В марте 1801 года на престол вступил старший сын Императора Павла Александр. В манифесте о восшествии своём на престол Государь объявил, что «принимает обязанность управлять по законам и по сердцу Екатерины II, шествовать по ея премудрым намерениям». Начало его царствования определило новые требования как в жизнигосударства, так м в войсках. Тяжёлая военная служба значительно облегчилась, произошла резкая перемена во внутренней жизни и быте войск. Душные, тесные казармы были брошены на много лет. Началась снова походная жизнь, хотя и полная тревог, трудов, лишений и опасностей, но, тем не менее, любимая русским солдатом.
Служебное положение офицеров сделалось более прочным: мало-помалу отвыкли от постоянных «отставлений» и «исключений» из службы, сделавшихся ежедневным явлением, словом, исчезла прежняя мелочная требовательность.
В войсках Александр начал свои преобразования, подобно Екатерине, с отмены наименования полков по фамилиям своих шефов. На этом основании 29 марта 1801 года полку повелено было вновь именоваться Смоленским драгунским. В апреле следующего года для драгунских полков утверждены новые штаты и увеличена численность полков.
Воинская комиссия, учреждённая Императором, представила на Высочайшее рассмотрение доклад о необходимости усилить сухопутную армию, следствием чего 16 мая 1803 года последовал указ Государственной Военной Коллегии, постановивший отделить от Смоленского драгунского полка один эскадрон в целях сформирования, с тремя эскадронами других драгунских полков (Черниговского, Тверского, Северского), для Брестской инспекции, Новороссийского драгунского полка.
Назначенный эскадрон Смоленского полка, под командой полковника Петрова, в июне месяце отправился из Карасубазара в г. Радомысл Киевской губернии. Эскадрон прибыл на место 4 августа в составе: 8 офицеров (полковник Петров, майор Времев, капитан Теремин, поручик Петров, подпоручик Хотьямов-Рудов, прапорщики Уманец-Дмитровский, Тишевский, Сурков), 180 нижних чинов, 140 строевых лошадей и 15 подъёмных. Эскадрон привёз с собой все оружейные, амуничные и мундирные вещи, эскадронный обоз с подъёмными лошадьми и полным снаряжением, а так же полный комплект полагаемых по эскадронному штату нестроевых нижних чинов: цирюльников, лазаретных служителей, седельных и коновальных учеников, кузнецов, плотников, ложников и фурлейтов, со всеми необходимыми им инструментами.
27 декабря 1803 года при полку учреждён запасный полуэскадрон. По штату в нём полагалось: 1 штаб-офицер, 3 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 2 трубача, 67 рядовых и 10 нестроевых, причём ни строевых лошадей, ни обоза не полагалось.
28 апреля 1800 года командиром полка назначен полковник Карл Карлович Бухгольц (офицер своего же полка, поступивший в полк в 1791 году), который командовал полком до 1804 года, когда был произведён в генрал-майоры и назначен шефом Северского драгунского полка. 22 апреля того же года командиром полка был назначен офицер Смоленского драгунского полка подполковник Пётр Лазаревич Челищев, произведённый в 1807 году в полковники.
24 января 1803 года шефом Смоленского драгунского полка был назначен его бывший командир генерал-майор Ермолай Ермолаевич Гампер, вместо назначенного Белорусским губернатором генерала от кавалерии Михельсона.
Одновременно с увеличением числа войск, правительство нашло возможным усилить содержание офицерам и нижним чинам, изыскало средства к снабжению войск провиантом и фуражом, а также запретило командирам частей входить в подряды для снабжения вверенных им частей продовольствием. Для наблюдения за правильностью отпускаемого от казны довольствия учреждены были инспекторские смотры, для которых были разработаны новые правила.
«Инспектирование войск производится или постоянными войсковыми начальниками, или лицами, особо командируемыми для того по высочайшим повелениям. В обоих случаях инспектирование состоит в производстве И. смотра. И. смотры первого рода производятся периодически, не менее одного раза в год, преимущественно осенью: в пехоте, кавалерии и инженерных войсках — начальниками дивизий или начальниками, пользующимися равными с ними правами; в артиллерийских бригадах — командирами бригад и начальниками артиллерии корпуса или округа; в конных батареях и прочих артиллерийских частях — начальниками артиллерии. Сверх того, И. смотр производит каждый вновь назначенный командир отдельной части при самом принятии ее. По определению действующего права (ст. 671, кн. V, Св. Воен. Пост.), И. смотр имеет целью осмотр части во всех отношениях, а также полное ознакомление с ее обстановкой и нуждами. Поэтому в программу смотра входит: а) поверка численного состава части; б) И. опрос; в) поверка правильности отправления службы и вообще внутреннего порядка в части; г) фактическая поверка хозяйства и отчетности и д) поверка готовности части к мобилизации. Цель инспекторских смотров второго рода состоит в том (ст. 690, кн. V), чтобы государь император, как верховный вождь армии, мог узнавать ближайшим путем о состоянии войск и их боевой готовности, а равно о потребностях и нуждах их, независимо от обычных донесений и отчетов начальствующих инстанций, а потому программа этих смотров определяется указаниями Его Императорского Величества. Если же повелено инспектировать во всех отношениях, то инспекция должна состоять: а) в поверке: 1) численности и качества личного состава части; 2) степени общего воинского и специального, по роду оружия, образования; 3) санитарного состояния части; 4) исправности ее материального снабжения и хозяйства и 5) общего внутреннего в части порядка и отправления службы в ней; б) в исследовании причин, имеющих полезное или неблагоприятное влияние на состояние части в указанных отношениях; в) в оценке качеств начальствующих лиц.» (Брокгауз и Ефрон).
Вначале производился опрос претензий, затем осматривали лошадей на выводке и амуницию. На следующий день производилось полковое учение с построениями. Однако езда и выездка лошадей были очень плохи. Лошади носили, были крайне непослушны и по одиночке не выходили из фронта. Доходило до того, что на второй день инспекторского смотра назначались специальные пешие команды, которые собирали увечных, упавших с лошади драгун, и относили их к лазаретным фурам.
