1
Владимир заметил Надежду ещё издалека. Девушка спешила, переходя с бега нп быстрый шаг. Вот она остановилась у перехода и впилась глазами в равнодушные огни светофора. Молодой человек видел, как девушка шевелила губами. Что же это? Мольба стражу дорожного движения о милости или негодование от нескончаемого потока машин? И вот разнокалиберные авто охватил стыд — загорелся долгожданный зелёный свет. Девушка стремглав пролетела переход и финишировала в объятиях молодого человека.
— Володя, как мама? — Спросила Надежда.
— Надюша, милая, отдышись, — Владимир поцеловал девушку, стараясь не смотреть ей в глаза.
Как сказать любимой, что её мать обречена? Даже ему, делающему первые шаги врачу, понятно, что по самым оптимистическим прогнозам жить больной осталось не более полугода.
— Софья Александровна держится молодцом, — голос Владимира балансировал между бодростью и солидностью профессионала, — её состояние хоть и медленно, всё же нормализуется. Когда можно будет навестить, я сообщу. Да, завтра из отпуска возвращается Валерий Андреевич, наш ведущий хирург, заведующий отделением. Надюша, всё будет хорошо.
— Судя по зашкаливающему жизнелюбию положение намного хуже. Ладно, я приму, что суждено. Только обидно. За что, Володя, за что? — Девушка уткнулась в тёплый шарф молодого человека, — отца не знала, скоро мать потеряю.
Владимир крепче обнял Надежду.
— Теперь у тебя есть я. А если точнее, мы есть друг у друга.
Словно радуга после дождя озарила улыбка ещё не высохшее от слёз лицо девушки.
— Поехали домой? — Предложил молодой человек. — Если честно, устал, Да и настроения нет где-то шарохаться.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Скоро подойдёт наш автобус.
Всю дорогу до квартиры Владимир и Надежда держались за руки. Второй месяц они живут здесь, а девушка ещё толком не освоилась на новом месте. «Ничего, — оправдывалась она, — всему своё время. Но мне почему-то кажется, что Володя не собирается бросать якорь в этой пусть и транзитной, но удобной гавани». Надежда была благодарна Владимиру за предложение переехать к нему, когда болезнь матери обострилась. Девушку изводил страх одиночества. Теперь, когда он отходил, теснимый уверенностью в будущем, Надежда решилась попробовать себя в роли хозяйки. Она позвала Владимира и спросила, чей портрет на комоде. Владимир знал что на комоде других портретов нет. Не отрываясь от исследования антресолей он ответил, что это и есть Валерий Андреевич Нежданов, хозяин этой квартиры и завотделением онкологии.
— Надюш, глянь, что я откопал, — сияющий Владимир держал в руке альбом с фотографиями. — Будет, что перед сном полистать.
Ввиду предстоящего ночного дежурства Владимира молодые люди решили просто поспать. Потеснее прижавшись друг к другу они с интересом рассматривали находку. Владимир и Надежда узнали, что Валерий Андреевич, Софья Александровна и Кирилл Борисович, её лечащий врач учились в одном классе. На фотографиях периода мединститута Софья Александровна отсутствовала. Надежда пояснила, что её мать заканчивала пединститут, причём в другом городе. Потом она вспомнила одну семейную историю. Когда Софья Александровна была беременна, её родители, то есть дедушка и бабушка, чуть ли не насильно отвезли уже к её бабушке, то есть матери отца.
— Я так и не смогла узнать, кто мой отец, — жаловалась девушка. — Вполне допускаю, что дед с бабой могли иметь личные причины молчать. Но мама... Не понимаю, зачем делать из этого тайну.
— Надюша, давай на этом остановимся. Не будем ни предполагать что-либо, ни тем более осуждать. Надо подождать немного. А теперь спать. Завтра заступаю на сутки
Вторую Клиническую Больницу иногда называли «неждановской», по фамилии заведующего отделением онкологии Валерия Андреевича Нежданова. И персонал от главврача до уборщицы, и пациенты ценили его опыт и преклонялись перед его авторитетом. И с нетерпением ждали из отпуска. Особый интерес вызывал «служебный роман» между Валерием Андреевичем и операционной медсестрой Светланой Викторовной и противостояние двух однокашников: завотделением и Кириллом Борисовичем.
2
Молодцевато взлетев по ступенькам в просторный вестибюль, Валерий Андреевич остановился возле регистратуры. Переведя дух и выпив стакан воды, он поинтересовался у молодой медсестры Юлии успехами в учёбе, а у медсестры постарше, Марины, дочь которой недавно вышла замуж — положением в семье. Затем он, сняв с белоснежного халата Марины несуществующую пылинку и легко щёлкнув по носу Юлию, помчался дальше.
—У него сегодня отличное настроение, — заметила Юлия. — Надо попросить отпуск перед сессией
— Светка постаралась, — пояснила Марина. — К ней раньше Кирилл клеился, а когда Валера почитал лекции в европах, она сама к нему прилипла. Учись, студентка.
Возле своего кабинета Валерий Андреевич увидел взволнованного Владимира.
