Успех персональной выставки не застал Михаила врасплох. Он знал, что способен на гораздо большее, чем воспроизведение то наивно-милых мордашек, то плакатно-медальных образов современниц. Собранные вместе они лишь подчёркивали образовавшуюся из-за отсутствия темы и героини пустоту в душе Михаила и обостряли желание их найти. Но поиски затягивалсь, не принося результата. Чтобы предотвратить наступление творческого кризиса, художник договорился встретиться с настоятелем храма Всех скорбящих радости отцом Николаем, которого он считал своим духовником. Ответ священника поразил Михаила краткостью и соответствием его собственным предположениям: «Как называется наш храм? Вот и тебе следует обнаруживать вдохновение в стремлении стать радостью всем скорбящим». Выйдя из храма, художник направился к своему коллеге, с которым он время от времени советовался. Он встретил Виктора в прекрасном расположении духа. Михаил поинтересовался о развитии романа с дочкой местного банкира и спонсора театра, где Виктор служил по специальности. Затем он спросил его мнение о своей задумке написать икону Марии Магдалины. Когда-то, ещё студентом, он попытался воплотить эту идею, но получилось что-то вроде наброска. Теперь Михаил поняв, что хочет и может к ней вернуться. Но ему негде взять натурщиц. Прежние либо не устраивают, либо сами отказываются. Виктор предложил обратиться к проституткам. Видя недоумение Михаила, он повторил свою рекомендацию и попросил, отнестись к ней более серьёзно, чем та кажется на первый взгляд. Михаил поблагодарил Виктора и поспешил удалиться. Он сожалел о том, что попросил у коллеги совет. Михаил и сам думал об этом. Слова отца Николая придали ему уверенность. « А теперь что? — Размышлял Михаил. — Если получится, то Виктор скажет, что я без его советов ни на что не способен. А если нет, то — пошутил. Но делать нечего. Похоже на то, что это единственный вариант». Напрасно он переживал о том, как всё это произойдёт. После успеха выставки недостатка в предложениях познакомиться Михаил не испытывал. Но как среди гламура и богемы найти, разглядеть если не святость, то, пусть и робкую, но попытку победить порок? Или здесь и сейчас нет той, которую он ищет? Место у стойки бара рядом с Михаилом заняла девушка. Сидя к нему в полоборота, она словно куда-то в пустоту произнесла:
— Я была на вашей выставке. Хотите знать, что я думаю?
— Сделайте одолжение, барышня, — подыгрывая девушке, также равнодушно ответил Михаил. — Моей сегодняшней цистерне мёда не хватает чайной ложки дёгтя.
— Прекрасно! Значит, я ничем не рискую, — молодая женщина улыбнулась. — Правда, здесь шумновато.
— Пожалуй, — согласился Михаил. — Тогда — на свежий воздух.
Выйдя из бара, они представились друг другу и сразу перешли на «ты». Нина ловким незаметным движением взяла Михаила под руку.
— Итак, моя ложка дёгтя. Чтобы служение музам мёдом не казалось, — Нина вдруг замолчала. Михаил сначала терпеливо ждал, но поймал себя на мысли, что ему безразлична критика. Он соскучился по неторопливому и умному общению.
— Удивительное противоречие. Безупречная техника и какие-то плоские, неживые образы. Такое бывает. Из-за нехватки женского внимания.
— Без переходов на личность, пожалуйста.
— Хорошо. Не будем. Знаешь, Миша, мне там, на выставке, показалось, что ты готовишься к покорению важной для тебя вершины. И тема, вроде бы найдена, а того, точнее, той, которую ты видишь в задуманном образе, нет. И тебя это очень тяготит. Извини, последнее — всего лишь мои фантазии.
— Откуда ты...? Я же никому..., — Михаил, опешив, проглатывал слова, — Нина, поехали ко мне. Ты должна это видеть.
Через десять минут такси остановилось у дома Михаила. У двери в квартиру художник успокоился и позволил себе победоносно улыбнуться. Войдя, Михаил сразу же повёл Нину на кухню, которая служила ему мастерской.
— Вот, Нина, — он взял завёрнутый в полотенце небольшой плоский предмет, — это моё сокровище.
Держа в одной руке пакет, Михаил другой рукой развернул его.
— Икона? — Нина ожидала чего угодно. — А кто это? На Богородицу, вроде, не похожа.
— Мария Магдалина.
Нина осторожно взяла икону и принялась внимательно её рассматривать, время от времени поднимая взгляд на Михаила.
— Я знаю только версию Тициана. Но православная икона... Интересный, хотя и странный выбор.
— Нина, я позже расскажу о своём выборе. А пока — чай, кофе?
— И потанцуем!
Нина и Михаил перебрались в небольшую комнату, по видимому, гостиную и устроились на диване. Нина не выпускала из рук икону. Михаил прикатил из кухни столик с угощениями.
