ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
…Как-то раз в конце апреля после очередного трудового дня вышел Александр Григорьевич освежиться на улицу. По привычке свернул к ближайшему лесопарку, который располагался неподалёку, сразу за оживлённым шоссе. Миновав знакомую полянку, углубился в сосново-берёзовую рощу и неспешно побрёл по едва приметной тропинке. Из глубокой задумчивости вывел его приглушённый оклик:
– Тс-с! Стойте! Не двигайтесь!
Удивлённо подняв глаза, Павлов разглядел в кустах невысокую женскую фигуру в курточке с капюшоном. Перед дамой лет тридцати пяти стоял крепкий трёхножный штатив, на котором виднелся чёрный массивный фотоаппарат с длиннофокусным объективом. Остановившись, Сашка вопросительно посмотрел на молодую особу.
– Ещё секундочку! Пожалуйста! – прошептала она. – У меня отличный кадр получается. Я сейчас. Быстро…
Неловко застыв на месте, мужчина осторожно огляделся. Но ничего примечательного вокруг не заметил. Счастливо улыбающаяся женщина выбралась наконец из «засады». Восторженно глядя на дисплей цифрового фотоаппарата, она радостно запричитала:
– Ой, какая прелесть! Чудесные снимки! Это просто удача…
Александр невольно покосился на светящийся экран.
– Хотите взглянуть? – доверительно спросила дама. – Это зяблики. Вот самец… поёт свою песенку… А это он уже с самочкой… Красиво, правда? Мне сегодня крупно повезло… Спасибо, что вы не спугнули пташек…
Хмыкнув, Павлов вежливо кивнул.
– Да, профессионально сделано, – согласился он. – Вы, наверное, фотокорреспондент?
– Угадали! – не отрываясь от дисплея, подтвердила незнакомка.—Сотрудничаю с рядом известных СМИ. В основном, с интернет-медиа…
– Ясно… – с уважением откликнулся Сашка, глядя, как фотокор бережно укладывает в кофр свой аппарат и складывает металлический штатив.
Чтобы не показаться равнодушным, Александр, смущённо кашлянув, деловито изрёк:
– Тяжеловато вам такую ношу на себе таскать… Давайте помогу! Вам в какую сторону?
– Ой, да мне тут… недалеко… – невольно зарумянилась дамочка. – У меня машина на шоссе припаркована… Но если это вас не затруднит… буду очень благодарна…
– Не переживайте! Я на вечернем променаде. Мне всё равно, куда топать…
Подхватив с земли достаточно тяжёлые предметы, мужчина с лёгкостью пошагал вперёд. Журналистка засеменила следом за ним. Когда вышли на широкую аллею, Сашка, чтобы не молчать, первым подал голос:
– Насколько я понимаю, вы не местная? У вас говор… с каким-то лёгким акцентом. Похоже, из Прибалтики?
– Нет, на этот раз мимо… – спокойно отреагировала попутчица. – Я родилась в Венгрии. Моя мама – венгерка, а папа – русский. Оба – физики. Кстати, они довольно долго жили в этом городе. В советское время… Здесь и бабушка с дедушкой трудились. Вот они – чистые мадьяры…
– А, понимаю… – закивал Павлов. – Международный ядерный центр. Физические лаборатории. Здесь раньше много иностранцев было. Особенно из Восточной Европы, из соцлагеря…
– Да-да! – подхватила корреспондентка. – Тут моя мама в школу ходила. А потом в московский институт поступила. Вместе с папой…Поэтому я люблю бывать здесь. Особенно в начале мая и в начале октября. Чудесные тут места…
– А вы надолго приезжаете?
– Нет, дней на десять, не больше. У меня здесь двоюродная сестра обитает. По отцу. Она в институтской части живёт. Вот у неё и останавливаюсь…
– Ферштейн! – констатировал Григорич и приостановился, чтобы перевести дух.
Сейчас, в лучах закатного апрельского солнца, лицо спутницы показалось ему удивительно знакомым. Прямые каштановые волосы, выразительно-синие умные глаза, высокий лоб, правильный овал, чуть припухлые губы небольшого, хорошо очерченного ротика… Нет сомнений, что они где-то и когда-то встречались. И не один раз. Вот только при каких обстоятельствах?
