Ф-Элевсинские гинандрии Ssssss горг sssssS

 

Где начинается аэллическое пространство? Вопрос казалось бы неуместный для симпатичной лесбиянки, к тому же сидящей в одном лифчике на деревянной старомодной тумбочке. Но вполне насущный, особенно в тот момент, когда к ней подходил маленький чёрный бульдог, распуская от сладострастия длинные липучие слюни. Он кривоного ковылял как два сросшихся лилипута. Выпученные глазёнки пожирали гладковыбритый белый треугольник чуть повыше бёдер девушки. Так где же там начинается аэллическое пространство? Вместо ответа на этот вопрос она развела ноги и бульдог, шизофренически тряся своими отвислыми до земли щеками, ринулся в самый центр босховского сада желаний, расположенного как раз между двух параболических эдемов, теряющихся за горизонтом эродельфийского Омфала. Как знать, может именно за этим горизонтом и начинается аэллическое пространство.

Бульдог вклинивался меж двух берегов Пурпурного Стикса и будто врос между ними, безостановочно лакая полурасплавленный мягкий розовый лёд. Язык пса так яростно молотил, что под ним взбилась густая пушистая белая пена. Пена росла как снежный ком и вдруг превратилась в озеро. Оно разлилось вокруг сладострастницы и поглотило бульдога. А тумбочка стояла как гранитный столп на воде. А на ней восседала окутанная сомнамбулоидами лесбиянка и созерцала как вокруг неё плавают два гераклоподобных мужа. Я был здесь рядом, где-то над озером, и всё происходящее отражалось в странном зеркале, похожем на маленький телевизор. Этот-то телевизор я и смотрел. Его шёлковый экран был на моей спине. И по обе стороны экрана было озеро. Озеро озеро озеро озеро озеро озеро озеро Круглое сцепление о Сферическое сцепление о Оферическое сцепление о О-молекулы О-промежутки О-пространства О-аэллические пространства Не здесь ли ответ? О-твет…

Внезапно лесбиянка стала сужаться и через несколько мгновений превратилась в нитевидное создание, не утратив своих фир-форм. Она легко воспарила над озером и стала медленно подниматься вверх всё выше и выше. Я смотрел на неё снизу когда она поднималась. Озеро было моим глазом и натянутым шёлковым экраном. Её вознесение знаменовало собой окончание книги и начало аэллического пространства.

Я захлопнул книгу и забрался на верхнюю полку. Как хорошо спать! Но я не хотел засыпать сразу. С полузакрытыми глазами я галлюцинировал и вспоминал божественные сферы, по которым путешествовала моя душа до воплощения в земной трёхмерной форме. В тишине под стук вагонных колёс на пороге сна открывались затаённые миры. Лабиринты, по которым бродит душа, сокрыты и от чувств и от ума и открываются лишь за порогами сна и смерти. Засыпая я нащупывал дороги к этим лабиринтам. К ним нет проторенных дорог. Вокруг то ли бездна, то ли целина. Каждый шаг требует колоссального напряжения. Каждый шаг требует дерзости и послушания, безрассудности и осторожности, безоглядности и цепкой памяти. Каждый шаг – это полёт и черепашья медлительность. Дороги эти непредсказуемы. А сами лабиринты? Душа, соприкасаясь с материей, забывает почти всё. Отдельные фрагменты этих лабиринтов мелькают в наших снах. Что мы знаем обо всём этом? Да и вообще кто мы такие? Мы целая армия даймониев, выстроившаяся в строгом иерархическом порядке? Каждый из нас ждёт своего часа и места, чтобы соприкоснуться с материей, образовать форму, затем потерять её и затем вновь повторить всё сначала? Или уйти навсегда в лабиринты? Мы обречённые или всё же свободные? Вопросам нет числа. Можно исписывать каждый день по тысячи страниц, задавая только одни вопросы. И каждый день не получать ни одного ответа. Зачем я на этой земле? В этой Вселенной? И почему именно сейчас? Почему я пишу всё это? Почему я брожу по опавшим листьям и мне грустно и радостно? Почему я сплю в этом таинственном купе? На верхней полке? Или не сплю вовсе? И вообще где я? В какой-то условной точке? Или нигде? И кто ставит условия для точек если они вообще точки? А может быть вовсе и нет? Неужели на нашу долю выпали одни вопросы?..