* * * * *
Из всего перемещения мне почему-то запомнился только чёрный обелиск, на котором белой краской корявыми буквами было выведено «Ники и Вилли были здесь» и фарфоровый заварочный чайник вращавшийся по эллиптической орбите между Землёй и Марсом[*1]. Потом сознание плавно влилилось в тело, стоявшее около кустиков, и я машинально попытался застегнуть ширинку. Не смотря на ранний час, было уже жарко, и дневная парилка за тридцать градусов была гарантирована. Подташнивало, и очень хотелось есть. На ватных ногах я побрёл через лес к круглосуточному магазину. На опушке леса, на скамейке спал пьяный в хлам субъект, одетый в линялые джинсы, пляжные тапочки на босу ногу и не очень чистую футболку с надписью «So what?». К своему великому удивлению я признал в нём журналиста Матвея Алаберного. Видимо два стакана коньяка от Императора Хехуина IV хорошо ему пошли.
При входе в магазин стоял помятый и растрёпанный охранник с красными от недосыпа глазами. Он рассеянно посмотрел на меня, звонко чихнул и помотал головой совсем как Кенни. Зайдя внутрь, я подивился приятной прохладе в торговом зале – по ощущениям там было градусов шестнадцать. Покупателей не было, в отделах тоже не было ни одного продавца. Побродив по магазину, я взял литровую коробку кефира, пару бубликов и направился к кассам. У касс тоже никого не было, только кондиционер, шелестя наклеенными на него полосками бумаги, едва слышно гнал холодный воздух в торговый зал. Я в нерешительности остановился и стал оглядываться по сторонам. Дзынькнула колокольчиком входная дверь, в магазин зашёл давешний охранник. Некоторое время он недоумённо смотрел на меня, потом достал из кармана брюк спрей от насморка и принялся заливать им нос.
- Щас, - гнусаво сказал он, закончив процедуру, и удалился вглубь магазина, хлюпая носом и чихая.
Я опять остался один. Меж тем, постояв у кондиционера всего пару минут, я реально замёрз, и уже думал бросить кефир с бубликами на произвол судьбы, а самому пойти погреться на улице, но тут где-то в глубине магазина хлопнула дверь, послышались голоса и леденящий душу скрежет.
- Слушай, Петровна, - где-то за стеллажами с продуктами гундосил охранник, - а может его просто выключить?
- Нельзя его выключать, - отвечал писклявый женский голос, - сам знаешь, если его выключить, все холодильники перестают морозить.
- Ну и пусть себе перестают, у нас тут и так холодно как в покойницкой, - бубнила охрана.
- Мясо стухнет, и мороженое потечёт, - сказала женщина.
- Господи, кто же так подключил его? Руки поотрывал бы!
- Нечего было пульт от кондея терять!
Тут они вышли из-за стеллажа с бакалеей. Охранник тянул за собой огромную тепловую пушку, колёса которой и издавали те жуткие звуки, которые так брали за душу. Обладательница писклявого голоса оказалась высокой дородной женщиной средних лет с огромной грудью, под которой болтались на шнурке очки. Внешность женщины совершенно не стыковалась с мультяшным голосом, и некоторое время я ждал, что появится ещё кто-то третий.
- Вот, ставь сюда, - проскрипела Петровна.
Увидев покупателя, она дёрнула плечами, поправила причёску и неторопливо направилась ко мне. Подойдя к кассе, тётка надела белую стеганую телогрейку, опять поправила причёску и принялась втискиваться на рабочее место. Процесс оказался сложным и небыстрым, места для столь крупной женщины, да ещё в телогрейке, было очень мало. В конце концов, ударившись головой об висящую над головой витрину с сигаретами, едва не опрокинув стойку с жевательной резинкой и прочими мармеладками, повелительница кассового аппарата ещё раз поправила причёску и начала пробивать мои покупки. Однако же всё оказалось не так просто: кефир пробился без проблем, а вот бублики ни в какую сканироваться не хотели. Кассирша поводила сканером так и эдак, потом вполголоса выругалась, выудила болтавшиеся под грудью очки, водрузила их на нос и стала набирать код вручную. Казалось бы, что там – тринадцать цифр, но нет же, где-то ближе к концу штриха, касса выкинула в полмонитора сообщение об ошибке. Бубня и чертыхаясь, кассирша наклонилась ближе к монитору, пытаясь разобрать, в чём там дело, и тут противно запищал системный блок.
«Ни кефира, ни бубликов» - подумалось мне, - «не судьба».
- Вася! – заголосила торговая тётка. – Касса опять ругается!
Охранник оставил возню с тепловой пушкой, посмотрел в сторону кассы и громко чихнул.
- Петровна, ты бы грудь с клавиатуры убрала, - хлюпая носом, посоветовал Вася.
Петровна ойкнула, покраснела, отодвинулась от монитора подальше, и со второго раза забила треклятые бублики в чек. Охранник тем временем извлёк из кармана мятый носовой платок и принялся сморкаться. Я быстро расплатился за покупку и под аккомпанемент смачных трубных звуков, производимых Васиным носом, вышел на улицу.
