошутом (кошутовки), уничтожались во всяком месте, куда прибывали русские войска и где восстанавливалась власть австрийцев, австрийские же бумажки не пользовались никаким кредитом. Русское золото и серебро пошли в ход. Нот при мелких закупках, делаемых солдатами на собственные средства, появилось важное неудобство: имея рубль, солдат должен был непременно купить товару на весь рубль, так как разменная монета вся исчезла из обращения, и сдачи он мог получить только бумажками, не имеющими никакой определённый стоимости.
Для вступления в Венгрию российские войска перешли Карпаты в двух направлениях, и 5 июня главные силы, в 4-х колоннах, направились из Дуклы через Карфельдт, Осино и Эпериес в Кашау.
Успехи русского оружия подействовали на умы обывателей в Эпериесе: все дома главной улицы были разукрашены флагами и коврами, на балконах и у окон стояли дамы, махавшие платками и бросавшие на улицу проходящим русским войскам венки и букеты. Говорили, что точно так же принимал этот город и австрияков, и венгров и оттого только и уцелел. Обыкновенно, в тех городах и местечках, через которые проходили войска, вывешивались флаги: для нас белые, для австрийцев – зелёные с чёрным, а для венгерцев – зелёные с красным, и каждый дом имел в готовности три таких флага.
В Кашау полк прибыл 14 июня. Здесь узнали о поспешном отступлении неприятеля перед нашими войсками. Часто приходилось занимать дома, на дверях которых не были ещё стёрты надписи, сделанные мелом венгерским квартирьерами. Уланы сетовали, что, несмотря на большие переходы, не пришлось нагнать неприятеля, но надежда настигнуть и разбить его не оставляла их. Несмотря на это, бросалось в глаза постоянное сочувствие, повсюду возникающее между нашими войсками и венгерцами, рядом с общей антипатией, проявлявшейся в отношении к австрийцам. А тут разнеслась весть, что Гергей, предводитель венгерцев, предлагает сложить оружие перед войсками Императора Всероссийского.
15 июня Смоленский полк со 2-й лёгкой кавалерийской дивизией и с её артиллерией выступил из Кашау через Гидас-Немети под начальством генерал-адъютанта Анрена, направляясь к Мишкольц и распуская слух, что этот отряд составляет авангард целой армии.
Климат Венгрии вообще вреден для здоровья, за исключением гористых пространств: в ней везде господствуют эпидемические перемежающиеся лихорадки, вызываемые: 1. близостью болот, 2. недостатком хорошей воды, особенно в низменностях Дуная и Тисы, 3. постоянными ветрами, всюду разносящими миазмы и 4. резкими переходами температур, в особенности летом.
Ещё на переходе от Кашау начались дожди. Начавшаяся холера усилилась до того, что часто вырывала людей из рядов даже скоропостижно, или после весьма кратковременных страданий. В каждом из корпусов от самих переходов умирало от 60 до 100 человек, так что задние войска должны были подбирать трупы. Все обозы наполнились больными. Необходимость заставили брать большое число подвод, так как корпуса везли с собой не сотни, а тысячи больных и умирающих. 18 июня авангард генерал-адъютанта Анрена расположился на перекрёстке дорог
в Мезе, Кершенете и Ныске, имея передовые отряды по обеим дорогам. Чтобы по возможности сберечь людей от свирепствовавшей холеры, главнокомандующий 20 июня приказал поставить 2 и 3 корпуса на квартиры около Мишкольца. С прибытием армии в Мишкольц, положение её сделалось самым трудным: в полках оставалось провианта не более чем на 2-3 дня, реквизиция шла крайне медленно, заведены были ручные мельницы, и полки сами мололи муку. Проливные дожди продолжались и имели такое большое влияние на здоровье людей, что с 17 по 23 июня умерло в армии около 2000 человек.
Губительное действие болезни ослабляло армию не только в количественном отношении, но и в нравственном. Зрелище ежечасных жертв, уносимых холерой, распространяло в наших войсках всеобщее уныние. Что касается Смоленского полка, то эпидемические заболевания начались ещё с середины мая, заболело в июне 101 человек, в июле – 28 человек; из этого числа умерли 2 офицера и 12 нижних чинов.
22 июня Смоленский и Харьковский уланские полки с артиллерией, в отряде генерал-адъютанта Анрена, расположились вправо от шоссе, идущего на Пешт, имея в тылу д. Геремболин, в которой было отведено 10 дворов для заболевших.
С 27 июня Смоленский полк со 2-ым корпусом двинулся через Абраны, Мезо-Кеведз на Гатван, где 30 июня имел днёвку. В это время показались партизанские шайки венгерцев, перехватившие наших курьеров. Однако следование по направлению к Дунаю исполнено было беспрепятственно.