— Проходи. Рассказывай.
— Тут вот какое дело — понемногу успокоившись, начал Владимир и внезапно замолчал. Валерий Андреевич сурово посмотрел на молодого врача. — Во время вашего отсутствия в наше отделение поступила женщина, — голос Владимира приобрёл уверенность и чёткость доклада сержанта лейтенанту. — Рак желудка в последней стадии. Кирилл Борисович мой план лечения признал бесполезным, поскольку больная безнадёжна. Более того, он сказал ей это лично. Женщина попыталась покончить с собой. Всё обошлось. Для исключения повторения попытки суицида я распорядился устроить в её палате постоянное дежурство. Настроение у больной крайне подавленное.
— Делишки, однако.
Валерий Аннреевич набрал номер телефона коллеги. Услышав гудки, он положил трубку и сказал Владимиру: «Пошли к нему».
— Вы уверены, что он у себя? Может быть он вышёл куда-нибудь.
— Уверен, Володя, на тысячу процентов. Хочешь поспорить? Главного нет и сегодня не будет А Кирилл Борисович закрылся, отключил телефон, сидит в кресле, задрав ноги на стол, и пьёт коньяк. Могу даже сказать какой.
— И какой же? — Спросил Владимир, хотя марка напитка его совсем не интересовала.
— Скорее всего «Мартель». Но не исключено, что «Курвуазье».
За несколько метров до кабинета своего заместителя Валерий Андреевич замолчал и замедлил шаг. Подойдя вплотную к двери, он постучался и услышал «Открыто!» Вошедшим в кабинет предстала картина, описанная Валерием Андреевичем.
— Вот так, да? На статью, Кира, нарываешься. С радости или с горя?
— А ты, Валера, сам решай, — Кирилл Борисович взял со стола медицинскую карту и протянул её своему начальнику.
Валерий Андреевич взглянул на карту, и его лицо резко сменило выражение с уверенного на ошарашенное. Пока он переводил недоумевающий взгляд с карты на своего зама и обратно, Кирилл достал ещё одну рюмку и наполнил. Валерий Андреевич тут же выпил её залпом.
— Володя, иди... куда-нибудь. В ординаторскую, к больной. Иди. Мне надо с Кириллом Борисовичем поговорить.
Владимир, пожав плечами, вышел. Валерий Андреевич моментально закрыл дверь на ключ и сел напротив зама.
— Кира, как же так? Это точно она? Погоди, я несу что-то несуразное, — мысли Валерия путались и свивались в клубок. — Ты уверен, что её не спасти?
— Более чем. Болезнь запущена настолько, что метастазы во всех органах. Скоро начнётся всеобщая забастовка. Обезболивающее уже не помогает. Если только дозы увеличивать. Но бесконечно это делать невозможно. Если ты внимательно читал карту... У неё жуткая аллергия. Если сказать на большинство препаратов, то это совсем не гипербола.
— Я не видел её с тех пор, когда она так скоро пропала из поля зрения. Больше двадцати лет. И такая встреча, — Валерий тупо смотрел перед собой, уставившись в одну точку
— Думаешь, я её видел? Как серпом по … Сам знаешь, куда, — поддержал его Кирилл.
— Ладно, Кира. Ты не злоупотребляй. Завтра в девять у главного. А он запах спиртного не переносит, — Валерий встал и направился к двери.
— Угу, особенно дорогого, — Кирилл также поднялся и спрятал остатки застолья в сейф. — Хорошо. Больше не буду.
В коридоре Валерий увидел Владимира.
— Володя, молодец, что не ушёл. Проводи меня к больной и свободен.
— Валерий Андреевич, а кто вам эта женщина? Извините, но по вашей реакции на карту я догадался, что не просто знакомая.
— Если догадался, зачем спрашиваешь? Очень давно, больше полжизни назад, когда я учился в мед, а Софья в пединституте, мы любили друг друга.
— А до этого вы, Софья Александровна и Кирилл Борисович учились в одном классе. Валерий Андреевич, я видел фотографию у вас в альбоме.
— Когда я перестал верить, что когда-нибудь встречу Соню, я засунул его на антесоли и ушёл с головой в работу. Сам не знаю, Володя, благодарить мне тебя или ругать за свидание с прошлым.
— А вот и палата, которая вам нужна.
— Спасибо, Володя. Дальше я сам. И не подслушивать. Шучу, дружище.
3
Войдя в палату, где лежала Софья, Валерий застал там незнакомую девушку. Поблагодарив её за дежурство, он попросил оставить его с больной наедине. Девушка пыталась что-то возразить, но женщина тихо сказала: «Иди, дочка». Когда за Надеждой закрылась дверь, Софья слабым голосом произнесла: «Здравствуй, Валера. Вот как мы встретились. Извини». Валерий подсел ближе и взял Софью за руку и от ударившего током холода чуть отдёрнул свою ладонь. Бледное лицо женщины покорёжила улыбка. Больная еле подрагивала. Валерий не мог понять: она смеётся или плачет. Валерий смотрел на Софью и понимал, что Кирилл скорее всего прав. «Хирург он, конечно, никакой, но диагностик отменный».
