1
В этот городок, небольшой даже по районным стандартам, я приехал на рассвете перестройки по распрелению из областного университета. Предстоящие три года вынужденной работы в школе мне представлялись то каторгой, то чем-то вроде творческой командировки, то заданием для шпиона в отпуске. Оказавшись третьим предметником по своей специальности, я превратился, по сути, в практиканта. Если добавить к этому патологическую скуку, свойственную подобным местам, то ли маленького города, то ли большой деревни, то картина получилась удручающая. Конечно, несколько предприятий здесь имелось, но с очагами культуры дело обстояло намного хуже. При наличии общепринятого минимума: библиотека и краеведческий музей — народная тропа к ним рисковала зарасти. Положенние не спасала даже экзотика в виде местной газеты и народного театра. Иллюзию окультуренности кое-как поддерживала близость к областному центру. Обойдя все заведения, служащие непосредственно культуре, я возмечтал оживить эту сторону жизни моего кратковременного пристанища. Но последовавшие события приостановили выполнение моего желания и заставили задуматься над вопросами, на мой взгляд, более важными, чем оборудование удовольствиями своего временного пристанища. Учась в школе, я разрывался между литобъединением и театральной студией, нечто наподобие подготовительных курсов, при областном драмтеатре. Поэтому в изменившихся обстоятельствах всё свободное время расходовал на редакцию городской газеты и народный театр. Главный редактор, желчный старик, явно не пылал любовью к своему поприщу, называя его «ссылкой в смотрители этой дацзыбао». Обрадовавшись возможности передать мне все полномочия, он сразу сник, узнав, что я «стою в очереди на должность школьного учителя». Меня оформили внештатным сотрудником в отдел культуры. В театре сложилось намного лучше. Полина Фёдоровна, режиссёр по диплому и призванию, узнав, что во время оно, я носил шлейф за Мельпоменой, прониклась ко мне поистине материнскими чувствами. Помимо помрежа, я исполнял обязанности и осветителя, и работника сцены, и гримёра, и даже замещал костюмера. У меня возникла дерзкая мысль, а не остаться ли тут после отработки.
***
Едва появившихся в народном театре, Игоря и Наталью немногочисленная труппа сразу же приняла в свой ряды и окружила симпатией. Молодые люди внешне очень подходили друг другу, но на каком-то еле уловимом интуитивном уровне чувствсовалось их противоречие. Высокий, широплечий, с героической внешностью былинного богатыря Игорь поражал всех несоответствующими этому образу застенчивостью, нескладностью и тихим голосом. В облике Натальи просматривались черты печально известной «персидской княжны». Ростом до подбородка своего спутника, с изящной и вместе с тем развитой фигурой, тёмными под пушистыми ресницами глазами и манящим чувственным ртом она сразу же привлекла внимание мужской половины труппы. Но недовольство женщин, поддержанное и возглаволенное Игорем, вернуло её в чувство. А наша «мамуля», обладающая талантом припечатать прозвище словно имя в метрику вписать, окрестила пару изящно и со вкусом: Викинг и Рахат-лукум. Она безуспешно пыталась пристроить Игоря к творческому процессу, но тот, смущённо улыбаясь, каждый раз отказывался. Тогда подключился я и вскоре передал застенчивому викингу всю работу за сценой. И не ошибся. Этот молчун обладал золотыми руками и быстрыми мозгами с техническим уклоном. Наталья помимо невыносимо красивой внешности пополнила копилку театра актёрскими способностями. Мне стала очень интересна эта пара. Общая, поверхностная информация дала немного. Игорь и Наталья — уроженцы этого города. Обе вернулись домой после окончания института: Игорь политехнического, Наталья — педагогического. Игорь трудится инженером, а Наталья моя коллега. Маловато, подумал я и обратился к «серой мышке» Лиде. В театре она заведовала костюмерной, а по жизни могла бы сойти за сестру Игоря: такая же молчаливая и старающаяся быть незаметной. Последнее у Лиды получалось даже лучше, чем у предполагаемого брата. Работала она в детском саду воспитателем и, что для меня крайне важно, знакома с Игорем и Натальей с тех пор, когда они все трое являлись воспитаннками того же самого учреждения. Разговор в уютной костюмерной под чай с печеньем прояснил лишь то, что Игорь и Наталья, как бы это двусмысленно ни прозвучало, вместе ещё с тех нежных лет. Играли в одной песочнице, позже ходили в один класс, только вот институты разные. И