«Третья» жена
Не успело моё письмо дойти до Таштыпа как моя первая была в Златоруновске. Она приехала сразу, как только получила мою записку, бросила всё и работу свою в ремонтной мастерской, где работала техничкой, и квартиру со своими кошками оставила под замком и без отопления, наказав сестре отапливать её. Приехала, нашла меня в котельной и жила со мною в забегаловке возле котельной до самого Нового Года, пока я не получил полный расчет.
--- Саша, поехали в Таштып. Я буду тебя слушаться, слова тебе против не скажу! У нас же дети, внуки. Они будут рады.
Да многое она обещала. Я слабо верил ей.
---- А как ты теперь с покойником-то будешь жить? Ты ведь меня похоронила? – задал я ей вопрос.
---- Не обращай внимания, это я, дура, со зла написала. Теперь стану другой, умной.
Я, конечно же, ей не очень верил, но дети, внуки… Дочь после того, как я вернулся к Валентине, прислала мне неприятное письмо: «Ты мне больше не отец!».
И остался я на «подвесе». Не нужен стал даже детям! А раньше дочь говорила: «Папа ты был для меня примером». Сын гордился, говорил: «У меня папин характер!» Папин, а хорош ли у папы характер? Слюнтяй он и тряпка! Вот, даже дочь отказалась! Моей третьей,то есть первой, нужен,но как вещь,как тряпка для неё. Внукам нужен пока растут. потом буду не нужен,но это вопрос времени.
Вот! А жить дальше надо! Не накладывать же на себя руки.
Ну, вернулся я, и что дальше? Таштып тот же, совхоз тот же, те же люди, которые в нем работают, знают меня отлично: всё-таки двадцать лет в нем отработал на разных должностях. Успел в нем и заместителем директора поработать и в профсоюзных лидерах побывать. Приняли сразу инженером – теплотехником, видимо сказалось то, что в племзаводе я работал не только машинистом, но и сантехником по отоплению и водоснабжению.
Это - все котельные и водоснабжение и теплосети совхоза оказались в моём подчинении. А в совхозе уже немало было всего этого: одних котельных было четыре штуки, плюс маслозавод, две улицы, двухэтажная контора и гаражи отапливались от котельных. Всё это я взвалил на себя не имея ни одного слесаря в подчинении. Хорошо, что у меня в распоряжении была своя машина.
Совхоз едва дышал. Все ждали перестройку. И она грянула. Совхоз превратился в ООО, (общество ограниченной ответственности), куда перебрался и я (перевели). Приобрел я слесаря, беспрекословного молодого человека, знакомого мне по бывшему совхозу и проработал два года. Муки было много, особенно с кочегарами. Пили и на работе и приходили на работу пьяные. Приходилось самому кочегарить, по колодцам отопления лазить, дыры в трубах латать и многое другое. Зарплата была маленькая и её задерживали.
Наконец мне это надоело, и я подал заявление об уходе. Меня не отпускали. Сам директор, работавший тогда, заявил: «У меня у самого лежит в управлении заявление об уходе, тоже не отпускают». Но через две недели после подачи заявления я отказался работать. Соснин Александр Павлович, бывший тогда директором, подписал моё заявление, а потом и сам ушел.
И я ушел в районное коммунальное хозяйство, где ещё платили зарплату, куда ещё не добрался «спасительный» бартер. Приняли сначала кочегаром, по прошествии зимы назначили бригадиром бригады, по ремонту и обслуживанию всей районной системы отопления и водоснабжения включая канализационную.
Опять я взвалил на свои плечи тяжелую ношу. Но в подчинении у меня был не единственный слесарь – сантехник, а целая бригада из шести человек, в составе которой был и сварщик со сваркой. В моем распоряжении оказался и автомобиль-шиньон, на котором бригада могла подвозить, и сварку, и задвижки, и запчасти к местам аварии.
Котельных у меня в подчинении уже не было. Они были в ведении другого мастера, зато теплосетей и водопровода по улицам было много. Прибавляла работы бригаде ещё и канализация. То и дело приходилось подключать бухтовозки. «Офис» бригады находился в подвальном помещении единственного в Таштыпе пятиэтажного дома, там был оборудован кабинет и проведен телефон
Это все уже, по сравнению с совхозом, облегчило мою работу, но прибавило ответственности.
И проработал я на этой работе до 1998 – го года, то есть полноценных четыре года. К этому времени бартер добрался и туда. Перестали платить зарплату. Её выплачивали всякой всячиной: личными вещами, стройматериалами, и прочим. Я затарился брусом, досками, шифером, трубами, построил дома летнюю кухню, гараж, отремонтировал погреб, баню. Купил под зарплату мотоцикл УРАЛ. Ещё работая в совхозе, купил в нем корову, и дом стал похож на полноценный крестьянский дом. Если ко времени моего возвращения в Таштып в хозяйстве моей первой, то бишь «третьей», оставалось лишь две курочки, то к 1998 – му году дом превратился в полную чашу в крестьянском его понимании.
Но к этому времени в нашем союзе с нею наметился новый развод.
Хватило её только на два месяца, в течении которых она мне слова против не говорила. На большее её не хватило. Но я махнул рукой: черт с ней буду терпеть её ворчание и «выкрутасы» лишь бы не бегала за мужиками.
Пока меня в Таштыпе не было, пока я «воевал» в Златоруновске с Валентиной Васильевной, моя первая три раза выходила замуж, а вернее принимала мужиков, один из которых покончил с собой от любви к ней. Пока меня не было, она завела себе таких подруг - кликуш, что мне пришлось попросту разогнать их.
