Ш.А.Мазанаев, Г.Алхасов // «Народы Дагестана». № 3,4 — 2003 год.
"Для поэзии необходимы три условия: музыка, среда и некоторые моменты, отвлекающие от низменного, постоянного, подспудного ужаса жизни. С конца семидесятых годов в России нет ни того, ни другого, ни третьего", - писал небезызвестный журнал "Новое время" в 1994 г., касаясь проблем текущего литературного процесса. О том же самом в ведущих литературных изданиях говорилось и ранее. Например, вопросы кризиса российской поэзии широко обсуждались в 80-х годах на страницах журнала "Литературные вопросы". Такими же неподъёмными для поэзии считаются и годы семидесятые. Отмечается, что в указанный период в российской поэзии не появилась мощная личность, субъект творчества, способный быть не только летописцем и фиксатором перемен, но и за душой имеющий кое-что.
На фоне подобных пессимистических оценок развития поэзии в целом дагестанские литературоведы напротив на примере творчества Р.Гамзатова отмечают ее расцвет в Дагестане. Р.Гамзатова считают любимцем судьбы, счастливым исключением из правил. Творчество поэта с самого начало не только было замечено специалистами и отмечено на государственном уровне многочисленными наградами, званиями и премиями, но и, что более важно, было востребовано читателями. Об этом написано много, немало сказано и о самом творчестве поэта. Тем не менее желание высказаться по этому поводу существует всегда.
Однако разговор о творчестве Р. Гамзатова всегда требует некоторых самоограничений, как-то - осторожность, признательность, искренность. И не только потому, что Гамзатов - фигура незаурядная и хотя бы поэтому говорить о нем - это значит пойти на известный риск, но и потому, что лучше, точнее и правдивее, чем сам поэт о "времени и о себе", не скажет никто. А что касается рассуждений о нем и о его творчестве, то они остаются рассуждениями, а точнее - одним из возможных вариантов толкований его поэтического мира.
К несомненным творческим заслугам Р. Гамзатова относят идейно-тематические и жанрово-стилевые новации, которыми автор обогатил дагестанскую литературу, чем стимулировал ее развитие. Это прежде всего создание поэтом впервые в дагестанской литературе новых художественных структур и жанровых конструкций, ранее не бытовавших в дагестанской литературной культуре. Это лиро-эпические поэмы, образцы публицистических обращений, посланий и т.д. Отмечается также, что в творчестве Гамзатова старые традиционные поэтические формы приобрели новое осмысление - это и одическая хвалебная лирика, получившая гамзатовское освещение, и новые элегии, в которых сошлись, слились традиционные общественные и интимные элегии-плачи, и элегии, построенные на основе воспоминаний", а не на основе привычных переживаний, и поэтические миниатюры (двустишия, четверостишия, восьмистишия), обособленные от традиционных произведений новой силой, вложенной в них автором, и многое другое.
Именно на этих аспектов творчества Р. Гамзатова по сложившейся традиции фокусируют внимание исследователи, подчеркивая художественные и творческие обретения поэта. Однако, исключая недооценку и, тем более, не отрицая очевидные успехи поэта в этой области, считаем уместным констатировать тот факт, что подобная оценка любого творчества и творчества Р. Гамзатова в частности, коль скоро речь идет о нем, является односторонней. Более того, полагаем, что такой подход сужает понимание необъятного поэтического мира поэта. Ибо жанрово-стилевые, идейно-тематические аспекты, необходимые, но все же формальные атрибуты произведения и сами по себе, каким бы суперноваторским они не являлись, не выражают сути творчества, т.е. того, ради чего им и занимаются. Схемы и структуры не есть поэзия. Читателя мало интересует, к какому жанру относится то или иное произведение. Его волнует, прежде всего, духовный контекст его, т.е. то, что затрагивает его душу.