— Итак, Тициан.«Кающаяся Мария Магдалина». Покаяться на виду и снова грешить. Нина, я так понимаю. И вместе с тем я вижу связь между шедевром великого мастера и иконой. На картине Мария Магдалина кается и обещает впредь так не поступать. А на иконе — она уже выполнившая своё обещание.
Нина молчала, Она не знала, что ответить Михаилу. Настолько сильным оказалось потрясение от нового образа любимой героини, которую Нина называла своей старшей сестрой.
— Миша, я и не думала, что есть такая икона, — тихо произнесла Нинп, подавив импульсивное желание рассказать новому знакомому всё о себе, — и твои слова...
— Нина, — решительно прервал её Мизаил, — ты в баре сказала, что я стою у подножия важной для меня вершины, что я нашёл тему, но у меня нет той...
— Которую ты видишь в задуманном образе. Разве не так?
— Более, чем так. То, что у тебя руках — моя студенческая работа. На её основе я хочу написать икону. Ты согласна позировать?
— Да, — прозвучал, пожалуй, самый короткий вариант выражения «жребий брошен.»
Нина заторопилась домой. Предложение Михаила проводить она решительно отвергла. Женщина успокоила художника тем, что необходимо добраться к себе пока не темно, обдумать сегодняшний вечер и морально подготовиться к ответственной роли модели. Михаил, закрыв дверь за Ниной, поспешил на балкон. Женщина садилась в такси. «Когда же она успела вызвать его? Или машина её ждала? — Спрашивал себя Михаил. — И вообще, имею ли я право подозревать её в чём-то?» Оставшись одна, Нина слонялась по квартире, на секунду присев, тут же вставала и снова — из комнаты в комнату. «Призаться, обязательно признаться. Но не сейчас. Как бы не запачкать его. Позже? Чище всё равно не стану. Завтра. Чем быстрей — тем лучше».
На следующий день после сеанса во время наскоро организованного обеда Михаил предложил рассказать друг другу о себе. По праву инициатора он первым взял слово. С шести до семнадцати лет Михаил воспитывался в детском доме. Отца он не знал, а мать лишили родительских прав. Она очень любила выпить и каждого нового собутыльника заставляла называть папой. За время пребывания в детском доме Михаил закончил художественную школу. После детского дома — работа на стройке и общага. А всё свободное время, даже в обеденный перерыв — рисование, с блокнотом и карандашом никогда не расставался. После армии — художественное училище. Отучился и остался в нём преподавать. Женился. Вскоре молодая семья переехала из общежития в небольшую двушку, где Михаил живёт и сейчас. Жена и слышать не хотела о детях, аргументируя тем, что сначала необходимо подготовить материальную базу. Но после связалась с каким-то мажором и ушла к нему. Мажор быстро её оставил. А примерно полгода назад Михаил увидел бывшую жену, выходящей из ресторана. Даже не выходящей, а чуть ли не выволакиваемой каким-то также не очень трезвым сопровождающим. Во время рассказа Михаила о жене Нину неприятно кольнуло. Она усомнилась в необходимости «чистосердечного признания» из-за вполне возможного знакомства с бывшей женой Михаила. Рассказ о жене Михаил завершил утверждением, что каждый делающий выбор должен отвечать за него.
— Хочешь катиться вниз — катись. Мешать не буду. Хочешь выбраться из дерьма — только скажи. Сделаю всё, что смогу. Но она только выматерилась в ответ. Так мы и расстались. Теперь твоя очередь.
— Хорошо. Но ты ничего не сказал о своём выборе темы. Ты верующий?
— Да. После Чечни меня собирали по кусочкам. Сколько операций — сбился со счёта. С ногой, вот, ничего не смогли сделать. Так и хромаю. А раз я выжил, значит, я Ему для чего-то нужен. А с выбором темы... Две мои любимые женщины не сумели — или не хотели — справиться с этим пороком.