К смотрам готовились очень тщательно. Чистота оружия, амуниции и одежды просто поражала. Оружие и все металлические вещи блестели от наведённого на них полира (тогдашнее выражение), что приносило оружию много вреда.
Новое царствование принесло и существенное изменение униформы. Был введён двубортный светлозелёный мундир с высоким жёлтого цвета стоячим воротником. У офицеров мундир был без эполет и аксельбантов, а у нижних чинов с одним плечевым погоном. Панталоны полагались белые суконные для парадов и серые походные, при смазных тупоносых ботфортах. На руки надевались перчатки с крагами, а через плечо патронная сумка на широком белом ремне. Вооружение состояло из палаша в кожаных ножнах, пистолета в чушках при седле и карабина со штыком. Кроме того, на эскадрон полагался шанцевый инструмент в количестве 15 топоров, 8 лопат и 4-х кирок.
Барабанщики были отменены в драгунских полках в 1802 году, и не существовали во всё продолжение царствования Александра Первого. На драгун в это время смотрели, преимущественно, как на кавалерию, отменив в конце 1812 года ружья, возвращённые вновь уже после периода Наполеоновских войн. Головным убором служила тяжёлая (2 фунта 91 золотник) высокая каска с медной бляхой и широким, закруглённым, щетинистым плюмажем. Каска была крайне неудобна: чешуйчатые винты до боли вжимали виски, а плюмаж оттягивал голову назад, что при быстрых аллюрах, да ещё при ветре, являлось истинным мучением для всадника. Допущение самых разнообразных конских мастей крайне пестрило фронт. На летнее время лошади выпускались на подножный корм в эскадронных табунах, что было полезно для них в гигиеническом отношении, хотя и не совсем удобно для службы, так как за лето многие лошади вовсе отвыкали от седла, мундштука и всадника. Этот обычай, введённый ещё при Петре Великом, уничтожен был только в 1817 году.
Обращаясь к внутреннему быту полков, надо сказать, что пьянство между офицерами было развито в сильной степени. При этом не любили пить в одиночку, что считалось развратом, а кутили всегда в компании. Между нижними чинами пьянство было весьма ограниченное, притом, что за него строго взыскивалось.
Была ещё одна тёмная сторона: это безжалостное, тираническое обращение с солдатами. Не только за преступления и проступки, но и за ошибки на учении наказывали сотнями палок, фухтелей или шомполов. Много тщедушных и чахоточных выходило в неспособные.
В то время между кавалерийскими офицерами было развито щёгольство. Армия ни в чём не хотела уступать гвардии и щеголяла наравне с кавалергардами и лейб-гусарами. Замечательно, что ни в гвардии, ни в армии не применяли ни мишуры, ни накладного серебра: носили исключительно чистое серебро и золото.Седло со всем прибором стоило у знаменитого в те дни седельника Косова 125 рублей. Лучшие султаны из перьев были берлинские, за которые платилось по 60 рублей за штуку. Сукно офицерами употреблялось английское по 9 рублей за аршин.
Комплектование полка офицерами производилось главным образом, посредством производства в офицерское звание своего полка кадет, унтер-офицеров и вахмистров из дворян, переводом из других частей и выпускниками из военно-учебных заведений. При производстве унтер-офицеров из дворян в офицеры и повышении этих последних, представлялся «аттестат» за подписью всех наличных офицеров о достоинстве производимых в первый офицерский чин, и о том же за подписью только офицеров старших в чине, подлежащих к производству на вакансии, всегда за собственноручной отметкой командира части «кто к повышению достоин и кто не достоин и за каким именно пороком» и, наконец, общий присяжный лист за собственноручными подписями офицеров.
Строй полка был двух шереножный, при 16-ти рядном составе взводов. Фланговые ряды в каждом взводе назначались для фланкировки. Две трети фланкеров шли врассыпную и прикрывали фронт и фланги полка или эскадрона, а одна треть следовала за ними в особых сомкнутых частях, в виде резерва. Атаки производились сомкнуто, развёрнутым строем, а рассыпная атака допускалась только при преследовании бегущего противника. Если эскадрон рассыпался, то он оставлял 6 или 8 рядов для прикрытия штандарта, которые следовали за ним уменьшенным аллюром, в тех же эскадронах где не было штандарта, оставлялись только 3 или 4 ряда с правого фланга, которые служили для обозначения места, куда эскадрон должен собраться после атаки. Для расположения на месте эскадрон употреблял взводную колонну, а полк эскадронную, или же полуэскадронную густую. Есть предание о существовании в Александровские времена ещё одного строя, который назывался «Александровской колонной»; это была колонна целой дивизии, когда каждый полк строился густой эскадронной колонной, головы полков на одной линии и почти без интервалов. Император любил употреблять эту колонну на смотрах и парадах. Эффект подобной стройной массы войск, особенно за границей, был поразителен.
Для боя кавалерия строилась в две линии: первая в развёрнутом фронте, на полных интервалах, вторая точно также, или во взводных колоннах, против интервалов первой линии.
Щеголеватость фронта, разные тонкости и порядки в службе перенимались армией у гвардии, и с этой целью полки посылали от себя офицеров в Санкт-Петербург на год или два в прикомандирование к гвардейским кавалерийским частям для «узнавания порядка службы». Все эти прикомандированные офицеры жили в Стрельне. Из полков откомандировывались лучшие офицеры, поэтому в Стрельне сосредотачивалось лушее военное общество.
В 1803 году, когда война с Францией уже казалась неизбежной, были сформированы несколько новых конных полков, в том числе Житомирский драгунский. На его формирование от Смоленского полка был отчислен запасный полуэскадрон в составе: командира, капитана Белокрыльцева, поручика Навроцкого, подпоручика Попова, прапорщика Маслова и 89 нижних чинов, которые 16 сентября были отправлены в Подольскую губернию в г. Брацлав.