почти всё это время под вариации на тему «тили-тили-тесто». Случалось, что Игорь дрался с наиболее рьяными пересмесшиками. Я предполагал нечто подобное. Видя, что Лида остановилась перед чем-то важным для себя, я прекратил сбор информации. Воспользовавшись удостоверением сострудника газеты, я взял интервью у бывшего классного руководителя Игоря и Натальи. И опять вполне ожидаемые ответы. Игорь, стеснявшийся самого себя, терпевший как неизбежное зло гуманитарные предметы, отдавал всю любовь наукам точным и естественным. Наталья, пристрастившаяся к чтению уже в начальных классах, сохранила и преумножила тягу к литературе. Я ухватился за характеристику класного руководителя. «Игорь старается находиться в тени. Знаете, как пишут в титрах: и другие. Наталья — полная противоположность. Она грезит признанием, поклонниками, — смотря куда-то вдаль, задумчиво произнесла Анна Сергеевна. — Мне эта пара напоминнает Мальвину и Пьеро до появления Буратино. Но здесь присутвует ещё один персонаж». Я тактично промолчал. Анна Сергеевна подтвердила мои предположения и раскрыла тайну Лиды, которая завидовала Наталье и скрывала симпатию к Игорю. Дома я попытался сложить все добытые факты и вывести некое умозаключение. Первое, Игорь и Наталья. Яркая, шумная, эксцентричная Наталья безусловно лидер в их паре. Если она Мальвина, то Игорь, скорее, Артемон, чем Пьеро. Игорь. Его самолюбию льстило находиться рядом с Натальей и то, что на протяжении многих лет их имена нераздельны друг от друга. Но он тяготится своим положением и хочет большего, например, семьи. С Натальей? Первое впечатление такое, что это невозможно. Хотя кто знает? Возможно, этот фейерверк втайне мечтает о тишине и покое. Но с другой стороны, почему они не женаты, если Игорь — совершенное их воплощение? Теперь Лида. Анна Сергеевна мягко обошла факт влюблённости Лиды в Игоря. После того, как в костюмерной Лида резко поменяла тему разговора, я понял, что она и сейчас любит Игоря. Интересный получается расклад. Я быстро набросал замысел пьесы, но в ней вдруг наметился новый персонаж.
2
Не знаю как у кого, у меня часто случается так. Попадаю в какое-нибудь незнакомое место и понимаю: оно моё. Там еще ничего не происходило, что могло бы войти в мою душу и остаться там навсегда. Но достаточно одного взгляда, зацепившегося за бирюзовую штору в окне на третьем этаже, закатного солнца в полынье чистого неба среди облаков и — всё: что бы со мной потом ни происходило, я готов забросить все дела и оказаться хотя бы на полчаса, хотя бы на минутку там, где сердце забилось чаще, там, где перехватило дыхание, там, где на глазах задрожала слеза. Или встреча с человеком. С одним кроме «Здрасте-до свидания» и говорить не о чем. С другим лишь вместе улыбнуться чему своему, и — сожаление о том, что так быстро разминулись. И надежду когда-нибудь мельком увидеть в толпе родную душу уже приходится согревать самому. Нечто подобное я испытал, впервые увидев Антона. И тут же разочарование. Он преподносил себя, чуть ли не тыкал себя в нос другим. Интуитивно я почувствовал, что театр для Антона не пустой звук. Он появился накануне сбора труппы. Кто догуливал отпуск, кто уже отгулял и забегал в театр на огонёк. Я «высидел» ставку учителя и готовился к первому в этом звании учебному году. Как обычно, в последнее воскресенье августа, произошёл долгожанный всеми актёрами сбор труппы. Полина Фёдоровеа, «мамуля», устав призывать к порядку, в сердцах выкрикнула: «Господа народные артисты и просто таланты! На вас новички смотрят!» и моментально превратила шторм в лёгкую зыбь.
— Да какие это новички, Полина Фёдоровна! Это же Викинг и Рахат лукум
— Оставим клички для посиделок. Викинг и … Тьфу ты! Игорь и Наталья пришли к нам в конце прошлого сезона, а приём в коллектив либо в начале, либо в середине. Но я полагаю, что официальную часть можно пропустить, и я с вашего обшего позволения объявляю Игоря и Наталью...
— Мужем и женой, — раздался голос анонимного суфлёра.
— Нет. Пока только участниками нашей труппы. Но среди нас присутствует ещё один соискатель этого высокого звания. Антоша, будь добр, покажись .
Антон встал, и все поняли, какую птицу к нам занесло. Молодой человек явно привык находиться в эпицентре внимания. Он оглядел публику, не скрывая своего превосходства. «Оскаром ударенный»,— долетел до меня громкий шёпот Лиды. Затем Антон, подхватив гитару, грациозно взлетел на сцену. «Мамулю» распирало от удачного пополнения коллектива.