Нина так и не открылась Михаилу. «Получится, — думала она, — что он поменяет шило на мыло. Помощь по вытаскиванию из болота он предложил жене, пусть и бывшей. А я кто? Натурщица, пустое место. После выставки ему только свистнуть — и желающих сбежится, как собак неразаных. То, что он выбрал меня — не более, чем везение. Короткое или долгое — нет смысла гадать. Лучше продлить насколько это возможно». Они встречались каждый день и вечером к обоюдному сожалению расставались. Цель визитов Нины незаметно поблекла. Нина и сама не напоминала Михаилу, зачем она приходит. Главное, что он её ждёт, радуется её приходу и как одержимый рисует. Вот она стоит у книжного шкафа и, о чём-то задумавшись, держит раскрытую книгу. Или, стоя уже вполоборота у окна, поправляет волосы и улыбается. Рисунков собралось настолько много, что Михаил как-то в шутку сказал, что сэкономил на обоях. Разыгравшееся воображение художника подсказало ему идею костюмированных портретов. Повинуясь искусной руке мастера, Нина перемерила массу нарядов: амазонки, с мечом в руках, Клеопатры, чешущей за ухом льва, Елены Прекрасной, смотрящей на море из-за зубца крепостной башни, Жозефины в расстёгнутом мундире наполеоновского офицера. Михаил вопросительно помотрел на Нину. Та, ничего не ответив, вышла из комнаты. Михаил понял так, что воображение завело его не туда. Теперь Нина предстала в образах молящейся монахини, медсестры, перебинтовывающей на поле боя раненого бойца, беременной женщины, радующейся скорому появлению малыша. Реакция Нины повергла Михаила в шок. Лежа на диване, она исступлённо рыдала в подушку. Михаил пришёл к выводу, что эксперименты уже закончились. После сеанса они отправлялись куда нибудь погулять, но всегда в безлюдные места: кладбища, парк на окраине города, лес. И рисунки на стенах разбавились фотографиями. Впервые Михаил взглянул на Нину не как на натурщицу, манекен, но как на умную собеседницу. Он увидел, что женщина не только загадочна, но и красива. Не в его воображении, а реально. Он много раз касался её, но их разделял мольберт. Сейчас только они, близко стоят друг напротив друга и смотрят в глаза. Михаил осторожно дотронулся до светлых волос Нины. Женщина прильнула щекой к его ладони. Когда Михаил поцеловал Нину, она сильно прижалась к нему, словно пытаясь войти внутрь. Их накрыло счастье. Мужчина и женщина не называли вслух свои чувства, опасаясь, что они, испугавшись, покинут их так внезапно, как и пришло. Нина радовалась его закатным лучам, а Михаил наслаждался его рассветом. При этом оба не думали о ненастье. Михаил произнёс те слова, которые Нина и хотела, и боялась услышать. Как и всякая женщина она ждала от любимого мужчины признания. Но её пугал вопрос «А что потом?» Напрашивался единственный ответ — ничего. Нина представляла расставание, придумывала реплики свои и Михаила. И кляла, кляла себя за то, что до сих пор осталась для него загадкой. Если бы он только знал ответ! «Мы расстанемся в любом случае, — пришла к выводу Нина. — Раньше это могло произойти менее болезненно. Ну, встретились, ну, разбежались. Нарисовал бы он свою Марию Магдалину. Не исключаю, что и ночку-другую вместе провели. И всё! Никаких обязательств, никаких сожалений. А после можно даже и не узнавать друг друга при встрече. А теперь? Какой удар для него! А если он перестанет верить женщинам и пройдёт мимо той единственной, которая действительно сделает его счастливым?» Но как и прежде Нина отложила тяжёлый разговор до следующего раза. Снова она прогуливается по парку с Михаилом и почти не слышит его. В голове набатом отдаётся «вот сейчас!». Нет, лучше там, у того дерева. Нет, вот на той скамейке. Неожиданно Михаила кто-то окликнул. Менее всего он ожидал встретить кого-то знакомого, тем более — Виктора. Михаил представил ему Нину, а Виктор — свою спутницу. Во время недолгой и натянутой беседы Виктор не сводил с Нины масляного взгляда. Она поняла, что самое худшее произошло. Когда-то, года три назад она тоже ему позировала. Но Виктор молчать не будет. Михаил и раньше замечал, как на Нину смотрят проходящие мимо мужчины. Но объяснял это исключительно красотой зрелой женщины. За время, проведённое вместе, Нина внешне сильно изменилась. Когда Михаил впервые увидел её, он затруднялся определить, кто же она. Для женщины лёгкого поведения у неё слишком грустные и умные глаза, грамотная, вызывающе грамотная, как тогда показалось Михаилу, речь, которая могла свидетельствовать об интеллигентности явно не в первом поколении. А сейчас Виктор уставился на Нину и, не стесняясь, раздевал её глазами. Михаилу очень хотелось от души влепить наглецу затрещину. Однако присутствие женщин охладило его пыл. Михаил поторопился закончить это внезапное и неприятное рандеву. Держась за руки, Михаил и Нина быстро удалялись. Словно камнем, брошенным в спину, до них донеслись громкие слова Виктора: «А ты молодец! Послушал моего совета». Михаил провёл Нину к её дому, но подняться в квартиру она как и прежде не позволила. Тот подумал, что причина в детях или в муже. Наскоро попрощавшись, Михаил поспешил к себе. Ему не терпелось разобраться с Виктором за выходку в парке. Переходя с домашнего телефона на мобильный и обратно, Михаил, забыв про время, вызванивал обидчика.
— А, Михайло, привет! — Наконец в трубке раздался голос Виктора. — А у меня день варенья. Хочешь поздравить — валяй!
Виктор направил трубку в комнату, бурлящую застольем.
— Я хочу тебе сказать, что ты хам. И только присутствие женщин не позволило мне начистить твою рожу. Я обязательно сделаю это при нашей следующей встрече.
— Вот оно что! Тогда в парке была одна женщина. А та, что с тобой... «Звезда сезона — Нинка из промзоны!» Послушай, Миша, что она вытворяет! Всякие там «Плейбои» покажутся «Мурзилкой». Ну, как, желание набить мне морду не прошло? — Голос Виктора стал трезвее и увереннее. — Я готов с тобой встретиться в любое удобное для тебя время. За мной правда, опыт и знания. А за тобой? За что ты собираешься драться? Подумай, Мишенька, хорошо подумай.
