Их было двое: Никита, восемнадцати лет и Егор, младший, четырнадцати лет. Никите, как старшему, было строго-настрого сказано сойти на платформе Рекушино, ни с кем, кроме проводников не разговаривать, рюкзаки без присмотра не оставлять. Дойти до бабушки – им она уже была прабабушкой, содержимое рюкзаков оставить ей. Содержимое было самое простое: мыло, комплект нового постельного белья, кухонный набор и прочее, что насобирала мать. Егору оставалось только слушаться брата, нести свой рюкзак да читать в дороге книгу: делать все равно было нечего, а ехать нужно было больше часа. Вагон был наполовину заполнен пассажирами, кто-то негромко переговаривался, но большей частью все молчали, смотрели в окна или дремали. Братья, показав проводнику билеты, перебросились парой фраз и до остановки доехали молча: один – читал, второй: всю дорогу смотрел за окно, изредка поглядывая на наручные часы.
Приезжали они сюда регулярно: прабабушке было за семьдесят, жила она в деревне, от которой осталось всего несколько домов. Доживали в ней свой век несколько старушек, почтальон Сергей Иванович, к которому уже давно никто не ездил, а сам он в город ездить не любил. Родственники уговаривали его переезжать, но, после крупной ссоры, оставили все как есть. Еще в один дом каждое лето приезжала женщина, которой все сторонились: была она необщительная, жила одна, сама носила воду с колодца, сама же вела небольшое хозяйство. Дом ей перешел по наследству, а вот откуда она и как ее звали – никто в деревне не знал, да и знать уже не хотел. Иногда она просила о какой-то незначительной помощи Сергея Михайловича: тот тоже был человек молчаливый, ездил на стареньком «УАЗе» до ближайшего магазина, привозил всем, кто просил, продукты и самое необходимое. Была у него еще моторная лодка, на которой он выезжал на реку и на острова. В общем, существовала сама по себе такая колония: три двора и две улицы. Никто никому не мешал, все жили, как умели. Егор и Никита приезжали сюда, как сами себе отдавали отчет, с удовольствием: природа, тишина и впечатления, которые в городе потом приобретали какие-то новые краски, несвойственные окружающей повседневности.
- Но жить бы я здесь не стал… - говорил Никита. – Чего тут делать? Рыбу только ловить, да пенсию ждать раз в месяц. С тоски помрешь.
- Да тут скоро и не останется никого… - отвечал Егор. – Я бабуле Нине тоже говорил к нам переезжать, не хочет.
- И чего она там делать будет? – резонно замечал Никита. – Спать в углу, да на скамейке весь день сидеть. Нас и так четверо, куда ее-то еще.
Но приезжать им все-таки нравилось туда. Дорога от платформы занимала почти час, но ходить здесь они давно привыкли, в деревне гостили дня по три, потом уезжали обратно, на свой манер отдохнув.
Пройдя через лес, затем – через поле, братья спустились в дол, где деревня и располагалась. Скоро должны были зацвести сады, но пока все вокруг словно застыло в ожидании: вот-вот и весна распустится, как соцветия на ветках яблонь. Много домов в деревне были давно заброшены, ставни на окнах – закрыты, вдоль заборов стояла некошеная никем жухлая прошлогодняя трава.
На глаза им, когда они вошли в деревню, первым, как всегда, попался колодец, общий для всей улицы. Вода здесь была необыкновенная по вкусу, за ней не раз приезжали отовсюду: с флягами, канистрами и прочей тарой. Накачивали, скрипя воротом, и увозили с собой, кто сколько мог. Иногда здесь их встречала баба Нина с двумя ведрами. Они помогали ей донести полные ведра до дома. Этим же вечером, когда Егор со старшим братом дошли до колодца, возле него стояла та самая женщина, что летом жила здесь особняком, всех сторонясь.
Ребята переглянулись и негромко поздоровались. Они и раньше здоровались с ней каждый раз, когда встречали по пути, но в ответ она с ними не здоровалась никогда.