Идти домой совсем не хотелось, и я направился в сквер напротив магазина. Я уселся на скамейку в тени под липой и принялся завтракать. Почти сразу же напротив остановился синий микроавтобус с красной откатной дверью, на которой белыми буквами было написано «Дверь реально синяя».
«Вот она, сила печатного слова…» - подумал я, прихлёбывая кефир.
Водитель микроавтобуса вылез из машины и некоторое время, поглядывая на часы, походил туда-сюда, а потом быстрым шагом направился в магазин. Едва он ушёл, с клёкотом и сизым выхлопом прикатил трактор, вспахал газон и уехал. Следом за трактором подошли три коммунальных тётки неопределённо–средних лет в жёлто-оранжевых жилетах, встали около микроавтобуса и принялись базарить о том, о сём, мгновенно заполнив всё пространство своей болтовнёй. Из магазина вышел сопливо-чихающий охранник Вася, а следом за ним появился водитель микроавтобуса с чипсами и двухлитровой бутылкой кока-колы. Тётки не прекращая разговоров, замахали ему руками и переместились ближе к реально синей двери. Водитель, громко шурша пакетом с чипсами, долго искал по карманам ключи, уронил бутылку с колой, выругался, вручил чипсы одной тётке, а лимонад другой, нашёл ключи в нагрудном кармане, открыл красную дверь с белой надписью и скрылся в недрах машины. Тётка с колой, не выходя из режима активного общения с товарками, решила попить лимонада и крутанула крышку. Раздался протяжный свист, потом жидкость вскипела, и бутылка принялась плеваться во все стороны содержимым. Тётка взвизгнула от неожиданности, и бросила лимонад. Бутылка звонко стукнулась об асфальт, подскочила где-то на полметра, и тут у неё сорвало крышку. Газировка, подняв тучу брызг, со всей дури шибанула в землю, бутылка улетела под фургон. Заголосили облитые кока-колой приятельницы, из машины высунулся ухмыляющийся водитель.
- Ну что, попили лимонадику? Теперь идите, работайте! - сказал он тёткам, выдал им лопаты, грабли, какие-то мешочки, и беззлобно ругаясь вполголоса, укатил.
Тут непонятно откуда образовался ярко-желтый толиков «Москвич».
- Привет! – крикнул мне приятель, высовываясь из окна.
Я кивнул головой и помахал рукой в ответ. Толик заглушил двигатель, вылез из машины и подошёл ко мне.
- Ты чего тут делаешь? – спросил сосед.
- Завтракаю, - отозвался я и показал ему коробку с кефиром.
- А на завтрак что? – поинтересовался он, усаживаясь рядом.
- Кефир и бублики, - ответил я.
- А…- неопределённо протянул в ответ Толик, достал из пачки мятую сигарету и принялся щёлкать зажигалкой. Я допил кефир и выбросил пустую коробку в урну.
- Что-то неважно выглядишь, - сказал мне сосед, наконец, прикурив, - подрался с кем? Шишка на темечке.
- Это я об открытую дверцу шкафчика на кухне, - соврал я.
- А ухо чего красное? Тоже об дверцу? – съязвил сосед, - Настроение, я вижу, ни к чёрту…Ладно, сейчас мы это поправим. Выпить хочешь?
- Восемь утра, где ж взять? Никто не продаст, – пожал я плечами.
- И не надо, у меня с собой есть, - ответил Толик, встал и направился к машине. Некоторое время он ковырялся в багажнике, позвякивая стеклом и шурша полиэтиленом, а потом вернулся с бутылкой вина, двумя пластиковыми стаканчиками и большим газетным свёртком, в котором оказался бутерброд с сыром, успевшим слегка подтаять от жары.
- А открыть как? – спросил я у него – Штопора-то нет...
- Пробку внутрь протолкнём и все дела, - ответил Толик, вытащил из кармана связку ключей и тут же приступил к действию. Пока он, пыхтя и ругаясь, возился с бутылкой, я опять принялся смотреть по сторонам. Две коммунальные тетки, оранжево сверкая на утреннем солнце своими жилетками, граблями боронили газон, третья сеяла в разрыхлённую землю семена, следом за ней плотной волной шли голуби, торопливо склёвывая нежданное угощение. Впрочем, никого это не волновало. Женщины быстро закончили возню с газоном, собрали вещи и вместе с разговорами переместились на следующий газон. Тем временем сосед отложил ключи и принялся разливать содержимое бутылки по стаканчикам. Вернее сказать он не наливал, а вытряхивал вино из бутылки, поскольку продавить пробку внутрь не удалось, и Толик просто проковырял ключами небольшую дырку в пробке.
- На вот, держи! – сказал Толик, всучил мне стаканчик на две трети наполненный тёмно-красной жидкостью.
Я с сомнением поглядел в стакан. На поверхности вина плавали какие-то не совсем аппетитные крошки неясного происхождения. Тем временем Толик добыл вина и для себя.
- Ваше здоровье! - сказал он, поднимая свой стакан, тут же залпом осушил его и принялся закусывать бутербродом.
- Там пробки немного сверху плавает, ну да ничего, выплюнешь и все дела, - заметив мою нерешительность, произнёс Толик с набитым ртом.
