Лось.
( В. Исаков)
Телефон тревожно напомнил о себе. Какие звонки, ночь же на дворе?! А обаятельный бархатный женский голос озадаченно без «здрасьте и досвиданья» чуть ли не шёпотом с придыханьем промолвил: « А, где Саша!». Оба на! Хотелось ответить, где он, но сдержался, положив трубку. Хотя, чего это я, не ханжа чай и чужая жизнь меня не интересует! Но, вот не люблю хамского тона… И точно, а где Саня?! Насторожило. Вдобавок ещё утром звонил ему, но его навороченный телефон, как воды в рот набрал… И замечу, что пошёл уже третий день, как он не выходил на связь. Еле дождался утра, сбивчиво сделал зарядку по - быстрей, собрался и прыгнул в машину. Объездил тех, кто бы мог знать о его месте нахождении, но, увы! Странно! Получается, что в городе его не было. Не появился он и на тренировке в зале. Хоть он и мастер по единоборствам, а значит, не пропадет, но слова Кости Дзю: « Отсутствие на тренировке возможно только в случае смерти!», а Саша следовал этому девизу неукоснительно, напрягли ещё сильней. Стала тревожить совесть, да, она такая, порой просыпается к моему сожалению. Собрал вместительный на сто сорок литров рюкзачек, захватил лыжи и в три утра на поезд, друг подбросил до вокзала. Поехал на рыбачью избу Сашки.
Проснулся от того, что солнечный зайчик баловался, заглядывая мне прямо в глаза. Приподнялся и глянул в окно. Обомлел! Солнышко сияло в голубом небе, даже припекало через стекло. Оно ребёнком перебирало лучами - руками снежинки на белоснежном снегу, словно бриллианты, а те играли всеми цветами радуги. Я сидел, прищурив глаза тая под руками светила, вкушая его тепло, а лучше сказать вбирал его. Как узнать северянина?! Очень просто! Если увидите в своем городе человека в восторге застывшего перед первоцветом яблони или с умилением гладящего белой незагорелой ладонью изумрудную траву, или восторгающегося цветами, не удивляйтесь и не надо звонить на сто двенадцать, это северянин. Да! Застывшего от восторга человека можно понять, когда узнаешь, что на благословенном Севере глаз ему радует только бело серый цвет снега и чёрный с коричневым фон мелких деревьев и это девять месяцев в году. Солнышко не восходит и не балует северян своим присутствием, может, обиделось на что – то?!
Взвалил на плечи рюкзак. Под растерянным взглядом проводницы выпрыгнул в сугроб белой пустыни рядом со шпалами. Вбил носки пим в кожаные круги охотничьих. Помахав на прощанье вслед уходящему теплой варежкой, пошел тропить тропу. Сегодня двенадцатое мая на дворе и по - всему снег должен быть рыхлым. Но повезло: подморозило, и наст держал. Двигался коньковым ходом, получалось быстро. Да, надо было спешить, иначе ближе к полудню, снег подтает и для меня станет тяжко: белоснежный будет прилипать к лыжам килограммами хорошей сметаны. Ещё хотелось дойти до избы засветло. Двигался и по привычке смотрел под ноги, читал следы зверей. Вот прошел величаво олень. Судя по следам, шёл уверенно и ходко. Так ходят только самцы, уверенные в своей неотразимости, всё, как у людей! Вот скакал, запутывая следы заяц, чуя приближение лисы, вот и её осторожный след лап вслед косому. Лемминг отметился тонкой паутинкой следов, промчавшись к выглядывающей из сугроба сухой траве. Внезапно встал в ступоре от неожиданности! Прямо из – под ног, рядом с лыжами, в разные стороны вспорхнула целая стая белоснежных полярных куропаток. Вот же напугали, даже улыбнулся! Шёл и читал следы уже четвёртый час по лесу, остался часик или чуть подольше до финиша. Сделал привал на полянке. На спиртовке вскипятил воду в банке в пятьсот грамм из вкусного снега, заварил чай из ягоды черники. Попил его с морошковым вареньем. Из холщового мешочка выудил вяленую оленину нарезанную кубиками, поел, закусив осьмушкой чёрного хлеба. У костра, конечно, хорошо, но надо было вставать и двигаться дальше, а то низом начала подниматься позёмка. До Сашкиной избы осталось совсем немного, повезло - таки с настом. Надо было топать ещё минут