- Глухая, что ли… - как-то в сердцах сказал Никита. – Поздороваешься: а она в землю смотрит. Не поздороваешься: бабуля потом скажет: чего со взрослыми не здороваешься…
- Да брось ты… - ответил Егор, оглянувшись. Женщина стояла возле колодца и крутила ворот, поднимая ведро наверх. – Может, того… С головой у нее не в порядке… Здесь так и думают про нее.. Фиг с ней, мы от «здрасьте» не переломимся, как дед говорил…
… В этот раз Никита демонстративно ускорил шаг, стремясь поскорее пройти мимо. Егор, едва поспевая за ним, все-таки бросил взгляд на женщину у колодца и не удержался.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, Егор… - услышал он вслед, и это было так неожиданно, что он чуть не споткнулся. Ему хотелось обернуться, но брат уже ушел довольно далеко вперед, а отставать не хотелось.
- Никита… Да погоди ты…
- Давай быстрее. Чуть-чуть осталось…
- Она поздоровалась, слышал?
Никита остановился.
- Да ладно?
- Ты не расслышал, что ли?
- Нет. Да показалось тебе.
Егор даже растерялся.
- Говорю же: поздоровалась.
- Может и поздоровалась. Поздравляю.
Через несколько минут, подходя к дому бабушки, они забыли про этот случай. Да и вспоминать особенно было не о чем – казалось обоим.
Первая в тот приезд ночь и весь следующий день пролетели незаметно: братья рассказывали, что нового за пределами деревни: телевизор в доме был, но смотрела его бабушка Нина лишь изредка, как она это объясняла: «чтобы нервы беречь». Содержимое рюкзаков отправилось в шкаф. Ближе к вечеру было решено топить баню.
Вернувшись в дом, Егор сказал брату:
- Пошли, может, погуляем?
Никита зевнул.
- Неохота. Куда ты собрался-то?
- Да хоть в овраг.
- Да были там сто раз. И темно уже. Ложись спать.
Егор подумал и лег на кровать. Но не спалось: ночь выдалась ясная, луна так и норовила залезть прямо в комнату.
- Никита?
- Ну чего?
- Я пойду все-таки…
- Далеко не ходи никуда… Вот тебя тянет по ночам шляться… И как не боишься…
Темноты и незнакомых мест Егор действительно не боялся. То ли: из-за возраста, а может – по каким-то другим причинам. Но приехать в такие места весной и не погулять ночью под лунным светом казалось ему чем-то неправильным.
- Я скоро.
Стараясь не шуметь, он оделся и вышел на улицу, прямо под лунный свет.
Овраг, куда он пошел, нравился ему еще с тех пор, когда он приехал сюда в первый раз. Было ему тогда лет пять. Держа мать за руку, он увидел его дно: там протекал тонким ручьем родник. Он никогда не был тут зимой, но бабушка, дочь прабабушки Нины, которая жила в городе, говорила, что он не замерзает даже зимой. Нравилось ему здесь, особенно ночью. Бояться ему было нечего и некого: всю округу он обошел с братом много раз, немногочисленных жителей деревни знал всех, до единого. Немного побаивался он лишь старого деревенского кладбища: оно располагалось над оврагом, было небольшим и когда-то огорожено невысоким деревянным забором, от которого сейчас оставались лишь столбы и несколько перекладин, пока еще не упавших от ветхости на землю.
Пройдя по дну довольно далеко, он вдруг увидел то, чего увидеть никак не ожидал: ту самую неразговорчивую женщину, которую встретил у колодца. Она сидела у самого ручья и была не одна: перед ней стояла девчонка, босая, в белом с зелеными цветами платье. Светловолосая и почему-то босая, хотя ночи все еще стояли холодные.
Егор, не зная как ему быть, остановился и присел на корточки, наблюдая. Впрочем, женщина, что-то передав девчонке, встала с места и поднималась вверх по склону. Скоро она исчезла из виду: Егор слышал, как она пошла по направлению к деревне.
Девчонка, разглядывая то, что держала в руках, так и стояла на месте. Егор, так и не решив, что ему делать, поднялся с места и пошел вперед. Когда он наступил в ручей и тот отозвался плеском, девочка подняла на него глаза.
То ли он лунного света, то ли все-таки от страха – а тот начал появляться сам собой – ему показалось, что глаза у нее светились. Но стоило ему подойти ближе на пару шагов, как он понял, что это просто померещилось: обычная игра света. Самая обычная девчонка, лет одиннадцати или чуть постарше. Без какого либо удивления она ждала, когда подойдет к ней.