Я же уже сообразил, какова природа крошек в стакане и смущало меня теперь только то, как мой организм после литра кефира воспримет вино. Потом я решил, что приключений на сегодня было предостаточно, так что ничего плохого случится не должно. Вино, надо сказать, было весьма недурственно, и, учитывая финансовые обстоятельства и алкогольные предпочтения соседа, совсем непонятно как у него оказался столь благородный напиток. Толик, между делом углубился в чтение газеты, в которую был завёрнут бутерброд. Вообще же идея заворачивать бутерброды в свежие газеты в своё время была очень хороша – так их хоть кто-то читал, и жаль что с появлением в достаточном количестве целлофана, упаковочных пакетов и разномастных контейнеров, эта традиция сошла на-нет.
- Вот смотри, что пишут – сказал мне сосед, - в нашем городе в вечернее и ночное время участились нападения на разносчиков пиццы. Поскольку нападавшие забирают только пиццу, не трогая деньги, телефоны и прочие ценности, полиция находится в недоумении относительно того, кто бы это мог быть, и квалифицирует происходящее как мелкое хулиганство. Потерпевшие курьеры рассказывают о полосатом чудовище похожем на арбуз. В связи с данными событиями цены на пиццу в вечернее время выросли более чем вдвое. Может тогда, недели две тому назад, на девицу и впрямь напал помоечный шайтан?
- Вполне может быть, - ответил я, вдруг вспомнив любовь Джеффри к пицце.
- Ну да, а пермское вымирание спровоцировало уникальное плотоядное растение семейства Cucurbitaceae, - язвительно закончил Толик и принялся за бутерброд.
Я пропустил его замечание мимо ушей и еще раз пригубил вино.
- Шикарное вино, - заметил я, - Как называется?
- Ахуа, - прошамкал сквозь бутерброд сосед.
- Как нах*я? – удивился я, - Надо же знать чего пьём.
Вместо ответа Толик всучил мне бутылку. «Ахуа» значилось на этикетке, краснодарское сухое, красное.
- Забавное название. Где взял? – поинтересовался я.
- Выменял на щуку и трех подлещиков, - ответил Толик.
- Так ты с рыбалки?
- Где-то примерно так, - кивнул он и принялся опять вытряхивать вино из бутылки в свой стакан.
Я допил вино и откинулся на спинку скамейки. Мир постепенно стал меняться к лучшему. Между тем, сизые дармоеды на газоне заполучили от судьбы ещё один шикарный подарок. Щуплая сгорбленная старушка вывалила на газон целую гору хлебных крошек. Голуби разом бросили клевать семена, и, толкаясь, накинулись на крошки. С окрестных домов на дармовщинку потянулось подкрепление, и вскоре на газоне образовалась целая толпа голубей, торопливо набивающая желудки халявной едой. Толик извлёк из бутылки ещё по две трети стакана каждому, и мы принялись, попивая вино, созерцать птичью возню вокруг кучи крошек. В самый разгар пиршества в гущу сизарей спикировала ворона. Голуби, хлопоча крыльями, бросились в стороны, подняв тучу пыли. Сначала я подумал что хитрая ворона таким образом хочет добраться до хлебных крошек, но оказалось, что голубиные ништяки её мало интересуют. Пернатая бандитка взгромоздилась на замешкавшегося сизаря и принялась методично долбать его клювом по голове. Голубь попытался вырваться, но ворона, пользуясь преимуществом в массе и свободой манёвра, не позволила ему ничего сделать. Остальные голуби не проявили никакого участия к судьбе своего товарища, и когда драка немного сместилась в сторону, вернулись к еде.
- Во даёт, - заметил Толик, кивая на ворону, - она же его так совсем прибьёт.
- Может вмешаться? – предложил я.
- Сами пусть разбираются, - ответил Толик, - может у них давние счёты. Если честно, голубь на редкость тупая птица, единственная, которая умудряется попасть под колёса. Я вот весной одного во дворе раздавил, а пару лет назад пернатый урод на всём лету впилился башкой в радиаторную решетку. Вроде и птица-то небольшая, а перьев было, будто подушку порвали.
Сизарь, меж тем, совсем перестал трепыхаться, и ворона принялась за еду.
- Вот жизнь – как-то грустно заметил Толик, - ёщё несколько минут назад он радовался солнышку и куче хлебных крошек от доброй бабули, а теперь сам стал завтраком.
- Вот ни за что бы не подумал, что ворона такой оголтелый хищник, - сказал я.
- Это ещё что, - ответил мне Толик, - Когда-то ведь у птиц были зубы. Представляешь себе ворону с зубами? Это же акула с крыльями! Так что считай, что нам ещё повезло. Давай за это выпьем!
- А там ещё что-то осталось? – спросил я.
- На дне, - ответил Толик, вытряхивая последние капли вина в стаканы, - но не беда, у меня ещё есть!
Мой приятель встал и направился к своему «Москвичу». Пока он копался в багажнике, откуда-то прилетела большая чайка, прогнала ворону и принялась сама клевать голубя.
- Как я погляжу, голубь пользуется успехом, - сказал Толик возвратясь от машины, - Сейчас откроем, погоди чуть.
