Над башенками замка стали появляться клочки ярко-синего неба, но эти признаки приближающегося лета не подняли Гарри настроения. Он расстраивался и из-за неудачных попыток выяснить, чем занят Малфой, и из-за усилий начать со Слизхорном разговор, который хоть как-нибудь привёл бы к получению заветных воспоминаний, которые он, возможно, подавлял десятки лет.
- Последний раз говорю – забудь о Малфое, - твердила Гермиона Гарри.
Они с Роном сидели в солнечном уголке двора после обеда. В руках у Гермионы и Рона были буклеты Министерства магии «Типичные ошибки при мигратации и как их избежать», ибо именно в этот день им предстояло испытание, но эти буклеты по большому счёту их не успокаивали. Увидев поворачивающую из-за угла девочку, Рон вскочил и попытался спрятаться за Гермиону.
- Это не Лаванда, - устало проговорила Гермиона.
- Слава богу, - облегчённо вздохнул Рон.
- Гарри Поттер? – спросила девочка. – Меня попросили передать тебе вот это.
- Спасибо…
При виде маленького свитка пергамента сердце Гарри упало. Едва девочка отошла, он сказал:
- Дамблдор говорил, что не будет заниматься со мной, пока я не получу воспоминания!
- Может, он хочет проверить, как у тебя дела? – спросила Гермиона у Гарри, разворачивающего пергамент.
Но вместо убористого и изящного почерка Дамблдора он увидел грязные каракули, которые было очень трудно разобрать из-за больших клякс на пергаменте с размазанными чернилами.
«Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!
Aрагог вчера ночью умер. Гарри и Рон, вы с ним знакомы и знаете, что он был особенный. Гермиона, я знаю, что тебе бы он понравился. Для меня будет много значить, если вы сегодня вечером придёте на похороны. Я собираюсь хоронить его в сумерках, это было его любимое время. Знаю, что не положено вам так поздно выходить, но у вас же мантия. Я б не просил, но один я этого не вынесу.
Хагрид»
- Посмотри на это, - сказал Гарри, передавая записку Гермионе.
- О боже мой, - ахнула она, быстро пробежав её глазами и передав Рону, который прочёл её с растущим удивлением.
- Он чокнутый, - вспылил он. – Эта тварь велела своим дружкам съесть нас с Гарри! Велела не стесняться! И Хагрид ждёт, что мы пойдём туда и заплачем над этой жуткой волосатой тушей?
- Не в этом дело, - возразила Гермиона. – Он просит нас уйти из замка вечером, а он сам знает, что меры безопасности стали в миллион раз суровее, а если нас поймают, мы неприятностей не оберёмся.
- Мы же раньше приходили к нему поздно вечером, - напомнил Гарри.
- Да, но ради этого? – возразила Гермиона. – Мы многим рисковали ради помощи Хагриду, но сейчас… Арагог умер. Если бы его надо было спасти…
— …мне бы захотелось этого ещё меньше, - твёрдо сказал Рон. – Ты, Гермиона, его не видела. Поверь, мёртвый он намного лучше.
Гарри забрал записку и уставился на чернильные кляксы на ней. Пергамент явно был залит обильным потоком слёз…
- Гарри, даже не вздумай пойти, - сказала Гермиона. – Не стоит зарабатывать наказание из-за такого пустяка.
- Знаю, - вздохнул Гарри. – Так что придётся Хагриду хоронить Арагога без нас.
- Придётся, - облегчённо вздохнула Гермиона. – Послушай, сегодня на зельях почти никого не будет, мы же пойдём на испытания… Попытайся хоть чуть-чуть смягчить Слизхорна!
- Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне повезёт? – с горечью спросил Гарри.
- Повезёт, - вдруг проговорил Рон. – Гарри, точно… призови удачу!
- Что ты имеешь в виду?
- Используй своё зелье удачи!
- Рон, это же… точно! – ошеломлённо воскликнула Гермиона. - Конечно! Как я не догадалась?
Гарри уставился на них обоих.
- «Феликс Фелицис»? – спросил он. – Не знаю… я хотел приберечь его…
- Для чего? – недоверчиво вопросил Рон.
- Гарри, да что может быть важнее этих воспоминаний? – спросила Гермиона.
Гарри не ответил. Мысль об этом золотом флакончике одно время приходила на задворки его воображения; неясные, нечёткие картины, как Джинни рвёт с Дином, а Рон счастлив видеть её с новым другом, назревали в глубинах его мозга, выходя на поверхность только в сновидениях или на грани сна и пробуждения…
- Гарри, ты где витаешь? – спросила Гермиона.
