Разлука

               


Жили-были у хозяев два пса: маленький Барсик с родословной дворняги и аристократ по наследственным генам овчар  Чип.

Барсику суждено было жить и зимой и летом на привязи, правда,  у него имелось в распоряжении жилище:  добротная конура, сбитая из толстых досок. Но он мог спать на земле и на снегу, без разницы, так как   длинная шерсть не позволяла ему мерзнуть.

Чип же дневал в роскошном вольере размером с комнату, внутри которой был расположен собачий домик для уединения. Ночевал он в хозяйском доме, а точнее, под крышей дома, на неотапливаемой веранде, но это все-равно, теплее, чем на улице. Впрочем, в сильные морозы иногда хозяйка впускала его даже в дом на ночлег, где он располагался у камина. А когда, однажды,  он поднял истошный лай, учуяв, что по огороду кто-то чужой ходит, его авторитет поднялся настолько, что практически постоянным местом ночлега для него стала каминная комната.

Особенно ему было в нюх, когда зимой, в мороз, он лежал у камина, в котором потрескивали дрова, а от огня исходило тепло. Ради этих блаженных минут Чип готов был исполнить любую команду, а хозяевам казалось, что он сможет прочитать вслух поданную ему газету.

Зимой, в отличие от лета, для Чипа не было границ.  Вольер был открыт всегда,  и он мог бегать по всему огороду, купаясь в сугробах и облаивая птиц. Однако, больше всего ему нравилось  навещать друга Барсика. При этом дружеские отношения  Чип проявлял особенно ретиво, если видел, что рядом нет хозяев. Он мог играть с дворнягой, позволяя тому валить себя на землю, терпеть легкие дружеские укусы. Однако, услышав звук открывающейся двери или открытия окна и зная, что это хозяева, дружеские симпатии у Чипа по отношению к Барсику исчезали моментально. Уши напрягались, появлялось рычание, переходящее в грозный лай. Маленький друг уже перестал удивляться неожиданным переменам в характере овчарки и в такие моменты моментально исчезал под защиту своего надежного  домика.
Чип вальяжно подходил к жилищу Барсика, поднимал ногу и мочился на строение, стараясь попасть струей внутрь. Так он поддерживал статус первого друга владельцев усадьбы. Унижение продолжалось до тех пор, пока большой пес не начинал  ловить на себе взгляд хозяев или их детей – мальчика и девочки. Летом Чипу не позволяли ходить по двору или по огороду. Нет, он не собирался портить грядки: ходить по ним или рыться в них, проверяя на вкус и запах посаженное. Он даже мышиные норы не разрывал.

Хозяйский окрик «Не смей ходить по грядкам!» он понимал прекрасно и передвигался по огороду наступая только на твердое, и не в коем случае не на рыхлое или зеленое.

Вины его в том не было, что когда на заборе появлялась чужая кошка, а своего кота  Пушка пес  знал и даже облизывал его своим длинным языком, он рвался в бой, защищая усадьбу и ее владельцев от незваного гостя. И здесь было не до обхода грядок, наступала необходимость:  кратчайшим путем настигнуть недруга и покарать. Жаль, очень жаль, что этого не понимали хозяева, поправляя грядки и угрожая ему лишением привилегий и лакомства. А лакомиться он любил, особенно почитая  мандарины, конфеты, сахар, печенье, не говоря уж о вареных косточках. С пиететом относился к копченому салу. Он долго с обидой вспоминал как сын хозяина помещал на его чувственный аккуратный нос кусочек копченой колбаски или сала и долго не подавал команды «Можно!». В такие моменты откровенного издевательства над собой терпение у Чипа было на исходе. Захлебываясь слюной, пес утешал себя, что это пацан, что с него взять, по собачьи – совсем щенок еще. Ему можно простить. А если бы так поступали мать или отец мальчика? Нет, хозяйка бы себе такого никогда не позволила – обидеть такого красавца: черного как смоль, с подпалинами на ушах и шее, высокого в холке. Когда он шел по улице, хоть и на поводке, двуногие  смотрели на него и любовались и говорили своим маленьким детям:
Смотри, какая красивая собачка.