Он принялся открывать вторую бутылку. Где-то невдалеке опять затарахтел трактор. На этот раз Толик сумел продавить пробку внутрь бутылки, и разливать вино стало гораздо проще. Не знаю, в алкоголе ли дело, но такое нежданно-неожиданное утреннее возлияние почему-то настраивало на оптимистический лад. Сосед принялся рассказывать, как он нынче познакомился на Вуоксе с двумя мужиками, упакованными удочками, блёснами, сачками, наживкой и прочей рыболовной ерундой по самое негорюй, только вот рыбу ловить они совсем не умели, сплошной выпендрёж. В конце-концов они ещё и надувную лодку проткнули, когда консервы вскрывать начали. Я слушал его вполуха, как-то по-детски радуясь, что вот сейчас народ попрётся на работу, трезвый и злой, а у меня впереди три выходных, и я, попив вина в своё удовольствие, пойду спать до вечера, а вечером футбол, и вовсе не важно, что я уже знаю чем всё кончится… Резкий звук десятков хлопающих на взлёте крыльев заставил нас вздрогнуть. Голуби, напуганные выскочившей на них из кустов кошкой, теряя перья, бросились врассыпную.
Небольшая серо-полосатая кошка досадливо клацнула зубами вслед разлетающимся птицам, и совсем было, собралась восвояси, но тут её внимание привлекли останки забитого вороной сизаря. Переполох, вызванный паническим бегством голубей спугнул и чайку, кошка подошла к тушке птицы, обнюхала её, а потом принялась что-то жадно отгрызать от неё.
- Смотри, какой полезный голубь, - сказал я, - киске тоже что-то досталось.
- Интересно, кто следующий, - отозвался сосед.
Следующим оказался небольшой бело-рыжий пёс с добротным кожаным ошейником украшенным какими-то блестяшками. Он загнал кошку на дерево, и, ни мало не смущаясь, принялся доедать голубя.
- Не, ну посмотри на него! – возмутился я происходящим, - Отнял у бедной кошки еду! Можно подумать его дома не кормят. У него ошейник в две мои зарплаты и сам хрен знает сколько стоит.
- Что ему этот ошейник, - ответил Толик, - ошейник это хозяйский статус, а пёс мыслит более конкретными категориями…Для него эти объедки важнее понтов.
- Пёс его знает, какими категориями мыслит пёс, - сказал я.
- Это точно, - согласился сосед, - Ignoramus et ignorabimus…не знаем и не узнаем.
- Да и слава Богу, - кивнул я, - нам бы с собой разобраться.
- Вот! – Толик поднял указательный палец вверх, - За это тоже выпьем!
Он налил вино по стаканчикам, мы чокнулись и выпили.
- О! А вот и хозяйка! – заметил мой приятель, осушив стакан.
На сцене появилась крашенорыжеволосая полная дама очень средних лет.
- Джоуль! Вот ты где, засранец этакий! Почему я должна за тобой по всем дворам на работу опаздывать! – заголосила она, узрев на газоне свою собаку.
- Хорошо сказано! – отметил я.
- Имя у пса забавное, - ответил Толик.
- Что ты там жрёшь? – продолжила монолог хозяйка, - Какую ещё дрянь ты нашёл, говноед хренов? Фу! Плюнь немедленно! Тебя что, дома не кормят?!
- Интересно, а «хренов» это прилагательное или фамилия? – поинтересовался я.
- Если с большой буквы, то фамилия, а если отвечает на вопрос «какой?», «чей?», то прилагательное, - ответил мне сосед.
Пес, однако, и не думал плевать, он покосился на хозяйку и продолжил жевать голубя.
- И это, ёлка-палка, чистопородный пёс! Ну, погоди же, я до тебя доберусь, по жопе надаю! – бушевала хозяйка.
.- Хотелось бы знать, как же она до него доберётся, - хмыкнул Толик.
- А что такое? - не понял я.
- В босоножках на высоком каблуке по свежевспаханному газону?
- Да, не больно-то разбежишься, - согласился я.
Хозяйку, однако же, подобные обстоятельства совсем не смутили. Она, ворча по адресу пса какие-то невероятно грязные ругательства, в два прыжка подскочила к нему и защелкнула на его ошейнике карабин поводка. Затем женщина пару раз стеганула своего питомца по филейной части и поволокла его прочь, походя, вытряхивая землю из босоножек.
- Game over, - сказал Толик, когда они удалились.
- Может ещё кто покушать захочет, - пожал я плечами.
- А что там ещё что-то осталось? – словами Винни-Пуха отозвался сосед.
- И вот ведь что характерно - работала одна ворона, а пожрали все, - заметил я,
- Все как у людей, - согласился Толик.
Он разлил по стаканам остатки вина и ловко зашвырнул бутылку в урну.
- Господи, ещё утро, а уже такая парилка! И ведь где-то же есть места, где сейчас прохладно и мухи не кусают, - сказал сосед, пригубив вино.
- В магазине, - кивнул я в сторону сопливого охранника, который опять вышел покурить, - У них там кондей на максимальный холод установлен, а они пульт от него потеряли.
- Ну пусть повесят на дверях объяву как в аптеке. Аншлаг обеспечен, может и купят чего, - хмыкнул Толик.
Мы посидели ещё немного, допили вино и решили двинуть к дому.
- А машина? – спросил я Толика.