— Валера, я не знаю, зачем тебе это надо, — тяжело, словно выдавливая слова произнесла женщина. — Мы могли бы не встретиться, но я благодарю Бога за то, что это произошло. Он хочет, чтобы я объяснилась перед уходом. Ты ведь тоже этого хочешь.
Больная вдруг замолчала и закрыла глаза. Валерий не знал, что ему делать. Безусловно, причина внезапного исчезновения Софьи во время бурного развития их отношений волновала его. Но цена этой информации могла оказаться несоизмеримо. высокой. Лучше оставить все как есть. Валерий попытался встать, но Софья несмотря на слабость, крепко держала его за руку.
— Не уходи, Валера. Я иногда отключаюсь ненадолго. Ты потерпи. Это нужно не тебе, а мне. Ставить точки над i никогда не поздно.
Софья то погружалась в омут, то выныривала. Валерий терпеливо ждал и в душе проклинал себя за желание встретиться с лежащей на смертном одре первой любовью. И только уважение к последней воле когда-то любимой женщины удерживало его.
— Наш разрыв оказался неожиданным только для тебя. Моим родителям ты сразу не понравился. Когда они узнали, что я беременна, они решили не допустить, чтобы я сообщила тебе об этом. Об их намерениях стало известно Кириллу. Он — ты об этом или не знал, или забыл — племянник нашей домработницы. Я слышала его разговор с моими родителями. Он пообещал им, что всё обустроит так, что я возненавижу тебя. А в качестве оплаты он попросил меня. В смысле, что мои родители устроят мой брак с ним. Когда Кирилл ушёл, родители решили его обмануть. Дескать, если он не посвятил нас в подробности плана, то мы вправе взять свои слова обратно. Главное, не допустить нашей встречи. О твоём соперничестве с Кириллом за меня они знали.
Софья вновь погрузилась в забытье. Валерий ждал её возвращения, не выпуская ни на миг руку. Веки женщины дрогнули. Вскоре она очнулась и продолжила.
— О чём я? Да, план Кирилла. Меня изнасиловали двое неизвестных. Он довёл меня домой, передал родителям и заявил, что когда он меня обнаружил, то увидел какого-то убегающего молодого человека похожего на тебя. Вроде и подставил тебя, но прямо не назвал. А потом родители в срочном порядке отправили меня к бабушке, матери отца. Её адрес не знали ни ты, ни Кирилл.
— На него это похоже. Соня, я понимаю, что заново такое пережить больно, и тем не менее постарайся вспомнить, как это произошло. Теперь я повторю твои слова: это нужно не тебе, а мне.
— Я шла к тебе. Встретила Кирилла. Он предложил пойти вместе: ему якобы по пути. Слушай, Валерка, совсем забыла, — Софья оживилась. Даже попробовала привстать. — Мои родители вдруг сменили гнев на милость. Они разрешили, нет, не так. Они признали свою ошибку и попросили меня сходить к тебе и всё рассказать.
— Ты же знала о сговоре твоих родителей с Кириллом. И всё же по пути ко мне ты допустила совсем не случайную встречу с ним. Ты разве не понимала, что позволив тебе пойти ко мне, твои родители сыграли ва-банк. И тут ещё Кирилл нарисовался. Тебе следовало срочно сменить маршрут, поскольку тебя ждала засада. Это только моё предположение. Что было дальше?
— Эти двое неизвестных напали на нас. Один из них, здоровый такой, сразу вырубил Кирилла. А потом они завязали мне глаза и …
— Не продолжай. Значит, я прав. Эти двое неизвестны только тебе. Мне не известно, какие отношения у них с Кириллом. Если принять во внимание его тягу к так называемым азартным играм, то они его кредиторы и припёрли Кирилла к стенке за неуплату долга. Тогда он задумал убить несколько зайцев: рассчитаться с долгом, подставить меня и самому получить удовольствие. Насильников было не двое, а трое
— Какое это сейчас имеет значение? Я помню, что потеряла сознание и перестала что-либо чувствовать. Эти … , очевидно, подумали, что я умерла и поспешили скрыться. Я очнулась от запаха нашатыря. Скажешь, что Кирилл специально взял его с собой?
— Не исключено. Хотя какой студент-медик не имеет при себе что-то вроде мини-аптечки: бинт, йод, нашатырь?
Валерий и Софья смотрели друг на друга с нежностью, свойственной двум любящим, расстающимся навсегда.
— Соня, в палате перед моим приходом находилась девушка. Ты назвала её дочерью.
— Да. Её зовут Надежда. Я ведь шла к тебе, чтобы сообщить об этом. Но после того, что случилось, я находилась в жуткой депрессии. Родители убедили меня, что этот ребёнок появился в результате... ты понимаешь. Они настаивали на аборте, но перед угрозой бесплодия отказались. Родилась Надюша. Всё это время я мечтала узнать, кто же её отец. Жаль, но эта мечта не сбудется. Валера, я сама попросилась в эту больницу. Мне о ней рассказал Владимир, Хороший парень. У него с моей Надюшкой роман. Ты в курсе, что у здешнего лазарета есть псевдоним?