 Он это чувствовал, он своим собачьим чутьем сразу отличал хороших людей от плохих. Некоторые в него пытались бросить камень или палку, когда хозяин привязывал его у какого –то здания, заходил внутрь и выносил какую – то пачку с круглыми  и длинными штучками, но не конфетами. Потом он брал эти штучки в рот и от них шел отвратительный дым. Приходилось терпеть, куда деваться.

Хозяина, если честно, он побаивался и не решался ослушаться. Нет, от ударов прута было не сильно больно, они наносились за непослушание как бы понарошку. Но кто знает… С другой стороны, он уважал этого строгого мужчину за то, что тот брал его с собой на охоту и на рыбалку, играл с ним, делился вкусной пищей. Но,  самое главное, возил его пару раз в год к Венере, красавице овчарке, которая жила у директора школы.

 При воспоминании о тех нескольких днях, которые он проводил в гостях  у Венеры, Чип блаженно прикрывал глаза. «Хозяин не дурак, сам чаще, чем я дома не ночует, все толкует про какие-то командировки в Барнаул, а сам уезжает на такой  же самой машине, на которой и меня к Венере возит, а потом забирает домой. Ой не дурак!»

 «Ну да ладно, не такая уж и плохая собачья жизнь, - рассуждал пес, - вот Барсику потяжелее будет – его не купают, да и вообще, он слаще морковки ничего не ел. Правда, и живет сам по себе. Никто над ним не командует: «Ко мне!», «Апорт!», «Сидеть!», «К ноге!», «Охраняй!». Дурачком прикинулся, будто ничего не понимает.  Поэтому и приходится его иногда чмырить, как выражается хозяин, то есть, ставить на место».

Прошло какое – то время и вдруг хозяин исчез, говорят уехал опять в свой Барнаул, что Чипа почему-то очень обеспокоило. В его собачьей душе поселилась какая-то тревога, местами овладевала скука. Правда, если честно, стало вольготнее. Ну что можно взять с девчонки, хозяйской дочери, которая пытается им командовать:
-Чип! Ко мне! Кому сказала, ко мне! Чип! Чип! – а потом, торопясь и уже не выговаривая  слова, - Чип! Цип! Цып-цып цып!

«Я что, цыпленок какой?» - пусть научится сначала внятно говорить, потом уж командует. Хотя девочка добрая, всегда конфетами угощает и пусть только кто попробует ее обидеть. Разорву!» Однажды он ее уже спас, когда хозяин мыл машину, остановившись у озера. А маленькая девочка зашла в воду и пропала.  «Хорошо, что было за что вытаскивать за одежду, а так бы пришлось оставить следы зубов на теле. Хозяин  тогда бежал от своей машины быстрее, чем я бегаю, начал с ней гимнастикой заниматься, да так, что изо рта даже вода побежала».  В тот день Чипу дали большой кусок торта. – «Не косточка, конечно, но…»

Чип не зря беспокоился. Особенно почему – то становилось тоскливо, когда хозяйка его гладила, а на ее щеках появлялись слезы. Оказалось, хозяину  предложили место работы в Барнауле, и он согласился и переехал. Его жена, школьная учительница, вместе с детьми-школьниками, завершали учебный год и тоже собирались уезжать. Им предоставили в городе трехкомнатную квартиру на четвертом этаже в девятиэтажке.

- Я никуда не поеду без Чипа, Пушка и Барсика, - заявляла женщина мужу в телефонном разговоре.

- Послушай, четвертый этаж. Город. Смог. Асфальт. Запахи. Давай отдадим друзей в надежные руки!

-  Жалко!

- Будет еще тяжелее, когда они сутками, за малым исключением для прогулок, будут томиться в коридоре квартиры без свежего воздуха, солнца и беготни. Ведь здесь их даже прогулять нормально негде,  выводить можно только на поводке. Мне тоже тяжело расставаться, да и для них это стресс, но поверь, в селе им будет лучше.

