— Что же это? Ты знал? — Бормотала она, неловко убирая с лица выпавшие из пучка волосы.
— Нет.
"Совсем не изменился", — подумала она, услышав его холодный ответ, — "его слова, будто из стали, режут...даже такое обыкновенное" нет"".
В воздухе образовался спёртый запах неловкости. Ей хотелось убежать. Сердце хотело остаться. А душа? А душа изнывала.
— Раз уж мы тут...— она сжалась, как маленькая змейка, когда её напугает очередной мальчишка, тыкнув палочкой. И этим мальчишкой сейчас был Он, — расскажи, как жил всё это время...
— Как все. — Брови его свелись в одну, когда, нахмурившись, он с трудом выудил из себя эти два слова.
— Что ж... — она, как десяток лет назад, прикусила губу, сдерживая давнюю обиду, сжала два кулачка, так, что костяшки побелели, — я пойду. Надеюсь, ты счастлив. — Процедив пресловутую фразу, она сделала шаг.
— Постой. — Голос его задрожал. — Мы не виделись так долго.
"Вечность", — подумала она.
— И что же?
— Ничего. Кажется, слишком много лет прошло.
— Ты прав. — Всё тело подавало ей сигналы, что нужно уйти, убежать, исчезнуть, забыть. Она вновь поправила непослушные волоски и заставила свои ватные ноги сделать ещё шаг.
— А ты? Счастлива?
— Ну хватит! Не будь таким жестоким. Ты не видишь? — Она снова повернулась к нему своим покрасневшим лицом, пытаясь выдать появившийся румянец за злость, а не волнение и стыд. –Да. Я счастлива. Безумно счастлива. Ужасно счастлива. Счастлива! —Тело её содрогалось. Не выдержав, она пошла прочь. Стоило ей показать спину мужчине, как он судорожно поймал её за запястье. Их взгляды встретились. "Мучитель. Палач", — думала она.
— Я не счастлив. Никогда не был и не буду. Не понимал. Теперь понимаю. Я понял спустя год, как НАС не стало — без тебя я счастлив не буду. — Мышцы его лица были напряжены. Он и вовсе перестал походить на самого себя. Это был другой человек, не тот холодной и безучастный.
Она исступленно глядела на него, на мгновение забыв обо всех обидах, что нарывали эти десять лет, занозой засев в её сердце. Долго выдерживать его взгляда она не могла, а потому, неожиданно для себя и для него, она тихонечко заскулила, как скулят животные, беззащитные, покинутые хозяевами, а после — зарыдала. Гнойник заболел так остро, так по-новому, свежей раной.
— Пожалуйста...,— бормотала она, — давай пойдём сейчас своими дорогами, как много лет назад. Отпусти. Пожалуйста.
Он неловко прошептал что-то, отпустил её тонкое запястье, стараясь не глядеть на неё.
— Я подстроил эту встречу.
— Но...
— Ничего не говори. Я ужасен. Я люблю только тебя. За эти долгие десять лет я не полюбил никого. Не нашёл той, от которой бы не воротило. Я ужасен, ведь причинил боль тебе и ещё многим, кто окружал меня. Я ужасен, ведь держу тебя теперь, когда у тебя своя жизнь.
Вокруг не стало аллеи. Всё словно испарилось. Ни птиц, ни прохожих. Только эти двое, встретившиеся спустя долгие годы. Но между ними ничего общего. Между ними пропасть. Пропасть из времени и обид.
Она замерла. Только губы дрожали. Пытаясь что-то сказать в ответ, она лишь отчетливее понимала, что не сможет сдержать слёзы, что на время перестали обжигать её щёки.
— Я так сильно скучал...
— А я — нет. — Вновь сжав кулаки, произнесла она. — И не люблю тебя. И я счастлива. — Она обманула. Она скучала, она ждала, любила и любит. Но вскрытый гнойник...слишком долго она жила с этой обидой, слишком поздно для НИХ. У неё семья...дочурка. Нет. Поздно.
Он стоял на том самом месте ещё некоторое время. Она ушла, не дав волю чувствам. Этой встречи не должно было случиться. Он понял несколько вещей — она всё ещё любит, а он без неё счастлив не будет. Она тоже поняла кое-что — она всё ещё любит, но прошлое должно оставаться прошлым, а призраки, пришедшие от туда — всего лишь призраки.