- Что?.. Да, конечно, - сказал он, приходя в себя. - Ну… ладно. Если днём не смогу со Слизхорном поговорить, то приму немного «Феликса» и снова попытаюсь вечером.
- Значит, решено, - решительно сказала Гермиона, поднимаясь на ноги и делая грациозный пируэт. - Устремлённость… упорство… уравновешенность… - пробормотала она.
- Ой, прекрати, - попросил её Рон, - я этим сыт по горло… спрячь меня скорее!
- Это не Лаванда! – возмущённо сказала Гермиона Рону, пригнувшемуся позади неё при виде вышедших во двор двух девочек.
- Уф, - сказал Рон, глядя через плечо Гермионы. – Чёрт, не очень-то радостный у них вид!
- Это сёстры Монтгомери, и у них не может быть радостного вида, разве ты не слышал, что произошло с их братиком? – спросила Гермиона.
- Если честно, то я не слежу, что происходит с чужими родственниками, - ответил Рон.
- В общем, на их брата напал оборотень. Говорят, его мать отказалась помогать Поглотителям Смерти. Но мальчику было всего пять лет, и он умер в Больнице святого Мунго, его не смогли спасти.
- Умер? – изумлённо повторил Гарри. – Но ведь оборотни не убивают, а превращают в себе подобных!
- Иногда убивают, - необычно серьёзным тоном сказал Рон. – Я слышал, что такое бывает, когда оборотень особенно разъярён.
- Как звали оборотня? – быстро спросил Гарри.
- По слухам – Фенрир Серошкурый, - ответила Гермиона.
- Так и знал… маньяк, который любит нападать на детей, Люпин рассказывал мне о нём! – зло проговорил Гарри.
Гермиона сурово взглянула на него.
- Гарри, ты должен добыть воспоминания, - сказала она. – Разве речь не о том, чтобы остановить Волдеморта? За всеми этими ужасными событиями стоит он…
В замке прозвенел звонок, и Гермиона с Роном вскочили на ноги с ужасом на лицах.
- У вас всё получится, - сказал Гарри обоим по дороге в вестибюль, где собирались студенты, которым предстояли испытания по мигратации. - Удачи.
- И тебе того же! – с многозначительным взглядом сказала она Гарри, направляющемуся в подземелье.
На уроке зелий их было всего трое: Гарри, Эрни и Драко Малфой.
- Все ещё слишком молоды для мигратации? – весело спросил Слизхорн. – Ещё семнадцать не исполнилось?
Все покачали головами.
- Ну хорошо, - бодро сказал Слизхорн. - Поскольку нас так мало, давайте сотворим что-нибудь весёленькое. Я хочу, чтобы вы сгоношили мне что-нибудь забавное!
- Хорошо сказано, сэр, - льстиво произнёс Эрни, потирая руки.
Зато Малфой даже не улыбнулся.
- Что вы подразумеваете под «чем-нибудь забавным»? – сердито спросил он.
- O, удивите меня, - небрежно ответил Слизхорн.
Малфой открыл свой «Углублённый курс зелий» с кислым лицом. Было яснее ясного, что он считает этот урок пустой тратой времени. Гарри, глядя на него поверх своего учебника, не сомневался, что Малфой сокрушается о времени, которое он лучше бы провёл в Заветном Зале.
Ему показалось, или Малфой, как и Тонкс, похудел? Он точно побледнел, его кожа обрела сероватый оттенок, потому что в эти дни он выходил на свет очень редко. Но и выражение превосходства, аффекта и главенства тоже исчезло; не было и развязности, с которой он вёл себя в «Хогвартс-экспрессе», когда трепался о миссии, возложенной на него Волдемортом… Двух мнений быть не могло: выполнение миссии, какова бы она ни была, продвигалось плохо.
Ободрённый этой мыслью, Гарри полистал свой учебник и нашёл сильно исправленный Принцем-полукровкой вариант “эликсира, вызывающего эйфорию”, который не только подпадал под инструкции Слизхорна, но и мог (при этой мысли сердце Гарри подскочило) привести Слизхорна в такое хорошее настроение, что он будет готов поделиться воспоминаниями, если только Гарри удастся убедить его попробовать…
- Что ж, выглядит просто чудесно, - сказал Слизхорн полтора часа спустя, хлопая в ладоши и разглядывая солнечно-золотистое содержимое котла Гарри. – Эйфория, насколько я понимаю? A чем это так пахнет? Mммм… так ты добавил стебелёк перечной мяты? Неклассический вариант, но очень вдохновляюще, Гарри, конечно, это может уравновесить некоторые побочные эффекты вроде избыточного пения и пощипывания в носу… представить не могу, откуда у тебя такие озарения в мозгу, мальчик мой… разве что…
Гарри поглубже затолкал ногой в сумку книгу Принца-полукровки.