– Вы так на меня смотрите, что мне становится неловко, – отвела глаза в сторону слегка побледневшая корреспондентка.
– Извините! – виновато выдохнул Александр. – Но… Честное слово, мне кажется, что мы с вами, похоже, уже виделись. У вас весьма запоминающаяся внешность. А зрительная память у меня хорошая…
– Ой! Пожалуйста! Вот только без этого!– встрепенулась дама. – Вы ещё добавьте, что мы вместе на югах отдыхали. На пляже рядом лежали. И что у вас изумительная фигура, настоящей топ-модели…
Павлов смущённо усмехнулся и слегка поморщился.
– Ну зачем же вы так? – обескураженно пожал он плечами.
– Да потому, что это – известная песенка всех многоопытных ловеласов! А вам так не к лицу подобные закидоны. Не надо! Прошу вас!
Молодая женщина, скривившись, решительно двинулась вперёд, но через пару секунд остановилась. Подошла вплотную к Павлову и пронзительно взглянула прямо в его зрачки.
– Да, бывают иногда в жизни совпадения. Один на миллион. Меня тоже раздирают сомнения, что ваше лицо мне знакомо. Ну… ну и что из этого? Будем искать повод для знакомства? Как в старомодном водевиле? Да бросьте вы! Такой солидный мужчина, а всё туда же…
В сердцах корреспондентка пробормотала что-то по-венгерски, из чего Григорич не понял ни слова. Он лишь затравленно огляделся по сторонам и, подхватив поклажу, пошёл дальше, в сторону шоссе. Слегка поостынув, дама ткнула пальцем в стоящий впереди тёмно-синий «Фольксваген».
– А вот и мой верный конь! – пояснила она, открывая багажник. – Спасибо вам, добрый человек. Извините, я спешу, мне надо ехать…
– Если надо, то поезжайте. Доброго пути! – сухо ответил Павлов. – Расстанемся по-английски. Без лишних реверансов…
Ещё раз пристально взглянув на провожатого, журналистка села за руль и, хлопнув дверцей, неторопливо выехала трассу. Проводив взглядом удаляющийся автомобиль, Александр развернулся и снова потопал к лесу. Однако вскоре вздрогнул от машинного гудка. Обернулся. Знакомый «Фольк», дав задний ход, поравнялся с мужчиной. Из кабины выкатилась всё та же венгерка и быстро приблизилась к нему.
– Вы не обижайтесь на меня! Пожалуйста! – сменив тон, смущённо пробормотала она. – Я не со зла… Простите, могу ли я узнать, как вас зовут? Вдруг ещё свидимся?
– Это легко… – без особого энтузиазма отозвался Павлов. – Меня Александром зовут. Можно просто Саша…
– А я – Каталин. Можно просто Катя. В России меня все так называют…
– Очень приятно! – кивнул мужчина.
– Взаимно!.. Если возникнет желание увидеть мои фотоработы, то наберите в поисковике «Каталин Лакатош». Запомните? Ла-ка-тош… Ну всё… Пока! Ещё раз спасибо!..
– Не за что… Всего доброго!
…Ночью Сашке стало не по себе. Неожиданно разболелся желудок. «Чёрт возьми! – раздосадованно проворчал он. – Стоило немного потаскать тяжести, и вот тебе. Старые раны дают о себе знать…»
Приняв нужное лекарство и снотворное, мужчина погасил светильник и закрыл глаза. «Только бы боль ушла! – вяло подумал он. – И хорошо бы уснуть. А то на работу опоздаю…»
…По молодым берёзкам прокатился слабый предрассветный ветерок. Знакомая тропинка витиевато запетляла между зарослей молодого кустарника. Александр узнал это место – вчера он встретил здесь Каталин. Поозиравшись по сторонам, мужчина, с сожалением вздохнув, никого не увидел. И в то же мгновение услышал вкрадчивый женский голос:
– Саша! Ты не меня ищешь?
Павлов вздрогнул и обернулся. Из-за пригорка вышла стройная рыжеволосая женщина, одетая в длинный белый плащ. Какая-то слишком измождённая, неухоженная, без косметики. В руках у неё была небольшая пластиковая бутылка. Когда незнакомка подошла ближе, Александр от изумления чуть не сел прямо в траву.
– Ух ты, ё-ёлки… – непроизвольно вырвалось у него. – Ри-имма?! Это… ты? Откуда?