4 мая 1806 года, при учреждении тринадцати дивизий, из полков армейской кавалерии в 13 поступили: Лейб-Кирасирский ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, Переяславский, Смоленский и Житомирский драгунские полки, и соответствующее число пехоты.
Несогласия, возникшие в начале 1806 года между Россией и Турцией, заставили перевести на военное положение часть войск, расположенных в южных губерниях, в следствие чего Смоленский драгунский полк стал тоже усиленно готовиться к войне, в которой полку пришлось принять деятельное и видное участие.
Победа Наполеона под Аустерлицем вернула Турцию в ряды союзников Франции. Благодаря активности в Константинополе французского посла Себастиани, тлеющая мечта Турции взять реванш у России была раздута в яркое пламя. Так, по настоянию французской дипломатии султан Селим III закрыл черноморские проливы для российских судов и сместил прорусское руководство Молдавии и Валахии. Протест Петербурга остался без ответа. Тогда Александр I ввел в Молдавию и Валахию войска под командованием генерала Ивана Михельсона. Этим российский император пытался предотвратить возможное появление в Дунайских княжествах французских частей, которые в то время высадились в Далмации. В ответ Турция объявила в 1806 г. войну Российской империи.
Для действий против Турции была образована, так называемая Днестровская, или вернее Молдавская армия в составе пяти дивизий (около 38 000 человек), под начальством бывшего шефа Смоленского драгунского полка генерала от кавалерии Михельсона. Русские войска, вступая в турецкие владения, объявили, что они идут не для того, чтобы воевать с Портой, но единственно для занятия по эту сторону Дуная областей, в виде залога исполнения турецким правительством законных требований России.
Смоленский драгунский с полками Лейб-Кирасирским Ея Величества, Переяславским и Житомирским драгунскими, восемью пехотными и Понтонным полком, входил в состав 13-й дивизии генерал-лейтенанта Дюка-де-Ришелье (солдаты никак не могли научиться называть его фамилию: всякий раз получалось «индюк в решете» …ага обозвался, однако человек - Арман Эммануэль София-Септимани де Виньеро дю Плесси, граф де Шинон, 5-й герцог Ришельё) и квартировал в Карасубазаре. Шеф и командир полка генерал-майор Гампер начальствовал, кроме своего, и Житомирским полком, то есть 2-й бригадой дивизии.
С открытием военных действий 13 дивизия расположилась в низовьях Днестра и Буга для прикрытия границы со стороны Бессарабии и для содействия занятию Бендер. 28 ноября Дюк-де-Ришелье послал часть своей дивизии через Днестр у Майоках для занятия оставленных турками укреплений в Паланке. Когда авангард подошёл к Аккерману, жители города без сопротивления открыли ворота, и отряд с музыкой вступил в город.
13 декабря 1806 года Смоленский драгунский полк под начальством шефа полка, генерал-майора Гампера выступил из Карасубазара в поход, в составе 5-ти эскадронов, имея в своих рядях:
офицеров 33
унтер-офицеров 66
музыкантов 16
рядовых 559
нестроевых лошадей 70
строевых лошадей 716
подъёмных лошадей 95
В Карасубазаре был оставлен запасной полуэскадрон, под командой капитана Радожицкого и 3-х офицеров: в полуэскадрон были сданы излишние полковые вещи, письменные дела и оставшийся фураж, при больных оставлен штаб-лекарь Толмачёв.
Хозяйственная часть, амуничные вещи, снаряжение, обоз и девятидневный сухарный запас в полку были в исправности и в надлежащем количестве (по рапорту шефа полка генерал-майора Гампера). Полк шёл на соединение к своей 13 дивизии.
Позднее время года, распутица и дожди не допускали возможности дальнейших военных действий. Вновь назначенный командующий частями 13 дивизии генерал-лейтенант Ланжерон приказал в конце декабря Смоленскому драгунскому полку занять Тирасполь. Штаб полка и три эскадрона заняли город, а остальные два эскадрона, для прикрытия границ, выставили наблюдательные посты, при этом имелось в виду также удержание жителей татарских деревень, которых турки не переставали возмущать против русских, от бегства в Турцию. По обнаружению неприятеля, посты немедленно должны были дать знать о том на главные свои посты, расположенные в собственноручно устроенных редутах.
Так как в течение зимы предстояло только оберегать наши войска от набегов неприятельских партий, главнокомандующий обратил особое внимание на строгость исполнения на передовых постах караульной службы, приказав им, в случае появления неприятельской партии, силой не более 300 человек, немедленно атаковать и разбить их.
Весною началось общее наступление наших войск. Генерал Михельсон приказал генералу Мейндорфу овладеть крепостью Измаил. К 3-му марта 1807 года Смоленский драгунский полк подошёл к Измаилу и был назначен в первую боевую линию корпуса войск, блокирующих крепость. Смоленцы стояли в центре нашего расположения на Бендерской дороге вместе с полками Стародубовским И Северским драгунскими и Лейб-Кирасирским Ея Величества.
Неприятель непрерывно совершал вылазки из осаждённой крепости. Так 6-го марта Пелигвал-паша предпринял с конницей сильную атаку на наш левый фланг, но был отбит, потом, получив подкрепление, турецкая конница понеслась на центральный отряд генерала Воинов. Отбитые и здесь турки укрылись в овраге. Заметив на аккерманской дороге обоз, паша атаковал и, сбив заслон казаков, завладел им. Генерал Воинов со Смоленским и Стародубовским драгунскими полками пошёл в атаку на турок. Воинов с двумя первыми эскадронами смоленских драгун врезался в толпу турок, численностью до 3000 человек, обратил её в бегство и отбил обоз. Неприятеля гнали до самых стен крепости. В тот же вечер была отбита ещё одна атака на левое крыло наших войск. Наши потери в тот день: 22 убитых и 78 раненых, тогда как турки только убитыми потеряли до 150 человек. Во время лихой атаки смоленцы потеряли убитыми: подполковника Берлира, капитана Скарзина, прапорщика Пушкина, 1 унтер-офицера и 13 рядовых; ранены: штабс-капитан Рмар, поручик Крыжановский, прапорщик Бурмакин, 2 унтер-офицера и 29 рядовых, убито и ранено 55 лошадей.