К сожалению, часто в исследованиях превалирует механический подход оценки творчества Р. Гамзатова, что искажает его истинное значение. К примеру, стихи, поэмы и другие произведения Гамзатова востребованы не только дагестанским читателем, но и российским, не говоря о читателе зарубежных стран. Поэтому, если исходить из того понимания популярности творчества Р. Гамзатова, что высокие рубежи поэзии поэтом достигнуты благодаря формальным новаторским идеям, то данный тезис, если и будет соответствовать действительности в дагестанских реалиях, но не будет верным для реалий российских, в литературе которых жанрово-стилевые, идейно - тематические разновидности представлены более широкой палитрой, то есть удивить российского читателя тут нечем. Очевидно, это имел в виду Р. Гамзатов, когда в статье "Возможен ли аварский сонет?", защищая свою позицию, отвечал своим оппонентам, что европейский сонет не причем в том, что он написал стихи, формально напоминающие первые.
Дело не в форме, тем более не в названиях их, и не потому Р. Гамзатов Поэт с большой буквы, что ввел множество новаций в дагестанскую поэзию, литературу, хотя и это важно, а потому, что у него, пользуясь выражением журнала, упомянутого выше, и "за душой имеется кое-что". И соответственно, разница между ним и другими поэтами, у которых, несомненно, имеются свои какие-то успехи, достижения и удачи, заключается не в том, кто насколько больше или раньше освоил те или иные жанры, стили и т.п., а в умении из хаоса тем, идей, мыслей подмечать то единственно важное и выразить его так, чтобы и в сердце читателя он отозвался с такого же силою чувств, как и в сердце самого же автора. Вот тут-то, как слагаемые успеха, и нужны и мастерство, и талант, и, как говорил Евгений Рейн, "удача звездочета", которые, надо подчеркнуть, у Р. Гамзатова имеются с лихвой, и, конечно, биение большого сердца, кровью которого все это скрепляется. Р. Гамзатов - не летописец, не фиксатор перемен, а Поэт. Но жаль, что не всегда многообразный, многомерный поэтический мир его в литературоведческих работах, в которых суть подменяется фразами общего характера, не находит адекватного отражения.
Наглядность этого тезиса проявляется, например, в том, как в них до банальности просто представляют поэтическое отношение поэта к фольклору, сообщают, что Р. Гамзатов тогда-то написал то или иное произведение на фольклорную тему и вдохнул в него новую жизнь благодаря чему-то, скажем, тем что "нравственный выбор, сделанный главным героем, усилен" и т.д. Как - будто отношение поэта к фольклору, а шире - к национальной культуре ограничивается выбором в качестве темы произведения фольклорного сюжета.
Подобные оценки обедняют творчество Р. Гамзатова, в рамках их теряется как глубинная сущность самой поэзии, так и самоценность творчества поэта. Социальная роль поэта заключается в том, чтобы быть хранителем и носителем национальной идеологии, но не идеологии социальных групп или партий. Поэтому художественная ткань поэзии истинного поэта - от образной системы до интонационного рисунка - должна соответствовать этой концепции. Ибо только через это реализуется национальная суть творчества. Ни один образ, ни один речевой акт не имеет самостоятельной эстетической значимости вне духовных ценностей национальной художественной системы. Опора на что-то иное превращает поэзию в филологию.
Заслуга Р. Гамзатова как поэта в том и заключается, что высоких рубежей поэзии он достиг не благодаря опоре на эстетический опыт иных литературных традиций, как это часто представляют, а через суверенность духовных ценностей своего народа и обеспечение непрерывности связи с духовным наследием прошлых поколений. Об этом свидетельствует само существо творчества Р. Гамзатова, которое глубоко народно. Стихи и поэмы его близки и понятны народу, ибо они плоть от плоти народные. Именно поэтому его стихи легко перекладываются на музыку и поются в народе.
В этой связи надо подчеркнуть и то, что в системе духовных ценностей дагестанцев песня занимала и занимает особое и первостепенное значение. И поэтому назваться песенником в Дагестане должно быть более почетно, чем поэтом в традиционном понимании этого слова. В этом смысле Расул Гамзатов больше песенник, чем поэт.