— …к тебе перешли гены твоей матери!
- Ну… скорее всего, да, - облегчённо вздохнул Гарри.
Эрни был весьма сердит - он решительно настроился разом превзойти Гарри, поэтому весьма поспешно придумал собственное зелье, которое створожилось и превратилось на дне его котла в нечто вроде лилового комка теста. Малфой с кислым выражением лица уже собирал вещи – Слизхорн объявил, что его Икотный раствор приготовлен “более-менее”.
Прозвенел звонок, и Эрни с Малфоем тут же ушли.
- Сэр, - начал Гарри, но Слизхорн тут же оглянулся через плечо и, увидев, что в классе остались лишь он сам и Гарри, тут же умчался со всех ног. – Профессор… профессор, не хотите ли попробовать моё зе?.. – отчаянно воззвал Гарри.
Но Слизхорн уже скрылся. Расстроенный Гарри опустошил котёл, собрал вещи, покинул подземелье и медленно пошёл в общую комнату.
Рон с Гермионой вернулись к вечеру.
- Гарри! – воскликнула Гермиона, влезая в дыру за портретом. – Гарри, я выдержала!
- Молодец! – откликнулся он. – A Рон?
- Он… он всё завалил, - шепнула Гермиона, ибо в это время Рон с жутко угрюмым видом ввалился в общую комнату. – Просто не повезло, мелочь, но экзаменатор заметил, что половинка его брови осталась на месте… Как там со Слизхорном?
- Не вышло, - сказал Гарри и обратился к подошедшему Рону: – Не повезло, дружище, но в следующий раз пройдёшь – можем вместе это сделать.
- Надеюсь, - сердито сказал Рон. - Но половина брови… будто это так важно!
- Разумеется, не так уж и важно, - успокоила его Гермиона.
Почти весь ужин напролёт они перемывали косточки экзаменатору по мигратации, и к тому времени, как пришла пора идти в общую комнату, Рон приободрился; по пути они обсуждали нерешённую проблему со Слизхорном и его воспоминаниями.
- Ну что, Гарри… «Феликс Фелицис» выпьешь или как? – спросил Рон.
- Да, пожалуй, так будет лучше, - ответил Гарри. – Вряд ли мне надо пить всё зелье, на сутки это не растянется, да и весь вечер у меня это не займёт… Выпью глоток. Двух-трёх часов хватит.
- Когда его пьёшь, ощущения незабываемые, - мечтательно проговорил Рон. – Словно знаешь, что не ошибёшься.
- Ты о чём? – рассмеялась Гермиона. – Ты же никогда его не пил!
- Да, но я же думал, что выпил! – сказал Рон, словно объясняя прописную истину. – Разницы-то…
Они увидели, что Слизхорн только что вошёл в Большой зал, и им было известно, что он любит проводить за трапезами много времени, так что они какое-то время посидели в общей комнате. План был таков: Гарри пойдёт в кабинет к Слизхорну как раз в то время, когда преподавателю придёт пора возвращаться к себе. Когда солнце коснулось верхушек деревьев Запретного Леса, они решили, что пора и, твёрдо убедившись, что Невилл с Дином и Симусом находятся в общей комнате, проскользнули в спальню мальчиков.
Гарри извлёк со дна чемодана свёрнутые носки и вынул блестящий флакончик.
- Ну, поехали, - сказал Гарри, подняв флакончик, и осторожно сделал глоток.
- Ну как? – прошептала Гермиона.
Гарри немного помолчал. И тут по всему его телу медленно, но верно, разлилось бодрящее ощущение бесконечного могущества; ему казалось, что он может всё, всё на свете… и получение воспоминаний от Слизхорна внезапно показалось ему не только возможным, но и весьма лёгким…
Он с улыбкой встал, полный уверенности.
- Превосходно, - сказал он. – Правда превосходно. Ладно… я пошёл к Хагриду.
- Что? – ошеломлённо переспросили в один голос Рон и Гермиона.
- Нет, Гарри… помнишь, что тебе надо сходить к Слизхорну? – спросила Гермиона.
- Нет, - уверенно ответил Гарри. – Я иду к Хагриду, я чувствую, что мне надо пойти к Хагриду.