— Да, — Валерий смущённо улыбнулся. — И Владимир мне тоже нравится. Напоминает меня в его возрасте. Я сдаю ему свою городскую квартиру, а сам перебрался на дачу. После внезапного расставанияс тобой так и не женился. Кратковременные отношения случались, но как-то сами собой быстро заканчивались. Я пытался заполнить ими пустоту, возникшую после тебя. В конце концов прекратил все эти поиски и ушёл в работу. Наверное, тогда и появился псевдоним.
— Моя дочь живёт в твоей квартире? Валерка, я так рада, — бледные губы Софьи слабо изобразили улыбку. — И ещё. Вопрос об отце моей дочери я намерена решить кардинально. Я всё рассказала Владимиру, и он обещал помочь с ДНК экспертизой. Он взял материал у Кирилла, естесственно, без его ведома. Ты можешь пожертвовать ради моего спокойствия?
— Соня, зачем тебе этот геморрой? Я готов признать Надежду своей дочерью и без всяких экспертиз. Кстати, как она отнеслась к этой затее?
— Она ничего не знает. Володя всё устроил. Знаешь, Валер, — Софья задумалась, — ты, наверное, прав. Я обязательно познакомлю тебя с дочерью. Спасибо тебе
— Сонечка, я тебя утомил. Извини. Ещё только одно слово. Завтра у главврача совещание по твоему вопросу. Будут я, Кирилл и Владимир. Ладно, пока. Ещё увидимся.
— Конечно, Валера. Перед смертью не надышишься. Юмор, что и говорить, чёрный, но по правде это уже не юмор. Всего тебе хорошего. Заходи.
Валерий поцеловал Софью в щёку и направился к выходу. В дверях он обратил взор на женщину. Та лежала, закрыв глаза. Валерий вышел и в коридоре у окна увидел Владимира с девушкой. Теперь Валерий знал, кто она.
— Надя! — Окликнул он девушку, — можете возвращаться на пост. Владимир, а вас я попрошу остаться.
Проводив Надежду взглядом до двери палаты, Валерий повернулся к Владимиру.
— Хорошая девочка Надя, — продекламировал Валерий. — Не так ли, молодой человек?
— Так,— подтвердил Владимир. — Но в оригинале имя девочки Лида.
— Двойка по логике, Володя. Если бы я не знал настоящее имя героини стихотворения Смелякова, то как бы я процитировал эту строчку? Но мы не на литературном диспуте.
Валерий вдруг замолчал и пристально посмотрел на Владимира. Тот прекрасно знал сверляще-пронизывающий взгляд наставника. «Это, — размышлял Владимир, — нечто вроде артподготовки. Сейчас он задаст вопрос. Судя по началу разговора, не по работе. Значит, о Наде. Странно, с чего бы это? На моралиста он вроде не похож. Если учесть его служебный роман, то даже как бы наоборот. Впрочем я готов к обороне. Нападайте, Валерий Андреевич!» Валерия ошеломила реакция Владимира. Он совсем не испытывал дискомфорт, нервозность, но даже улыбался. «Догадался, шельмец, о чём хочу спросить, — порадовался за ученика Валерий — Значит, уверен, ято я попру на амбразуру. А мы тем временем заглянем в тыл».
— Володя, что ты будешь говорить завтра на совещании у главного?
Как ни странно, вопрос учителя не застал ученика в расплох.
— Что несмотря на столь тяжёлый диагноз, следует продолжать лечение. Пока остаётся хотя бы один шанс против дявяноста девяти, бороться за жизнь.
— Володя, а ты собрался лечить лозунгами? Впрочем, твоя позиция мне понятна. Давай оставим всё до завтра. Ты куда сейчас?
— Собирался зайти в ординаторскую, Валерий Андреевич.
— Тогда по пути.
Два врача — молодой и опытный — молча прошли по коридору и свернули на лестницу, ведущую вниз.
— Володя, скажи честно. Ты ведь ждал вопроса о Наде?
— Да, Валерий Андреевич. Поэтому и сообразил, что вы спросите о завтрашнем совещании.
— Что ж, двойку ты исправил. Володя, сдавая тебе свою квартиру, я поставил условие. Ты вправе жить с женщиной, если уверен, что она единственная и последняя.
— Валерий Андреевич, Надя такая и есть.
— Вопросов больше не имею. Так. Тебе в ординаторскую, а я, — Валерий посмотрел на часы, — пожалуй, пройдусь по парку, воздухом подышу.