- Пусть здесь постоит, вечером отгоню,- ответил он, - надо только рыбу забрать.
Сосед быстро сбегал к машине и вернулся с чёрным полиэтиленовым пакетом и бутылкой вина.
- О! У тебя ещё есть! – обрадовался я, увидев бутылку.
- Это Светке, - извиняющимся тоном сказал Толик.
- А! Ну да, святое дело, - кивнул я, - Даю пол-литра можжевеловки через час, при условии, что вино пьём здесь!
Толик нервно дёрнул плечом и призадумался. Вариант более чем выгодный, причём настойку можно было выпить потом со Светкой, ничего не говоря ей про вино.
- Предложение, конечно, очень заманчивое, - задумчиво протянул мой приятель, прикуривая сигарету, - пожалуй, мы так и сделаем. Тем более, Светка про эти три бутылки вина ничего не знает…Да и не в коня корм, если честно. Ей этот сушняк что кислый компот…Только давай куда ближе к дому, а то я за себя не ручаюсь.
Мы переместились на скамеечки около поликлиники и приступили к третьей бутылке. Толик к тому времени технологией открывания бутылок дверным ключом овладел в совершенстве.
- Великое открытие, - сказал он, легко протолкнув пробку внутрь, - Давай стакан.
Оказалось, стаканы мы забыли на скамейке у магазина. Вино пришлось пить по-пионерски – из горла передавая бутылку друг другу.
- Прямо как на выпускном после школы, - хмыкнул я, принимая бутылку от соседа.
- Я тогда ещё не пил, - ответил сосед, - Так что третий курс, весна…
- Третий курс я отбыл на казарменном положении, - грустно произнёс я, прикладываясь к бутылке.
- Армия? – не понял Толик.
- Академия тыла и связи, - сказал я в ответ и отдал бутылку обратно соседу.
- Подчинённый должен иметь вид бравый и глуповатый…- процитировал Толик, сделав большой глоток вина.
- Дабы разумением своим не смущать начальство, - продолжил я и отобрал бутылку у приятеля.
- Не хотел обидеть…- тут же начал сосед.
- Не в этом дело, - оборвал его я, - Есть армия на плацу, и армия на войне. Это вещи абсолютно не совместимые и, соответственно и люди там разного пошиба.
- Ну да, - согласился Толик, - на войне выживают сильнейшие.
- Скорее умные и в меру трусливые, - сказал я.
- А вот скажи мне, почему наши баллистические ракеты имеют такие невыразительные названия – «тополь», «воевода», «сармат» какой-то? – вдруг спросил сосед и отдал мне вино.
- А что тебе не нравится? – не понял я.
- Ну, вот называлась бы баллистическая ракета «Звездюль-1», или просто «Пипец», - сказал он.
- И её модификация «Полный Пипец» - хмыкнул я, хорошо глотнул «Ахуа» и отдал бутылку.
- Баллистическая ракета последнего поколения «Трендец», - отозвался сосед, прикладываясь к вину.
- «Трендец» - глубокая модернизация «Пипца», баллистическая ракета последнего поколения это «Едлак», с разделяющейся головкой – уверенно сказал я.
Толик подавился вином и закашлялся.
- Тогда следовало бы переименовать баллистические ракеты в е****стические, - предложил он, придя в себя.
- Жаль, что враги ничего не поймут, - вздохнул я.
- Почему это? – не понял мой приятель.
- Боюсь в американском языке просто нет достойного эквивалента, к тому же америкосы привыкли всё классифицировать по-своему, - ответил я, - Назовут наш «Полный Пипец» каким-нибудь «Светлячком» или просто пошлой «Молли» и все дела.
- Заслать к ним в генштаб хорошего переводчика, пусть объяснит, - хмыкнул Толик.
- Не поможет, - помотал я головой, - Нужно быть русским, чтобы понимать эзотерическую мощь весьма многогранной смысловой сущности слова «Звездюли» и знать, насколько глубока разница между пипцом и полным пипцом. Можно, конечно один раз показать как это выглядит в реале, но боюсь, тогда некому будет объяснять.
- Да, уж лучше не надо, - согласился со мной Толик, - Хотя, если честно, пипец или елдак и без того звучат угрожающе. Чисто интуитивно, на уровне сочетания звуков.
- Медный таз, - кивнул я.
- Что медный таз? – не понял приятель.
- Хорошее название для системы радиоэлектронной борьбы, - пояснил я, – оперативное соединение противника было накрыто «Медным тазом» и того…накрылось им с концами…
- Какое ещё соединение?
- Американское, - уверенно сказал я, - в составе авианосца «Биг Мак» и тяжелых крейсеров – «Бубль Гум», «Микки Маус» и «Блокбастер». Наши накроют их «Медным тазом», у них полетит к чертям вся электроника, и они останутся без ужина. А потом в атаку пойдёт штрафной дивизион эсминцев – «Укушенный», «Отмороженный», «Безбашенный» и «Беспредельщик». В общем, устроят им по второму разу 9 августа[*2].
- Фига се загнул, - с сомнением сказал сосед.