Творчество, поэзия Р. Гамзатова оказала и продолжает оказывать огромное воздействие на дагестанскую поэзию. Как справедливо считают, многие поэтические новации как по форме, так и по содержанию имеют гамзатовскую мету. Об этом много пишут в специальных работах, но не изученным остается вопрос взаимодействия творчества Гамзатова и поэзии т.н. младописьменных народов. Восполняя этот пробел, здесь мы хотим коснуться вопроса влияния творчества Р. Гамзатова на агульскую поэзию.
Агулы - малочисленный народ, который лишь недавно - в начале 90-х годов - обрел свою официальную письменность. За двенадцать-тринадцать лет, прошедших после этого знаменательного события, агульская литература в своем развитии совершила ощутимый скачок. Имеется в виду выход в свет произведений агульских поэтов Габибуллаха Омарова, Шерифа Шерифова. Камалдина Ахмедова, АбуМуслима Лутова. Раисы Рамазановой, Гусейни и других. Кроме них, своими публикациями в различных периодичес ких изданиях как вполне сформировавшиеся поэты заявляют о себе Джавгарат Якубова, Гаджи Алхасов, Курбан Мусаев, Пирдам Агасиев, МагомедРагим Меджидов, Вагид Магомедов, Магомед Магомедов, Рамазан Исрафилов, Джагил Япунов, Ахмед Курбанов...
Однако палитру агульской литературы составляют не только эти поэты, и история ее начинается не с 90-х годов. Хронологически истоки ее начинаются значительно раньше. Агульские авторы периодически заявляли о себе своими произведениями, следы которых сохранились в различных источниках. Так, первый известный нам агульский поэт Агъул Навруз творил еще в ХУ11 веке. Его стихотворение «Мен олдум» на азербайджанском языке включено в сборник стихов лезгинских поэтов выпущенный в Баку уже в наше время.
Помимо него к одним из ранних агульских поэтов можно отнести неизвестного автора, чьи стихи (всего 12 куплетов) переведены немецким ученым А.Дирром в 1907 году в своей научной работе «Агульский язык» и в качестве поэтических образцов агулов включены в свою книгу. Отличительной особенностью этих стихов, выдающие их авторский почерк, является четкая на арабский манер рифма, высокое исполнение и не характерные для народной поэзии агулов размер и образная система.
К плеяде ранних агульских поэтов также можно отнести Абдул-амида из Дуруштула, Хутхуллу Мухаммада, Замира из Ричса, Гаджи-Сефера из Арсуга, Мешебека из Худига и других самобытных поэтов.
В начале и середине ХХ века писали Мусалав Рахманов, отрывки стихов юмористического и сатирического характера которого народ при случае декламирует до сих пор, и Хабиб Набиев. У последнего наряду с лирикой, отмечаются стихи и политической направленности. Х.Набиев во время хрущевской оттепели был активным участником политических акций в городах Баку и Сумгаит, за что впоследствии был арестован и посажен в тюрьму. Трагически складывалась судьба поэта Муртуза Магомедова из Рича, который жил в Воркуте.
К поэтам старшего поколения агулов можно отнести и Тажудина Набиева, Садыка Квардалского, Амая Тагирова, Кари, Алихана, Чупана и Фатима из Буркихана и многих других, творчество которых требует индивидуального рассмотрения.
Отличительной особенностью агульской поэзии является многоязычие. Агульские поэты с самого начала, кроме родного языка, осваивают среду арабского тюркского, азербайджанского, лезгинского и русского языков, Почти все агульские поэты двуязычны. Так, из названных современных поэтов Г.Омаров и К.Ахмедов создают свои стихи как на родном — агульском, так и на лезгинском языках, П.Агасиев и Гусейни — на агульском и русском, Д.Якубова — на лезгинском и т.д..
Но золотым фондом агульской поэзии является песенная культура народа, возраст которой исчисляется тысячелетиями.