Но одна, всё-таки, никак не хотела отстать. Идем как-то по улице с моей «третьей». Я её нахваливаю, что «третья» жена у меня самая лучшая. Навстречу нам её закадычная подруга Чупиха;
---- Зина, Арамасик приехал! –с радостью извещает она мою «самую лучшую».
На что моя «лучшая», даже не покраснев, ответила:
-----А что мне он? Подумаешь!- не моргнув глазом, ответила моя «третья»
Я, конечно, сразу не догадался, кто такой Арамасик, но потом вспомнил кого оформлял на работу в совхоз, когда работал инспектором в отделе кадров совхоза.
«Абаджян Арамас Самвелович – да это же бригадир армянской бригады, ежегодно приезжавшей в совхоз на строительство коровников». Я даже вспомнил армянскую деревню, где он жил: Куркиеки Азербайджанской ССР.
«Неужели она с ним шашни завела?» – гадал я. И это оказалось правдой! А глаза на это открыл мне свояк, муж племянницы моей. Я пожаловался ему, что Зинаида мне изменяет. Под бутылочку он разоткровенничался:
---- Давай, Александр, дружить!
---- Давай, Володя, будем просто жить, - ответно проговорил я, помня, что между нами отношения до этого бывали натянутыми. Я шел с работы и зашел к нему, прихватив бутылочку. Он был уже под градусом, а тут ещё бутылочка.
---- Давай! – согласился Володя. Мы пожали друг другу руки. Володя доверительно склонился в мою сторону и проговорил:
---- В этом виноват я!
Я долго смотрел на него не верящим взглядом.
--- Как ты виноват? В чем?
--- А помнишь наше новоселье? Тогда мы обменялись квартирами с Чехаровой?
---- Помню, – ответил я. – Но это было давно, ещё до отъезда меня из Таштыпа.
----Вот!
Я вспомнил, как я захотел спать, и едва не уснул за столом. Чехарова уже давно спала уложенная на кровать. А я запросился домой. Меня вызвался провожать совместно с моей женой, армянин, который жил у Чехаровой как сожитель на Аэродромной, где раньше жил Володя. Чехаровой показалась эта квартира на Энгельса большая. Вот они и обменялись.
====Помню, помню, - припомнил я. = Зинаида пришла поздно. Я выспался и корову успел подоить, спросил у Зинаиды почему так поздно пришла.
---- А мы на ту квартиру ходили, на Аэродромную.
---- А с кем она ходила ты знаешь? С армянином!
=== С армянином?! А я думал с вами! Ах, вот чертовка! Что с ней делать? Так вот почему она пошла к армянам уборщицей в общежитие. Они с армянином преднамеренно опоили нас с Чехаровой снотворным, а сами ушли в пустую квартиру миловаться. Ну что с ней делать!?
Вопрос этот я долго обдумывал и ни к чему другому не пришел, кроме как снова бросить её.
В бригаде, приехавшей в Таштып, того армянина, с которым она ходила на Аэродромную, не оказалось, он за годы моего отсутствия сделался стариком, но вместо него она завела себе самого бригадира.
«Ах чертовка! Ну, теперь я тебя без присмотра не оставлю!» - думал я, и стал присматривать за ней.
Но следак из меня получился неважный. Кроме работы в ЖКХ я занимался калымными работами, клал печи в частных домах, так что все мое световое время я был занят, а она предоставлена самой себе.
Но вот подошла осень. Дочь ещё находилась на БАМе и решила уехать оттуда обратно в Таштып, вызвала нас на переговоры. Моя «самая лучшая».
--- Я пойду одна.
Я, не помню почему, оказался дома.
---- Почему ты пойдешь одна? Есть же мотоцикл, машина, сядем и поедем вместе.
===Тебе же надо на работу. Иди, клади свои печи.
----Печи подождут! – ответил я, подозревая неладное.
---- Иди, клади. Ведь заказчики ждут.
----- Подождут _ отрезал я и завел мотоцикл.
Ей ничего не оставалось как сесть рядом.
Мы поехали на мотоцикле.
Когда мы подъехали к почте, я увидел, что на перекрестке стоит Арамас Самвелович. Он ждал её. Ещё можно было ошибиться, но, когда он подбежал к почте, увидев её на мотоцикле и, не признав меня, растерялся, начал рассматривать мотоцикл, нахваливать, всё стало понятно – он ждал её. Недаром же она рвалась в центр одна. Она сразу же скрылась в здании почты.
После этого инцидента я укрепился в решении опять покинуть её.
Добили меня её походы коров доить. Сначала она сходила к главбуху нашего бывшего совхоза. После её походов он, вдруг сделался моим лучшим другом. Потом она пошла доить корову к гл. зоотехнику Чаптыкову, когда их жены ездили на курорт.
----Что? Он сам не умеет коров доить? Что здесь трудного? Я умею, а он не умеет?
----Не умеет! Отрезала она. Не мужское это дело!
Но в первый же вечер прибежала от него в слезах и повисла у меня на шее.
---- В чем дело? Что-то случилось? Не ходи больше к нему! – приказал я.
Но приказ мой не возымел действия. Я уехал вечером печи класть, а она – к Чаптыкову.
Тогда я решил подать в районную газету объявление для знакомства. Тем более что в районке меня хорошо знали. Я был знаком и с редактором, и с корреспондентами. Я частенько подавал туда и зарисовки, и рассказики, и заметки. Мое заявление напечатали! Откликнулась одна, дала просто телефон, предложила переговорить.
Телефон теперь был у меня под рукой. Машины, правда, уже не было. Я сменял её на квартиру для дочери, которая готовилась к переезду в Таштып. Ей нужна была квартира, и БАМ уже потерял ту перспективу, какую имел раньше.