- Ты чувствуешь, что тебе надо на похороны огромного паука? – изумился Рон.
- Ага, - ответил Гарри, доставая из сумки мантию-невидимку. – Я чувствую, что должен быть там в этот вечер, знаете, что я имею в виду?
- Нет, - дружно ответили Рон с Гермионой, не на шутку забеспокоившись.
- Надеюсь, это точно «Феликс Фелицис»? – с тревогой спросила Гермиона, рассматривая флакон на свет. – У тебя нет ещё одной бутылочки с… не знаю даже…
- Экстрактом безумия? – подсказал Рон, пока Гарри набрасывал на плечи мантию.
Гарри рассмеялся, испугав Рона с Гермионой ещё больше.
- Доверьтесь мне, - сказал он. – Я знаю, что делаю… или по крайней мере… — он уверенно направился к двери. — …«Феликс» знает.
Он натянул мантию-невидимку на голову и пошёл вниз по лестнице, а Рон с Гермионой поспешили следом. У подножия лестницы Гарри проскользнул в открытую дверь.
- Чем ты там занимался с ней! – закричала Лаванда Браун, глядя сквозь Гарри на появившихся из спален мальчиков Рона и Гермиону. Гарри услышал у себя за спиной лепет Рона и помчался через общую комнату прочь.
Выйти через дыру за портретом было просто: едва он к ней подошёл, вошли Джинни с Дином, и Гарри смог проскользнуть между ними. При этом он нечаянно задел Джинни.
- Не толкайся, прошу тебя, Дин, - сердито сказала она. – Всегда ты так, я и сама могу прекрасно войти…
Портрет позади Гарри встал на место, но перед этим он услышал сердитые возражения Дина.
Гарри с растущим восторгом пустился в путь по замку. Ему не приходилось красться, ибо никто ему на пути не из обитателей Хогвартса.
Он понятия не имел, откуда знал, что правильно будет именно пойти к Хагриду. Зелье словно освещало сразу несколько шагов на пути. Он не понимал конечной цели, он не мог понять, куда девался Слизхорн, но знал, что ради добычи воспоминаний он идёт верным путём. Выйдя в вестибюль, он заметил, что Филч забыл запереть входную дверь. Гарри просиял, открыл её, вдохнул чистый воздух и запах травы, потом спустился с крыльца в сумерки.
Едва он спустился, ему пришло в голову, что приятнее всего будет идти к Хагриду мимо овощных грядок. Это было не совсем по пути, но Гарри было ясно, что так и надо, поэтому он немедленно направился к огороду, где он был рад, но не так уж и удивлён застать профессора Слизхорна за беседой с профессором Спраут. Гарри спрятался за низкой каменной стеной, ощущая себя в гармонии с миром и прислушиваясь к беседе.
- …огромное спасибо, Помона, что уделили мне время, - церемонно говорил Слизхорн, - большинство авторитетов согласно, что эффективнее всего они действуют, если срезать их в сумерки.
- Я тоже полностью согласна, - с теплотой сказала профессор Спраут. – Этого вам хватит?
- Хватит, хватит, - ответил Слизнорт с какими-то лиственными растениями в руке. – Достаточно по нескольку листочков для моих третьекурсников и немного про запас, если кто-нибудь перекипятит их… Что ж, приятного вам вечера и ещё раз большое спасибо!
Профессор Спраут направилась в сгущающейся тьме к своим теплицам, а Слизхорн направился туда, где стоял невидимый Гарри.
Охваченный желанием немедленно показаться, Гарри торжествующе снял мантию-невидимку.
- Добрый вечер, профессор.
- Мерлинова борода, Гарри, как ты меня напугал, - сказал Слизхорн. Он замер и принял подозревающий вид. – Как ты выбрался из замка?
- Должно быть, Филч забыл запереть двери, - небрежно сказал Гарри, с восторгом разглядывая сердитое лицо Слизхорна.
- Я на него донесу, он больше озабочен мусором, чем заботой о безопасности, если хочешь знать моё мнение… Но почему ты не в замке, Гарри?
- Видите ли, сэр, дело в Хагриде, - ответил Гарри, зная, что сейчас правильнее всего сказать правду. – Он так расстроился… Но вы же никому не скажете, профессор? Я не хочу, чтобы у него были неприятности…
Любопытство Слизхорна возросло на глазах.
- Ну, обещать не могу, - сердито сказал он.- Но я знаю, что Дамблдор безоговорочно доверяет Хагриду, так что я уверен, что вряд ли он совершил что-то ужасное…
- В общем, дело в огромном пауке, который был у него много лет… он жил в лесу… он мог разговаривать и вообще…
- До меня доходили слухи, что в Лесу водятся акромантулы, - тихо проговорил Слизхорн, глядя поверх кущи чёрных деревьев. – Так это правда?
