Солнце уже давно укатилось за полосу горизонта и освещало путь другим континентам, бороздящим океаны в поисках столкновения; Луна же вступила в свою смену и покрывала загадочным блеском дороги города, куда более загадочного, чем бежевый небесный диск. Уличные фонари вышли на подмогу главному светилу ночи и расчищали темно-желтыми лучами все черные пласты мрака. Мимо по длинным серым полоскам шоссе мчались вперед, замедлялись, летели и вскоре скрывались в общей тени города машины. Светлана, худая девушка лет 30, будучи не пьяной, шла вдоль дороги, слегка пошатываясь. Очень уж сильно давили ее сапожки, буквально в кровь мозолившие ее тощие смуглые пятки и маленький окрашенный вишневым лаком мизинец.
Света шла вдоль серой полосы и, сворачивая на дорогу под арку, долго пыхтела от нежных болей, доставлявших ей не то горе, не то лукавое удовольствие. Мимо стен, состоящих из белых кирпичей, она промелькнула незаметно, но эти стены с каждым поворотом, казалось, преумножали свое существование здесь. Она будто находилась в коробке, а стенки этой ловушки, одинаковые, блеклые, создающие серый фон перед глазами. Через пару мгновений героиня уже проходила мимо темно-красных стен, они, сливаясь с общей картиной ночи, создавали погасший фиолет в глазах. Появляются уже и зелёные известняковые полотна, натянутые вдоль на пару метров, и сразу же незаметно стираются с общего фона. Это было последнее препятствие. Наконец, Света входит в многоэтажный панельный дом. Прокатившись с ветерком на нем, преодолела 5 этажей, и, оказавшись на своем любимом шестом, Света быстро вышла из кабинки лифта, прошлась по лестничной площадке. Отворила дверь квартиры.
Она зашла в тусклое темно-серое помещение. Пыль с тумбочки бросилась в глаза Свете, ослепила героиню и закупорила её маленький ровный нос, который был почти незаметен на лице.
— Мама же должна была прибраться, — подумала Света, судорожно сняв с себя дико жмущие сапоги. — Наверное, просто времени не было. Хотя, чем она могла заниматься.
Света начала свою прогулку в поисках Нины. Преодолев длинный, как анаконда, коридор, она вошла в просторную гостиную, где покоилось маленькое дряхлое тельце, лет 60, серые пучки волос её непослушно бились о скомканные плечи. Оно дремало и не слышало звуков в комнате.
Света мелькнула на кухню закинула в голодный желудок еды и убежала в свою спальню. Теперь дома дремало все.
Густой мрак, ранее окутывающий улицу, забрался через окно и оставлял свои большие следа на стенах, полу и потолке. Луна и фонари вслед за мраком проникли в дом, но им не удалось очистить квартиру от этого теневого сгустка. Сначала их силы были поровну, но через пару часов Луна отступала, а фонари уже не справлялись с вражескими атаками. Так боролись они всю ночь, пока солнце, пришедшее с востока, не помогло осветить квартиру и уничтожить остатки ночи.
Солнечные лучики играли в догонялки на лице Светы, подпрыгивали и кружились, танцевали и резвились, пытаясь разбудить сонную девушку. Света открыла глаза, они сонно и беспощадно прожигали все вокруг и отделялись от мозга. Пламенный взгляд существовал недолго и через минуту сменился на безразличный. Света потягивается и зевает. Вспрыгнув с кровати, она немного постояла, тихо кралась по коридору на кухню.
— Мам, ты уже не спишь? Как спалось?
Белая кухня в сочетании с яркими лучами солнца могли ослепить любого, чайник потихоньку выпускает горячий пар, пирожки с вареньем из лесных ягод уже томятся на столешнице из мрамора. Света присела.
— Нужно же готовить кому-то в этом доме. Хорошо я поспала, доча! — обрадовалась старушка и сняла бурлящий чайник с газовой плитки. — Ты, кстати, почему на работу не идёшь?