Михаил молча положил трубку. Новость раздавила его. Встреча в баре. Если это съём, то весьма искусный. Но за полторы недели ни слова, ни звука про оплату, кроме символической за позирование. Да и само поведение Нины не выдавало в ней продажную женщину. Более того, она пресекала всё, что хоть как-то напоминало флирт. Как это связать с только что услышанным? Так же безуспешно, как и к Виктору, Михаил пытался дозвониться до Нины. «Неужели у неё тоже день рождения? — закипал он словно чайник. — Они, что, сговорились?» Ничего не добившись, Михаил лёг спать. В то же самое время, когда Михаил и Виктор выясняли отношения, Нина разговаривала с неким Валерой.
— Это что за борзота? Где лавэ, овца?
— Ты о чём, Валера?
— Дурочку-то выключи. Десять дней ты с мазилой трёшься, а бабла нет.
— Валера, я завязываю с этим делом и ухожу.
— Базара нет. Если хочешь — уходи. Только после того, как заплатишь, сколько скажу, — Валера назвал сумму.
— Сколько? — Переспросила Нина, лихорадочно соображая, где взять такие деньги
— Хотя есть вариант, — миролюбиво продолжил Валера. — Я прощаю долг. А ты остаёшься и переходишь на тренерскую работу. Нинуля, ну кто, если не ты? С гарантированной зарплатой. Никаких клиентов, субботников и прочего. Хотя если захочешь вспомнить молодость... Все будут рады. Так что, сударыня, белый танец?
— Нет, Валера, без вариантов, — после некоторого раздумья тихо, но твёрдо произнесла Нина.
— Как скажешь. Итак, долг за прогулы через три дня. А выходное пособие через месяц. Ладно, я не кровожадный. Через неделю и через три месяца.
И сразу гудки, что означало «приговор окончательный, обжалованию не подлежит». После встречи в парке Нина поняла, что разговор между Михаилом и Виктором неизбежен. И Виктор обязательно расскажет Михаилу то, что она откладывала до подходящего случая. «А после Михаил непременно захочет со мной разобраться. Мобильный чуть не разорвало от его звонков Что я ему скажу? И когда? Ночь — не время для серьёзных разговоров. Утром и с глазу на глаз», — решила Нина и, отключив телефоны, отошла ко сну. Выйдя чуть свет из дома, Нина долго бесцельно бродила с отключенным мобильным телефоном по улицам города. Включила она его только перед тем, как позвонить в квартиру Михаила. Он открыл дверь и впустил Нину в дом. Во взгляде и в облике Михаила она увидела не злобу, а, скорее, досаду и боль от своего необдуманного поступка. Нине вспомнилось, что так на неё в подобной ситуации смотрел отец.
— Миша, — робко начала Нина, — полагаю, что ты уже всё знаешь обо мне. Но нам всё же надо объясниться.
— Конечно, поговорим. Ты проходи в комнату, Приляг на диван. Вид у тебя неважный. Ты, что, плохо спала?
Нина опешила. Такого приёма она не ожидала. Пробурчав что-то, она прошла в комнату. Лишь коснувшись головой подушки, Нина обрушилась в сон. Михаил сидел напротив и наблюдал, как от запаха свежего кофе подрагивают её ноздри, веки, ресницы, как она она улыбается, не раскрывая глаз. Не в силах длить эту пытку, Нина проснулась.
— Кофе тебя уже заждался, — приветливо произнёс Михаил
«А он, пожалуй, позагадочнее меня, — недоумевала Нина. — Зная всё от Виктора, не устраивает сцен. Впрочем, это не более, чем сохранение достоинства перед неизбежным расставанием. Отличный пример для подражания».
— Миша, — Нина взяла чашку с кофе обеими ладонями и отпила. Она представила, что их руки и губы снова вместе. Пусть даже и в последний раз.
— Мне надо выговориться. Да, Миша, я..., — Михаил в шутку прикрыл уши.
— Хорошо, не буду. Ты знаешь, как ими становяться, как они живут и как умирают?
Нина отвела вгляд от Михаила. Её отхватили стыд и желание сосредоточиться на себе.