За это дело чины полка получили следующие награды:
командир полка полковник Челищев – орден св. Владимира 4 степени с бантом
штабс-капитаны Жебровский, Римар, поручики Крыжановский и Дроздов, прапорщик Григоровский – орден св. Анны 3-го класса.
Фанен-юнкер Гампер произведён в прапорщики; вахмистры Чеботарёв и Янков получили знаки отличия военного ордена.
Осада продолжалась. Не имея осадных орудий, Мейндорф не мог предпринять бомбардирование крепости, поэтому он ограничился только блокадой и отражением неприятельских вылазок.
2 апреля прапорщик Панкратьев с командой из 4-х унтер-офицеров и 32 рядовых был послан за водой. Выйдя на возвышенность, они увидели, что турки в большом количестве направлялись на наш редут. Послав предупредить наши войска, Панкратьев построил команду и атаковал турок, нанеся им поражение.
Для прикрытия лодок, которые направлялись с жизненными припасами из Тульчи в Измаил, у острова стояло 5 вооружённых неприятельских судов, из которых одно было вооружено 12-ти фунтовой пушкой, беспрестанно обстреливающей войска правого фланга блокадного корпуса. Смоленского драгунского полка майору Деконскому было приказано собрать из разных частей охотников и в ночное время напасть на эти суда, а также и на построенные на острове балаганы, в которых жили беглые запорожцы, турки и некрасовцы и, по возможности, уничтожить, как суда, так и живущих на острове. В ночь со 2-го на 3-е апреля майор Деконский, взяв Смоленского полка подпоручика Домброва и 11 нижних чинов, а также 92 человека казаков и охотников, разделив свой отряд на команды, незаметно подкрался к острову.
Отряд Деконского на лодках окружил турок, и, не смотря на жестокий огонь, уничтожил. При этом досталось нам в добычу два судна, одно с 12-ти фунтовой пушкой (150 ядер и 4 бочонка с порохом), другое с 3-х фунтовой пушкой (95 ядер, 80 картечей и картузов с порохом 105 штук) и взято в плен 15 запорожцев. В этой схватке на судах и на острове было убито и потоплено более 300 человек. Смоленский драгунский полк потерял двух нижних чинов.
За эти славные дела получили награды:
майор Деконский – орден св. Георгия 4-го класса
подпоручик Домбров, прапорщик Панкратьев – орден св. Анны 3-го класса
унтре-офицер Фёдор Головин и рядовой Никита Бордуненко – знак отличия военного ордена.
В мае главнокомандующий прибыл к Измаилу, надеясь ускорить сдачу крепости.
Утром 12-го июня турки открыли усиленный артиллерийский огонь и произвели вылазку на наш правый фланг. Атака их была неудачна. Между тем другая масса турецкой конницы, силой до 4000 человек, высланная из крепости через Бендерские ворота, двинулась в обход левого фланга нашей кавалерии, с целью атаковать её с тыла и отрезать от центрального лагеря. На встречу туркам Михельсон выслал казачий полк и по два эскадрона Смоленского и Северского драгунских полков. Несмотря на сильный огонь из крепости турки были опрокинуты и бежали. Драгуны гнали неприятеля до самого гласиса крепости, никому не давая пощады. Опасаясь, чтобы русская кавалерия не ворвалась на плечах, преследуемых в крепость, комендант Измаила приказал закрыть Бендерские ворота. Оставленные в жертву турецкие войска были рассеяны.
Турки потеряли 800 человек убитыми и утонувшими в Дунае. Наши потери: 35 убитых и 176 раненых. Смоленский драгунский потерял убитыми 7 нижних чинов, ранены: полковник Челищев, поручик Пузыревский и прапорщик Орехов, которому ядрос оторвало руку.
Делом 12 июня под Измаилом закончились действия наших войск в компанию 1807 года. 16 июня два эскадрона Смоленского полка были командированы для содержания постов вдоль левого берега Дуная против крепости Исакчи.
5 августа, за неделю до заключения перемирия, любимый бывший шеф Смоленского драгунского полка Иван Иванович Михельсон скончался, как и подобает солдату, в походе на Бухарест. Тело его было отвезено в Россию и предано земле в пожалованном ему Императрицей Екатериной белорусском имении близ г. Невеля Витебской губернии, в селе Иваново в церкви, им самим построенной.
Бывший шеф Смоленского драгунского полка И.И. Михельсон, окончивший своё поприще в чине генерала от кавалерии и кавалером ордена Андрея Первозванного (1806 г.), может считаться одним из типов тех доблестных «служилых людей», в которых Россия никогда не знала недостатка. По лихой храбрости и юношеской пылкости его ближе всего можно приравнивать к современному ему прусскому герою Блюхеру (генерал Форвертс, как называли того прусские солдаты). Он был воин по страсти. Многочисленные раны, полученные им в младших чинах, свидетельствуют о том, что он всегда находился в самом пылу боя и не жалел себя. Даже в конце своего боевого поприща, во время турецкой войны 1807 года, эта блистательная храбрость, юношески увлекала его, 67-летнего старца, не только за пределы благоразумия, но и за пределы исполнения обязанностей главнокомандующего. Во время осады Измаила, постоянно тревожимый турецкими вылазками, Михельсон нередко сам, обнажив саблю, бросался во главе своего бывшего Смоленского драгунского полка на дерзкого неприятеля. Его неутомимая деятельность и настойчивость блистательнее всего проявились во время пугачёвщины и увенчались результатами, обессмертившими имя Михельсона.