***
В ореоле улыбок женщин, их восторженных взглядов и тайных желаний Антон снисходил в зрительный зал. За его принятие в труппу — акт формальный, но тогда о многом сказавший — проголосовали единогласно: мужская половина воздержалась, а женская двумя руками. По большому счёту мнение актрис, да и актёров тоже оставило меня равнодушным. А мотив Игоря понятен. Он видел в Антоне отлично экипированного и удачливого соперника. После голосования режиссёр подняла не менее важную тему, репертуарную. Ставшая уже классической фраза из наследия советской киноклассики «Не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?» сплотила труппу. Актёры остановили ьыбор на «Отелло». Несмотря на переизбыток добровольцев на заглавную роль, Полина Фёдоровна отдала её Антону. А главная женская роль досталась Наталья. До окончания сбора Игорь просидел в подавленном настроении. Через неделю все снова собрались в театре, на этот раз на первую репетицию. И занятых в спектакле, и свободных интриговало то обстоятельство, что в главных ролях два дебютанта. Опасения растаяли практически сразу после появления на сцене Антона и Натальи. Я стоял за кулисами и любовался их слаженной игрой. Рядом со мной находился Игорь и своим похоронным видом не давал мне наслаждаться. Из двух моих советов, не вызывать у окружающих жалость или пойти заняться реквизитом, он выбрал последний. Одна репетиция сменяла другую. Актёры и актрисы старались изо всех сил, чтобы соответствовать уровню главных героев. «Мамуля» цвела и пахла. Как-то она поведала мне о том, как блистала в роли Дездемоны. Полина Фёдоровна с гордостью вспоминала именитых партнёров, позволяя себе сравнивать их с некоторыми участниками труппы. Особенно доставалось Антону и Наталье. Само собой, до неё доходили слухи о том, что отношения между её фаворитами далеко ушли за пределы сцены. Мне показалось, что «мамуля» и сама подогревала эти слухи ради поднятия профессионального уровня самодеятельных актёров. При помощи зревшей в театре «сексуальной революции», она надеялась ещё крепче сплотить труппу. Я робко пытался возражать, доверительно раскрыв режиссёру тайну Игоря и Натальи. На что она лишь махнула рукой: «Сами разберутся!» Антон и Наталья не только не опровергали слухи о себе, но и провоцировали их. В томных, медоточивых взглядах, в галантном до жеманности обращении сквозили эпатаж и вызов морали. Однажды я не поверил своим глазам: Игорь быстро вышел из костюмерной, чуть не плача. Заглянув, я заметил стоявшую у окна Лиду. Плечи её подрагивали, слышалось всхлипывание. «Здесь я ничего не добьюсь, — подумал я и поспешил за Игорем — Домой он в таком виде не пойдёт. Тем более, что работать ещё одну сцену. Значит, он у себя». В слесарке, служившей по совместительству ещё и реквизиторской, я Игоря не обнаружил. Я нашёл его в туалете, курившим у окна. Курящий Викинг — зрелище немыслимое!
— Ага! Вот ты где? А я тебя обыскался.
— Зачем? Что-то стряслось?
— Стряслось. Вот, гляди, — я подвёл его к зеркалу над раковиной.
— Тебя это не касается.
— Ошибаешься, брат, ещё как касается.
— Андрюха, чего ты хочешь?
— Сущий пустяк. Привести в порядок лучшего в мире рабочего сцены, — не дав Игорю времени на возражение, я продолжил. — Хочешь узнать, как я это сделаю? Ты сейчас идёшь в слесарку, запираешься и сидишь там как мышь. Успокаиваешься. Я тебя отмазываю у «мамули» и подменяю за сценой. Мне по любому надо ещё к художнице забежать. После репетиции идём ко мне.
— Почему к тебе?
— Узнаешь после репетиции. Это не обуждается. И не кури больше. Тебе это не идёт.
В одиннадцатом часу, минут за пятнадцать до окончания репетиции мы вышли из театра.
— И всё-так, почему к тебе?
— Объясняю. Если ты придёшь домой один, тебя мать доймёт расспрсами. Что ты ей скажешь? Если мы приходим вместе, ты поставишь в неловкое положение двух людей. Мать и меня. Незваный гость, ночью, сын в непонятном состоянии. Побереги её нервы. А тебе сейчас надо просто выговориться. Обещаю, никому . А матери позвони. Скажи, что репетиция закончилась поздно и ты переночуешь у друга. Да и воскресенье завтра. Лады?
— Хорошо. Будь по-твоему, — не раздумывая, согласился Игорь.
Мы шли молча. Я даже подумал, что поторопился решать за Игоря. Увидев на противоположной стороне улицы телефон-автомат, тот быстро направился через дорогу.
— Всё в порядке. Вроде успокоил, — сообщил он по возвращении. Мы снова замолчали. Но я уловил, что это молчание через силу. — Андрей, насколько я знаю, ты с моей матерью не знаком. А такое впечатление, что вы сговорились.
Я вопросительно посмотрел на Игоря.
— Она сказала, что поняла бы меня, если бы я переночевал у женщины, например, у Натальи.
— Твоя мать хорошо знает Наталью? — Задал я вопрос, ответ на который мне был известен. — Вот мы и пришли.
Позолотив ручку вахтёрше, мы прошли в мою комнату. Игорю, имевшему местную прописку, интересовало всё происходящее в общежитиии. Её население состояло из людей степенных, уважаемых, но одиноких: два первых этажа занимали молодые мамы с детьми, остальные три — мастера предприятий, медработники и учителя обоего пола. Мой сосед по комнате уехал на выходные к родителям, Его кровать, свободная до вечера следующего дня, досталась Игорю. «Поздний ужин или ранний завтрак» соорудили в четыре руки. Обжаренные позавчерашние макароны, тушёнка, бадейка салата, начавший подсыхать хлеб — ну чем не пир! Разлив по стаканам вино, я повторил вопрос о матери Игоря и Наталье.