- Да, - ответил Гарри. – Но этот, Арагог, первый, который появился у Хагрида, умер вчера ночью. Он в большом горе. Он хочет компанию на похороны, и я сказал, что приду.
- Как трогательно, - с отсутствующим видом сказал Слизхорн, однако его большие глаза обернулись к далёкому огоньку в хижине Хагрида. – Но яд акромантулов очень ценен… Если чудовище умерло совсем недавно, он ещё не засох… Конечно, я не хочу вести себя бесчувственно, раз Хагрид расстроен… но если можно раздобыть хоть немного… я имею в виду, получить яд живого акромантула почти невозможно... - Слизхорн говорил скорее сам с собой, чем с Гарри. - Будет ужасно неблагоразумно не собрать его… можно выручить сотню галлеонов за пинту… Честно говоря, моя зарплата невелика…
И тут Гарри понял, что именно надо сделать.
- Тогда, - сказал он с самой убедительной нерешительностью, - тогда, профессор, если хотите пойти, Хагриду, наверное, будет очень приятно… В общем, чтобы достойнее проводить Арагога в последний путь…
- Да, конечно, - согласился Слизхорн, и его глаза засверкали от восторга. – Вот что, Гарри, я тебе скажу: встретимся там с бутылкой-другой… Выпьем за… ну… не за здоровье бедного чудовища… но проводим его в последний путь как следует, как только похороним. Ещё я поменяю галстук, а то этот слишком ярок для такого случая…
Он направился в замок, а Гарри поспешил к Хагриду, весьма довольный собой.
- Пришёл, - прохрипел Хагрид.
- Да, - подтвердил Гарри, снимая мантию-невидимку, - только Рон с Гермионой не смогли. Им очень жаль.
- Не… неважно… Но его бы тронуло, что ты тута, Гарри…
Хагрид громко всхлипнул. Он повязал себе на руку чёрную повязку, больше похожую на тряпку, запачканную ваксой, а глаза его заплыли, покраснели и опухли. Гарри в знак утешения погладил его по локтю – выше дотянуться не получалось.
- Где мы его похороним? – спросил он. – В Лесу?
- Чёрт возьми, нет, - ответил Хагрид, вытирая потоки слёз подолом рубахи. – Теперича, как Арагог помер, другие пауки меня близко к своим паутинам не подпустят. Они, оказывается, только по его приказу меня не ели! Можешь поверить, Гарри?
Честно было бы ответить “да”: в памяти Гарри с мучительной лёгкостью всплыла сцена, когда они с Роном оказались лицом к лицу с акромантулами. Было совершенно ясно, что только Арагог не давал им съесть Хагрида.
- Никогда в лесу уголка не было, куда бы я не мог пойти! – покачал головой Хагрид. – Нелегко было тело Арагога оттудова утащить, да… они, понимаешь, своих покойников обычно съедают… Но я хотел его хорошо похоронить… проводить…
Он снова пустился всхлипывать, и Гарри опять погладил его по локтю, сказав при этом (ибо зелье как будто указывало, что именно надо делать):
- Хагрид, когда я сюда шёл, меня видел профессор Слизхорн.
- Что, вляпался? – испугался Хагрид. – Ох не надо было тебе нонче вечером из замка выходить, я ж знал, я виноватый…
- Нет-нет, когда я сообщил, куда пошёл, он сказал, что тоже хочет прийти и воздать Арагогу дань уважения, - сказал Гарри. – По-моему, он пошёл переодеться во что-нибудь подходящее… и сказал, что принесёт пару бутылок, чтобы выпить и помянуть Арагога…
- Правда? – спросил Хагрид с удивлённым видом, но одновременно тронутый. – Эт… эт мило с его стороны, да, и тебе неприятностей не будет. Я раньше не очень-то с Горацием Слизхорном сталкивался… Придёт, значит, Арагога проводить? Ну… ему б это понравилось, Арагогу…
Гарри подумал про себя, что в Слизхорне Арагогу больше всего понравилось бы много мяса, но он просто отошёл к заднему окну хижины Хагрида, где высился ужасный, огромный мёртвый паук, лежавший навзничь с поджатыми и спутанными ногами.
- Хагрид, мы похороним его здесь, у тебя в огороде?