«Воздухом подышу! — Усмехнулся Владимир. — А что вы делали целых три недели в отпуске? Взрослый человек, а как подросток, спрятавшийся за угол, чтобы покурить. Думает, если его не видно, то и дыма тоже. Маршрут неизвестен, разве что, больным и то лежачим. Сейчас наше светило хирургии пройдёт в торец здания больницы, к вещевому складу. Там уже его ждёт Светлана Викторовна. Старшая операционная сестра просто навестила подругу, кастеляншу Зину. Главного на вас нет. Кот со двора, мыши в пляс. А я сам, что, лучше? В моё дежурство посторонние в больнице. Само собой, Надя посетитель. Пока. Ближе к вечеру она превратится в постороннего, и мы уединимся в какой-нибудь свободной палате. Юле из регистатуры шоколадку и помощь в подготовке к сессии». На вещевом складе Валерий Светлану не обнаружил. Кастелянша клятвенно заверила, что старшая операцирнная сестра не приходит сюда уже вторую неделю. Позвонит, спросит о какой-нибудь ерунде — покажет, что на связи — и пропадёт на день-два. «Надо же! — удивился Валерий, — подруги не разлей вода, и такое переохлаждение». Звонки на мобильный оставались безответны. Валерий вновь оказался возле регистратуры. Спрашивать о Светлане он не стал и направился в столовую. Юля и Марина переглянулись: слишком бросалось в глаза взволнованное выражение лица Валерия.
— Уж не кошка ли пробежала между Валерой и Светой? — Предположила Юля.
— Скорее, кот. По кличке Кирилл, — знающе подтвердила Марина.
В столовой Валерий увидел Светлану. Она пила чай и разговаривала с лаборанткой Жанной. Валерий тоже взял чашку чая и подсел к ним. Жанна тут же поспешила прекратить беседу и удалилась. Какое-то время Валерий и Светлана сидели молча.
— Спасибо, Света, что ты не встала и не ушла вместе с Жанной. Значит, ещё не всё у нас потеряно.
— Валера, до тех пор, пока я не проверю одну информацию, наши отношения останутся только рабочими. Ты врач, я медсестра. И ничего больше.
— А ты меня спросить не хочешь? — Валерий взял Светлану за руку.
— Нет. Ради чистоты эсперимента. Извини, — женщина встала из-за стола. — Послезавтра у нас операция. Не забыл? Я пойду готовиться. Да и тебе неплохо бы вспомнить о работе. Отпуск уже закончился.
Светлана направилась к выходу. «Что ж, ты права только в одном, — думал Валерий, глядя ей вслед, — что отпуск закончился». Остаток дня прошёл, не затрагивая личных тем: обход больных в сопровождении Владимира, помощь ему же в составлении плана первой самостоятельной операции. Здесь Валерий чувствовал себя как рыба в воде. А «бумажные» заботы тяготили и утомляли его. Но Валерий относился к ним как неизбежным издержкам своей должности.
4
Повестка совещания у главного врача больницы, созванного по инициативе молодого специалиста Владимира Васильевича Шемякина состояла из двух пунктов: о лечении Берендеевой Софьи Алексанровны и о неэтичном поведении её лечащего врача Кирилла Борисовича Зуева. Владимир настаивал на более жёсткой формулировке — преступном поведении. Главный врач, Игорь Константинович Ермаков, утвердил последовательность высказываний: первым Кирилл Борисович, за ним Владимир, дальше Валерий Андреевич и сам он в завершении. По первому вопросу мнения разделились. Кирилл предложил перевод больной в хоспис, главный врач поддержал его. Владимир настаивал на продолжении лечения, по крайней мере, пока больная окончательно не превратится в растение. Валерий перед свои словом задумался. Оба подхода, диаметральные по форме, сходны в одном — за медкартой не видят человека. Использовать её как приговор и, умывши руки, направить в хоспис. Или искать способы лечения пока есть кого лечить, а по сути сколько-нибудь потренироваться на безнадёжно больном человеке. Но Валерий — единственный из присутсвующих, кто любил эту женщину. Это обстоятельство помогло ему определиться с выбором.
— Я за лечение, но не в хосписе. Я хочу заниматься больной у себя на даче.
Владимир сразу перешёл на сторону Валерия. Но главный врач, использовав административный ресурс, настоял на переводе в хоспис. По второму вопросу — о неэтичном поведении Кирилла — мнения главного врача, Валерия и Владимра сошлись. Ввиду отказа Кирилла признать свою вину совещание предупредило, что повтор подобной ошибки обойдётся ему профнепригодностью. Когда участники совещания встали с мест, чтобы покинуть кабинет, Валерий заявил, что на «административный ресурс» главного врача он ответит «человеческим фактором». Через несколько часов Софья уже находилась на даче Валерия. Вечером Игорь Константинович позвонил Валерию. Тот рассказал о «медицинско-педагогическом романе», умолчав об участии в нём Кирилла. Главный врач понял его и обещал Валерию всяческую поддержку. После этого разговора рабочий день Валерия стал хронически ненормированным: утром и днём больница, вечером дача. Весть о том, что он перевёз на дачу безнадёжно больную, молниеносто разлетелась по больнице и разделила всех её обитальцев на две далеко неравные части. Вскоре дача стала центром притяжения людей, посвящённых волею судеб в его отношения с особенной пациенткой. Не самую последнюю роль сыграли симпатия коллег Валерия и желание оказаться с ним в нерабочей обстановке. За исключением Кирилла и Светланы отметились все, даже кастелянша Зина. Предположение Валерия о том, что её на разведку подослала подруга, не подтвердились. У Зины около двух лет назад умер муж. Дружба со Светланой по каким-то непонятным причинам охладела.