— Конечно, знает! Мы с Наташкой знакомы даже не с детского сада, а намного раньше. Наши матери дружат с роддома. В одной палате лежали. — Игорь вдруг замолчал.
Выпив залпом вино, он снова наполнил стакан «почти с горкой». Подняся к губам, вдруг поставил на место. Я смотрел на Игоря и не узнавал его.
— Не понимаю, — произнёс он по слогам. — Андрюха, может ты мне обьяснишь? Как это так? Всю жизнь, и это не просто слова, всю жизнь мы вместе. А оказалось, что я один так думал.
Игорь вскочил со стула и заметался между окном и дверью. Внезапно он сел на место и осушил второй стакан.
— Вчера я поговорил с Наташкой. Надоела мне эта хрень: намёки, переглядывания, перешёптывания. А смотреть, как они в любовь играют, уже не могу.
— А если не играют?
— Как это не играют! — Взорвался Игорь. — Это же показуха, — Игорь взял бутылку. — Извини брат, я всё у тебя выпил.
— Всё в порядке. Переходим на чай. И на закусь. Вон сколько наготовили.
В безалкогольном отделении ужина эмоциональность начала уступать информативности. Во вчерашнем разговоре Игорь и Наталья рассказали друг другу об их взглядах на проведённые вместе годы. Игорь считал их подготовкой к семейной жизни. Он вспомнил, как предлагал Наталье выйти замуж, и как она отказала. А смену декораций — детский сад, школа, институт — на фоне которых развивались их отношения, Игорь считал проверкой стабильности. Наталья же видела в ней скуку и предсказуемость.
— Она подтвердила слухи, что ушла к этому хлыщу. Они встречаются чуть ли не с начала работы над спектаклем. Значит, у них там сплошная дискотека. А сегодня я говорил с Лидой о том, что Наташка меня оставила. Ты оказался прав, мне надо было кому-то выговориться.
— Только жилетку ты неправильно выбрал. Игорёха, кто с одной женщиной говорит о другой? Не факт, что отношения с первой сохранятся, а со второй их точно не будет. Ты, вероятно, считаешь Лиду своим другом?
— Да. А кем же?
— Но ты забыл спросить, кто ты для неё.
— Ты полагаешь, она в меня... С чего бы? Андрюха, что-то голова заболела.
— Значить, пора баиньки.
3
Итог моей профилактической беседы оказался нулевым. Игорь ходил хмурый, ни с кем не разговаривал. С Натальей и Антоном — теперь уже они стали неразрывной парой — старался не встречаться. Если это не получалось, то прятался за личиной фальшивого равнодушия. А Лиде он вообще боялся смотреть в глаза. Значит, мой последний снаряд хоть осколком, но зацепил. Хуже всего, что Игорь с прохладцей относился к работе в театре. «Мамуля» нервничала, я разрывался между сценой и осветительской — последней «общественной нагрузкой». Радовало одно обстоятельство: я чаще мог бывать у художницы. К тому же, мастерская Марины соседствовала с костюмерной. Я решил воздействовать на Игоря через Лиду. Ещё раньше, я поговорил с его матерью о Наталье и узнал неожиданные вещи. Мама Игоря не жаловала Наталью, но терпела ради дружбы с её матерью. А Лиду она хвалила и лучшей невестки себе не желала. Но Игорь! Понимал он или нет, что Наталью он, скорее всего, потерял. Казалось, чего проще: принять её выбор и отойти Но ему жаль потеряных лет. Что ж, самая сильная боль от утраты иллюзий. Кстати, Игорь сам упустил возможность уменьшить эту боль. Наталья отказалась выйти за него замуж. Вот тогда бы сделать ему оргвыводы! Игорь их сделает, но уже «с отягчающими обстоятелствами». Как-то незаметно Игорь от хандры перешёл к отчаянию. Лёгкие возлияния сменились запоем. Возникла угроза потери работы при весьма туманных перспективах найти другую. Мама Игоря, Клавдия Петровна, обратилась к Лиде за поддержкой, которая заключалась в помощи по дому в её отсутствие и психологической поддержке. Клавдия Петровна надеялась, что пока она задерживается на работе, Игорь и Лида поладят. Но Лида делала всё, чтобы эти надежды не сбылись. Обо всём, что происходило между ними, я узнавал от Марины. «Я её понимаю, — передавала она мне слова Лиды. — Если бы я имела сын, то, скорее всего, поступала бы также. Но я не могу, пока Игорь всё ещё страдает от ухода Наташки. В этой ситуации любое моё действие вызовет стократное противедействие. Единственное, что мне остаётся — ждать, пока он сам уберёт её из своего сердца». В конце февраля мы приступили к репетициям в костюмах и с декорациями. «Мамуля» выстраивала мизансцены, гоняла артистов по тексту. Я координировал освещение и по недавно установившейся традиции замещал Игоря. Вдруг в зрительный зал вбежала Лида. От волнения и спешки дыхание сбилось, язык заплетался. Глаза горели словно фары со влючённым дальним светом.