- Думаю, прям за тыквенной грядкой, - прерывисто ответил Хагрид. – Я уже вырыл… эт самое… могилу. Подумал, что надо сказать про него чего-нибудь хорошего… ну, счастливые воспоминания…
Его голос задрожал и оборвался. В дверь постучали, и он обернулся, вытирая нос большим заляпанным платком. Слизхорн переступил порог с несколькими бутылками в руках и в скромном чёрном галстуке.
- Хагрид, - пробасил он серьёзным тоном. – Как прискорбно было узнать о вашей утрате.
- Мило с вашей стороны, - сказал Хагрид. – Спасибо большое. И за то, что Гарри не наказали, тоже…
- В мыслях не было, - ответил Слизхорн. – Печальная, печальная ночь… Где это бедное создание?
- Вон там, - дрожащим голосом ответил Хагрид. – Ну что… приступим, что ли?
Все трое вышли в огород. Луна бледно просвечивала сквозь деревья, и её лучи отбрасывали свет от окна Хагрида и освещали тело Арагога, лежащее на краю огромной ямы рядом с десятифутовой кучей только что выкопанной земли.
- Величественно, - сказал Слизхорн, подходя к голове паука с восемью молочно-белыми глазами, поднятыми к небу и двумя кривыми неподвижными жвалами, освещёнными лунным светом. Гарри расслышал звон бутылочек, которые Слизхорн подставил к жвалам, притворяясь, что рассматривает огромную волосатую голову.
- Не каждый понимает, какие они красавцы, - сказал Хагрид за спиной у Слизхорна, и слёзы вновь полились из его глаз, окружённых морщинами. – Я и не знал, что вам, Гораций, интересны такие как Арагог.
- Интересны? Мой дорогой Хагрид, я преклоняюсь перед ними, - сказал Слизхорн, отступая от тела. Гарри приметил отблеск бутылочки, спрятанной за пазуху, Хагрид же, вытирающий глаза, не заметил ничего. – Ну что… перейдём к погребению?
Хагрид кивнул и вышел вперёд. Он поднял гигантского паука на руки и, не переставая что-то бормотать, уложил его в тёмную яму. Тело легло на дно с довольно ужасным, трескучим стуком. Хагрид снова заплакал.
- Конечно, вам тяжело, вы знали его лучше всех, - сказал Слизхорн, гладя Хагрида по локтю – он, как и Гарри, не мог дотянуться выше. – Почему бы мне не сказать несколько слов?
Гарри догадался, что Слизхорн собрал довольно много яда у Арагога, ибо профессор издал более чем удовлетворённый смешок, потом подошёл к краю ямы и произнёс медленно и весомо:
- Прощай, Арагог, король арахнидов, ты никогда не забудешь долгой и верной дружбы тех, кто тебя знал! И хотя твоё тело сгниёт, твой дух будет покоиться в мире, в опутанных паутиной краях леса, бывшего твоим домом. Пусть твои многоглазые потомки процветают вовек, а твои друзья-люди найдут утешение от понесённой потери.
- Эт… эт… прекрасно! – взвыл Хагрид и съёжился у горы земли, заплакав ещё громче.
- Ну-ну, - сказал Слизхорн, взмахнув палочкой. Куча земли поднялась и упала с глухим звуком на мёртвого паука, образовав аккуратный холмик. – Давайте зайдём в дом и выпьем. Встань с другой стороны, Гарри… Вот так… Пойдёмте, Хагрид… Молодчина…
Они посадили Хагрида на стул у стола. Клык, пролежавший все похороны в корзине, свернувшись калачиком, тихонько подошёл к ним и положил, как обычно, свою тяжёлую голову на колени Гарри. Слизхорн откупорил одну из принесённых с собой бутылок.
- Я проверил все бутылки на наличие яда, - заверил он Гарри, выливая бо;льшую часть содержимого бутылки в одну из кружек Хагрида размером с ведро и передавая кружку Хагриду. – После всего, что случилось с твоим бедным другом Рупертом, я велел одному домашнему эльфу снять пробы со всех бутылок.
Гарри мысленно представил выражение лица Гермионы, если бы она услышала о такой эксплуатации домашних эльфов, и решил никогда не упоминать об этом при ней.
- Это Гарри, - сказал Слизхорн, деля содержимое второй бутылки на две кружки, - a это мне. Ну… — он высоко поднял свою кружку. — За Арагога.
- За Арагога, - дружно сказали Гарри и Хагрид. Слизхорн и Хагрид сделали по большому глотку. Однако Гарри, видя путь, проложенный зельем удачи, знал, что не должен пить, поэтому он просто притворился, что отхлебнул и поставил кружку на стол перед собой.
