миниатюра
Скульптор отмел пушкинское представление о Годунове, как о человеке мятущемся, мучившемся виной за гибель царевича Дмитрия.
Козининский бюст это слепок лица человека стойкого, упрямого и хитрого. Твердый характер угадывается в крутом орлином изломе бровей, и в холодном выражении глаз, и в упрямом прищуре век, и в твердо сжатых губах. Углы рта горестно опущены. Тоже немаловажный признак перенесенных переживаний.
К моменту своей внезапной смерти Годунову было 53 года. Но лицо его уже порядком потрепано жизнью. На нем отметились глубокие морщины от крыльев носа. Лицо выражает крайнюю усталость и даже душевную опустошенность. Под глазами обозначились мешки. Это тоже признак душевной измотанности и постоянного нервного напряжения.
Лоб чист от морщин. Но его у переносицы прорезали вертикальные складки, свидетельствующие о постоянном умственном и нервном напряжении.
Особо следует остановиться на глазах. Они наполовину прикрыты верхними веками. Причем правый прикрыт больше, чем левый. Веки как-то неестественно растянуты. От напряжения что ли? По этой причине о цвете глаз судить трудно. Лишь по левому можно догадываться, что они светло-голубые
Больший прищур правого глаза можно отнести к признаку хитрого характера Бориса Годунова. Если, конечно, соотноситься к повадкам хитрецов из простонародья. Они, когда пытаются вешать собеседнику лапшу на уши, хитро прищуривают левый глаз.
Правда, у Годунова больше прищурен правый.
Черты лица самые обычные, типичные для русского человека. И если бы не одежда, старательно ухоженная борода, аккуратно подстриженные усы и со вкусом расчесанные волосы, можно было принять его за зажиточного россиянина. Но дорогая, расшитая золотом (шапочка на голове), украшенная ликами святых одежда на плечах - верный признак того, что их владелец - царствующая особа.
Мне казались мои выводы приемлемыми до тех пор, пока я не позвонил Козинину и не начал излагать свои соображения. Начал с глаз. И тут Козинин меня остановил и немного смущенно сказал, что лепил глаза Годунову обычные. Никакой хитрости он им не придавал.
Я сразу осознал ничтожность своих выводов. И решил оставить свои мысли только при себе. Вот такой получился конфуз. А я-то обещал Козинину внимательно изучить его работу и высказать свои впечатления.
Но что тут поделаешь. Каждому, видать, свое. Одним судьба дает широко и всесторонне постигать окружающий мир, излагать о нем глубокие, ранее никем не озвученные мысли. Другие всю жизнь не поднимаются выше общеизвестного. От них можно услышать только то, что всем давно и хорошо известно. И совсем не виноват бедняга, что ему отпущен такой узкий горизонт. Издавна хорошо известно, что у всех нас разные умственные возможности.
Я сам себя числю среди тех, кто наделен весьма посредственными умственными возможностями. А потому и не думал возражать скульптору Козинину. Я высказал всего лишь свои скромные умозаключения. Для других они, возможно, никакого интереса не представляют. Это только мое, не предназначенное для общего признания. Пусть оно будет только мое. Мое, сугубо личное.