— Игорь... Игоря... Его сбила машина.
Успокоившись и отдышавшись Лида рассказала, что она узнала об этом от матери Игоря. Клавдия Петровна срочно отправилась в больницу, а она в театр. «Мамуля» объявила, что репетиция закончена, и все желающие могут пойти вместе с ней, навестить пострадавшего. Артисты единогласно поддержали режиссёра. Врач, кстати, в прошлом участник труппы, успокоил всех пришедших.
— Я только недавно, ещё и часа нет, всё рассказал его матери. Ничего опасного, много ушибоа разной степени тяжести. Небольшое сотрясение мозга. Для такого случая он сравнительно легко отделался. Ну месяц, ну полтора, максимум — и будет ваш коллега как новый, чего не сказать о машине, — позубоскалив над собственной шуткой, эскулап сослался на загруженность работой и удалился.
Актёры расходились по домам. Одни пошли провожать «мамулю». Другие растворились в опустившихся сумерках, мы втроём — я, Марина и Лида — направились к дому Лиды.
— Вы заметили, милые дамы, что пути наших звёзд разошлись, — спросил я спутниц, имея в виду только Лидию. — Дездемона пошла с «мамулей», а Отелло? В больнице я лично его не видел
— Мы тоже, — отозвались девушки. — Ну и фиг с ним.
— Это понятно, что фиг с ним. А кто с Игорем?
— Не дождётся — тихо, но твёрдо произнесла Лида.
Я получил между лопатками лёгкий удар кулачком и поглаживание. Это означало, что я заслужил одобрение Марины. Каждый из актёров хоть раз навестил Игоря. Я не ожидал, что у нашего Викинга столько симпатизирующих. Но чаще всех возле него находились Лида и Наталья. Что хотела Лида, яснее ясного: доказать этому олуху, что ближе неё у него никого нет. Мотивация Натальи тоже в принципе незамысловата. Первый общий визит к Игорю показал, что между Натальей и Антоном произошёл разрыв. Следовательно, её задача вернуться к Игорю. Я почти каждый день посещал болящего. Медперсонал постепенно ко мне привык. С некоторыми сёстрами я наладил доверительный контакт. От них я получил подтвержение своих догадок: между Лидой и Натальей развернулась борьба за Игоря. Итог этой схватки меня разочаровал, но не удивил. Игорь выбрал Наталью, и они снова появились в театре. А вот уход Антона из театра Полину Фёдоровну убил. Срочно надо делать замену. «Мамуля» собрала всех кандидатов по предусмотрительно сохранённому списку, составленному ещё в начале сезона и принялась выбирать. Я шепнул ей взять Игоря. Она сначала возразила, но потом подумала и согласилась. Полина Фёдоровна отпустила всех претендентов и пригласила Игоря. Самодовольно улыбаясь, я смотрел, как она слушала «арию Варяга». Игорь знал текст вплоть до запятой. Сомнения «мамули» исчезли, началась работа. Словно по мановению волшебной палочки Игорь снова стал прежним Викингом: от вредных привычек не осталось и следа. Даже его голос и поведение приобрели неведомую до этого уверенность. Казалось бы, чего же ещё лучше? Все радовались возвращению Игоря, но настораживал новый облик Натальи. Вроде бы всё как и прежде, до появления Антона — Викинг и Рахат лукум, но сладость уж слишком приторная. Отозвав Игоря в исповедальню, то есть в туалет, я спросил его о причине возрождения. Ответ сразил меня наповал. Пока он лежал в больнице, Наталья каждый свой визит каялась и просила прощения. Игорь простил её, и прерваные отношения возобновилсь. Более того, Наталья сама напомнила Игорю о его предложении выйти замуж и согласилась, если оно ещё в силе. Игорь на радостях сделал повторное предложение, и они закрепили согласие проведённой вместе ночью. Меня посетили «смутные сомнения». Медсестра из бывших больничных осведомительниц только удивилась мужскому легковерию.
— Да залетела она от своего «допустим» Антона. И хочет быстрее выскочить за Игоря, чтобы тот посчитал ребёнка родным.
Я решил это предположение оставить про запас. Но меня пугала перспектива того, что Лида узнает самостоятельно, как Наталья вырвала у неё победу. Время всё ближе подводило нас к двум премьерным показам одновременно: спектакля и беременности Натальи. Полина Фёдоровна волновалась как никогда: обещал приехать худрук областного драмтеатра, и переживала — даже не знаю, за что больше — за здоровье Дездемоны или за судьбу спектакля. Но по доброй воле Мельпомены всё обошлось. Зрительный зал рукоплескал. Никто из актёров не остался без цветов. Больше всего досталось Игорю — от завода, где он работал, от медсестёр больницы, где он лечился, даже от шофёра, который сбил его. А худрук драмтеатра признал беременность Натальи оригинальной режиссёрской находкой. Этим триумфом закончился театральный сезон. Семейные актёры вернулись к мужьям, жёнам и детям. Прочие забегали почесать языками с «мамулей». Я с Игорем приводили в порядок реквизит. Потом Игорь спешил к Наталье, а я шёл в мастерскую к Марине, не забывая предварительно заглянуть в костюмерную.