5
С утра до вечера на даче Валерия бурлила жизнь. Одни дежурили у постели Софьи и обихаживали её. Другие занимались хозяйством: готовили еду, наводили порядок в помещениях. Надежда вместе то с Юлией, то с Мариной купала мать и укладывала её спать. Валерий и Владимир, освобождённые от забот по уходу за больной, могли оставаться на работе подольше. Софья, оказавшись в эпицентре людской круговерти, смотрела на происходящее виноватыми глазами. Она прекрасно понимала, что коловращение вокруг неё этих в большинстве своём едва знакомых ей людей — доказательство их уважения к Валерию. И словно дав им, здоровым и энергичным, обязательство, Софья пыталась изо всех безвозвратно покидавших её сил соотвествовать их молодости и энергии. Вечерами, когда дачу покидали последние волонтёры, возле больной собирались её самые близкие люди. Софья, отодвигавшая выполнение обещания — познакомить дочь с Валерием — вдруг представила, что её слова так и останутся словами.
— Надюша, доченька, я хочу тебя познакомить с Валерием Андреевичем
— Мы уже знакомы, — удивилась Надежда. — Валерий Андреевич — начальник Володи.
— И тем не менее. Надя, Валерий Андреевич — твой отец.
Надежда и Валерий переглянулись и затем вместе посмотрели на Софью.
— Валера, именно с этим я шла к тебе двадцать три года назад. И только сейчас дошла. Только за время пути дочка смогла подрасти, — больная грустно улыбнулась. — Лучше поздно, чем никогда.
Когда Софья уснула, Валерий, Владимир и Надежда расположились на кухне за чаем. Последняя новость вызвала некоторый ступор в общении. Новоявленные родственники не могли связать и пару слов от волнения.
— Надя, всё остаётся как и прежде, — первым начал сближение Валерий. — Я для тебя остаюсь Валерием Андреевичем. Если ты сама назовёшь меня отцом, буду рад. И счастлив. Но это должно быть только твоим осознанным решением.
— Спасибо вам, Валерий Андреевич, — Надежда отвела глаза от полупустой чашки и взглянула на Валерия, — мамины слова — всего лишь информация. Мы по сути чужие друг другу. Наши отношения ещё в зародыше. Я очень хочу назвать вас отцом и постараюсь, чтобы это произошло как можно быстрее.
— Надя, Валерий Андреевич, я ненадолго вас покину, — Владимир встал и вышел во двор.
Подойдя к ярко освещённому окну, он увидел наставника и любимую девушку о чём-то беседующих. Им было интересно и весело друг с другом. Владимир вдруг поймал себя еа мысли, что они и есть настоящие отец и дочь без каких-либо доказательств. Он достал из внутреннено кармана пиджака сложенный лист бумаги, расправил его и поджёг на огне зажигалки. «Теперь это не имеет уже никакого значения», — подумал Владимир о документе, полученном у своего приятеля, судмедэксперта. Вернувшись на кухню, он застал окончание рассказа Надежды о своём детстве. Время приближалось к полуночи. Если бы завтра не на работу, то идиллия продлилась до утра. После окончания рассказа девушки возникла пауза, которой Валерий воспользовался, чтобы пожелать спокойной ночи молодым людям. Неожиданно к нему подошла Надежда, обняла и прошептала на ухо: «Спокойной ночи, папа». Валерий поцеловал девушку в щёку и ответил тем же: «Спокойной ночи, дочка».
6
Светлана «выясненяла информацию» уже вторую неделю. Общение сократилось до «здрасте — до свидания», не доходило даже до «как дела?» И — о работе. Валерию не составило большого труда вычислить, кто стоит за внезапным и резким поворотом в его отношениях со Светланой. Ещё накануне они вызывали то завистливый, то одобрительный шёпот коллег. Но Валерий не понимал, почему Светлана «ради чистоты эксперимента» не стала выслушивать противоположное мнение. В пятницу второй недели Светлана попросила у Валерия разрешение приехать к нему на дачу. Тот, конечно же, согласился, но ради чистоты уже своего эксперимента ни о чём её не расспрашивал. С появлением Светланы на даче все добровольцы срочно вспомнили о делах и проблемах в семьях. После знакомства с «дочерью Валерия» Светлана решила тотчас же уехать, но переборов себя, осталась. Возле постели Софьи она убедилась в точности прогноза Кирилла, что время больной истекает, и мучить её вопросами деликатного, интимного свойства не следует. Светлана подумала, что уходящую надлежит проводить достойно её статусу — бывшей любимой женщины её, Светланы, любимого мужчины. А заодно выяснить, насколько верно предсказание Кирилла, что Валерий после смерти Софьи будет любить память о ней. Светлана не ожидала, что Софья сама захочет с ней поговорить. Всё присутсвующие вышли из комнаты. Сидя на диване в гостиной, они не слышали включённый телевизор — их мысли, презрев стену и закрытую дверь, оказались рядом с двумя с женщинами.
