В далеком 1950-м мой отец. служил в Группе Советских войск в Германии. Сталин готовился воевать, семьи наших военнослужащих были эвакуированы.
Хозяин дома в Новочеркасске, приютивший меня с матерью, спел мне вполголоса песню, которая запомнилась мне на всю жизнь:
«Грянул внезапно гром над Москвою -
Тотчас же вышел Дон из брегов.
Эх, донцы, донцы донцы молодцы,
Эх донцы, донцы молодцы!»
Я точно помню этот вариант слов «тотчас же». Он отражает суть взаимоотношений Москвы и казачьей вольницы, где избрание нового атамана завершалось ударом кнута. Атаман должен был постоянно помнить, что казачий круг его может в любой момент выпороть за малую провинность, а за большую - сместить. Время от времени у казаков возникало желание «тряхнуть Москвой» и царю приходилось идти на уступки возмущённым свободным людям, без которых Россия вряд ли могла бы существовать в своих границах (Ермак, Дежнев и многие другие казаки веками расширяли и охраняли их). И если очередной хищный, лютый враг угрожал России - вере, царю и Отечеству, то не было у них опоры и защиты тверже и надежнее, чем эта республика потомственных военных, раскинувшая свои острова по России от Днестра до Амура.
На казацких землях не было крепостного права, а любой сбежавший к ним человек становился свободным - действовало правило «с Дона выдачи нет».
Но в случае военной опасности военкомам на Дону не приходилось гоняться за пытающимися откосить призывниками, и даже повестки не нужно было рассылать. Во время нашей велосипедной поездки в хутор Зайцевка (где-то за Шахтами) я видел на многих курганах вышки со смоляным факелом на самом верху. Мне объяснили, что эти факелы поджигали в случае войны, и этот заметный издалека сигнал повторялся на всех других вышках. Казаки бросали обрабатывать свои 30 соток (стандартный надел земли каждому) и седлали коней, оставив хозяйство на жену и детей.
Через считанные часы на огромной площади (не меньше Красной) перед главным собором Новочеркасска уже стояли готовые к походу полки Всевеликого Войска Донского. В 1-ю Мироаую наиболее боеспособными были именно 160 казачьих полков и 178 отдельных казачьих сотен (батальонов). Каждый мальчик в казачьей среде знал, что он воин и должен всю жизнь быть готовым к бою. Каждый с детства умел стрелять, рубить шашкой, маскироваться, ползать по-пластунски. Меня тоже учили, и я помню, что это было удовольствием и радостью для меня и сверстников.
Хозяин дома купил мне игрушечные пистолет и саблю, помог взобраться повыше и написать на воротах «здесь живет казак» мелом. И я заступил на мой первый в жизни пост - охранял вверенную мне территорию вместо того, чтобы путаться у взрослых под ногами.
Когда Ленин с Троцким поняли, что у них нет ни малейших шансов получить власть в законном порядке (от уже избранных по всей России самым демократическим путём депутатов Всероссийского Учредительного собрания) и начали подготовку к вооруженному мятежу, от них отшатнулись даже ближайшие сторонники. Петроградский Совет проголосовал против, а некоторые члены большевистского ЦК даже опубликовали планы мятежа в газетах. Большевики начали стягивать в столицу войска из Латвии и Финляндии, обещая им независимость после захвата власти.
Казаки обратились к Керенскому с просьбой разрешить им провести в столице массовый Крестный ход всех, кто поддерживает законную власть. В ходе этого Крестного хода неизбежно возникли бы стычки с заговорщиками, и это дало бы казакам отличный повод «разогнать всю эту сволочь».
Увы! Со времён Керенского и по сегодняшний день власть боится казаков больше, чем злейших врагов России. Казакам строго запретили какие бы то ни было действия против заговорщиков, и они ушли из столицы к себе на Дон.
Новая власть России сперва трусливо заискивала перед казаками. Обещала им равенство, свободу и процветание вместе со всеми рабочими и крестьянами «Страны Советов». На многочисленных фото тех лет мы видим транспаранты со словами «Вся власть Советам рабочих, крестьянских и КАЗАЧЬИХ депутатов». А затем Свердлов с Лениным разослали директиву о поголовном истреблении, геноциде казаков. Применялась артиллерия, отравляющие газы, массовые казни. Сегодня от трёх миллионов казаков остались 67 тысяч - лишь 2 процента. Остальные 98% были уничтожены, хотя не меньше половины казаков воевало и на стороне красных. Новая, на 78% еврейская власть России одинаково ненавидела и боялась любых, хоть тебе красных, хоть белых казаков, и кроме смерти им ничего не готовила. Да и из этих сегодняшних 67 тысяч ещё неизвестно сколько тут просто «ряженых», не имеющих с казаками ничего общего, кроме украденной у них военной формы одежды.
Наш сосед полковник Карташов, преподаватель Казанского танкового училища, рассказывал о том, как Красная армия (и он в ее рядах) воевала с казаками:
«На наш эскадрон выскочил разъезд (разведка) из трёх казаков. Мы за ними. Стреляем. Один казак упал, повис на стременах, и лошадь его куда-то в кусты так висящим и поволокла. Мы гонимся за остальными двумя. Вдруг наш командир получает пулю в спину и падает на землю. Мы остановились, и тут же ещё один наш боец убит, а затем ещё один ранен. Видим, что выстрелы из кустов, куда лошадь с первым казаком поскакала. Значит он жив, только притворился убитым. Мы разворачиваемся и скачем к тем кустам. А тут нам уже эти двое в спину стреляют, причём, без промаха. Через несколько минут этого «боя» наш эскадрон кто-куда разбежался. Эти проклятые казуни (казаки) воевать умели!»
И сегодня, когда вся Россия не смогла наскрести.против своего злейшего врага хотя бы равного количества войск, невольно думаешь: «Как бы ей эти 200 тысяч воинов от рождения пригодились!»