 Удивительное дело, не успел уехать хозяин, а люди начали интересоваться покупкой квартиры, мебели, книг.

Однажды коллега по работе спросила у хозяйки насчет собак:

- Скажите, а вы будете их с собой забирать?

- Это наша большая проблема, мы с мужем решили, пока их не передадим в хорошие руки, я никуда не поеду.

- А знаете что, давайте мы заберем у вас и Чипа и дворнягу. Мы живем на краю села и нам нужна хорошая умная собака. А о вашем Чипе легенды по селу ходят, какой он сметливый и породистый пес.

- Светлана Петровна, тогда уж и Пушка возьмите, кто его по утрам будет вылизывать?

- Возьмем, у нас большая усадьба. Всем места хватит.

Расставаться не легко. Однако все равно на душе стало спокойнее, что собаки и кот попали в хорошую порядочную семью, где их точно никто не обидит.
Прошло полгода. В Барнауле члены семьи работали и учились. Сразу же арендовали у знакомых дачу и в выходные дни возились там, выращивая овощи и ягоды. Родившись и прожив много лет в селе, они привыкли к деревенскому труду и отдыхали душой на шести земельных сотках. О судьбе своих оставленных подопечных знали все: как они привыкают, как собаки исполняют свои обязанности по охране вверенного участка, а Пушок ловит мышей. Новые владельцы животных даже прислали фотографию, на которой была запечатлена вся троица. Хозяйка с дочерью умилялись, а мужская часть семьи: отец с сыном только хмурились.

На родину тянуло – ведь там корни, там друзья, нужно было подправить родительскую могилку. Очень хотелось взглянуть на питомцев.

Приехав на родную землю, осуществив все намеченные планы, муж с женой собрались уезжать.

- Так хочется увидеть наших! – не вытерпела хозяйка.

- А вот этого не нужно делать, - убеждал хозяин. Мы сами расстроимся и их собьем с толку. Они ведь только привыкли к новым хозяевам, зачем и себе и им бередить душу?

- Да мы издали взглянем краешком глаза и уедем.

- Там же забор, как мы их увидим? - начал сдаваться хозяин.

- Мы, когда отвозили собак и Пушка, я тоже ездила, хотела взглянуть, в каких условиях они будут жить. Так вот, у них территория огорожена крупной сеткой – рабицей, сквозь которую можно все рассмотреть.

- Хорошо, -  наконец сдался хозяин, только одно условие: смотрим с дороги в бинокль. Я специально его возьму.

- Я все понимаю, согласна.

До поселка от райцентра было расстояние длиною в пять километров. На своей «Ниве» они преодолели его за несколько минут.

 Остановись! – скомандовала жена, - дай мне бинокль!

- Сейчас, - вымолвил водитель, уже завладев биноклем и ловил им прицел – бегающую во дворе усадьбы крупную собаку.

- Чип, красавец!

Хозяйка опустила стекло в машине.

- Дай бинокль! - сгорая от нетерпения потребовала она вновь.

- Получив желаемое, она начала рассматривать двор и бегающего пса.

- Чип, Чипушка, - твердила она. – Смотри! Сел, смотрит в нашу сторону. Наверное узнал машину, на которой к Венере ездил.

- Ты, пожалуйста, потише, ветер от нас в его сторону дует. Услышит.

- Да я шепотом и так. Чипушка, а вот Барсика не видно. Чип нисколько не похудел, такой же мощный. О! Опять смотрит в нашу сторону.

 В этот момент послышался дикий вой. Это был страшный собачий вой. Чип раньше скулил, когда маленького оставляли дома одного. Скулил не от страха, а от тоски. Отчего он и сейчас выл, протяжно и с надрывом, вглядываясь в далеко стоящую машину. От этого собачьего выражения чувств волос на голове поднимался.
 
- Ну, что, довольна, ты этого хотела? - зыркнул хозяин на жену.

Она молчала, а потом вдруг заревела в голос.

- Поехали!

- Поехали, - поехали, родная моя, выдавил  он, смягчившись, затем поправил ей волосы и нежно поцеловал в наполненные  слезами глаза.