4
В середине июня, после собрания труппы, «мамуля» официально заявила о завершении театрального сезона и знакомила присутствующих с некоторыми кадровыми изменениями. Она представила трёх дебютантов: молодого человека и двух девушек. Затем с грустью и сожалением сообщила о декретном отпуске Натальи и Игоря. Недоумение актёров в отношении ухода последнего Полина Фёдоровна рассеяла фактом заключния между ним и Натальей две недели назад брака. «Неужели медсестра оказалась права?» — спросил я себя. Пока я думал, как ответить, в моём сознании возникла ситуация, в которой один обман сделал заложниками двух человек. Оптимальное решение мне виделось одновариантным — не докапываться до правды. Закончив свои дела в театре, я собрался в отпуск, разумеетс, с Мариной. Но как же мы могли оставить без внимания Лиду? Она и предложила всем вместе поехать к её тёте в деревню. Так всё, даже работа по дому, располагало к отдыху. Но куда деться от вопросов, оставленных в театре? Брак Натальи с Игорем, тайный и торопливый, беременность Натальи, возникшая как-то внезапно, тоже, вероятно, скрываемая — с каждым днём вопросы множились. Марина вспомнила, как Наталья просила её сделать эскиз костюма, скрывающий изменения фигуры. Лида поддержала подругу. Она молча приняла заказ. К чему лишние расспросы? И так всё ясно. Мнение девушек о поведении Натальи, полностью, совпали с версией медсестры.
— Андрей, ты из нас троих к Игорю ближе всех. Тебе и рассказать ему эту горькую правду, — озвучила общее мнение Лида
— Девчонки, если это и так, то кому легче от этой правды? Если это и так, то кто подтвердит или опрвергнет факт близости между ними ещё в больнице? Наталье это не надо, а Игорь не скажет. Я из него с трудом вытряс признание о браке и о близости после больницы. А его ребёнок или не его могут сказать, если захотят, либо Наталья, либо Антон. Факты — вещь упрямая, но их следует доказывать. Даже если они доказаны, выносить приговор и нести ответсвенность должны сами участники. Допустим, что ваша трактовка правильная. А как вам такой поворот? Наталья, зная, что солгала, выпросила — уж не знаю, как ей это удалось — у Игоря прощение и сейчас отрабатывет его. Дошло до неё, безмозглой, что она любит своего Викинга. В этом случае Наталья точно будет молчать. А паче чаяния ситуация вскроется, решать Игорю — прощать Наталью или нет.
— Андрюша, как тебе такой поворот? Я загуляла и пришла к тебе, поняв, что люблю только тебя. А все остальные — только увлечения. И ты будешь утешаться тем, что ты — единственный мой мужчина. А дети — всего лишь продукт любви. Или увлечения.
Слова Марины повергли меня в ужас. Я не мог такое представить в самом кошмарном сне.
— Не переживай, не будет этого. Но и ты прежде чем защищать кого-то примерь ситуацию на себя и только потом просчитывай варианты.
— Ребята, не ссорьтесь! Если ещё вы разбежитесь, то я... не знаю, что с собой сделаю, — я был растроган, услышав отчаяние в голосе Лиды.
Теперь уже я и Марина успокаивали Лиду. Закончился отпуск. Мы, нагруженные провизией, вернулись домой. И куда же без театра! Для Полины Фёдоровны слово «отпуск» не существовало. Она сидела в крохотной комнатушке с табличкой «Режиссёр» и строчила на пишущей машинке. После приветствия и взаимном осведомлении о здоровье до нас дошло, что мы от нечего делать отрываем человека от важного для него на данный момент занятия. Мы проведали хозяйства Марины и Лиды, зачем-то дотронулись до закрытой двери слесарной мастерской. Ещё не покинув здания театра, мы заскучали по общему сбору, по репетициям, по неповторимому миру закулисья. В этот раз открытие театрального сезона походило на поминки. Отсутствие звёздного дуэта, принёсшего народному коллективу известность на всю область, ощущение неподъёмной усталости, от которой не избавил отпуск, привели к тому, что актёры вели себя непривычно тихо словно набедокурившие первоклашки в кабинете директора школы. Полина Фёдоровна попробовала найти общее решение двух задач. Она предложила в этом сезоне отдохнуть от серьёзного репертуара и заняться детскими сказками. Оно и понятно. Игоря и Наталью пока заменить некем. Надо подождать хотя бы год. За это время, вполне вероятно, что кто-то из находящихся в тени проявит себя.
— Так что, дорогие мои, — закончила обращение к труппе «мамуля», — лозунг нынешнего сезона «Мы ищём таланты».