По ратификации договора о перемирии, 23 августа полк выступил из-под Измаила и направился за Днестр, в Херсонскую губернию, к Паланке и Бендерам. В это время турки, вопреки условиям договора, не только не отступили от Дуная, но напротив, небольшими партиями переходили его в разных местах для грабежей в Валахии. Поэтому Смоленский драгунский полк был остановлен и направлен 7-го сентября в крепость Килию, под предлогом, что из неё не вывезены наши транспорты. Вместе с тем запрещалось сжигать находящиеся там запасы, что имелось в виду и прежде, по случаю невозможности забрать их с собой в отступлении. Смоленские драгуны, по совершенной невозможности достать близ крепости Кили сена расположился на зимние квартиры в г. Аккермане. Здесь полк занялся приведением в порядок своего хозяйства. В мае 1808 года, на случай возобновления военных дейсвтвий, войскам приказано быть в полной готовности. Так прошло всё лето, причём войска упражнялись в боевых построениях по новому плану главнокомандующего князя Прозоровского.
Осенью, при свидании в Эрфурте, Александр и Наполеон согласились о присоединении Молдавии и Валахии к России. Между тем с Турцией всё продолжались переговоры о мире. Зимнее время и долженствующие затем последовать непроходимая грязь и чрезвычайное разлитие рек, по мнению князя Прозоровского, не позволяли начать военные действия прежде марта месяца 1809 года.
Войска были расположены просторнее, а для большего удобства продовольственных поставок часть кавалерии оставалась в пределах России. Поэтому 19 декабря 1808 года Смоленский драгунский полк перешёл обратно нашу границу и расположился на зимних квартирах в г. Балте.
Приказом от 9 января 1809 года объявлялось по армии, чтобы каждый полк, по получении повеления, мог выступить в поход «через 12 и не более как через 24 часа». «Лошади всегда должны находиться в добром состоянии и отнюдь не были бы жирны, ибо жирная лошадь и держанная на стойле для похода вреднее, нежели худая…» Поэтому, чтобы не давать лошадям застаиваться на конюшнях, приказано было каждую неделю делать две или три поездки по 5 или лучше по 10 вёрст, вперёд и назад.
Обучение войск зимою также составляло предмет особенной заботливости главнокомандующего. К 1 марта 1809 года все войска должны были быть твёрдо обучены новым построениям, каких требовал князь Прозоровский. Прежде всего указывалось на необходимость быстрого перехода из одного построения в другое и при переменах фронта. В отряде, состоящем из пехоты и кавалерии, последнюю всегда строить в линию, а по флангам её располагать по одному каре, в расстоянии одно от другого не менее 300 шагов, чтобы пули из одного не долетали до другого. Позади кавалерии, шагах в 300-100, иметь третье, хотя бы малое каре, для предупреждения тыльной атаки неприятельской конницы, имеющей обыкновение заскакивать со всех сторон. Бой должен начинаться всегда пехотой и артиллерией, но отнюдь не кавалерией, которая при атаке будет только препятствовать действию ружейного и пушечного огня.
Более года стоя на месте, полк приведён был в отличное устройство и снабжён всем необходимым. Начало года прошло в учениях и ожидании турецких уполномоченных для заключения мира. Как необходимое условие его, Император Александр потребовал у турок дунайские княжества: султан не согласился, и в марте война возобновилась.
8 апреля 1809 года Смоленский драгунский полк после молебна выступил из г. Балты и вновь был направлен в пределы Турции. 13 апреля полк перешёл границу при Дубоссарах. Во всех почти местах, где войска стояли на биваках, солдаты находили множество зайцев, что вызывало забавные сцены и необыкновенный крик по всему лагерю. поэтому случаю фельдмаршал князь Прозоровский отдал по армии приказ, который начинался такими словами: «К крайнему моему сожалению и удивлению, высочайше вверенная мне российская армия до такой степени ослабела в дисциплине, что и малейший зверь, каков заяц, производит в ней беспорядок».
27 апреля полк прибыл к м. Табак (Болград), где и расположился лагерем.
По составленному главнокомандующим плану, прежде всего следовало овладеть турецкими крепостями на левом берегу Дуная. Следовательно, предстояло взять Журжу, Браилов и Измаил. По очищении левого берега Дуная, предполагалось перевести войска нана правый берег реки, где и искать неприятеля для нанесения ему решительного удара. Смоленский драгунский полк был назначен в резервный корпус генерал-лейтенанта Ланжерона, в отряд генерал-майора Воинова, назначенный для наблюдения за крепостью Измаил.
В это время по случаю смерти главнокомандующего, на его место был назначен князь Багратион. Войска приняли это назначение с восторгом, так как после 1805 года имя Багратиона стало любимым именем в русской армии. Ту энергию, которая составляла выдающуюся черту его характера, ожидали найти и в самих действиях его.
Нерешительность действий генерал-майора Воинова против Измаила вынудила главнокомандующего передать его отряд генерал-лейтенанту Зассу, который прибыл к Измаилу 23 августа и немедленно обложил крепость со всех сторон. С сухого пути на каждой из трёх дорог, ведущих к Измаилу, было поставлено по особому отряду в прочных окопах. Со стороны реки дунайская флотилия стояла по обеим сторонам острова, находящегося против крепости и занятого нашим пехотным полком с батареей.
С сухого пути осада велась энергично. Бомбардировки часто вызывали в крепости пожары. Тем не менее неприятель продолжал упорно сопротивляться, хотя и не смел выходить из крепости для вылазок. 12 сентября русские батареи с северной стороны бомбардировали крепость, в результате чего удачным выстрелом взорвало пороховой погреб. Только надежда на ожидаемую помощь заставила измаильский гарнизон продолжать отчаянную борьбу. Но губительная, беспрерывная бомбардировка крепости решила дело. Комендант Измаила Челеби-паша 14 сентября предложил сдать крепость, и наши войска вступили в неё.
Весь турецкий гарнизон, в числе 4 500 человек, получил право переправиться на правый берег Дуная. 21 знамя и 220 орудий были трофеями русских.
Взятие Измаила освобождало весь корпус Засса, что было весьма важно для усиления князя Багратиона за Дунаем, в виду осады Силистрии и ожидавшегося прибытия к ней армии везиря из Рущука.