двадцать, как внимание привлекли следы трех лосей. Неожиданно! Пошёл рядом по их следам, интересно же, да и странно. Животные двигались, хаотично, будто лосей что – то встревожило, и они искали выход из создавшейся ситуации. По - своему интеллекту лесные красавцы тянут на пятилетнего малыша. А ещё они ужасно любопытны, как все дети в этом возрасте, но жизнь их научила быть пугливыми и никому не доверять. Но странно было другое и, это было непонятно в этой круговерти начертаний на снегу, что ни волки, ни шатун не оставили своих росписей на листах этой белоснежной книги. Что их так могло встревожить?! Удивило. Через метров двадцать зверье перешло на бег, следы вели к реке. А с реки вышли прямо к Сашкиной избе. Вон она, ближе к обрывчику на пригорке сигнализировала мне рыжим пятном оконца. А судя по рыхлости снега, лоси ходили вокруг избу этак минут десять назад, я бы сказал, что они волновались: ходили кругами, и несколько раз заглядывали в оконце серой старушки - избушки. И тут следы резко повели к пролеску в чащу: видимо, почуяли меня. Что – то всё - таки настораживало в избе Сани, скажем необычно… Следы зверей это понятно, пусть даже необъяснимо, потом распутаю. Прибавил шаг. И тут дошло, мне не хватало запаха дыма печки и это зимой- то. Мигом скинул лыжи, по инерции воткнул их в снег и медведем ввалился в избу, на ходу снимая рюкзак.
Две лампадки заполненные соляркой перед листами глянцевателя, это устройство для сушки фотографий из моего детства, разгребали мрак избы. Дрова в печке прогорели, судя по пеплу часов этак десять назад, пяти миллиметровое железо калило ладонь. Осмотрелся. В правом дальнем углу на спальнике увидел разметавшеюся во сне фигуру Сани. На столе солдатская кружка с замерзшим чаем, упавшая банка на коричневых досках стола с рассыпанной клюквой. Кусок сухаря рядом с алюминиевой объедал неустрашимый лемминг. Увидев меня, в секунду сгинул. Сашка во сне что – то мычал, доказывая свою правоту, с кем – то пробовал спорить, а от него за километр несло жаром. Да, градусник здесь был не нужен. Под потолком на проволоке увидел развешенные мокрые вещи. Видимо сил переодеться хватило «на» залезть в спальник, зная Сашкину выносливость, понял, что это всё он и делал на автомате… Белье висело на проволоке замерзшими лохмотьями, видимо, не успел расправить.
Немного водки с кипящим черничным чаем и растопленным бараньим жиром сверху согревали лёгкие, клюква с сахаром понижала температуру, брусника чистила почки, а морошковое варенье прибавляло сил, плюс ко всему помогла немного моя аптечка. Всё это, живое и неживое, сделало свое дело, и Саня через два дня уже мог встать, хоть его немного штормило, но он после очередной порции чая с бараньим жиром и солью рассказал невероятную историю. История, по крайне мере для меня была странной и непонятной на первый взгляд. В мистику никогда не верил до сегодняшнего дня…
- Валентиныч, брат!
Саня начал свой рассказ, громко прихлёбывая кипяток.
-Я же в лес прихожу, не как к себе домой, а в гости.
Саня опять громко прихлебнул из серой алюминиевой.
- Вот возьми медведя!
Санька на мою радость взял с тарелки кусочек копченой оленины. Стало быть, оживает, если есть захотел.Копченая оленина,как долгоиграющая пластинка, силы даёт! Друг продолжал.
- Был летом в лесу, как пришли москвичи на охоту к нам. Это была не охота, а лучше сказать бедлам. Из избы и заметь чужой, они поселились в ней без спроса, слышался женский смех и сплошной мат с песнопением. Сделал замечание по поводу мусора. Выбрасывают же рядом с избой, когда есть мусорные пакеты, которые надо увести с собой. Рубили деревья, когда есть сухостой и горит лучше и быстрее собрать… А они, Валентиныч, просто хлопнули дверью перед носом. Идиоты!
Саня перевел дух. Опять отхлебнул вкусного солёного чайку.
-В лесу не в городе же, каждое слово слышно и за каждое действие надо отвечать. Видимо, мой разговор слышал хозяин. Утром разбудили истошные вопли.
Саня улыбался.