- А «Фигасе» это японский тяжелый авианесущий крейсер типа «***се», - ответил я, - Всего построено три единицы – «Фигасе», «Хуясе» и «Хренасе»…
- Так, на вот, допивай, да пойдём, стратегический ты наш, - язвительно заключил Толик..
Он отдал мне бутылку, в которой на дне ещё было на пару глотков вина. Я допил вино и поставил порожнюю посуду под скамейку.
- Ладно, пойдём, - сказал я вставая.
Толик прикурил сигарету, и мы не спеша, побрели к дому мимо школьной баскетбольной площадки, где с утра пораньше трое тинейджеров уже стучали мячом.
- Слушай Толик, - сказал я после некоторого молчания, - а каковы нынче котировки на сегодняшний полуфинал?
- Полуфинал? – оживился сосед, - Бразилия – Германия? Я думаю 1,15, ну 1,25 в пользу немцев. Тут выгоднее ставить на счёт, но ведь хрен угадаешь…А чего это тебя вдруг это заинтересовало? Ты знаешь счёт полуфинала?
- Меня тут нынче инопланетяне похитили, - ответил я.
- Вот как! – спокойно отреагировал сосед, - Инсайдерская информация… Анальное зондирование было?
- Какое ещё зондирование? – не понял я, - Не было ничего такого.
- Значит всамделишные инопланетяне, - сказал Толик, - а то ещё говорят, есть банда извращенцев, косящая под инопланетян. Ничего страшного в этом нет, просто неприятно, когда тебя как лоха разводят… Меня же тоже пару раз инопланетяне похищали. Первый раз года три назад, после месячного запоя, так что я мало чего помню, а второй раз в прошлом месяце. Просили ничего не сообщать Мудельману и Вульфу об эффекте Баронсудзяна, и не вкладывать деньги в акции Барбадос-Карахоского национального когнитивного депозитария. Это может спровоцировать ненужный рост доходностей до многолетних максимумов…Слушай, а ты никому ничего не говорил?
- Нет…А что такое? – забеспокоился я.
- Ну, раз ты знаешь счёт, то ведь не грех на этом немного и подзаработать, - полушёпотом сказал мой приятель.
- Счёт, если честно, я не знаю, - почему-то соврал я, - Я только знаю что, победят немцы, а последний гол забьют бразильянцы.
- Чудненько! – также полушёпотом сказал Толик, - Поставим на победу фашистов, потом будем ставить на то, будет ли ещё гол или кто забьёт следующий гол или сколько мячей всего будет забито – вариантов масса. Тысяч пять-шесть поднять можно…Деньги пополам, идёт?
- Можно, - немного поразмыслив, согласился я.
- Футбол во сколько начинается? – спросил меня сосед.
- Полпервого, - ответил я.
- Я тогда за тобой часов в одиннадцать зайду, пойдём в «Гудвин», там поцивильнее, и платят всегда, только у меня денег нет, - сказал Толик.
- Сколько надо? – спросил я.
- Тысячу.
- Не вопрос. Можно и больше, - пожал я плечами.
- Нет, больше не надо, а то ещё догадаются, что мы в теме, - решил Толик, - И одеться надо поприличнее. Костюм есть?
- Костюм? В такую жару?
- А без костюма в «Гудвин» не пустят, - развёл руками мой приятель.
- Тогда пойдём в «Штрафную», - предложил я, - там тоже принимают ставки и можно ходить в чём угодно.
- Ну, на худой случай, можно и в «Штрафную» - неожиданно легко согласился Толик.
Тут нас загнала на обочину поливалка, а сразу за ней, обильно дымя плохо отрегулированным дизелем, проехал мусоровоз.
- Нет, ну вот нашли место! - возмутился я, когда машины уехали.
На бетонной стене помойки какой-то умник зелёной краской каллиграфично написал «А что если Бог есть?».
- Когда успели? Вчера днём ещё не было, - удивился сосед, решив что я возмущаюсь по поводу надписи.
- И главное зачем? – продолжил я, - Можно подумать, что, вынося мусор, кто-нибудь прочитает и задумается.
- Это мы сейчас поправим, - уверенно сказал Толик, поднял с земли обломок кирпича и решительно направился к стене.
«А что если Бог пить?» вкривь и вкось накарябал он рядом с зелёной надписью, а потом ещё пририсовал бутылку и гранёный стакан, который вышел у него особо высокохудожественно.
- Теперь хотя бы посмеются, - удовлетворённо сказал сосед, выкидывая в траву остатки кирпича, - у людей должен быть выбор. В конце концов, каждому своё.
«Богохульственно как-то», - подумалось мне, - «хотя, похоже, на самом деле, Бог ни есть, ни пить».
- Бог и то, что о нём думают люди – вещи разные, - между тем, продолжил Толик, - а попытки привлечь столь занятого Джентльмена в качестве третейского судьи или служителя Немезиды к нашим людским обстоятельствам и вовсе смешны. И вообще у нас с ним договор о невмешательстве – я его не ругаю и не мешаю его замыслам, а он не лезет без спроса в мою жизнь.
- И давно у вас так? – поинтересовался я.