Поэтому Багратион приказал Эссену 3-му, как только окончится осада Измаила, оставить в нём 4 батальона пехоты, а с остальными войсками идти за Дунай, разрушить Исакчу и Тульчу, занять Бабадаг и, подорвав укрепления Кара-Армана, следовать к Кюстенджи, где и соединиться с корпусом графа Каменского 1-го. Во исполнение этого приказания, после сдачи Измаила весь Смоленский драгунский полк был отправлен на кавалерийскую разведку к крепости Базарджик.
Промедление в приёме имущества крепости Измаил и выполнение разных формальностей сдачи удержали войска корпуса в Измаиле до 3 октября. Таким образом корпус не мог принять участие во взятии Силистрии.
Скудность в съестных припасах и совершенный недостаток фуража на правом берегу Дуная вынудили князя Багратиона перейти с армией обратно через Дунай. К тому же наступила дождливая осень, дороги так испортились, что всякое движение по ним и подвоз запасов сделались крайне затруднительными.
Смоленский полк получил приказание разделиться на две части: два эскадрона, составленные из лучших лошадей полка, оставлены для зимней компании в с. Чёрном, а штаб с тремя эскадронами перешёл с корпусом на левый берег Дуная и расположился кантонир-квартирами 25 ноября в Молдавии, в Галацком Цынуте, наблюдая левый берег Серета от Максименки, где имелся мост, до устья.
Служба двух эскадронов полка на правом берегу Дуная ограничилась отправлением в разные стороны разъездов. В начале следующего года весь полк перешёл на другие зимние квартиры в м. Васлуй, запасный полуэскадрон стоял в Бендерах. Полк деятельно готовился к новому походу. Необходимо было в течение четырёх зимних месяцев привести полк в порядок, оправить его, одеть и обуть. Болезненность в полку была велика: в декабре 1809 года на пополнение некомплекта людей прибыли из Глуховского рекрутского депо 192 рекрута и было куплено 87 строевых лошадей.
За последние годы некомплект офицеров был пополняем выпуском из кадетских корпусов и производством в офицеры вахмистров и фанен-юнкеров из своего полка. Однако новые офицеры оказались далеко не соответствовавшими своему положению, как по болезненному состоянию и неспособности к службе, так и по дурному поведению, почему около 10 человек должны были покинуть полк с переводом в гарнизонные батальоны и увольнением совершенно от службы.
К марту полк вошёл в состав 6-го корпуса генерал-лейтенанта графа Ланжерона. 15 марта полк, под командой шефа генерал-майора Гампера, вновь выступил за Дунай: через пять дней он был уже в центре армии, в Обилешти, где сосредоточился его корпус. 1 апреля 6-й корпус, с некоторыми изменениями переименован во 2-й (Кинбургский и Смоленский драгунские полки, казачьи полки Мельникова 5 и Платова 6, Колыванский, Мингрельский, Охотский, Воронежский мушкетёрские полки, 14 и 27 егерские и 7 рот артиллерии).
Главная армия, составленная из четырёх корпусов, под личным начальством генерала от инфантерии Каменского II, должна была прикрывать осаду Силистрии, усиливать по надобности осадный корпус и вместе с тем действовать на Шумлу.
1 мая корпус Ланжерона прибыл в Слободзею и расположился лагерем по правому берегу реки Яломицы. 10 мая главная квартира армии была переведа в Гирсово, куда 12 числа пришёл корпус графа Ланжерона, оставя при Калараше, для наблюдения крепости Силистрии, отряд под командой генерал-майора Штеттера и отправив туда же всю осадную артиллерию, назначенную к переправе на судах через Дунай к Силистрии. 21 мая полк с войсками корпуса стоял под Силистрией. Осада этой крепости была поручена графу Ланжерону. По диспозиции, Смоленский драгунский полк 23 занял назначенное место на правом фланге осады, прикрывая береговую дорогу к Гирсово. Для штурма Ланжерон составил шесть колонн, в состав четвёртой, под командой генерал-майора Гампера, вошли Смоленский драгунский полк, 3 эскадрона Кинбургского драгунского и 2 орудия лёгкой конной артиллерии.
К первому часу пополуднивсе шесть колонн прибыли в назначенные им места. В садах и кладбищах, окружавших город, их встретили турки, которые хотя и храбро защищались, но отовсюду были вытеснены с большим уроном. С нашей стороны потери были весьма маловажны. Сражение продолжалось до 7 часов вечера, когда, наконец перестрелка затихла и войска заняли лагерь около крепости. За это дело командир полка, полковник Челищев, был награждён золотой шпагой с надписью: «За храбрость».
28 мая в крепость был отправлен парламентёр с требованием о сдаче; он вернулся с двумя чиновниками, из коих один прислан был от города, другой от войск. Условия, предложенные ими, были вполне приемлемы, но при этом чиновникам было объявлено, что если завтра капитуляции не будет подписана, то город не должен ожидать никакой пощады.
Между тем было приказано быть готовыми 29 числа открыть огонь со всех редутов и батарей, на которых стояло уже 78 орудий, не считая находившивхся на судах, и продолжать канонаду трое суток непрерывно. В это время русские должны были провести апроши до самой крепости и построить 2 батареи в сторону вала, в сорока саженях. Если же крепость всё-таки не сдалась бы, то граф Ланжерон 2 июня решил её штурмовать. Но 29 мая поутру турки, видя невозможность дальнейшей защиты, прислали вновь своих чиновников объявить. что они согласны на сдачу крепости.
30 мая, в четыре часа пополудни, была подписана капитуляция, по которой город и крепость Силистрия покорялись оружию Его Императорского Величества Государя Всероссийского, оставив нашим войскам 40 знамён, 190 орудий и значительные боевые запасы. После сдачи крепости, один эскадрон полка был командирован для препровождения военнопленных турок на левую сторону Дуная, а остальные четыре эскадрона временно остались с частью корпуса Ланжерона в самой крепости до очищения её турками.