- Короче! Потапыч ночью каким – то неслышным образом пробрался к дяденькам с тётеньками на избу. Как косолапый открыл щеколду входной двери одному БОГУ известно!? Стащил со стола три банки сгущенки. А пришлые спали, как сурки и ничего не слышали… Когтем, как советской открывашкой, а они бывают по десять сантиметров, вскрыл банки. Вылизали вкусноту и, как правильный хозяин аккуратно поставил их на лавку возле избы по одной линии. Показав тем самым, кто в доме - лесу хозяин. Научил порядку! Приутихли приезжие враз!
После этого монолога он устал и залез в спальник, уснул. Опять что – то бормотал во сне, а на следующий день после лечения водочкой с чаем Саша рассказал, что случилось дальше.
- Представляешь, Валентиныч! Охота закончилась уже давно, а тут услышал выстрелы. Возвращался с рыбалки. Увеличил шаг. Вышел на поляну, и обомлел. По - среди поляны стояла лосиха. Бока у неё ходили мехами. Из глаз текли слёзы. Шкура дёргалась на спине, дрожала. А под ней лежал лосёнок. Он уже не мог бежать, выдохся. Эти идиоты загнали лосиху. А самый чванливый из всех приезжих выцеливал мамашу малыша. Охотничек, твою коромысло, знал стервец, что лосиха никогда малыша не оставит, на это и надеялся! Саша что есть мочи удочкой выбил ружье у стервятника. Потом ничтожествам, лежащим в траве, они хотели с ним посоревноваться в рукопашке, объяснял всю абсурдность их жизни на этой земле. А лосиха всё стояла в ступоре. Тогда он гаркнул и на неё. Она, не веря в свою удачу, медленно пошла в чащу, оглядываясь на Сашку, и повела малыша за собой. Козлов он выгнал из леса, да еще тут шерстяной пришёл на помощь Сане, так заревел, что тех, как ветром сдуло, даже вещи на избе позабывали.
Сашка принял дополнительную порцию лекарства и продолжил.
- Валентиныч, тут решил порыбачить, хариус пошёл стеной со слов друзей, он же воды вешней хапнул. Помнишь, как солнышко припекло и ручьи вскрылись. Пришел на избу. Утром часа в три встал и пошел бурить лунки. А с вечери, как назло снежок припорошил лёд. Даже не заметил тот кусок чёрного льда, как он подо мной подломился, даже не успел вздохнуть, ушел с головой под воду.
Саня перевел дыхание.
- Представляешь, никого рядом, кто бы помог! Лёд пальцы режет, наваливаюсь на него, а он ломается сука, одежда намокла, а течение тянет вниз. Извини, заорал, что есть мочи: « Помогите!», мол, может кто – то поможет. И тут!
Саня вздохнул.
Неожиданно увидел, как на меня бежал цепочкой три лося. Первый иноходцем «летел» здоровенный красавец с громадными рогами, справа, еле поспевая за сохатым второй поменьше, сразу определил лосиху, а слева стараясь не отставать, галопом мчался лосёнок - годовалок. Ту лосиху из лета я признал сразу, приметная она, у неё над глазом было белое пятно, видимо, и меня она узнала. На мгновение подумал, вот она моя смерть пришла за этих уродов московских охотничков, прибежала отомстить, одного удара раздвоенным копытом достаточно. И тут громадный остановился возле самого края майны, расставил ноги и наклонил голову. Рога подставил под мои замерзшие пальцы. Я схватился, что есть мочи, аж пальцы свело, а эта гора мышц, осторожно потянул меня из полыньи. Вытащил на лёд. Веришь, Валентиныч, а у меня ладони не разжимаются?! Он так и пятился до самой избы, тащил. Что я для него по весу, пушинка! Но волок меня так осторожно, как я нёс гранату без стопорного кольца во время службы. А лосиха все норовила обнюхать моё лицо, пока тащили меня по снегу, было такое ощущение, что успокаивала. Малыш от радости моего спасения, так мне показалось, скакал зайцем на поле.
Саня передохнул немного, и уже коснувшись губами кружки, вспомнил.
Даже хлеба в мокрой одежде вынес с солью в знак благодарности, а они, как люди: обиделись и ушли.Лишь лосёнок, не смотря на поступок взрослых, не удержался и через пять минут всю буханку и слопал, мне на радость. А потом, веришь, Валентиныч?! Ничего не помню.
Через два дня я сидел дома. Вечером телефон тревожно напомнил о себе. Какие звонки, ночь же на дворе?! А обаятельный бархатный женский голос озадаченно без «здрасьте и досвиданья» чуть ли не шёпотом с придыханьем промолвил: « А, где Саша!».