Экспромт-поэма в прозе
Я, толстый зелёный Вий, находясь в абсолютно слабоумном состо-янии и совершенно без памяти, заявляю, что всё, о чём я пишу, есть бред от начала и до конца. Я не историк, поэтому риска, что хоть что-то из описанного ниже окажется похожим на правду, почти нет.
Я покинул свой кров, где коротал, как вор, назначенный мне самим собой или злым роком срок, словно сор на совке, и спустился по отко-су на берег острова, приютившего меня. Я услышал неясный раскати-стый рокот и спустя некоторое время разглядел поверхность тёмно-синего, почти чёрного, моря. Увидев эти бескрайние просторы, я издал такой тоскливый, отрывистый вой, что на мой зов вылез из песка тём-но-коричневый крот и протянул мне стакан высокосортного сока. Крот напоминал почему-то кота, через которого, точно рой пчёл, прошёл высоковольтный ток, но я принял сок из его рук и запихнул в рот вместе со стаканом. Так как края стакана оказались острыми, как соус или лезвие опасной бритвы, а сам сок — едко-зелёным на вкус, я закусил его кротом, зашвырнув его остов в ров, дабы не подавиться костями.
Я почувствовал себя, точно вор, убегающий из-под конвоя домой, или так, как будто только что пробежал кросс вокруг всего острова. Но когда я увидел вдали огромного зелёного кита, у меня начался настоящий тик. Я сам не маленького роста, но кит был во много раз больше. У него была шершавая кожа и острые зубы, заменяющие полагающийся киту китовый ус, а к хвосту его был привязан алый трос. Когда кит подплыл совсем близко, он вдруг сказал совиным голосом: «Давай играть в вист!» Я извинился и сказал, что в карты играть не умею вообще, но добавил, что в моём доме есть кий, бильярдные шары и стол, и что, если он так хочет, он может прийти ко мне, чтобы мы сыграли в бильярд.
Тут я явно допустил ошибку, так как забыл, что у китов не бывает ног, и они не могут никуда прийти. Кит в гневе рванул ворот, обнажая торс, и распахнул бордовую пасть, полную жёлтых зубов. Мне повез-ло, что я оказался весьма проворным, несмотря на упитанность. Со всей скоростью, на которую я был способен, я побежал домой и, одним прыжком перелетев ров и ограду, ворвался в ворота, а вдогонку мне слышался раскатистый вой и раскатистый мат озверевшего кита. «Стой!» — выл он, но я глотнул для храбрости ви;ски, протёр виски; и занял круговую оборону.
Кит вдруг вынырнул прямо изо рва. От удивления у меня открылся рот, но я тут же взял себя в руки, незаметно снял со столика нечто пер-вое попавшееся, оказавшееся толстым томиком чьего-то увесистого собрания сочинений, и подозвал кита: «Подойдите сюда, сир!» Как только его лоб оказался на уровне окна, я зашвырнул томик точно между его глаз. Брызнула кровь. Сказав «ой!», словно тойтерьер или койот, кит тихо и жалобно заскулил. Томик медленно и плавно опус-кался на дно.
И тут разразилась гроза...
*
Я пришёл в себя на больничной койке. Тёплый белый свет заливал палату, и я тут же понял, что всё увиденное мною — бред. Я пошарил рядом, и моя рука наткнулась на столик, на котором лежала какая-то книга. Я поднял её. Это оказался уже знакомый мне томик: собрание МОИХ сочинений. Довольный, что увиденного мною кошмара не было на самом деле, я улыбнулся и привстал.
Зелёный кит с перебинтованной головой сочувственно улыбнулся мне с соседней койки...