— Становятся в основном по произволу или по недоразумению. Таких, которые по собственной воле, не встречала. Влюбилась девчонка, а её в карты проиграли. Или какому-то ухарю показалось, что его дама слишком навязчива или надоела ему. Вот он и пустил слух, что она … ты понял. Как живут. Если это вообще можно назвать жизнью. Если девушка, обычно туда попадают молодыми, сразу же не выберется из этого болота, то она станет частью системы, причём самой бесправной. Помнишь фильм «Интердевочка»? Фантазии дилетанта. Но сейчас... Извини, Миша, но я больше не могу выкручиваться. У проституток всегда есть хозяин. Он и определяет, сколько вешь должна приносить прибыли. А в особых случаях, кого под кого подложить. Кроме того есть субботники и подарки, — отхлебнув остывший кофе, Нина продолжила. — Субботники — это когда девушки работают беслатно. А подарки... Из последних. Официальным отцам города отцы неофициальные доставили в баньку при охотничьем домике девушек. Первым приятно, вторым безопасно, а третьих никто не спрашивает. Кому-то нравится, кому-то нет, роптать, тем более, жаловаться бесполезно. Открыто возмущаться... Кому охота пропасть без вести, если их вообще будут искать. А умирают, извини за чёрный юмор, с улыбкой на устах, воспринимая смерть как избавление от кошмара. Кое-кто всё же цепляется за жизнь, Одни смотрят на своё положение как на что-то фатальное. Другие — стараются извлечь прибыль, если не деньгами, то связями. В общем, кто на что горазд.
Нина допила кофе и встала с дивана. Оставив чашку на кухне, она снова расположилась на диване и укуталась пледом.
— Спасибо, Миша, за кофе. — Нина как и в начале своего рассказа не могла смотреть в глаза Михаилу. — Я училась в универе на психологическом. Иногда лекции читал один известный в городе психолог. Я позже проходила у него практику. Обаятельнейший дядька, хотя и бабник. Между нами возник роман. Мне бы молчать в тряпочку и собирать скудные девиденды, сбрасываемые в виде объедков с барского стола, но у меня, выскочки из Тьмутараканска закружилась голова от идеи женить на себе не первой свежести Ромео. Ему это не понравилось. Терять налаженнный быт, семью, жену, смирившуюся с его шалостями, как с издержками профессии, пару детей, практически моих ровесников — ради кого? И мой покровитель решил от меня отделаться. Так появился мой теперешний хозяин.
Вдруг Нина повернулась лицом к Михаилу. В глазах бушевали отчаяние и мольба.
— Тогда в баре я вдруг поняла, что ты — мой шанс на спасение. В то время, как на тебя гроздьями вешались мои коллеги, я знала, что тебе сказать. Но я очень рисковала: а если ты кем-то из них соблазнишься. Но всё обошлось.
— Допустим. А как ты угадала, что меня беспокоит, о чём я думаю? Об этом знает только один человек.
— А я знаю этого человека. Отец Николай из храма Всех скорбящих радости. Я иногда захожу туда поприсутсьтвовать на службе. Однажды, за несколько месяцев, до твоей выставки, когда люди расходились, ты остался, чтобы поговорить с отцом Николаем и попросить благословение. Вот на что, я не услышала. И только у тебя дома, когда ты показал мне свою студенческую работу, всё стало ясным. А твоё предложение позировать... Сначала шок, потом уверенность, что я в тебе не ошиблась. Но я подумала, а не ошибся ли ты, приглашая проститутку позировать для образа Марии Магдалины? Как появилась такая идея?
— Мне подкинул её мой бывший друг Виктор, Помнишь, мы встретились с ним в парке?
— Миша, я с ним знакома.
— Знакома? Забудь. Если я, не имея психологического образования, как-то разбираюсь в людях, то ты пришла не за этим.
— Миша, прости меня, если это вообще возможно. Ты, не зная обо мне ничего, признался в любви. Теперь ты вправе отказаться от своих слов. Икона, полагаю, написана, и мы можем расстаться.
— Но ты ведь этого не хочешь, — Михаил взял Нину за руку.
— Очень не хочу. Но выбор за тобой. Приму любое твоё решение.
— Точно любое? — Неожиданно для такой ситуации озорно спросил Михаил. Нина молча кивнула. — Даже такое?
Михаил резко соскочил со стула, сел на диван рядом с Ниной и обнял её.
— Мишка, ты сумасшедший! — Нину охватили радость и страх. Радость за выбор Михаила и страх за любимого, который по её вине рискует стать изгоем.
— Значит, следовать своим принципам — удел сумасшедших? А предавать их — звучит пафосно, не находишь? — пересматривать в угоду общественному мнению — нормально? Помнишь мои слова о двух Мариях Магдалинах — тициановской и православной?
— Ещё бы! Они стали для меня открытием.
— А сегодняшний твой визит можно назвать покаянием?
— Да. Так и есть.
— Тогда дело за малым. Будь верной данному слову.
— Мишенька, иначе я бы сюда не пришла. Но ты? Не побоишься запачкаться?
— Пачкаться, Нина, издержки моей профессии.
Михаил, посчитав, что тема закрыта, попытался утвердить своё решение поцелуем, но Нина успела вставить между их губами два пальца.
— Миша, надо уладить ещё одно дело. Я ушла от своего... работодателя. Он требует деньги за мою свободу, — Нина пересказала Михаилу разговор с Валерой.
— Теперь это мои проблемы. А ты остаёшься у меня.
— А...
— И с Валерой уладим, — заверил Михаил Нину и поднял трубку телефона.