- А ведь он при мне из яйца вылупился, - угрюмо сказал Хагрид. – Когда появился, такой махонький был. Всего с пекинеса размером…
- Как мило, - сказал Слизхорн.
- Держал его в чулане, там, в школе, пока… эт самое…
Лицо Хагрида помрачнело, и Гарри знал, отчего: Toм Риддл умудрился добиться, чтобы Хагрида вышвырнули из школы по обвинению в открытии Тайной Комнаты. Однако Слизхорн, похоже, не слушал - он смотрел на потолок, с которого свисало множество латунных горшков и длинный шелковистый пучок ярко-белых волос.
- Хагрид, это случайно не волос единорога?
- Он самый, - равнодушно ответил Хагрид. – Бывает, что из хвостов вырывается, они же в лесу за ветки цепляются и за всё прочее…
- А вы знаете, друг мой, сколько это стоит?
- Я его держу, чтобы бинты и прочее делать, если зверюшка поранится, - пожал плечами Хагрид. – Очень годится… очень помогает.
Слизхорн ещё как следует глотнул из кружки, внимательно переводя взгляд с одного предмета на другой в хижине, ища ещё какие-нибудь сокровища, которые можно обратить в солидный запас медовухи из дубовой бочки, засахаренные ананасы и бархатные сюртуки. Он снова наполнил кружку Хагрида, потом свою и стал расспрашивать лесничего о существах, которые проживают в лесу и как Хагриду удаётся присматривать за ними всеми. Хагрид совсем расслабился от выпивки и лестного интереса Слизхорна - он перестал вытирать глаза и радостно пустился в длинные объяснения о размножении арковилей.
Тут «Феликс Фелицис» дал Гарри небольшой толчок, и он заметил, что запасы выпивки, принесённой Слизхорном, быстро истощаются. Гарри ещё не удавалось навести чары Наполнения, произнося заклинание про себя, но мысль, что сейчас он не сможет, его смешила. И вот Гарри улыбнулся сам себе и, не замеченный ни Хагридом, ни Слизхорном (которые вовсю обменивались историями о нелегальной торговле драконьими яйцами), направил палочку под стол на пустеющие бутылки, и они тут же начали снова наполняться.
Примерно через час Хагрид и Слизхорн стали провозглашать вычурные тосты: за Хогвартс, за Дамблдора, за вина, изготовленные эльфами и за…
- За Гарри Поттера! – взревел Хагрид, опрокидывая в рот уже четырнадцатое ведро вина и осушая его.
- Да, верно, - немного невнятно прокричал Слизхорн, - за Парри Оттера, избранного мальчика, который… это самое… что-то в этом роде, - промямлил он и тоже осушил свою кружку.
Вскоре Хагрид снова залился слезами и сунул весь хвост единорога Слизхорну, который спрятал его в карман, выкрикивая: “За дружбу! За щедрость! За десять галлеонов за волосок!”
И вот уже Хагрид со Слизхорном сидят бок о бок в обнимку и тянут печальную песню об умирающем волшебнике по имени Одо.
- Даааа, хорошо помереть молодым, - пробормотал Хагрид, соскальзывая на стол, и немного скосив глаза, а Слизхорн всё выводил припев. – Папаша мой не старым помер… и твои мамка с папкой, Гарри…
По сморщенному лицу Хагрида снова покатились крупные слёзы; он схватил руку Гарри и пожал её.
- Лушшие ведьма и ведьмак своих лет… не знал… ужас… ужас…
- Вот Одо-героя туда отнесли,
Где сладко ему и жилось, и мечталось, -
жалобно распевал Слизхорн.
- Обрёл он покой под холмом из земли,
A палочка надвое тут же сломалась.
- …ужас, - рыкнул Хагрид; он уронил большую лохматую голову на руки и заснул с громким храпом.
- Прошу прощения, - икнул Слизхорн. – В жизни никогда мотив не выдерживал.
- Хагрид говорил не о вашем пении, - спокойно возразил Гарри. – Он говорил о смерти моих мамы с папой.
- Ох, - сказал Слизхорн, подавляя сильную отрыжку. – Ой батюшки. Да, это было… действительно ужасно. Ужасно… ужасно…
Он потерял нить своей речи, поэтому снова стал наполнять кружки.
- Вряд ли… вряд ли ты это помнишь, Гарри? – ляпнул он.
- Не помню… так мне и был всего год, когда они погибли, - ответил он, устремив взгляд на пламя свечи, дрожащее от громкого храпа Хагрида. – Но с тех пор я о многом узнал. Первым погиб папа. Вы знали об этом?