Одноголосное, короткое в четыре строки, неотделимая от исполнения под аккомпанемент бубна или без. Просто голосом — агульская песенная культура маг1нибур («песни») сродни испанскому Канте-хондо - «глубокое пение», о котором великий испанец Федерико Гарсия Лорка писал, что «оно поистине глубокое, глубже все без и морей, много глубже сердца, в котором сегодня звучит, и голоса, в котором воскресает, - оно почти бездонно. Оно идет от незапамятных времен, пересекая могильники веков и листопад бурь. Идет от первого плача и первого поцелуя». В агульском языке стихи и песня неотделимы и обозначаются одним словом — маг1нибур; в них, как в испанском Канте-хондо, борются две стихии — поэзия и музыка. Слова и мелодия в них устойчивы, но песня часто не повторяется и, сколько ни пелось, духовный подтекст их не исчерпывается. В их их гортанных звуковых переливах, как и в Канте-хондо, сквозит необъятное жизненное пространство. И самое удивительно, они, как и много сотен лет назад, также современны. Образцам такой высокой поэзии мог бы позавидовать любой поэт. Именно образцы высокой поэзии питают во много творчество агульских поэтов.
Необходимо отметить еще одну из существенных особенностей агульской поэзии. Это то, что развитие ее идет самостоятельно, вне процесса развития общедагестанской литературы, что делает ее в какой-то степени самобытной. Очевидно это является результатом оттеснения ее из официального общедагестанского литературного пространства. Так, например, общедагестанская литература за последние тридцать — сорок лет развивалась в основном по пути обогащения ее идейно-тематической и жанрово-стилевой палитры, агульская поэзия же развивается в глубь, как бы во внутрь себя, в сторону освоения внутренних ресурсов. Кроме того, в отличие от общедагестанской литературы, она не отягощена идеологическим грузом прошлых лет.
Как видим, даже схематическое изображение агульской поэзии дает достаточно непростую ее картину. Как и всякая другая поэзия, она не стоит на месте.
В последние годы в ней появляются новые штрихи, новые нотки, которые мы склонны считать результатом влияния общедагетанской литературы и прежде всего — поэзии Расула Гамзатова. К таковым можно отнести освоение агульской поэзией нехарактерных ей прежде поэтических образов, например, образа журавлей в одноименном стихотворении «Журавли» - по агульски «Г1улиг1улияр» неизвестного автора, оказавшегося в нашем распоряжении. Правда, сюжет здесь иной, чем в известном стихотворении Р.Гамзатова, но сам образ, несомненно, возник под влиянием последнего.
К подобным новациям агульской поэзии можно отнести и появление в ней нехарактерных для нее прежде сюжетных стихов, предназначенных для исполнения, зарождение которых мы склонны связывать с влиянием популярных в народе в свое время песен на стихи Расула Гамазтова «По горным дорогам», «Долалай», «Ай лаззат». Этим можно объяснить появление в творчестве агулов и песен о Шамиле. В качестве примера можно привести агульскую песню «Имам Шамиль». Под глубоким впечатлением от прочитанного один из авторов этой статьи (Г.Алхасов) в свое время также занялся переводами стихов Расула Гамзаитова на агульский язык, в частности, таких как «Журавли», «Высокие звезды» и другие. Насколько опыт удался тогда, сказать трудно. Но мы уверены в том что влияние творчества великого поэта Расула Гамзатова на поэзию младописьменных народов, и не только их, возрастет с годами.
Появление в творчестве агульских поэтов таких лирических жанров, как сонеты, баллады, экспромты, элегии, триалеты, этюды, двустишия, четверостишия, восьмистишия, прежде всего восходит к гамзатовской традиции. Этими жанрами особенно активно пользуется в последние годы Камалдин Ахмедов. От традиционной агульской песни современные поэты переходят к широкой палитре, разнообразным жанрам, к которым в первую очередь в дагестанской поэзии прибегает Расул Гамзатов.