1 июля в Гатване смоленцы с харьковскими уланами поступили в ведение командира 3-го пехотного корпуса, в 3-ю лёгкую кавалерийскую дивизию генерал-лейтенанта барона Оффенберга. Для настижения Гергея 3 июля командир 3-го корпуса граф Ридигер приказал 3-ей лёгкой кавалерийской дивизии и 1-ой бригаде 2-ой лёгкой кавалерийской дивизии двинуться к с. Уйфалу. Оттуда все шесть полков пошли к Харасту-Карастай близ Вайцева на выручку отряда генерала Засса, завязавшего бой с мятежниками. Отряд этот был в опасном положении: неприятельская артиллерия обстреливала его с фронта и с флангов продольным огнём. Дело было в полном разгаре, когда в 3 часа пополудни прибыл в Хараст генерал-лейтенант Оффенбах. Видя, что Засс завязал бой с несоразмерно сильным неприятелем, он счёл нужным для поддержания нашего авангарда развернуть свою многочисленную кавалерию и вместе с тем, как старший, принял начальство. Смоленский и Харьковский уланские полки с конной батареей и частями 3-й лёгкой кавалерийской дивизии были посланы им на левый фланг западнее с. Дука у Харастских виноградников.
Бой окончился при наступлении совершенной темноты. Превосходство сил не принесло никакой пользы неприятелю. В этом деле наши войска явили свойственную им твёрдость, не уступив ни пяди более чем вчетверо сильнейшему противнику и находясь под жестоким огнём в продолжении более семи часов. Начальники подавали пример неустрашимости: великий князь Константин Николаевич в этот день находился в первый раз в огне. Хладнокровие и весёлость юного сына Государя среди опасностей глубоко запечатлелось в сердцах русских воинов.
Рано поутру на следующий день к Хартиану (близ Вайцена) стали прибывать главные силы, но в виду усталости войск (они прошли по невозможной дороге около 50 вёрст) им был дан отдых. День этот прошёл в перестрелке. Наши войска готовились к наступлению. 3-го июля Смоленскйи полк участвовал в наступлении на Вайцен и, после отступления неприятеля, переночевав на биваке, вступил в Вайцен.
В делах 3, 4 и 5 июля неприятель, кроме 1000 пленных, потерял значительное число убитых и раненых, 4 орудия, 1 штандарт и 1 знамя. В нашей армии потери: убитых 4 офицера, 142 рядовых, ранено 26 офицеров и 227 нижних чинов.
За это дело, между другими наградами, получили: командир полка, полковник Ганн орден св. Анны 2-й степени с Императорской короной, произведены: в подполковники майор Рожанович, в майоры – ротмистры Тульженко и Шенявский и 4 нижних чина получили знаки отличия военного ордена.
После занятия Вайцена Смоленский полк находился при главной квартире главнокомандующего.
Гергей 5 июля скрытно отступил кружным путём через горы и бросился на Мишкольц в тыл русской армии, имея в виду пробраться на левый берег Тисы к Дебречину, войдя в сношение с остальными силами инсургентов, действовавшими в центральной Венгрии.
7 июля Смоленский уланский полк с главной квартирой перешёл к Гиенгиешу на сосредоточение войск 2 и 3 корпусов.
8 числа Смоленскйи полк в составе уланской бригады 2-й легкой кавалерийской дивизии с дивизией пехоты был отряжен главнокомандующим к с. Тур на подкрепление наших войск, завязавших дело с превосходящими силами венгерских мятежников. Несмотря на быстроту движения, войска прибыли в Тур, когда неприятель находился уже в полном отступлении, и смогли принять участие только в преследовании онаго. В это время к полку шёл на присоединение один эскадрон, находившийся в конвоировании летучего № 17 парка и следовавший к полку через Вайцен, Гарпианы, Уфайло, Ашад и далее через Гиенгиеш. 9-го июля главная квартира и 2-й пехотный корпус перешли в Гатван, а 1-я бригада 2-й лёгкой кавдивизии и две казачьи сотни в 8 часов утра прибыли в Уйфало. 10 числа полк с главной квартирой находился уже в Гатване, а на следующий день в Гиенгиеше. Для воспрепятствования Гергею пробраться в Токай, Паскевич решился немедленно форсировать тиссаферюрскую переправу и перейти там на левый берег Тиссы.