Актёры оживились. Возможность всоставить конкуренцию самим Игорю и Наталье уже кружила некоторые головы. При упоминании о лидерах словно треск горящих поленьев посыпались вопросы об Игоре и Наталье. В ожидании ответа все повернулись ко мне. Я в общих чертах обрисовал ситуацию: по словам Игоря Наталью опекают врачи и две матери, сам он не отходит от супруги ни на шаг
— Ну что ещё? Беременность протекает нормально, все ждут появления ребёнка — уже известно, что девочка — в срок.
Я, успокоив товарищей, боялся смотреть Лиде в глаза. Она лучше меня знала о положении в семье Игоря. Вопреки браку Игоря с Натальей Лида оставалась для его матери намного ближе невестки. Взрывоопасная тема пройдена, мы приступили к работе. Значит, снова «Кошкин дом» и новогодний корпоратив для сказочных персонажей. В этом сезоне к ним добавился «Федот-удалец». Произведение не совсем детское, но принятое актёрами с энтузиазмом. В октябре, где-то в двадцатых числах, в театр — самое буйное воображение бессильно такое представить — ворвался взбешённый Игорь. Ситуация напомнила ту, когда подобным образом в театре появилась Лида. Полина Фёдоровна моментально отреагировала на это сходство
— Игорь, с Лидой всё в порядке. Что-то с Наташей? Родила?
— Родила, — свирепо оглядев застывших в немой сцене актёров, он быстро покинул зрительный зал.
Не дожидаясь приказа «мамули», я направился вслед за Игорем. Прежде всего справился у вахтёрши, вышел ли он из театра. Получив отрицательный ответ, успокоился: либо слесарка, либо туалет. Слесарка закрыта, в туалете никого. Куда же он мог запропаститься? Я вспомнил ещё пару укромных мест. Возле чёрного хода двухпролётная лестница в подвал. Там в ожидании выброса хранится всякий хлам. Возможно, на каком-нибудь продавленном, безногом диване в темноте укрылся от всех наш Викинг. Нет, не укрылся. Оставалось последнее убежище. На самом верху, рядом с осветительской небольшая площадка ведёт к выходу на крышу. Как я мог такое забыть! Новогодняя сказка. Я и Марина освещали сцену. Когдв становилось жарко, мы поднимались освежиться. А ключи от люка мне одолжил Игорь. Лечу наверх. Точно! Люк открыт. Поднимаюсь. Вижу Игоря, стоящего на краю и смотрящего вниз. Подхожу, стараясь как можно тише. Игорь услышав мои шаги, обернулся.
— И такого хлюпика называют Викингом! — Не дав ему опомниться, бросил я презрительно. — Если ты собрался лишать себя жиэни, то место — хуже не придумаешь. Убиться не убьёшся, но покалечишься, Кому от этого легче? Не дури, братан. Лучше — пойдём накатим.
— Ты серьёзно?
— А то! Отпрашиваемся у «мамули», идём в общагу, а по дороге что-нибудь зацепим.
Конечно, использовать расположение к себе режиссёра в корыстных целях — нехорошо. Но разве кто-то мог упрекнуть меня в этом, когда друг в беде? Главное отвлечь Игоря от крыши. Кажется, удалось. Пока Игорь дожидался меня у главного входа, я пообещав Полине Фёдоровне узнать всё и вернуть Викинга в рабочем состоянии. Исходя из экстремальности ситуации мы приобрели два пузырька (по поллитра) удивительного лекарства: сыворотка правды и успокоительное одновременнно. По дороге Игорь ошеломил меня тем, что без напоминпния позвонил матери. Но больше всего я поразился словам Клавдии Петровны о том, что она спокойна за своего обалдуя, если он со мной. Мой сосед по комнате съехал. Это обстоятельство подогрело и без того тёплую дружескую обстановку. Мне даже не пришлось на Игоря давить.
— Короче, Андрюха, до меня как до жирафа дошло, что ребёнок не мой.
Значит, медсестра, Лида и Марина правы. И что делать мне? Изображать неведение или сказать, что знал и молчал? И дружба накроется медным тазом.
— Ты в этом уверен? А если обсчитался?
— Исключено! Ребёнок родился в срок. Я сам читал в карте «нормально доношен». От октября назад девять месяцев получается январь. Вплоть до моего попадания в больницу — а это, на секундочку, второго марта — Антон и Наташка словно шерочка с машерочкой. Тогда же в марте они и разбежались. Скорее всего, Наташка сказала этому мудаку, что беременна. А это никак не входило в его планы. И, поскольку срок небольшой, он предложил сделать аборт. Она отказалась и осталась одна. А тут я. В больнице, но, кто знает, может, ещё любящий. И вот она стала приходить ко мне почти каждый день. Каялась, просила прощения и умоляла возобновить отношения. Знаешь, Андрей, мне казалось, что она уже тогда собиралась прыгнуть ко мне в больничную койку. А то самое произошло за месяц до премьеры. Ты же меня ещё туалете пытал. Забыл, что ли?
— Такое забудешь! Видел бы ты себя со стороны. Сиял как надраенный самовар. Наверняка, мысль о подсчёте срока пришла не сразу. Кто-то надоумил?