— Нам сегодня к 8:00, сегодня суббота, а я там только отчёты делаю да сдаю, — последовал ответ, и аппетит разыгрывался все сильнее.
Аромат лесных ягод и выпечки заставил бы любого, даже сытого, испытывать голод. Света приготовила себе и матери чай и в быстром темпе заглатывала один пирожок за другим. Черника, ежевика, малина и брусника в сочетании с простыми огородными ягодами устраивали освежающий микс, доводящий до бодрости любого. Одна ягодка раскрывала вкус другой, цепная реакция шла. Нина имеет толк во вкусной еде.
— Эх, ты ж мой повар! Все твои блюда можно на кондитерскую выставку везти.
— Спасибо, доча, но мне, кажется, ты мне льстишь, я просто хорошо готовлю, — раскраснелась Нина от таких приятных замечаний Светы.
— Могла бы меня разбудить вчера. Я бы тебя покормила.
— Да, что ты! Ты ведь так спала. Мам, я просто не хотела, — Света поднялась, подошла к раковине и поставила маленькую кружку. — Спасибо, мам!
Дочка поблагодарила маму и пошла собираться на работу. Через коридор она прошла очень быстро и вошла в свою комнату. Тем же белым наливом сверкала и она. Чего стоит яркий и большой белый шкаф, в котором она хранит свои наряды! Она немедленно его отворила и, увидев множество серой, угрюмой и скучной одежды, в которую вклинивалась яркая и праздничная, выбрала деловой костюм. Она грациозным движением сняла с себя халат, в котором она по дому ходила, надела стильную белоснежную блузку, облегающие барельефы груди, и, натянув на правую и левую ногу серые брюки, накинула на себя лёгкий довольно удобный женский пиджак. Принарядившись, Света медленно подошла к косметическому столику, пару мазков и она уже была, словно стена, окрашена.
Вновь она проходит по длинному коридору в поисках матери. Как стало известно, старушка уже не сидела на кухне, а искала приют в гостиной и, опираясь на боковую спинку светло-серого дивана, еле-еле присаживалась на свой великий трон. Света начала:
— Ну что, мам! Я на работу. Так не хочется уходить... Но придется... К вечеру-то приду.
— Эх, пора…пора, доча! Я пока тебя нет, приберусь, приготовлю ужин… А ты приходи пораньше! — после этих слов грусть с лица старушки практически ушла, и солнце озарило благородную физиономию бабы Нины.
Света подошла к прихожей. Снова дико жмущие сапожки оказались на хрупких ножках дочери. Она вышла из квартиры, а запирать не стала. По утрам этим обычно занимается старушка. А между тем Света уже спустилась в низ на лифте и вышла гулять по осеннему городу.
Горящие деревья пытались потушить пылающую листву и, сбрасывая её, считали свой бывший наряд погашенным. Однако эти листочки, несущие огонь, полетав на ветру, разносят огонь по всем улицам. Горела вся улица! Света шла по контрастной осенней аллее. Вчерашнее зелёное полотно дома не успело разгореться, как, впрочем, и те красные кирпичные стены, и белые мраморные, и серые панельные. Ветер не позволяет огненным листьям прикасаться своими пылающими кончиками к дрожащим, боязливым стенам. Вот Света прошла под аркой и уже находилась на главной дороге города. Ещё пару метров и Света уже у завода. Через пару минут она там.
Серый унылый комплекс зданий наводил тоску на окружающих. Света подошла к большой чугунной двери и двумя руками тянула на себя эту платформу, чтобы немножко сдвинуть ее с места. Ко всеобщему удивлению дверца быстро и послушно двигалась, а героиня уже была внутри серой постройки. Она вошла в основное здание, в котором обычно находятся всякого рода «интеллигенты». Да, в помещении томились люди, занимающиеся бумагами, юридическим, экономическим и социальным делом. Света относилась к числу таких людей.