Все предназначенные для переправы войска 12 июля сосредоточились у с. Керешенд, а Смоленский уланский полк с главной квартирой в с. Копольво. На следующий день главная квартира, 1-я брига 2-й лёгкой кавалерийской дивизии и полторы дивизии пехоты перешли в Мезо-Кенезд, откуда войска, сделав большой привал должны были следовать к с. Аброны. В с. Мезо-Кенезд было получено донесение, что неприятель сбит с позиции впереди Мишкольца и отступает. Дальнейшее движение было остановлено и войска расположились на бивуаках; Смоленский полк у с. Аброны, где на следующий день была полку днёвка.
15 июля перешли в м. Тиса-Ферюр и расположились верстах в двух впереди местечка вместе со своей второй бригадой.17, после переправы у этого местечка, главнокомандующий, чтобы отбросить Гергея за Тису, двинул 2 корпус на присоединение к 4-му для нападения во фланг. Посланная вперёд 2-я лёгкая кавдивизия узнала от разъездов, что Гергей, искусно маскируя своё движение на Токай, сбил с толку фельдмаршала и, успев выиграть время, прошёл мимо Дебречина к Гросвардейну. По получении этого известия, главнокомандующий сделал распоряжение о направлении главных сил к Дебречину. Вместе с этим князь Варшавский приказал командиру 4-й конноартиллерийской бригады полковнику Хрулёву с отрядом из 4-х эскадронов Смоленского уланского полка при 4-х конных орудиях и 50 казаках направиться через Мадарош к Миклошу, угрожая флангу и тылу неприятеля. Этот отряд, распуская ложный слух, что он составляет авангард сильного корпуса, направляется к Дебречину. При этом ему было приказано, по переходе австрийцев через Тису, возвратиться к нашим силам.
Эскадроны Смоленского полка 20 июля, поздно вечером прибыли в с. Мадарош, где застали венгерский пикет, который при приближении наших разъездов ускакал, пользуясь темнотой.
От жителей было получено сведение, что венгерские войска, под началом Перцеля только что потянулись к Сегедину.
На другой день отряд прибыл в Миклош. Высланный отсюда разъезд не встретил на берегу реки ни австрийских, ни венгерских войск и узнал, что первые направились к югу. Вследствие этих известий Хрулёв 23 числа, не имея дальнейших приказаний, двинулся обратно к Уй-Варошу и на следующий день присоединился к армии в Дебречине.
Местность перед Дебречином представляет собой обширную равнину, на которой только изредка попадаются небольшие курганы. Вправо от дороги из Уй-Вароша тянутся поля, покрытые высокой и густой кукурузой. Перед самым городом расположены сады, виноградники, отдельные строения и несколько курганов, которые представляли неприятелю возможность удобно скрыть свои силы, так что у него были видны только 4 эскадрона и 2 орудия. Войска двигались по дороге и по сторонам её. По чрезвычайной трудности следовать в порядке по полю, засеянному кукурузой, войска перешли на дорогу и продолжали движение в походной колонне, имея кавалерию между 4 и 5 дивизиями. 2-я лёгкая кавалерийская дивизия была построена в резервный порядок и выдвинута в голову всей колонны. Когда наши головные части приблизились к городу, неприятель открыл огонь из батареи, поставленной скрытно. Позади его артиллерии показались сильные колонны кавалерии и пехоты. Наши 3-я батарейная рота и 5-я конная батарея открыли ответный огонь. Кавалерия была остановлена и, под её прикрытием 5-я пехотная дивизия перестроилась в боевой порядок. 2-я лёгкая кавалерийская дивизия была выдвинута на правый фланг нашей линии.
Пока перестраивалась пехота, наши войска должны были выдержать жестокий огонь неприятельской артиллерии, снаряды которой достигали даже нашу вторую линию. Канонада продолжалась два часа, и главнокомандующий приказал начать наступление всем боевым порядком, подавая левый фланг вперёд.
Неприятельские батареи, пострадавшие от огня нашей артиллерии, начали сниматься с позиций, и вскоре отступление сделалось общим по всей линии. 5-я пехотная дивизия тронулась вперёд для преследования. Неприятельская кавалерия, прикрывая артиллерию, быстро отступила к с. Нач, а пехота рассеялась в окружающих город садах. Но, несмотря на это, вследствие вялости преследования вообще, остаткам венгерского корпуса Надь-Шандора, который занимал Дебречин, удалось отступить по гросс-вардейской дороге. Наша конница не преследовала, а только следовала за неприятелем и особенно, вследствие бездействия нашей 2-й кавалерийской дивизии, стоявшей на крайнем правом фланге и имевшей полную возможность захватить путь отступления неприятеля. Поставленная в густейшую кукурузу, дивизия эта была совершенно закрыта от неприятеля, но за то и сама ничего не видела; да её и отыскать не могли, чтобы передать приказание двинуться на путь отступления неприятеля. Начальник дивизии оправдывался неполучением приказания: такое объяснение характеризует то время, когда наши частные начальники, в особенности же, подчинённые князя Паскевича, опасались ответственности за самостоятельные действия.