23 июня к армии, расположенной около осаждённой Шумлы, прибыла часть 2-го корпуса, и в том числе 4 эскадрона Смоленского драгунского полка. 3 июля корпус стал на дороге в Разград. Узнав, что осаждающие крепость войска уменьшились в числе, в виду отправки значительной части к Рущуку, верховный визирь Шумлы решился провести сильную вылазку. С этой целью утром 8 июля он выслал 12 тысяч пехоты и кавалерии, под начальством Ахмет-Бея для нападения на отряд графа Ланжерона, стоявшего у д. Дерикиой. Ахмет-Бей оттеснил 2 казачьих полка и занял господствующую высоту. В подкрепление казаков, и чтобы сбить турок с высоты, Ланжерон выслал четыре эскадрона Смоленского драгунского полка, Мингрельский пехотный полк и 2 орудия. Приказание было исполнено в мгновение ока. Неприятель отступил за ручей, где, собравшись, начал обходить наш правый фланг и атаковал войска, стоящие при деревне Дерикиой. В это время, на обратном марше к д. Дерикиой, Мингрельский полк был атакован с трёх сторон многочисленной турецкой пехотой и конницей. Два эскадрона Смоленского полка, под командой майора Степанова, были высланы для поддержки каре справа; дважды ходили они в атакуц и опрокидывали турок.
Атаки смоленских драгун на левый фланг и град пуль во фронт заставили турок с большим уроном отступить к высоте, а затем, с прибытием наших подкреплений, и в крепость.
За лихую атаку 8 июля – майор Степанов был произведён в подполковники, а поручик Лишин награждён орденом св. Анны 3-го класса; вахмистр Цуп, унтер-офицеры Дубневский и Степанов, рядовые Путимцев и Холин награждены знаками отличия военного ордена.
В августе месяце Смоленский полк был направлен под осаждённую крепость Рущук. 16 числа полк участвовал в рекогносцировке неприятельских укреплений на речке Янтре, где сразился с многочисленной турецкой конницей, которая и была опрокинута. Разведка выяснила, что турки числом 40-50 тысяч человек занимали у с. Батина пять отдельных укреплений (лагерей) на протяжении 3-х вёрст.
23 августа для атаки укреплений у Батина русские (20 500 человек) подошли к неприятельским позициям и расположились биваком. 25 августа, в 7 ч. утра, наши войска, стоявшие биваком близ Батина, разделенные на 2 части, двинулись для атаки Батинских укреплений: правая, гр. Каменского 1-го (6.300 пехоты и 2.240 кавалерии), состоящая из двух отрядов, должна была напасть с фронта на левый лагерь противника, для чего войска этой части направились по Рущукской дороге и, пройдя около 12 вер., стали на позиции (СС), расположившись на высотах перед крутым оврагом и уперев свой прав. фланг в Дунай; левая, главная часть войск гр. Каменского 2-го (7.450 пехоты и 4.760 кавалерии), разделенная на 3 отряда, должна была атаковать правый фланг турецкой позиции; войска этой части двинулись 3 колоннами в обход правого фланга противника и расположились в три линии (DD), имея в первой отряд Генерала Кульнева, во второй Генерала Сабанеева и в третьей гр. Сен-При. Легкая конница была выслана вперед для связи обеих частей войск. В то же время наша Дунайская флотилия расположилась (F) у левого берега, на высоте правого фланга Каменского 1-го; последний, желая облегчить себе, занятие находившихся за оврагом высот (W), которые могли подвергнуться обстрелу с турецких лодок, предписал судам флотилии атаковать лодки противника.
Одновременно с этим были выдвинуты в (Е) 2 батальона пехоты с 4 орудиями. Искусным действием флотилии и огнем этого отряда суда противника вынуждены были отойти и стать при редуте № 5, при чем нами потоплено две лодки и пять захвачено. В 8 ч. утра 26 августа Каменский 2-й открыл наступление: Генерал Кульнев двигался фронтом в 2 линии, а Генерал Сабанеев и Сен-При - колоннами; последний, дойдя до (ЕЕ), перестроились в каре и, прикрываясь войсками ген. Кульнева, продолжали наступление до позиции (FF), находившейся в расстоянии орудийного выстрела от укрепления № 1. Сильный огонь, открытый турками из этого укрепления, заставил главнокомандующего приказать отряду ген. Кульнева двинуться влево, для атаки с тыла укрепления № 1; а войскам ген. Сабанеева и гр. Сен-При—наступать вперед до позиции (ii), где выставить свои батареи.
В 10 ч. утра по всей линии завязался упорный бой: колонны правой части: ген. Иловайскаго 2-го (А) и ген. Гампера (В), под общим началом ген. Уварова, перейдя овраг, поднялись на высоту, на которой расположено укрепление № 3; перестроившись здесь в каре и выдвинув батареи, обе колонны стали на позиции (N). Для обеспечения же наших войск от атаки во фланг, к Дунаю был выдвинут конный отряд (R)ген. Мантейфеля. Открытый нашими батареями огонь по укреплению № 3 вскоре ослабил огонь последнего. Тогда ген. Уваров перестроил свои войска в колонны, ударил в штыки, овладел укреплениями и принудил турок отступить к укреплению № 2, которое вскоре было занято нами. С прибытием же конницы ген. Мантейфеля, те же войска овладели укреплением № 4 и затем № 5. Таким образом, весь левый фланг турок был разбит, и 3 его укрепления взяты; трофеями нашими были 49 знамен и около 200 пленных. Правый же фланг турок ещё оборонялся. Ген. Кульнев, следуя в колонне (G) от позиции (FF) для атаки укрепления № 1, с тылу, где не было укрепленной горжи, заметя наступавшего противника, развернул фронт и сбил значительный конный отряд его (НН), принудив турок искать спасения в укреплениях. Между тем, отряд ген. Кульнева, заняв позицию (К), выслал бригаду пехоты Полковника гр. де-Бальмена (Т) для атаки турецкого лагеря и лежавшего при нем берегового редута (S), выдвинув на позицию Донскую батарею под прикрытием Кинбурнского полка; по занятии этого лагеря и редута отряд гр. де-Бальмена двинулся для овладения дер. Батин. Выбив турок из этой деревни, де-Бальмен повел атаку на укрепление № 2, но был отбит и отошел к Батину (О). Тогда главнокомандующий решился взять укрепление № 1, предполагая направить главный удар в тыл этого укрепления, для чего приказал: ген. Сабанееву, занимавшему левый фланг позиции (ii), и де-Бальмену, стоявшему у Батина (О), присоединиться к отряду ген. Кульнева и выдвинуть артиллерию последнего, под прикрытием конницы, на высоты (Q) для обстреливания укреплений № 1 и № 2; эти войска, собранные на позиции (Р) для атаки укрепления № 1, были подчинены ген. Булатову.