- Привет… - сказал Егор. – А ты чего босиком?
Второй вопрос у него вертелся в голове все время, пока он шел к ней вдоль ручья.
Девчонка пожала плечами.
- Не знаю… Захотелось.
- Не холодно разве?
Она внимательно оглядела его своими огромными и немного странными глазами.
- А ты всегда по ночам ходишь и про обувь спрашиваешь?
Отвечала она как взрослая и это сбивало мальчишку с толку.
- Меня Егор зовут…
- Да знаю я… Вон вы с братом в крайний дом приезжаете постоянно. Бабушка у вас там живет.
Девчонка отвечала спокойно и даже как-будто насмешливо, словно Егор зашел вдруг в чужой дом без спросу и пытается сделать вид, что все в порядке.
- Ты откуда знаешь-то нас? Я тебя тут не видел никогда…
- Плохо смотрел, значит... Давай от ручья уйдем, ноги уже замерзли… - девчонка, сжимая что-то в руке, отошла от ручья, села на землю. Одной рукой начала тереть ступни.
Егор подошел и встал рядом.
- А ты чего язвишь-то? С тобой разговаривают нормально – а ты огрызаешься в ответ. Тебя как зовут?
- Настя.
- И на том спасибо… - Егор вздохнул, посмотрел по сторонам и сказал девчонке:
- Я домой пошел, в общем. Пошли, провожу тебя.
- Не надо, спасибо… - с какой-то важностью в голосе сказала Настя. – Меня заберут.
- Аааа… - понимающе и с несказанным облегчением в голосе протянул Егор. – Понял я… Это мамка твоя была... Видел я вас только что, когда сюда шел… А чего она тебя среди ночи тут оставляет?
- Ты иди давай, раз пошел. Тебе-то какое дело… - и Настя повернулась к нему спиной, показывая, что разговор окончен.
- Ну ты… - почти восхищенно сказал Егор, собираясь уходить. – Того… Вредная как змея…
- Не вреднее некоторых… - ответила Настя, разглядывая что-то в ладони.
- Подарок, что ли?
- Ты уйдешь сегодня или нет?
- Тьфу ты… - Егор, помогая себе руками, взобрался наконец на вершину оврага. Уже собираясь уходить, он посмотрел вниз: Настя сидела на прежнем месте.
- Дурочка какая-то… - в сердцах сказал он, шагая все быстрее: холодало и луна начала скрываться. – Глаза только красивые… Как у матери… Чего за семья за такая…
… Про встречу с Настей брату Егор решил не рассказывать. Лишь у прабабушки спросил после завтрака:
- А эта тетенька, которая в конце улицы живет – она кто такая?
- Светленькая такая? Да Бог ее знает… Приезжает, до осени пошвыряется в огороде – и уезжает опять. Живет себе да и живет… Пятый год уж, наверное…
- Странная она какая-то…
- Ой, Егорка… - застучал рукомойник. – Столько на свете всяких… Со счету собьешься. У вас их, что ли мало там?
- Да, всякие есть… - отхлебнув чай и поразмыслив, ответил Егор. И осторожно прибавил:
- И дочка у нее такая же…
- Чья дочка? – перестав мыть тарелки, спросила прабабушка.
- Ну ее… Этой… Которую мы с Никитой у колодца видели, когда приехали.
Бабушка вновь начала мыть тарелки, а потом спросила:
- Давно дочку-то видел?
- Ночью. Я гулять ходил, ты же не запрещала никогда.
- И чего там? – баба Нина спрашивала каким-то пересохшим голосом, а может, это просто показалось Егору.
- Да ничего. Они гуляли там в овраге. Я с девчонкой поговорил даже. Вредная как скорпион. И босая возле воды ходит. Хотел сказать, что простудится: а потом думаю – мне-то какое дело. Еще раз увижу – даже не поздороваюсь. У нее мать тоже ни с кем не здоровается.
Прабабушка вытерла полотенцем морщинистые руки, села на табурет и почему-то долго смотрела в пол.
- Бабуля, ты чего? – Егор вскочил с места. – Да не расстраивайся ты… Не пойду я больше никогда ночью гулять тут… Да я в первый раз ее видел. Я и разговаривать с ней не буду больше.
Баба Нина подняла на него глаза, чуть улыбнулась и погладила по волосам.