- Я… не знал, - сдавленным голосом ответил Слизхорн.
- Ну вот… Волдеморт убил его, а потом перешагнул через его тело к маме, - сказал Гарри.
Слизхорна передёрнуло, но он, похоже, не мог оторвать полный ужаса взгляд от лица Гарри.
- Он велел ей уйти с дороги, - безжалостно вещал Гарри. – Он сказал мне, что ей и не надо было умирать. Ему был нужен только я. Она могла спастись.
- О боже, - выдохнул Слизхорн. – Она могла бы… ей не нужно было… Ужасно…
- А как же? – спросил Гарри, понизив голос почти до шёпота. – Но она не сдвинулась с места. Папа уже умер, но она не хотела, чтобы умер и я. Она пыталась выпросить у Волдеморта пощады… но он лишь высмеял её…
- Довольно! – вдруг выкрикнул Слизхорн, подняв дрожащую руку. – Правда, мальчик мой, довольно… Я старик… Не надо мне слушать… Не хочу слышать…
- Забыл, - солгал Гарри, ведомый «Феликсом». – Она же вам нравилась?
- Нравилась? – переспросил Слизхорн, и в его глазах снова заблестели слёзы. – Не могу представить, чтобы она не нравилась кому-то, кто её знал… Такая храбрая… Такая милая… Что могло быть ужаснее…
- Но вы не хотите помочь её сыну, - сказал Гарри. – Она отдала за меня жизнь, а вы не хотите отдать мне воспоминания.
Раскатистый храп Хагрида наполнил хижину. Гарри пристально смотрел в полные слёз глаза Слизхорна. Учитель зелий не мог отвести взгляда.
- Не говори так, - прошептал он. – Не в этом дело… Конечно, если бы тебе это помогло… но нет никакого смысла…
- Есть, - чётко проговорил Гарри. – Информация нужна Дамблдору. Информация нужна мне.
Он знал, что ничто ему не грозит: «Феликс» подсказывал ему, что утром Слизхорн забудет обо всём случившемся. Глядя Слизхорну прямо в глаза, Гарри чуть-чуть наклонился вперёд.
- Я - Избранный. Я должен убить его. Мне нужны эти воспоминания.
Слизхорн побледнел как никогда; его блестящий лоб покрылся потом.
- Ты и есть Избранный?
- Конечно, - спокойно подтвердил Гарри.
- Но тогда… мальчик мой… ты так много просишь… ты же просишь меня помочь тебе в попытке устранить…
- Вы не хотите избавиться от волшебника, который убил Лили Эванс?
- Гарри, Гарри, конечно же, хочу, но…
- Боитесь, что он узнает, как вы мне помогли?
Слизхорн молчал: он страшно перепугался.
- Будьте храбрым, как моя мать, профессор…
Слизхорн поднял толстую руку и прижал дрожащие пальцы ко рту; на мгновение он стал похож на сильно переросшего младенца.
- Мне нечем гордиться… - прошептал он сквозь пальцы. – Мне стыдно за то… за то, что сохранилось в этих воспоминаниях… Думаю, что в тот день я нанёс огромный вред…
- Вам простится всё содеянное, если вы отдадите мне воспоминания, - сказал Гарри. – Это будет очень храбрый и благородный поступок.
Хагрид шевельнулся во сне и всхрапнул. Слизхорн и Гарри глядели друг на друга поверх чадящей свечи. Потянулось долгое молчание, но «Феликс Фелицис» велел Гарри не нарушать его, а ждать. И вот Слизхорн очень медленно сунул руку в карман и вынул палочку. Другую руку он сунул за пазуху и вынул оттуда пустую бутылочку. По-прежнему глядя в глаза Гарри, Слизхорн коснулся палочкой виска и отвёл её, вытащив длинную серебряную нить памяти, намотавшуюся на кончик палочки. Воспоминания всё тянулись и тянулись, а потом, сверкая серебром, соскочили с палочки. Слизхорн стряхнул их в бутылочку, где они свернулись, а потом растеклись и завихрились, как газ. Он закупорил бутылочку дрожащей рукой и передал её через стол Гарри.
- Большое спасибо, профессор.
- Ты хороший мальчик, - сказал профессор Слизхорн, и слёзы потекли с его толстых щёк в моржовые усы. - И у тебя её глаза… Только не думай обо мне слишком плохо, когда увидишь всё это…
И он тут же уронил голову на руки, глубоко вздохнул и заснул.