- Всё пошло наперекосяк! - чертыхаясь Сэм Смит захлопнул за собой тяжелую бронированную дверь и прислонился к ней спиной. Ему необходимо было отдышаться.
- После всего увиденного мне срочно требуется глоток веры! - продолжал он.
В руках он всё ещё сжимал свои пистолеты, отдающие жаром после стрельбы. Он посмотрел на них в упор, подняв перед глазами, и тихо и размеренно заговорил с ними:
- Как же так?! Неужели наш нерушимый союз пошатнулся; наше взаимное доверие - ничего более не стоит? Неужели вы могли меня подвести?! - недоумевал он.
Перезарядив пистолеты новыми обоймами и вернув один из них в кобуру, а второй оставив на изготовке, он продолжал рассуждать о случившемся, отрешённо уставившись перед собой:
- Нет-нет-нет, ни один из вас в случившемся не виноват! Тут что-то другое! Не хотелось этого произносить в слух, но "это другое" дурно попахивает мистикой!!! Ведь всё же, мы же попали в него?! Ведь так?! По-меньшей мере и, чтобы наверняка быть точным, исключая совершенно тот факт, что мы никогда не промахиваемся, мы всадили в него не менее двух обойм!
Смит посмотрел на свой пистолет и резко вставил:
- А его глаза?! Ха! Какие у него были глаза?! А? Ты видел?! А надо было видеть! - Смит ухмыльнулся, - В этих глазах я прочитал всё, что угодно; всё кроме страха!!! У Толстяка был такой взгляд как-будто я в него и не стрелял вовсе, а, ну не знаю, наступил на ногу или рассказал непристойную шутку! Такой взгляд бывает у людей, когда ты им помешал, что-то сказать, вставив в его речь что-то от себя и это что-то оказалось неимоверно глупым! Разве так должен смотреть мертвец?! Да и в конце концов, почему он не мертвец?! В этом-то и заключается мистика...
Размышления Смита прервали возгласы Толстяка, где-то там, снаружи, за дверью и судя по тому, что тот говорил, он был явно очень зол:
- Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье, с дури решил ко мне лезть, ты, засранец вонючий, мать твою, а? Ну иди сюда, попробуй меня поиметь, я тебя сам поимею, ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят; иди, идиот, имел тебя и всю твою семью, говно собачье, жлоб вонючий, дерьмо, сука, падла; иди сюда, мерзавец, негодяй, гад; иди сюда; ты, говно, жопа!
Смит прекрасно знал, что, оставив за собой дорогу, усыпаную дюженной тел охранников его цели, именно за этой дверью, в этом помещении он его не достанет, чтобы он там снаружи не говорил. Но что дальше?
- Ты что себе там возомнил, а? Чужие глупости еще никого не сделали умным! - выкрикнул Смит первое, что пришло ему в голову, надеясь на то, что в этом помещении он действительно в безопасности, иначе следующее, что придёт ему в голову лишит его раз и навсегда думать и нести чушь.
- Что я несу? - прошептал Смит, и снова углубился в размышления, но на этот раз решив ограничиться исключительно одними размышлениями, глубокими и продуманными, не проговаривая, всё, что приходит в голову, вслух! Он хотел понять, силился понять, что всё же здесь происходит!
Он на очередном задании, таком же задании, как и многие тысячи до! Хотя всё же не на таком же! Ведь всё пошло наперекосяк! Человек, которого ему заказали и он подстрелил и это факт, с которым не поспоришь и, чтобы наверняка быть точным, исключая совершенно тот факт, что он никогда не промахивается, а он и не промахнулся; так вот, почему человек этот остаётся живее живых?!
С простреленной головой, тот ещё умудряется хамить! Естественно и не в таких условиях Смиту приходилось ретироваться, уничтожая дюженную охрану, укрываясь, чтобы перевести дух, в данном случае в бронированном кабинете своей цели, а так же, не забывая о золотом правиле, что обычно патроны заканчиваются быстрее, чем остаётся те, кого надо ещё подстрелить...
- Все пошло наперекосяк, да? - Смит вернулся в реальность, услышав голос Толстяка уже прямо за ним, прямо за дверью, как-будто их не разделял металл. Толстяк хоть и говорил уже спокойно, не торопясь, будто бы убаюкивая, но для Смита его голос всё-равно тяжело отдавался эхом в голове.
- Знаешь, что есть у тебя, чего не нужно мне? У тебя есть только пули, и надежда, что когда опустеют обоймы, я уже не буду стоять на ногах, потому что если я устою, ты умрёшь! Так как ты думаешь, что есть у меня?