Выплатив первый долг, Михаил принялся за главный. Он вспомнил слова хирурга из окружного госпиталя «Сила принципов определяется количеством того, от чего отказываются ради них». В уплату последнего долга Михаил продал квартиру и всё, что в квартире, а также картины, за которые давали хоть какие деньги. Нина тоже внесла посильную лепту. Она продала или заложила все украшения. Когда Валере стало известно, что Михаил и Нина переселились в подсобку при художественном училище, он вдруг простил долг, к этому времени уже почти выплаченный. Выпавшую из рук Валеры инициативу подхватил Виктор. Он попытался взять реванш за успех персональной выставки Михаила и немало добился. Организовав свою выставку театральных костюмов, Виктор переключился на места работы Михаила: художественное училище и школу, где тот имел скудные часы рисования. Из школы его «ушли», а в училище запретили преподавать, но взамен дали должность завхоза. Оставались только редкие заказы из нескольких приходов да частные уроки живописи. В то время как Виктор праздновал победу над поверженным и раздавленным конкурентом Михаилу на мобильный позвонил незнакомец. Представившись Никитой, он предложил встретиться, причём именно в том злополучном парке, где некогда произошла стычка с Виктором. Михаил принялся выдумывать повод, чтобы отказаться, но Никита сообщил, что он в курсе последних событий, а главное — он его союзник. Прогуливаясь по парку, Михаил и его подруга упорно держали круговую оборону. Никита, прежде заливавшийся соловьём, внезапно сменил тему.
— Михаил, я вижу вы или чего-то боитесь, или не доверяете мне.
— Скорее второе. После того, что с нами случилось, я и Нина, ничего не боимся. А вот союзников мы не заказывали.
— Это верно, — рассмеялся Никита, но вдруг его взгляд стал холодным и жёстким, — как и то, что там, где я появляюсь, жизнь кое для кого резко и бесповоротно меняется. К лучшему, к худшему — вопрос философский.
— И всё же, кто вы? Вы рассказали о себе много и ничего.
— Экий вы дотошный! Извольте же. Вы свободный художник, а я свободный журналист. Публикуюсь в …, — Никита назвал чуть ли не с десяток изданий. «Не знаю ни одного, — подумал Михаил — наверняка, таблоиды». — К тому же, я ваш противоположный тёзка. Вы Михаил Никитин, а я Никита Михеев.
Они ещё долго гуляли по парку. Михаил делал наброски портретов своих спутников. Нина искренне, как ребёнок, смеялась над шутками и анекдотами из бездонного опыта Никиты. «Нежданный союзник» — так его назвали Нина и Михаил — вдруг сделался грустным, глядя на них, беззаботно дурачившихся и влюблённо смотрящих друг на друга. «Счастье переменчиво во времени и проявлении, — думал Никита. — Сегодня счастьем кажется одно, завтра — другое, а для них сейчас оно — не знать свою судьбу». На выходе из парка их пути разошлись. Михаил и Нина отправились к себе, то есть, в полуподвальную подсобку при училище, а Никита в гостиницу. На прощание он предупредил, что несмотря на столь яркое знакомство, в их общении наступает пауза. «Меня ждут великие дела, — пошутил Никита. — А вы внимательно следите за событиями. То ли ещё будет! Ой-ой-ой!» Изобразив Пугачёву, он побежал к собирающемуся отъезжать автобусу. За стойку бара, где Михаил недавно праздновал свой триумф, присел посетитель. Обведя безразличным взглядом полки с бутылками и сигаретами, он удостоил вниманием бармена.
— Слышь, сява, кликни Валеру.
— Он сам сейчас подойдёт, — проглотив обидное обращение, ответил бармен.
Через пару минут Валера уже разливал коньяк себе и посетителю.
— Понимаю тебя, братан. Да поделать ничего не могу. Нинка в плотной завязке. Может, подобрать замену?
— Подумаю. А что, у Нинки и пастух есть?
— Есть, — Валера достал блокнот, написал что-то и протянул «страждущему» вырванный лист.
— Михаил Никитин, художник, — прочитал тот. — Адрес верный?
— Вернее не бывает. И Нинка при нём.
— Ладно, котяра. Пока, Засиделся я у тебя. Как-нибудь нагряну.