Одновременно с этим главнокомандующий приказал Каменскому 1-му усилить войска, овладевшему укреплениями № 3, № 4, № 5, и, собрав их в (и), снова повторить нападение на укрепл. № 2. Около 5 ; ч. пополудни 12 батальонов пехоты, под общим началом ген. Сабанеева, назначенные для атаки укрепления № 1, двинулись с позиции (Р) 2 колонны: правая под командою де-Бальмена, левая — полковника Лаптева. Войска правой колонны ворвались внутрь укрепленной и очистили его от противника, бежавшего к Дунаю, турецкая же кавалерия бросилась в поле врассыпную на Систовскую дорогу. Наша конница преследовала бегущих на протяжении 15 вер. В укреплении № 2 находилось около 500 турок, под командою Ахмета-паши, который, видя себя окруженным, сдался на следующий день в плен. Наши войска оставались на своих позициях, а Каменский стал в (X). Во время сражения при Батине Рущукский гарнизон сделал вылазку на левый фланг наших войск, но был отбит ген. Инзовым. Блестящая победа под Батином стоила нам 4 генерала, 78 офицеров и 1.460 нижних чинов убитыми и ранеными. Урон противника: 5.000 человек убитыми и ранеными, 5.086 пленными. Нашими трофеями были: 14 орудий, 78 знамен и 5 лагерей.
В этот славный день смоленцы в отряде Уварова прикрывали первую штурмующую колонну. В полку убито нижних чинов 45, ранено 68, лошадей убито и ранено 72.
Военное потомство отметило это сражение и занесло его, в числе выдающихся боёв русской армии, золотыми буквами на мраморную доску Главного штаба, лаконично: «Батин, 1810 г.».
В Смоленском драгунском полку награждены:
подполковник Деконский, штабс-капитан Клюев, поручики Пузыревский, Домброва, Лишин, подпоручики Угринович и Григоровский – производством в следующий чин; майор Шульц – орденом св. Владимира 4-го класса, прапорщикам Лихиреву, Лялину, Масловскому, Пигловскому, Коведяеву и Вегелину – объявлено Высочайшее благоволение;унтер-офицеры Колыхалов, Кондратьев и рядовые Стрижёв, Карсёв и Михайлов – награждены знаками отличия военного ордена.
Следствием блестящей победы под Батином была сдача Рущука, Журжи и Никополя. По прекращении военных действий, Смоленский полк выступил 30 октября на зимние квартиры в Валахию, в г. Роман, куда прибыл 19 ноября.
Личный состав действующих эскадронов полка был вообще слаб, как вследствие убыли в делах, так и благодаря сильной болезненности. На пополнение полка поступила 115 рекрут, присланных из Глуховского рекрутского депо. На покупку лошадей, взамен убитых и павших от ран в 1810 году было отпущено полку 3 488 рублей ассигнациями.
Начало 1811 года прошло для Смоленского полка в совершенном бездействии на берегах Дуная. Морозы перемежались оттепелью и бездонной грязью. Несколько раз вставал и проходил лёд на Дунае. Сама природа полагала предел движению.
С весны полк нёс сторожевую службу в Валахии вдоль Дуная. В октябре шефу Смоленского драгунского полка генералу Гамперу, как начальнику наблюдательного корпуса, стоявшему у Обилешти, приказано было занять Силистрию и Туртукай, гарнизоны которых стали разбегаться, а также отправить в разные стороны разъезды.
В ночь на 2-е октября, генерал Гампер, переправил на судах в двух верстах ниже Силистрии 2 батальона Козловского пехотного полка, 2 эскадрона смоленских драгун, под командой полковника Деконского и часть казаков; 138 болгар, бывших в отряде были переправлены выше крепости. На рассвете наши заняли ближайшие к крепости высоты и затем без выстрела пошли в наступление. Появление русских войск произвело неописуемое смятение. Турки бежали. Не прошло и часа, как Силистрия была занята. Наши трофеи: 12 орудий, 8 знамён (3 взяли смоленские драгуны), весь арсенал. До 1000 турок сдалось в плен. Наши потери были 44 человека. Гампер занял Туртукай 10 октября без боя.
Генерал-майор Гампер награждён орденом св. Владимира 2-го класса, полковник Деконский – орденом св. Анны 2 класса, капитан Клюев – орденом св. Анны 3-го класса, штабс-капитан Скарзин – высочайшее благоволение, поручик Роня – орденом св. Анны 3-го класса, прапорщики Кологрос, Михайловский, Бугаец, Вегелин, Ваулин 2-й – высочайшее благоволение.
После разрушения укреплений, Смоленский драгунский полк с большей частью остальных войск возвратился снова на левый берег Дуная. Через два месяца, после заключения перемирия, полк был отправлен на зимние квартиры в г. Роман.
В конце 1881 года полк простился со своим командиром, полковник Челищев был уволен от службы по болезни. Он прослужил в полку более 20-ти лет, с ним полк прошёл всю русско-турецкую компанию 1806-1811 годов. Полк принял свой же офицер, полковник Андрей Воинович Деконский.
Военные действия 1812 года для полка ограничились несколькими поисками. Обе стороны желали мира. 4 мая в Бухаресте Кутузов подписал предварительные условия мира. Через два дня приехал новый главнокомандующий адмирал Чичагов. Время томительно проходило в переговорах, наконец все статьи договора были подписаны. Мир был назван Богодарованным.