— Когда я навестил Соню в больнице, ещё в первый день после отпуска, она сказала мне, что Бог не примет её, пока она не расставит все точки над i , — задумчиво произнёс Валерий. — Так, без долгов, уходят счастливые и безгрешные люди.
Светлана сидела у постели Софьи. Больная лежала, закрыв глаза, и ровно дышала. Внезапно её губы, чуть вздрогнув, начали еле заметно шевелиться. Веки медленно поднялись, открыв чистый, уверенный взгляд.
— Света... Вы позволите мне вас так называть? — Светлана молча кивнула.— Света, я не знаю, рассказывал вам это Валера, но я должна это сделать. Хотя бы потому, что того малого времени, пока я видела вас вместе с ним, я поняла, что вы не только коллеги. Да и Владимир мне тоже кое-то поведал.
Софья, взяв паузу, продолжала смотреть Светлане в глаза. Та отвечала тем же. Ей как медработнику со стажем, просто человеку врезался в память случай, когда пациент умирал в полном сознании. Сначала он говорил понятно, логично. Затем его мысли спутались, речь превратилась в мешанину слов и звуков, из которой иногда доносилось нечто разумное, но взгляд цепко держался за переносицу Светланы. Так пациент и умер, не умолкая. Торопился высказаться. «Dixi et levavi (сказал и освободился — лат.)», — подумала тогда Светлана. Эти же слова вновь пришли ей в голову. На этот раз всё оказалось острее. Светлана видела, как с каждым словом, движением, вздохом человека покидают силы, как капля за каплей уходит жизнь. Но как в затуманивающемся взоре она видела невиданную готовность исповедаться, так в бледнеющих губах — донести эту исповедь во что бы то ни стало.
— Я, Валера и Кирилл учились в одной школе. Валера и Кирилл дружили с первого класса. В седьмом пришла я, и дружба закончилась. Хотя со стороны всё выглядело вполне прилично. Здесь я должна внести важную поправку. Видете ли, Света...
— Соня, а если попробовать на «ты»?
— Думаю, что получится. Что я хотела сказать? А, вот... Валера и Кирилл из неблагополучных семей. У Валеры родители погибли в аварии, он жил с бабушкой. У Кирилла мать лишена родительских прав, отца не знает и поныне. Мой отец был партийным работником с видами на карьерный рост, мать — директором швейной фабрики. А Кирилл приходился нашей домработнице племянником. Валера и Кирилл поступили в медучилище, кажется, после восьмого или девятого класса. Оба отслужили в армии медбратьями и поступили в мединститут.
— Соня, я в курсе их биографий.
— Хорошо. Тогда дальше. Вражда между ними началась после моего появления в их классе. Причина вражды — зависть. Меня посадили за парту к Валере. Я поражалась тому, что уже тогда Валера знал, чего он хочет от жизни и как он мог бы этого достичь. По складу характера Валера — лидер, хотя никогда не заявлял о претензиях на лидерство. К тому же он организатор. Прежде всего — самого себя. Поэтому неудивительно, что между нами возникла симпатия. А во время учёбы в институтах — его в мед, моей в пед — симпатия перешла в любовь. Всё это время за нами тенью ходил Кирилл. Мои родители воспротивились нашим отношениям. О Кирилле и говорить нечего.
Софья ненадолго отключилась. Светлана поняла, что для восстановления сил. Она встала, наполнила стакан воды и поставила на тумбочку возле постели больной. Софья очнулась и огляделась по сторонам.
— Спасибо, Света, — поблагодарила она стоявшую у окна Светлану и отхлебнула воды. — Продолжим?
— Да, конечно, — Светлана заняла прежнее место и вся превратилась в слух.
— Всё это ты, наверное, знаешь. Могу так предположить. Но сейчас то, что до ещё недавнего времени оставалось тайной. Немного о себе. Будучи единственным ребёнком в семье, я имела всё и сразу. Но при этом осознавала, чуть позже, подростком, что это не … совсем правильно. Я видела, как тяжело живётся Валере на пенсию бабушки, как мается Кирилл на, якобы, зарплату тётки. Хотя его сжигала всё та же зависть к достатку моих родителей. В институте я взбунтовалась и захотела взрослой жизни. И не придумала ничего лучше, чем близость с Валерой. Вскоре я забеременела. Но мои родители не хотели ни, моего брака, ни моего ребёнка. Из-зы высокого риска бесплодия от аборта отказались, но в срочном порядке отвезли меня к бабушке, папиной маме. Институт я заканчивала уже заочно. Родители ломали голову, как разрушить мои отношения с Валерой. Как-то совершенно случайно я подслушала разговор моих родителей с Кириллом. Он сказал, что у него есть план как всё обустроить таким образом, что я сама возненавидела бы Валеру. В детали своего плана он не посвящал, но попросил плату — меня. Родители на словах согласились, но между собой решили Кирилла обмануть. Я вздохнула с облегчением. Как оказалось, напрасно.
Софья замолкла, сделала глоток воды и, откинулась на подушке, закрыла глаза. Светоана обновила содержимое стакана. На этот раз больная очнулась быстрее, но дольше восстанавливала в памяти сказанное прежде.