– Неважно! – пренебрежительно отмахнулась та. – Не дрейфь! Я не с того света явилась… Просто… Мы сейчас оба – во сне. Души наши встретились и снятся друг другу. Только ты головой не тряси и не три глаза. А то раньше времени проснёшься. Мне кое-что сказать тебе надо…
Сашка покорно примолк, недоверчиво глядя на бывшую любовницу.
– Прежде всего я прощения хотела попросить, – без особого раскаяния начала та. – Да, сподлила я меленько. Бросила тебя… Только… это уже в прошлом. Ничего не изменищь,.. Рада, что ты жив и здоров. И даже новые отношения пытаешься наладить…
– Хм… С чего это ты взяла? – угрюмо бросил мужчина. – Мне бы просто лямку свою дотянуть. Не до баб теперь стало. Пардон! Не до женщин…
Еланская грустно усмехнулась, отвернув в сторону прозрачно-бледное лицо.
– Эх, мужички! Жалко мне вас… До седых гениталей всё сайгачить пытаетесь. И ничего вокруг не замечаете. Как телята безмозглые…
– Ты… к чему это?
– Да к тому, Санёк, что тёмные силы вокруг тебя кружить начали. Видно, кому-то ты крепко насолил. А людишки-то, они в своей массе – крысы злопамятные. И завистливые. Всё стараются побольнее куснуть, побольше нагадить. Да в могилу спихнуть…
Павлов поёжился и, переступив с ноги на ногу, недовольно буркнул:
– Говори яснее! Не пойму я что-то…
– Ты глаза-то свои раскрой пошире! И мозги включи! Романтик хренов… Ты кем во сне-то любовался? Перед самой болезнью? Когда сок берёзовый пил? А?.. Не помнишь? Зато я хорошо помню. Девушка красивая вокруг тебя кружила. В бежевой ветровочке. Смотрела, как ты из банки сок лакаешь. А ты мозги наизнанку вывернул: «Где я её раньше мог видеть? Ах, какая милашка! Какая прелесть! Вот бы закадрить!» Ага! А через пару дней диагноз – онкология желудка. Что, не так? Хорошо, что тот сон я не дала тебе досмотреть. А то бы из больниц живым не вышел…
Сашка с удивлением взглянул на собеседницу:
– Ты что, ясновидящей стала?
– Нет, дальновидящей! – съязвила Римма и продолжила: – А вчера?.. Разжалился, бедненький! Дамочке помог аппаратуру до машины донести. И опять весь череп исчесал, пытаясь вспомнить: где мог её раньше видеть?.. Дур-рак!.. Да это всё одного поля ягоды! Та же девчонка, только уже подросшая. Каталин, видите ли… Смотри, чтоб в ближайшие дни тебя самого на каталке в реанимацию не отвезли. Фофан! Лузер! Лох!..
Тяжело вздохнув, Павлов нервно провёл ладонью по лицу.
– Обзываться, вообще-то, и я умею, – с раздражением процедил он. – А если по существу? Чего ты хочешь?..
– Всё ещё не понял? – сплюнула под ноги Еланская. – Да помочь тебе хочу, идиоту! Кто ещё подскажет? Кто пожалеет? Жена бросила, дочка нос воротит. Ходишь, как неприкаянный. Никому не нужный. Одно вороньё чёрное над тобой вьётся. Окончательно добить хочет… А у меня вина перед тобой. Вот и стараюсь её загладить… Смотри, Шурик! Не поддавайся на провокации. От красивых девок потом некрасивые вещи происходят…
– Слушай… – беззлобно усмехнулся Сашка и посмотрел на поднявшееся над лесом солнышко. – Ты… Ты бы лучше бежала домой. Тебя вся родня обыскалась. Уже международный розыск объявили…
– Ладно! Не твоё дело! – огрызнулась Римма и, отвинтив на бутылке крышку, с жадностью выпила всё содержимое. – Где хочу, там и брожу. А ты подумай…
Еланская исчезла в ближайших зарослях, а в нос Павлову шибанул крепкий запах водки…
Через пару мгновений мужчина проснулся. И сразу почувствовал, что резкая боль в желудке не прошла, а только усилилась. Покряхтев и поохав, Григорьич, чертыхаясь, вызвал «скорую»…