— Светочка, а что это мы сегодня так поздно! — подошёл к ней крупный мужчина, лет сорока, брюнет с интересными ямочками на щеках. — Ты ведь знаешь я не люблю, когда опаздывают!
— Простите, я не хотела опаздывать! Просто будильник не прозвенел, я и проспала, — сильно смущаясь, решилась на ответ Света.
— Ты же понимаешь: ещё раз и увольнение! — уже без всякой нежности, ласки и игривости, а с большим цинизмом и уничижительным гневом произнес начальник девушки.
Света приступила к своим прямым обязанностям. Первым делом — она должна была сходить к классу работающих и ознакомить персонал с новой техникой безопасности. Дочь Нины забралась по лестнице на второй этаж, прошла сквозь густую сеть коридоров, соединяющих одно здание с другим. Вот ещё один лестничный проем, который нужно преодолеть. С грацией птицы и лёгкостью львицы, Света, протягивающая ногу вперёд, делала младенческий неуверенный шаг. Ещё одно неловкое движение, далее следующее…
Светлана стоит перед дверью, прикрывающей особое место на заводе где разного вида труженики работают. Словно в Нарнию, она открывает дверь и уже оказывается в чудесном месте. Пасмурное, дурно пахнущее место доводит до отвращения любого. Производство мелких деталей основное занятие местных жителей. Все стоят у своих станков, но в этом и выражается особенность каждого рабочего. Первый, Савельев, очень крепко и стойко расположен у станка. Каменная горка мускулов не нашла себе применения, кроме как на заводе. Следующий тип, словно лукавый змей, извиваясь стоит у места работы, и с чистым и хрустальным взглядом, будто ничего не было, едва держится на ногах. “Опять напился,”— подумала на секунду Света, а взор надзирателя уже падает на третьего заключённого. Труженик под номером“3” прозван в цехе “Безрукий”, хотя повода для такой клички не было. Ах, да на производстве он получил травму, в результате которой потерял одну руку. В разрушенное место вклинился первый протез. И, наконец, последний… Или лучше сказать последняя. Одинокая пухленькая женщина лет сорока пяти буквально обнимала всем своим животом и грудью станок, прикрывая его платформу для работы и вытесняя заготовки мелких деталей.
Светлана громким крякающим голосом оповестила четырех жалких лиц, помещенных в этом цеху.
— Граждане, рабочие подойдите ко мне! Я вас оповещу о новой технике безопасности, — мелодичный уравновешенный голосок задевает струны сердец.
— Эх, снова…ты… опять… ерунду… городить… бушь… — едва опомнившись, выдавливал из себя каждое слова.
— Опять, охаянный, правила додумывает, — пробубнила баба
— Ну говори уж, что время-то тянуть, — басистым голосом произнес самый лучший из группы.
— Я вам зачитывать сейчас ничего не стану, вы должны знать основную часть. Особенно после инцидента “95 года”. Зачитаю поправки, — Света взяла в руки планшет и, перелистывая ненужное и отбрасывая известное, продолжила просветительскую деятельность, — Чтоб вы знали, с этого момента вы не имеете права пить на рабочем месте во избежание травм на производстве. Также меняется размер рабочего дня с 8:00 до 20:00 каждый день, включая субботу. Зарплаты в связи с этим явлением будут расти. Также теперь инвалиды не принимаются на работу.
— Что…эээ… значит… не… пить… мы же … эээ… люди, — заикаясь, отвечал алкоголик, — совсем… нельзя.
— Опять, пахать! — с украинским акцентом баба произнесла последние слова, и рабочие, словно тараканы разбежались по цеху.
— Мистер Савельев, вы забыли технику безопасности? Почему вы без специальной одежды, а в футболке? — сделала замечание эксперт по технике безопасности и ждала оправданий.
— Светлана Викторовна, вы что-нибудь про температурный режим слышали? — контрвопрос сбил с толку специалиста, и, поняв свою нелепость, подошла к другому рабочему.
— А вы, как вас там…
— Я, Родион Тимофеевич — грубым, пропитым голосом с икотой произнес он.