- Я же тебе говорил, что меня три года назад инопланетяне похищали, - сказал сосед, - я пьян был, они ничего от меня не добились и сплавили к нему. Он спросил, может ли рассчитывать на меня в трудную минуту, так же как я на него. Видимо он совсем потерял веру в себя. Я ответил, что в трудную минуту привык рассчитывать только на себя, но если я чем-то смогу ему помочь, вся моя скромная сущность в его распоряжении, без экстрима, конечно же. На том и порешили.
Тут я почувствовал, что мне совсем захорошело, и организм всем своим естеством возжелал прилечь.
- Ладно, пойдем, можжевеловки налью, - сказал я, и мы направились к парадной.
Поднявшись на этаж , я долго искал в связке ключей нужный, потом никак не мог попасть ключом в замочную скважину, и под конец, уже открывши дверь, с обильным звоном, уронил всю связку на пол. Едва я распахнул дверь, как в нос шибанул крепкий запах конопляного дыма .
- Кстати говоря, в последнее время у тебя часто из квартиры палёными тряпками несёт, - сказал Толик принюхиваясь.
- А это, небось, Бабс развлекается, - отмахнулся я.
- Какой ещё Бабс? – не понял сосед.
- Говорящий еж, - спокойно ответил я, - он у меня третью неделю живёт, футбол смотрит, а то у него в лесу телевизор есть, а электричества нету.
Толик нахмурил лоб и подозрительно посмотрел на меня.
- Сейчас посмотрим, что там такое, - процедил он и, оттерев меня в сторону, решительно протопал внутрь квартиры.
Сосед распахнул настежь дверь в комнату и скрылся в сизом наркотическом дыме. Тут же жутковато хохотнуло, вроде как потемнело и сверкнуло молнией. Раздался оглушительный грохот, дом подпрыгнул, дребезжа стеклами, захлопнулась комнатная дверь, и всё стихло. Повисла какая-то кромешно-ватная тишина, даже с улицы не доносилось никаких звуков, потом дверь в комнату открылась, и на пороге появился бледный как полотно Толик. Мелкими шажками, с немигающим взглядом он проследовал мимо меня.
- Дурацкие у тебя шутки…- уже на лестнице с трудом выдавил из себя сосед и аккуратно прикрыл входную дверь.
Я осторожно заглянул в комнату. Облака конопляного дыма поднялись под потолок и сконденсировались в маленькую свинцово-чёрную грозовую тучку, и из неё крупными каплями шёл дождь, по комнате плавали мелкие хлопья сажи. На журнальном столике стояла на три четверти освоенная двухлитровая бутылка можжевеловки, три гранёных стакана и миска с салатом. В стеклянной пепельнице курилась, подпитывая тучу зелёным дымом, сигара, свёрнутая из цельного листа конопли. На диване с выражением безмерного удивления на мосях, по стойке смирно сидели Мямля и Макарон. Рядом с ними лежал чёрный цилиндр украшенный петушиными перьями и трость с золотым набалдашником в форме черепа[*3]. Бабс, судя по всему будучи изрядно на веселе, развалившись, сидел на детском стульчике и задумчиво глядел в никуда, беззаботно болтая ногой. Потом он неожиданно ловко дотянулся до сигары в пепельнице и дважды со смаком пыхнул ароматным зелёным дымом.
- Нельзя, понимаешь, вот так неожиданно, без стука врываться в помещение, - сказал он, стряхивая пепел прямо на пол, - можно же чёрте что увидеть!
- А что он увидел? – поинтересовался я.
- Это ты лучше у него и спроси, - ответил Ёж, - только вот теперь барон Суббота должен выполнить его самое заветное желание.
- А с кошками что? – спросил я.
Бабс покосился на Мямлю с Макароном.
- Кошки в полном восторге, - меланхолично сказал колючий гад, - не беспокойся, скоро оклемаются. На вот, дёрни немножечко, по-нашенски, по-ямайски.
Бабс протянул мне сигару. Я машинально взял её и сделал хорошую затяжку. Поначалу я ничего не почувствовал, потом в теле образовалась необычайная лёгкость, а в лёгких будто взорвался картуз чёрного пороха. Глаза моментом вылезли из орбит и я, принялся надсадно кашлять, обильно паря по сторонам зелёным дымом.
- Да, мон шер, Самеди барахла не курит, - откомментировал ситуацию ёж, отобрал у меня сигару и принялся дымить сам.
- Эта… Прекращай безобразничать, - сказал я ему, прокашлявшись, - соседи и так уже жалуются на запах из квартиры.
- Завидуют. Хорошая вещь, - спокойно ответил Бабс, выпустив под потолок пару дымных колец, - Обеспечивает неповторимый момент расслабления даже при очевидном синдроме дефицита положительных эмоций. Что у них там есть? Жизнь проходит мимо пять через два или два через два, а всё одно за пятницей понедельник… деньги летят, наши деньги как птицы летят…Тухнивые пижульки на ужин, пихнивые тужульки ночью…Что остаётся? Тревожная застылость мира, привычка при жаре и другой надобности жать попку… Мрачные параболы судьбы – бессмысленные и неотвратимые… Не то хорошо темперированный клавир, не то хорошо блиндированный капонир… Мрачно и банально, как волдырные элементы сыпи…Нет, можно конечно, разнообразия ради, бегать как потерпевший и орать как угорелый – полужирный, полужирный поезд полупассажирный, имея в своё оправдание 3,5 промилле алкоголизма в крови[*4] … Но в итоге-то в лучшем случае в выписном листе появится эпикриз «Умер от сердечного приступа во время эротического БДСМ-квеста»…
- Ты мне прекрати тут зубы заговаривать, Дурремант штопаный! - вдруг обозлился я на ежа.