В этот день все газеты города, не исключая любимую «Вечёрку», опубликовали один и тот же материал — статью о проституции. Автор, назвавшийся независимым корреспондентом, не стал заострять внимание на этой социальной проблеме, а обратился к тем, кто её осуждает. Название статьи говорило само за себя: «Кто без греха, пусть первый бросит в неё камень». Автор поставил знак равенства между продажей себя за деньги и за положение, привилегии, власть, чем оскорбил местный бомонд. Независимый корреспондент оказался к тому же и ведущим независимые расследования. Само собой румеется, что он украсил статью некоторыми пикантными подробностями из жизни власть придержащих. Больше всех досталось «градообразующей персоне» — главе городского банка. В молодости он пользовался услугами падших женщин. В более зрелые лета их заменили респектабельные, своего же поля ягодки. Не менее интересными, по мнению автора, оказались дочь любвеобильного банкира и её жених. Заносчивая девица, которой отдавала честь вся городская администрация, имела — с чего бы это? — пристрастие к украшениям сомнительного происхождения. Дотошный и глазастый независимый корреспондент выяснил, что колье с бриллиантами, которым она две недели назад хвасталась в ночном клубе, приобретено в ломбарде, куда его сдала одна известная в городе проститутка. А в женихах «золотой» девушки числится театральный художник Виктор. Именно числится: по-другому не скажешь. Для банкира он оборванец, для его дочки — очередная прихоть, для самого жениха это семейство — источник благополучия, который надо использовать по полной. Виктор прекрасно понимал, что зятем банкира ему не стать, а жениховство может закончиться в любой момент. А ещё есть театр, существующий благодаря спонсорской помощи потенциального тестя художника. Правда, сам Виктор к спонсорской помощи имел весьма отдалённое отношение. Просто банкир оплачивал очередную прихоть своей дочери, которая вдруг увидела себя великой актрисой. Возле художественного училища остановилась машина. Из неё появился мужчина и направился к входу. Незадолго до этого он выяснил время работы училища. Он подъехал тогда, когда студенты расходились по домам. Мужчина решил в этой суматохе спрятаться и дождаться, пока всё стихнет. Он расположился возле лестницы на чердак и надел на туфли бахилы.. Стемнело. Здание училища погрузилось в тишину. Лазутчик начал осторожно продвигаться к цели. Подойдя к подсобке, он услышал за её дверью голоса. Двое мужчин разговаривали на повышенных тонах. Иногда в их бурную полемику вступала женщина. «Пока не знаю, хорошо это или плохо, но Нинка здесь, — узнал голос женщины диверсант. — Значит, и хахаль еёшный здесь. Не соврал Валерон. С меня причитается. Ладно, подождём, до чего они договорятся». Раскрылась дверь. Из подсобки вышел мужчина и направился к выходу. Едва успевший спрятаться соглядатай внезапно встретился с теми, кого он искал.
— Привет, честной компании! Здравствуй, Нина! Представь меня, своему другу.
— А вы кто? — Спросил Михаил непрошенного гостя. — И что вам нужно?
— Сколько много вопросов! Да отвечать на них времени нет. Слышь, фраер, отдай Нинку и свободен.
— А ты попробуй возьми, — Михаил прикрыл собой Нину и сжал кулаки.
— Не хотел, а придётся, — из ладони визитёра выскочило лезвие ножа.
Мизаил схватил со стола бутылку и разбил её о стену.
— К вашим услугам, сударь.
Нина не имела возможности позвонить в полицию. Стационарного телефона в подсобке не было, а мобильные — в куртке Михаила и её сумке, на вешалке за спиной бандита. Через некоторое время истекающий кровью Михаил оттеснил израненного противника из подсобки в коридор. Нина вызвала полицию и скорую помощь
— Нина, тучи закрыли небо... как я пойду на свет? Красный … очень много красного... добавить зелёного... и белого...
— Мишенька, молчи, не трать силы, — Нина кромсала постельное белье и перевязывала как умела бледнеющего от потери крови Михаила. — Да когда же они приедут?
Врачи и полиция появились почти одновременно.
— Извините, но это невозможно. Больной в коме. Дорога каждая минута. А к вам будут ещё вопросы у полиции, — ответил старший в бригаде медиков. — Слышите сирену?
Пока двое полицейских обследовали место происшествия. Нину как свидетельницу опрашивал третий, очевидно, главный в группе. Женщина рассказала всё, что видела и знала: что она бывшая проститутка, бывшая — потоиу, что оставила своё занятие благодаря знакомству с художником Михаилом Никитиным, которого увезла скорая. Пострадавший получил ранения от некоего Бурого. Кроме клички ей ничего о нём не известно. Старший операвтивник вспомнил, что Бурый, в миру Бурыгин Аркадий Семёнович, осуждённый за грабёж, два месяца назад сбежал из мест заключения. Нина довавила, что Бурый далеко уйти не мог, поскольку тоже серьёзно ранен. За бандитом сразу же отправился один из полицейских. Нина также показала, что перед появлением Бурого сюда заходил Виктор Горский, художник в театре. Он обвинял Михаила в том, что по его заказу журналист Никита Михеев опубликовал статью, поставившую крест на его карьере. А после слов Михаила, что он ничего никому не заказывал, и что статья если на чём-то и поставила крест, то на карьере альфонса, разговор художников рисковал перейти в потасовку. Но Виктор, уже готовый ринуться в драку, вдруг ушёл. А через несколько минут заявился новый визитёр. Старший оперуполномоченный, записав подробно показания Нины, отпустил её. Но куда же ей идти? Квартира продана в уплату долга. Подсобка опечатана. Да и кто позволит ей там находиться! Нину приютили на ночь в участке. Утром она отправилась в клинику. Узнав, что Михаил всё ещё без сознания, она обратилась к заведующему отделения взять её уборщицей. Готовность Нины работать по ночам и только за еду, лишь бы находиться рядом с Михаилом, убедила видавшего виды заведующего пойти ей навстречу. Состояние Михаила не улучшалось. Нина сочла необходимым позвать отца Николая. Тот сразу же после окончания службы поспешил с ней в клинику. Договорившись с медицинским начальством, священник причастил и соборовал больного.