— Я пока не буду ничего говорить начальству про ваши пьянки, только вы перестаньте употреблять.
— Ага… а…ик!… мне… тогда делать…ик! — задался вопросом культурно пьющий джентльмен.
Эта самая малочисленная этническая группа в компании. Численность этого цеха сего пять человек. Правда один из них болеет, но это не помешало Свете выдать материал, который не удивил рабочих, так как составлял его тот прекрасный молодой крупный брюнет в очках. Он любил издеваться над своими подчинёнными. Пока идёт это лирическое отступление, Света уже мчится по коридору в соседний цех. Там окрашивали детали.
Опять Света спускается по лестнице и проникает в лако-красочный цех. Запах испаряющейся масляной краски, лаков, клея и прочих химических веществ сопровождает красочные зелёные стены до людей в защитных костюмах. Света долго не тратив времени рассказала всем людям в цехе о новшествах завода. Список не только одурманил “химиков”, но и заставил их думать о смысле жизни. Впрочем, они лучше отметили у себя в памяти наличие новых законов.
Содружество фрезеровщиков, орден сварщиков, компания токарей и объединение инженеров приняли эти законы как должное.
А Света побежала к бумажной работе. Прошло уже 4 часа, а она только приступила к работе, которая входит в её повседневные обязанности. Теперь она будет ковыряться в бумажках, которые уж точно никому ничего полезного не принесут, кроме компании и налоговой.
Тем временем, её мать дома сражалась с пылью, прибирала подъезд и готовила ужин. Старушка словно мощный пылесос уничтожила всю грязь в доме. Приготовила свой необыкновенный плов из баранины и сварила замечательный напиток из яблок и винограда. И, конечно же, убрала с этажа окурки, пивные бутылки, банки из-под энергетика, использованные средства контрацепции и пару шприцов. Все было выметено и выброшено в ближайшее мусорный бак.
А к тому времени, Света уже заканчивала всю свою унылую работу и уже валилась с ног. Она быстро оглянулась, и посмотрела на часы. Они показывали уже 19:50. Героиня собирается домой: скинув с себя лёгкие кроссовки, ей пришлось надеть сапоги, хорошо нам известные, и пальто, о котором мало, что известно. Можно только предположить, какого оно цвета. Может телесного, а может бледно оранжевого. Стоит лишь сказать: оно выцвело на солнце, однако Света не решается выкинуть его на улицу. Она уже давно приютило его и заботилась за ним, как за родным.
Словно пуля героиня спустилась по лестнице к главному холлу. Её и улицу разделяет лишь одного большая чугунная дверь. Дверь уже не слушалась Свету, и, сопротивляясь, отстаивала свое право на спокойствие. Героиня не стала долго умалять дверь и в миг повернула чугунную красавицу, которая, закрываясь, ещё долго с болезненным и беспомощным скрипом в голосе ревела.
Света уже была далека и от стонущей двери, и от фантазий своего начальника, и от капризной стопки бумаг файлов и папок. Ей оставалось лишь прийти домой, сказать матери о тяжёлом дне, поесть и поспать. А в раздумьях о будущем она рассекала и настоящее, и прошлое.
Тот же вид, те же стены, фонари, то же шоссе, окна, фары и все это снова вечером. Все спектры ночного города в одной картине. Белый мерцающий, жёлтый с серыми вкраплениями, смуглый, бледно-серый и фиолетовый, эти цвета, доминируя над всеми остальными, описывают ночь, как нельзя лучше.
Света уже проходит, известные дома, улицы и арку дома. Вот те самые серые стены, следом красные. Каждый шаг приносил язвительную боль, что, казалось, ноги Светы варились в кипятке. Остаётся всего пару метров и она уже у дома. Вот остаются последние шаги по двору, проём, и она дома. Казалось, всего ничего?
Вот она зашла в арку. Как пещера, этот проход сырой, холодный и устрашающий.