Бабс лениво посмотрел на меня, ещё раз пыхнул сигарой и откинулся на спинку детского стульчика.
- Ничуть не бывало, - помотал он головой, - если бы я заговаривал тебе зубы, я сказал бы примерно так: Плотно зияя ульхаком народы Штральзунда, Штруделя и Шнейдемюля всеми швабрами своей души высказались за капудание, решадие, мухамедие и трахомудие. Напрасно правители Шопен-Гауэра, ссылаясь на авторитет Шульберта, Шульмана и Шпильмана, бхуттно зульфикарили, требуя устранить беспредел из многих пунктов, и фактически санкционировали применение полицией хрентабельного оружия в случае неповиновения, таким образом, надеясь сорвать величественную поступь наших гастролей. Теперь нас брахмапутренно и гигровато встречает Шропшир, и на этом фоне все обвинения в лилибуллеризме и подстрекании просто поражают своей голой словностью. Концерт на «Шальке-арена» обещает быть воистину недвусмысленным ответом тем, кто считает, что рок-н-ролл находится в процессе серьёзного вымирания. Единая синкопальная церковь свидетелей взятия барэ на пятом ладу при финансовой поддержке Зюддойче и Габана, Мартини э Росси, Бормиоли э Рокко, Муссолини э Дуче, представляет единственный в северо-западном полушарии мозга концерт культовой брустанской панк-группы «Патриотическая деменция» в рамках мирового турне в поддержку нового альбома «Клуб модных штанишек адмирала Триппера»[*5]. После окончания концерта фуршет!
Самозабвенно неся всю эту ахинею, колючий гад продолжал активно покуривать сигару, дым, однако, обратно не выпуская. Вероятно, поэтому ёж раздулся больше чем вдвое, а его голос стал визгливым. Под конец тирады он завибрировал всем телом, потом раздался свист похожий на звук работающего газотурбинного двигателя. Вдруг Бабс взмыл над стульчиком и повис примерно в метре от потолка.
- И не далёк тот час, когда в просторы Вселенной полетит наше великое Вам-бама-лума-а-вам-бэм-бум![*6] – пафосно закончил он, перекрикивая свист, - Ура, товарищи! До встречи на головном линкоре!
Ёж сделал круг по комнате, вылетел в открытую балконную дверь, с оглушительным рёвом свечой рванул вверх и стремительно исчез в вышине.
«Прям как Карлсон. Тот тоже улетел, но обещал вернуться» - подумал я, глядя на распухающий в голубизне летнего неба инверсионный след
- Вот засранец, - смачно выругалась пришедшая в себя Мямля, - я так и знала, что он оставит нас с носом!
- Милорд, куда же вы! – тут же заорал очнувшийся Макарон, - Подождите! Я с вами! Давайте опять переведём все часы в доме!
Кот сполз с дивана, шатаясь выбежал на балкон, и неуклюже махая лапами рухнул вниз.
- Так вы устроили эту хрень?! Зачем? – возмутился я.
- Это Бабс придумал, - виновато ответила Мямля, - мы с Макароном только помогали ему. Он обещал Макарону румелийское беллербейство и титул муркиза.
- А ты чего ради подписалась на это? – поинтересовался я.
- Обещал на мне жениться… - сказала кошка, потупив взгляд.
- Ёж? А как ты себе это представляла? – удивился я.
- Он говорил, что я ему нравлюсь, и он хочет, чтобы у нас были дети…- вздохнула Мямля,
- Какие ещё дети? Как? – недоумевая, спросил я.
- Не знаю, - растерялась кошка, - говорил, у него есть связи на самом верху и он всё устроит… Называл меня клепсидрой своей души… Он просто использовал меня и ни капли не любил! Господи, ну какая же я дураааа! Мяяяяу!!!
- Не расстраивайся, - сказал я Мямле и погладил её по голове, - я люблю тебя, как только человек может любить кошку. Ты самая лучшая серо-полосатая киса в мире!
Тут опять хохотнуло, с дивана исчезли трость и цилиндр, из пепельницы пропала сигара. Дождь, до сих пор шедший из тучи под потолком прекратился, потом со стола исчезла бутылка с остатками можжевеловки.
- Давай чего-нибудь съедим, а то я такая несчастная, - всхлипнула Мямля.
- Пойдём,- согласился я, - угощу тебя двойной вкуснятиной в желе.
*1 - См. «Википедия» чайник Рассела.
*2 - намёк на самое тяжелое поражение американского флота 9 августа 1942 года в бою у острова Саво.
*3 - атрибуты барона Субботы, божества культа Вуду.
*4 - соответствует очень сильному опьянению, возможен летальный исход.
*5 - Намёк на название альбома 1967 года британской группы The Beatles «Sgt. Pepper’s lonely hearts club band»
*6 - один из самых известных в рок-н-ролле возгласов придуманный в 1955 году Литл Ричардом.