— Неожиданно родители сменили гнев на милость. Они забрали меня к себе и разрешили встретиться с Валерой. Я воспользовалась этим подарком только на следующий день. По дороге мне встретился Кирилл. Он сказал, что ему по пути, и мы шли некоторое время вместе. Возле парка возникла дилемма: обойти или пересечь. Я хотела быстрее увидеть Валеру и выбрала второе. Если бы я знала, что произойдёт через несколько минут, я бы так не торопилась и направилась в обход парка.
Софья замолкла и закрыла глаза. Губы её дрожали, по щеке катилась крупная слеза.
— Соня, ради Бога, успокойся, — призывала Светлана, слабо веря в то, что больная откликнется на её слова.
Светлана промакнула платком ей слёзы и поднесла стакан с водой. Сделав пару глотков, Софья стала постепенно приходить в себя. Вскоре она затихла. Лицо приняло кроткое, смиренное выражение, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. Найдя наощупь ладонь Светланы, Софья облегчённо вздохнула. Не открывая глаз и крепко сжимая ладонь Светланы, она тихо произнесла:
— Их было двое. Они напали на нас в парке, когда до выхода оставалось не более десяти метров. Пока один заламывал мне руки и засовывал кляп, второй легко отключил Кирилла. Потом они завязали мне глаза и куда-то повезли на машине. Ехали недолго. Лязг открывающихся ворот. Лай собаки. Дача, Загородный дом. И там... меня изнасиловали.
Светлана видела, как далёкое и страшное прошлое вновь ожило в памяти Софьи. По лицу несчастной прокатывались то бледные, то багровые волны. Светлана пересела со стула на кровать. Не освобождая сжатую ладонь, она положила свободную на лоб Софьи. Ощутив тепло, Светлана с уверенностью профессионала определила: «От волнения. Зачем? Вряд ли эти воспомнания доставляют ей удовольствие». Через минуту или две Софья открыла глаза..
— Уже смеркалось, когда я очнулась в том же парке и на том же месте и обнаружила рядом Кирилла. Он снял повязку с моих глаз, верёвки с ног и рук и помог мне встать. Моё тело было одной большой раной. Он взял меня на руки и понёс ко мне домой. На вопрос, где же он был, Кирилл ответил, что лежал в нескольких метрах от меня. Очнулся не более, чем за полчаса до меня.
— И что же, пока он там лежал, никто мимо не проходил?
— В этом парке и днём небезопасно гулять. Особенно водиночку. Так вот, доставил он меня к родителям и заявил, что, когда он меня обнаружил, то видел убегающего человека. Ему, дескать, показалось, что убегающий похож на Валеру. Я после случившегося находилась в жуткой депрессии. Мне понадобилось лечение для души и тела. Поэтому я... не то, чтобы поверила словам Кирилла … у меня не было сил проверить их. Потом снова меня увезли к бабушке. Потом отца перевели далеко и высоко. Я с Валерой больше не увиделась. Только здесь, в больнице он узнал, что у него есть дочь. Ты же знакома с Надей.
— Да. Но я думала, что она только девушка Володи.
— Одно другому не мешает, — впервые за время разговора Софья попробовала улыбнуться.
Светлана как-то неопеделённо подтвердила слова Софьи, так как поняла, что ей придётся ответить на исповедь. Вполне возможно, что это встреча — первый и последний шанс.
— Да, Соня, — собравшись духом, уверенно произнесла Светлана, — Я и Валера не только коллеги. Мы любим друг друга. Извини, если тебе это тяжело слышать. Но я виновата перед Валерой. О том, что ты находишься в больнице, я узнала от Кирилла. Он рассказал мне твою историю и то, что ты забеременела в результате совершённого Валерой насилия, так как твои родители не приняли его.
— Вот подлец!
— Согласна! Потом он открыл тебе твой диагноз и заявил, что ты безнадёжна. Как ты думаешь, почему?
Софья промолчала.
— Он рассчитывал, что ты покончишь с собой. И ты бы покончила, если бы не Владимир. Он сразу связал эти факты вместе. Извини, так получилось, что мне известны кое-какие подробности твоей жизни. А здесь я потому, что захотела узнать твою версию. И ещё. Кирилл сказал мне, что после твоей смерти, он будет любить память о тебе. Прости меня! — Светлана упала на грудь Софьи и зарыдала.
— Ну вот. Картина маслом, — Софья гладила Светлану по голове, Голос её дрожал. — Убитый раненого тащит. Света, расскажи всё Валере. Он поймёт Он обязательно простит за нас обоих. И будьте счастливы!
— Софья, я позову всех? Ты не против?
Получив молчаливое согласие Софьи, Светлана вышла из комнаты. Вскоре она вернулась в сопровождении Валерия, Владимира и Надежды. Глядя на обнявшихся молодых людей и держащихся за руки Валерия и Светланы, Софья сожалела, что не в состоянии разделить их чувства. Надежда объявила матери, что ждёт ребенка. Взяв ладонь Софьи, она прижала её к своему животу. «Жизнь продолжается», — прочитали по губам Софьи присутсвующие.