Смит ничего не стал отвечать, решив, что в данной ситуации это ничего не решает.
- Пойми, в твоём интересе выйти добровольно, мне ничего не стоит разнести этот дом в щепки, сынок! - продолжал убаюкивать Толстяк.
- Решайся! У тебя есть шанс либо выйти целым, либо по частям!
"Почему он меня уговаривает, если может сделать то, что может сделать?" - мысленно Смит задал себе вопрос и, не найдя ответа на свой собственный вопрос, решил что стоит оглядеться. Возможно что-то из этой комнаты подскажет, как ему дальше быть!
Комната была глухая. С единственным входом и выходом, что уже удручало, не вселяя оптимизма. В поисках по кабинету всего, что могло бы помочь, киллер, к своему сожалению, ничего не нашёл, пока не наткнулся на скрытый тайник в торце дверцы навесного винного шкафчика. И то случайно, оборвав со злобы обе дверцы со шкафчика, он обнаружил, что они имеют разный вес.
Тайник представлял из себя имитацию металлической пластины, которая якобы шла по всему периметру торца дверцы, но в действительности представляла из себя металлический прямоугольный контейнер, который, не без усилий, но всё же удалось извлечь на свет, или иными словами варварски выкорчевать. Осталось только помучатся с открытием самого контейнера, но тот оказался проще, чем сам тайник. Ларчик стоило просто открыть...
- Выкурить этого ублюдка из моего кабинета! Олухи! Отребье! Сучье говно! Бездари! - Смит снова услышал, как за дверью оживился Толстяк, раздавая, поредевшей своей свите, приказы. Толстяк сблефовал, что сможет разнести это место в щепки. Очевидно, что его, что-то в этом останавливало, и возможно, это что-то как раз сейчас находилось в руках у Смита.
Смит открыл металлическую коробку и извлёк из нее потрёпанную временем записную книжку.
Видно было по кожаному переплету и металлической вставке у корешка, а так же орнаменту в виде вьющегося плюща, что это какой-то антиквариат, насколько он мог судить об этом. Смит открыл книжку и из неё выпал засохший цветок, который медленно рассыпался в пыль, так и не достигнув пола. И в этот же момент, как-будто что-то толкнуло Смита изнутри и его сознание стало куда-то стремительно проваливаться; он за мгновение побывал в абсолютно разных местах на земном шаре, увидел события времён истории прошедшей; он услышал и увидел давно умерших людей, как знаменитых, так и совершенно не знакомых ему и, которые так же как он однажды открывшие эту записную книжку; он увидел, как и кем была создана эта книжка, и как была сделана первая запись: в мерцающем свете свечей, голый мужчина, аккуратно вписывал каждое новое слово, пропитанное его собственной кровью:
"Liber de Messor Animarum.
Я преклоняюсь перед величием Вечных Сил, Дарующих Бессмертие и прошу принять в дар частичку мою от меня в обмен на часть этих Сил".
Эйз Мон-Сайс. 1784 год.
Видения закончилось и Смит вернулся в реальность. Он понял, что за блокнот он держал в руках, но чтобы бы убедиться он перелистал на самую последнюю страницу. Последняя запись, как он и догадывался, принадлежала его цели, где так же было написано, что тот преклоняется, просит, меняется и вся остальная белиберда, включая: подпись и год.
Пробежавшись быстро ещё раз по записям, убийца подметил, что так или иначе, кто ему был знаком из тех, кто подписывался в этой книге были уже мертвы, но прожили они порой очень яркие, пусть порой и скоротечные жизни.
И только самая последняя страница оставаясь пустой, будто бы ожидая, когда кто-нибудь впишет сюда очередную клятву.
- У тебя был шанс, гавнюк! - за дверью снова послышался голос Толстяка, а потом какое-то шебуршание. Смит только успел сообразить спрятаться за массивным письменным столом, когда раздался хлопок и комнату заполонил едкий дым. Не имея возможности открыть дверь Толстяк, решил вынести её. Смита немного контузило. Записная книжка вылетала у него из рук, как и вылетело, правда на время, самообладание. Ползая по полу, он понимал, что либо его здесь зажарят, либо... хотя не важно! В любой случае он не жилец! На этой последней мысли он натыкается на записную книжку и сквозь дымку, заполнившее помещение, краем глаза замечает шариковую ручку...
Немного от автора: данный рассказ имеет полупародийный характер.