Вялость преследования с нашей стороны объясняется, как утомлением войск, прошедших 23 версты большей частью в боевом порядке без привала и воды, так и полученным во время сражения донесением о движении Гергея на подкрепление к Надь-Шандору. Венгры поспешно отступили к Гросс-Вардейну.
Надь-Шандор лишился половины подчинённых ему войск, уцелевшая же часть была расстроена и деморализована. Наши трофеи: 4 орудия, часть обоза, 2 зарядных ящика и 1 знамя. Наш урон: убитыми 2 обер-офицера и 38 нижних чинов, ранеными 25 офицеров и 252 нижних чина.
25 числа было получено известие, что Гросс-Вардейн оставлен неприятелем. Туда тотчас был послан граф Ридигер с 3-м пехотным корпусом и тремя полками 2-й лёгкой кавалерийской дивизии. Ридигер должен был установить ближайшее наблюдение за Гергеем.
26 июля был сформирован новый авангард армии под начальством князя Бебутова из Смоленского уланского и конно-мусульманского полков с 4-мя орудиями. Отряд этот расположился, не доходя д. Сепеш.
По занятии Гросс-Вардейна графом Ридигером, главнокомандующий признал необходимым для очищения восточных комитатов и водворения в них спокойствия образовать особый отряд из 7 батальонов егерской бригады, 2 лёгких батарей и 4-х эскадронов Смоленского уланского полка, взвода сапёр и 25 казаков. Начальство над этим особым отрядом было поручено начальнику 4-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Карловичу.
2-го августа отряд, взяв на 15 дней провианта, выступил из Дебречина к крепости Мункач и около Нашени переправился через Тиссу. Отряду вменялось в обязанности наблюдать за крепостью Мункач, делать движения в горы, чтобы разогнать шайки, которые могли там укрываться и затем, обойдя крепость, следовать на Кашау, делая экспедиции на север.
Остальные четыре эскадрона Смоленского полка вошли в состав вновь образованной сводной кавалерийской дивизии, которая присоединилась к 3-му пехотному корпусу.
Отряд Карловича, следуя к Мункачу, по прибытии в Кароч, узнал, что в с. Немени находится шайка мятежников, силой около 300 человек под начальством Кортоша. Генерал Карлович выслал в Немени эскадрон смоленских улан и казаков, чтобы завладеть переправой через Тису. Услышав о приближении наших войск, мятежники отступили, разобрав мост до прибытия улан. Командовавший эскадроном, ко времени прибытия отряда к переправе, исправил мост. Следуя дальше в окресностях Мункача, узнали об отступлении мятежников на юго-восток. Комендант крепости Мункач на требование сдать крепость, отвечал, что сделает это не иначе, как удостоверившись, что армия Гергея сложила оружие. С этой целью из Мункача были посланы три офицера в нашу главную квартиру, где находился Гергей. Снабжённые его собственноручным письмом, они были отосланы обратно. В ожидании возвращения посланных офицеров, отряд генерала Карловича расположился близ р. Латорчи в 3-х верстах от крепости, около шоссе на Кашау. С появлением отряда Карловича, толпы вооружённых крестьян разошлись по домам, и на пространстве от Тисы до Мункача и от этой крепости до Стрыя мятежных шаек больше не появлялось.
По возвращении из главной квартиры нашей армии отправленных туда для удостоверения в сдаче Гергея трёх венгерских офицеров, 14 августа в 7 часов вечера гарнизон крепости Мункач, состоящий из 32 офицеров и 329 нижних чинов, положил оружие и сдался военнопленными.
В крепости найдено: 23 орудия, более 500 ружей, 1 знамя и до 1200 снарядов; продовольственных же запасов в крепости оказалось немного. Как только венгерцы сдавались, мы смотрели на них уже не как на неприятеля, а как на несчастных. Каждый солдат был добр и снисходителен к пленным, все старались доказать им своё искреннее участие. Победив венгров оружием, мы покорили их сердца не гордым и грубым с ними обращением, а заботливостью о них. Они говорили, что не стыдно быть побеждёнными такими людьми, как русские.
После сдачи крепости Мункач генерал Карлович оставил в крепости один батальон, а с прочими войсками своего отряда выступил через Унгвар и Кашау для дальнейшего следования в пределы Империи.
На обратном пути в Россию эскадроны Смоленского уланского полка соединились и, вместе с войсками 2-го пехотного корпуса, 14 сентября, перейдя границу, направились в Царство Польское.