— Да, ты прав. Я стал подсчитывать только в конце. Потом роды. Они, кстати, оказались тяжёлыми. После родов, когда Наташка пришла в себя, где-то через неделю я с ней обо всём поговорил. Я уже собрался принять ребёнка, то как простить обман? Валяться в ногах и тут же врать — не понимаю.
— А ты смог бы её простить, если бы она сказала ещё больнице всю правду?
— Не знаю. Сейчас можно говорить и спрашивать о чём угодно. Важно не то, что могло быть, а то, что произошло.
— Согласен. И что ты собираешься делать?
— Через год подавать на развод. Я ей сказал, что не останусь. Само собой — опять «прости, вернись». Как это всё надоело! Ещё вспомнила бы «я больше так не буду».
— И где она сейчас?
— У своей матери.
— Как с театром?
— Вернусь только при условии, что не будет никаких расспросов.
— Хорошо. У «мамули» на тебя виды.
— Мимо. Я сказал, что вернусь. Но пока посижу за кулисами. Надо прийти в себя.
— Понятно. Дома как?
— Матери тоже надо прийти в себя. Я догововорился с ней, что иногда буду отлучаться в общагу, если ты не против.
— Я не против. Располагайся, — сделал я широкий жест.
На следующий день я пересказал Полине Фёдоровне разговор с Игорем, Она согласилась не нагружать его ролями. Потом, проведя с труппой инструктаж по технике безопасности общения с раненым Викингом, я пригласил его в зритрельный зал. Сначала всё шло в соответствии с договором. Актёры не терзали Игоря любопытством. Но их навязчивое сочувствие раздражало его. Он всё чаще уходил в костюмерную. Каждый раз после репетиции Игорь и Лида уходили вместе. Я порадовался за них, но источник, заслуживающий доверия, сообщил, что Игорь по-прежнему видит в Лиде только друга, и она от этого в отчаянии. Однажды в конце марта я неожиданно обнаружил в костюмерной совещание технических служб. Обрадовавшись неслыханной удаче застать всех в одном месте, я не сразу понял, что мой ближний круг чем-то озабочен. Игорь взял слово
— Такие дела, Андрей. В жизни Натальи вновь появился Антон. Катюхой она не занимается. Почти каждый день в хлам. Ладно, это её выбор,— Игорь замолчал. Повисла тяжёлая пауза. — В её квартире нашли наркотики. Много. Тянет лет на десять. Скоро суд. Дочка останется у меня. И ещё. Мать Наташи, практически, во время обыска лишилась рассудка. Сейчас она в психиатрическом стационаре.
Я, раздавленный новостями, пошатнулся и опёрся о косяк двери. Марина и Лида бросились ко мне. Я моментально пришёл в себя и успокоил девушек. Затем уверенно направился к окну и сел на широкий подоконник. Девушки заняли свои места. Игорь пристроился рядом со мной.
— Я во всём виноват. Из-за меня пострадали три человека. Наташа, её мать и наша дочь. Вот чего я добился этой правдой? Узнал, что дочь не моя, и что? Вырастил бы как свою. Я же видел, что Наташа наизнанку выворачивалась, ради этого.
— Не казни себя, дружище. Человек так или иначе отвечает за каждое слово, каждый поступок, даже мысль. И эта ответственность имеет свойство возрастать, перекрывая предыдущую. Ты сейчас это доказал. Наталья, зная, что её грех не скрыть, веря в твою порядочность, стремилась сохранить семью. Её ответственность за свой проступок надеялась укрыться под твоей ответственностью. Но ты ради правды, ударившей по твоему самолюбию, не принял Наталью с чужим ребёнком. Чем ты лучше Антона? Да, она, с ним связавшись, поступила опрометчиво. И ты вновь увеличиваешь ответственность, принимая на себя заботы о дочери и матерях твоей и Натальи. Все мы делаем выбор, но не всегда задумывемся о его цене. Даже, если он оплачен судьбой наших родителей или детей. Всё, девчонки и мальчишки, политинформация закончена. Полина свищет всех наверх.
Суд состоялся «на домашнем поле» — в народном театре. Редкое представление могло похвастаться таким аншлагом. Наталью осудили на шесть лет Антона — на десять. Пятимесячную Катюшу оставили Игорю. Клавдия Петровна признала её внучкой. На этот раз Лида сама предложила матери Игоря свою помощь. Отказа не последовало. Через год Игорь и Лида по-тихому расписались. Они все реже стали появляться в театре. Лида ждала ребёнка. Родившегося мальчика назвали в мою честь. Как-то незаметно подкрался срок окончания моей отработки.
— Сколько здесь тружусь, не было у меня такого помрежа как ты, Андрей. Но приходится расставаться, — мне показалось, что на глазах «мамули» блестнули слёзы.
— Не переживайте, Полина Федоровна, никуда мы не денемся, — ответила за меня Марина и погладила округлившийся живот.
— Тогда за нового актёра или новую актрису.
Мы пригубили яблочного сока, и я обнял дорогих моих женщин.