- Да гуляй… Гуляй… Я и не расстраиваюсь. Как зовут-то ее?
- Сказала, что Настя. Говорю же: как увижу – даже разговаривать не буду.
- Да пусть уж… Разговаривай, раз встретились. Это – ничего… Потом – само пройдет…
- Чего - пройдет? – Егор от ее слов ощутил страх, какой вдруг появился у него вчера на дне оврага, когда он увидел мать с дочерью у ручья.
- Да дружба пройдет. А может – и не пройдет. Ты не говори только про Настю никому?
- Вообще? И Никите?
- И Никите не говори. Моим тоже – не говори ничего. А как увидишь ее еще раз – от меня кланяйся.
Егор кивнул, ничего не поняв. Собираясь (они с братом хотели съездить на реку с Сергеем Ивановичем), все-таки уточнил:
- А почему я раньше ее тут не видел?
- Не время значит было еще…
Сергей Иванович говорил:
- Лодку сегодня вытаскивать не буду, но до реки съездим. День прямо что называется подходящий… А завтра вот дождь обещают… Егорка, ты чего хмурый?
- Шлялся ночью… - пояснил Никита, забираясь в машину. – Он этот… Которые по ночам ходят… Приведение, вот… Кентервильское…
Егор на шутку не отреагировал, и по дороге что-то думал.
Весь следующий день действительно шел дождь. А вечером, по раскисшей и грязной дороге Сергей Иванович довез ребят до платформы.
- Эх, одну куртку на двоих взяли… Ну, как же так… - он вручил Никите свой дождевик. – Держи…
- Да не надо, я так…
- Держи, в следующий раз привезешь…
… Егор Никитин, начальник железнодорожного депо, отец двоих детей, 54 лет от роду, имел обыкновение иногда в майские праздники уезжать на отдых в одиночестве. Брал удочки и все, что полагается и уезжал в деревню. Деревня та называлась Рекушино и там, можно сказать, уже никто и не жил. Там как-то ничего словно и не менялось: и не жил никто, и кто-то, вроде бы, жил всегда. Ходили слухи, что это Никитин и спас ее от полного запустения.
- Чего он таскается туда… Девка у него там, что ли… - однажды настороженно предположил начальник цеха.
- Какие там девки…- махнул рукой Борисов, чья дочь недавно только начала работать в отделе кадров. – Тут у него все, под боком… Старухи там одни живут. Ну, ностальгия …
- А, раз ностальгия… Ну тогда ладно… А то он чего-то рыбы ни разу вроде как и не привез.
… Никитин, зайдя во двор крайнего дома на улице, постучал в дверь. Было уже поздно, цвели сады, белые распустившиеся соцветия как свечи проглядывали сквозь темноту.
В прихожей щелкнул выключатель.
- Это я…
Старушка вышла на крыльцо.
- Здравствуй.
- Вот и приехал…
- Иди, там она сегодня…
… Настя сидела, разглядывая колечко, которое ей привез Егор.
- Нравится?
- Да вроде бы…
- Это хорошо…
- Ты чего в тот раз не приезжал?
- На работе там…
- Ааа…
Ручей шелестел.
- А помнишь, как я тебя в щеку тогда поцеловала?
Егор усмехнулся.
- Да уж… Перепугался я тогда…
Настя рассмеялась.
- Я все вспоминаю, когда мама меня сюда перевезла и сама тут осталась… Я думала: так скучно тут будет. И поговорить не с кем, только с мамой. А потом – ты меня увидел…
- Да…
- А ты не удивился, что ты меня увидел?
- Ты же спрашивала уже… Потом уже… Удивился… Кто же знал-то…
- А я сразу тогда поняла, что ты меня увидишь…
Ночь летела как одна минута.
- Пойду я, Насть.
- Ты приезжай поскорее.
- Постараюсь.
- Егор?
Он остановился.
- Ты мне обещал: когда ты будешь совсем старый – ты переедешь сюда.
- Ну, конечно же. Я же обещал.
- А потом ты снова будешь как в тот день, когда мы познакомились, и мы тут всегда будем вместе.
- Я все помню.
- Ну, иди тогда.
Егор ушел. Настя разглядывала колечко, у ее босых ног журчал ручей по дну оврага.
18 апреля 2022 г.