Смугло-серые стены держали в страхе Свету, расширяясь и отдаляясь, они строили боевой ринг. Вдруг перед лицом героини всплывает темный силуэт среднего роста, прижимает ее к стене и произносит:
— Эй ты! Гони деньги! Быстро! — негромким, но запугивающим и кряхтящим голосом произнесло нечто выплывшее из темно-серое сгустка плачущих стен.
Со Светой прежде ничего такого ещё не было, она, растерявшись, нервно окунула руку в карман и начала искать цель нападавшего, ей очень хотелось остаться живой и невредимой. Света решила крикнуть.
— Ты что, мразь? Ещё один писк быстро на шее ещё одну улыбку нарисую! — Света под слова силуэта замолкла, начала трястись и стала ещё быстрее искать ценные бумаги. Судорожными руками она кружила в бездонных карманах.
— Ты не поняла, тварь! Быстро! — мужчина-силуэт снова стал прижимать к стене Свету, прибавляя следующее,— не хочешь по хорошему, будет по плохому.
Он подошёл ещё ближе и стал рвать на ней пальто. Достигнув своего предела он начал расстёгивать пиджак, и практически добрался до блузки. Бандит добрался до брюк Светы. Они бы быстро расстегнулись, в то время как мимо проходил мужчина, видимо тоже живший в этом районе.
— Ты что делаешь, урод! — подошёл высокий, статный молодой человек с серо-русыми волосами.
Темный силуэт отвернулся от Светы и направился к неизвестному. С очень большой скоростью, буквально за секунду, силуэт вытащил сверкающий при свете луны раскладной ножик и быстро, но непрофессионально стал наносить удары сопернику. Житель, не растерявшись и уворачиваясь от ловких нападений, выбил из руки незнакомца перочинный нож и, взяв за шиворот, прокатил бандита с лестницы. Последний быстро встал и побежал вон из этого злосчастного места.
Света, продолжая трястись от страха, ещё долго не могла прийти в себя.
— Все уже хорошо, успокойтесь, все позади! — подбадривал мужчина жертву мелкого хулигана.
Света продолжала дрожать.
— Девушка, а давайте я вас чаем угощу?
Она всё ещё нервничала и плакала, но способна была одобрительно прокачать головой.
— Ну и славно! Пойдёмте.
Шли они быстро. Она вцепилась в него, он придерживает ее. Ночь изменилась. Она стала серой, блеклой, пустой. Хотя это всего лишь вечер. Но довольно сонный и мучительно жалкий. Так они и оказались дома у Николая.
— Вы будете какой чай? — Посмотрел мужчина на Светлану и будто пытался предугадать ее слова.
— Мне, зелёный без сахара, — она села на мягкое кресло, Николай обернул ее в лёгкий махровый плед.
Чайник вскипел также быстро, словно уже был слегка нагретым. Он взял кипяток и стал заливать его по кружкам.
— Спасибо, — успокоившись, произнесла Света, — меня зовут Светлана, а вас?
— А меня просто Коля! Как вы себя, Света, чувствуете?
Приподняв голову, она стала оглядывать комнату. По ее размышлениям это гостиная. Квартира сильно напоминала ее собственную.
— Да, все хорошо, — Николай уж был готов переспросить спасенную девушку, и, получив ответ немедленно спросил.
— Вы скорее всего устали? Может вас оставить одну.
— Спасибо за милосердие. Но мне, наверное, надо идти домой!
— Вы что? Как я могу вас отпустить после того что было полчаса назад? — Николай отнял у нее кружку и долил в нее чай.
— Вы так благородны! Но мне надо позвонить матери. Она будет волноваться! — Света посмотрела на Николая, его глаза горели синим пламенем, она чувствовала жар.
— Позвоните ей тогда, — он улыбнулся, лицо его сияло.
—Хорошо. Но… — Света настолько устала, что уснула.
"Эх, интересно, судьба ли это или просто жалкая насмешка? — Николая мучали этот вопрос целый час, пока он также не окунулся в мир грез. — Скорее всего первое!".