— Теперь только ждать. И пусть каждый занимается своим делом. Ты, тем, что находишься рядом, я молитвой, а врачи лечением. И каждому возластся по делам его.
После ночи Нина задерживалась в палате у Михаила. Их история нашла отклик у некорых медсестёр. Они завидовали Нине и мечтали о том, чтобы их мужчины защищали их также как Михаил. Медсёстры приносили Нине завтрак из столовой и прятали её у кастелянши во время обхода начальства. Они же снабжали Нину сводками о состоянии здоровья Михаила. По тому как медсёстры при её появлении прекращали разговор или переводили его на нейтральные темы, Нина догадалась, что всё плохо. Когда она спросила об этом прямо, медсёстры только молча переглянулись. Наконец одна из них, самая старшая по возрасту, сказала Нине, что ей надо готовиться к худшему. Это может произойти в любой момент. И ближайшей ночью произошло. Известие о смерти Михаила Нина встретила, не проронив слезы. Выходившие из операционной врачи не смотрели ей в глаза и будто какому-то истукану оправдывались, неся подобающую такому случаю околесицу. Дойдя на ватных ногах до вещевого склада, Нина отпустила эмоции с тормозов. При мысли, что Михаил сделал своё дело и уже держит отчёт перед Богом, она успокоилась. На мгновение Нина испугалась, что осталась одна, Но тут же взяла себя в руки: «Как это одна? Как я могла такое подумать? Михаил поверил в меня настолько, что отдал жизнь. Теперь и мне надо последовать его примеру». После смерти Михаила Нину взяла к себе пожить кастелянша клиники Анна Васильевна. Денег с постоялицы она не брала и срок пребывания определила «до лучших времён». День похорон выдался ясным и прохладным. Кроме Нины присутствовали Анна Васильевна, ставшая для квартирантки родным человеком, пара медсестёр и несколько певчих из церковной общины. Отец Николай отслужил панихиду. Затем он обнял Нину и, взяв с неё обещание чаще бывать в храме, направился к своему «жигулёнку». Ушли медсёстры и певчие. У свежей могилы стояли Нина и Анна Васильевна. Нина перекрестилась, поклонилась в пояс и, поддерживаемая «мамой Аней», медленно пошла на выход. Постепенно история проститутки Нины и художника Михаила стала забываться, обрастать разными слухами и превращаться в подобие городской легенды, нечто вроде местной достопримечательности. Как и предсказывал «независимый журналист» Никита, жизнь каждого участника, изменилась резко и бесповоротно. Банкир, посчитавший себя пострадавшим больше всех, переехал на ПМЖ к какому-то теплому морю. Его дочь открыла у себя очередной талант, по всей видимости, настоящий. Она стала преуспевающим собачьим стилистом, что впрочем, не помешало ей крутить романы как и прежде. Правда, теперь избранники имели намного более тугие кошельки, чем художник из областного театра. С Виктором Горским произошла, пожалуй, самая неожиданная метарморфоза. Смерть друга, позже конкурента привела его к пересмотру духовных ценностей и жизненных приоритетов. Злые языки из театра утвержали, что причина столь глобальных перемен — отлучение от кормушки. Их тоже можно понять. Вскоре после отъезда спонсора театр на время закрылся и возродился уже как театр антрепризы. Виктор ушёл из обновлённого театра. Он купил квартиру Михаила. Немного обжившись, Виктор дописал незаконченную икону Марии Магдалины. Став по собственной воле свободным художником, он поменял место в театре на место на городском Арбате или Монмартре. Позже открыл фотостудию. Все эти изменнеия в жизни Виктора не смогли заглушить желание объясниться с Ниной и сказать, пусть с опозданием, последнее слово другу. На могиле Михаила он признался, что поединок, о котором они почти договорились, им проигран. «Мишка, ты победил, — глядя на беспросветное серое небо, с необъяснимым, но радостным облегчением говорил Виктор. — Опыт и знания могут быть неполными или ошибочными. Он них страдает правда. А вера — сильна и самодосточна. Она либо есть, либо нет». Серое небо посветлело, облака расступились, и показалось солнце. «Спасибо, друг. Ты услышал меня, ты меня понял», — прошептал потрясённый Виктор. Труднее оказалось найти Нину. Где она живёт, он не знал. Прежние её знакомые, скорее всего, тоже. Обзванивая больницы, он в одной из них обнаружил след Нины. Анна Васильевна рассказала Виктору, что Нина некоторое время квартировала у неё, но совсем недаввно съехала, не сообщив куда. Но она часто бывает в храме Всех скорбящих радости. Отец Николай поставил точку в поисках Виктора — Нина ушла в монастырь. На ближайшую службу Виктор принёс в храм икону Марии Магдалины, дописанную за друга и выразил желание креститься.