Перебравшись в Москву, я попал в райские условия, о которых я раньше и не смел мечтать. Я был абсолютно свободен, надо мной не было постоянной опеки ни дяди, который каждый день задавал вопрос: «Когда ты от нас переберешься в общежитие, ни бабки, которая следила: когда и во сколько я прихожу домой…но все же, вместе с теткой, кормила меня «от пуза».
Здесь же я выполнил и требования дяди: мне было бессрочно предоставлено общежитие, во всяком случае до той поры, пока я буду полезен своему спортивному обществу. Кормился я здесь, конечно. не так, как из рук тетки, которая и из простой картошки могла изготовить с десяток блюд: зразы, там, драники…
Мне выдавали талоны на питание из расчета 2 рубля в день. А это означало: котлетка или рыбка с картошкой на завтрак – копеек на 30, плюс стакан компота – 10 копеек; на обед то же самое, плюс супчик с тефтельками еще на 30 копеек и салатик – копеек за 10; и на ужин – примерно то же, что и на завтрак, хлеб тоже что-то стоил.
Ну, еще на вечер возьмешь бутылку кефира или пакет молока. Плюс булочку к чаю или батон. Да и на чай с сахаром – как раз до 2-х рублей в день выходило. С проездом в метро на стадион, на тренировку: 5 копеек туда, 5 – обратно…
Вы, которые постарше, жили на 60 рублей в месяц? Хорошо, что за общагу не надо было платить, да и девочки не очень требовательные подбирались. Позагорать, поплавать, соревнования по водным видам спорта посмотреть – фигурное катание на водных лыжах, прыжки с трамплина вслед за катером, академическая и другая гребля…Такими развлечениями я обеспечивал с избытком. Помогали мне «солнце, воздух и вода» - все 4-5 летних месяцев.
Да, был еще тренировочный режим – ежедневно по 4—5 часов тренировок на солнцепеке, на стадионе – вот так у меня при скудном питании и каторжной работе (виноват, при занятиях любимым делом) за летние месяцы килограммов 5-6 живого веса безвозвратно ушло…
И был я – красивый, 19-летний, загорелый, стройный, как кипарис, сильный, как лев и гибкий, как пантера, у местных девушек нарасхват.
Был настолько у них востребован, что особенно не привередничал, брал всех, что дают.
«И женщины его любили
И отдавалась не одна.»
Как, например, та гребчиха Таня, которую с подругами по сборной общества заселили на время проведения Спартакиады в нашу «гостиницу» (в правое крыло).
Она тоже ощущала дефицит времени – дневные многочасовые тренировки, еще до того, как пошли соревнования – а тут уж вообще не до сук (!)
И она сразу дала мне понять, что я в зоне ее внимания…Не скажу, что я так сразу ее заприметил и поставил ее в «план». Но в очередное воскресенье, когда у меня иногда выпадал отдых от тренировок, я обратил-таки внимание на предложенные моему обозрению ее статную фигуру (прямо «девушка с веслом» - статуя!) А тут еще и ее мощные бедра (особенно сзади!), пластичность движений…
Я, повторюсь, не сразу на нее повелся – все таки, и лицо, и одежда – не как по Чехову - не были они столь прекрасны. Но когда я столкнулся с ней в открытом здесь буфете, она была в том минимуме одежды, который уже не берется для пристального рассмотрения, а уж ее руки, теперь полностью открытые, особенно изгиб локтей, показались мне настолько соблазнительными, что я, как говорится, полностью «запал».
Мы заговорили, как будто давно уже знакомые, она мне показала, подвела к дверям комнаты, куда ее поселили, я даже, как ведомый, шагнул было за ней в комнату, но, заметив, что там на каждой кровати уже сидели ее подруги, для меня абсолютно лишние, я попятился назад и, неестественно улыбнувшись, простился.
Но тут уже меня не отпускал врезавшийся в память соблазнительный вид ее округлых локтей. И я уже, после их дневной тренировки, заметил, что она как-то отбилась от коллектива и осталась в комнате одна, в то время, как ее подруги застряли в буфете.
Я, набравшись необходимой наглости, дрожащей рукой открыл тяжелую деревянную дверь. Она, лежавшая на койке под тонким одеялом, подняла глаза от книжки и улыбнулась мне…Я, уж не помню, как, проскользнул до ее кровати, заметив, что одна ее обнаженная нога была все-таки поверх одеяла…
Я, не обнаружив сопротивления, нырнул под ее одеяло, не забыв сдернуть свои штаны вместе с плавками. На ней же, кроме легкого халатика, внизу ничего не было…
Я лихорадочно завозился, целуя ее в потянувшиеся ко мне губы, ее теплую упругую грудь и и сполз до ее прекрасных локтей, которые обвились вокруг моей шеи…
И произошедший у нас безотлагательно «сумбур вместо музыки» дал мне последовавший обзор и пьянящее ощущение ее всего шикарного тела. И вернул меня на землю, напомнив, что вот-вот в незапертую дверь войдут ее товарки по команде. Ее же, судя по полуоткрытому в страсти рту, ее, как в пьянящем угаре, полузакрытым глазам, все это мало волновало…
Я успел оставить ее в комнате одну, успел и напялить сброшенные мной детали мужского гардероба…Почему-то я не развил успех, не продолжил успешно начатые отношения.
То ли мои перегрузки были тому виной и начавшиеся у меня и у нее соревнования, где нам обоим надо было доказывать свое место под солнцем, но через неделю мы как-то, внезапно для меня, расстались, не обменявшись предложениями продолжения…
Но до сих пор я храню сладостные ощущения от ее прекрасных плеч, больше, от соблазнительных локтей – подобного нигде потом я не встречал