За сусликами. Наши летние шалости

               
В детском доме весной мы с ребятами ходили в поля за сусликами. Эти неприхотливые зверьки каждый год плодились в неимоверных количествах на полях нашей области, доставляя немалый урон хлеборобам.
Мы ловили сусликов голыми руками, порой рискуя быть покусанными острыми, как секатор, сусличьими зубами.
Сначала нужно было добраться до их колоний по раскисшему глинистому бездорожью. Суслики селились на пригорках, там, где весенний паводок и талые воды не могли залить их многочисленные норы, разветвлённые под землёй ходы.
Необходимо было дождаться подходящего момента, пока ещё не высохли лужи в оврагах. Воды должно быть вдоволь, чтобы осуществить задуманное, иначе все усилия будут тщетны.
И вот мы на месте. В норках полно сусликов, а в канавах стоит талая вода.
Суслики живут колониями или большим выводком на отдельном участке. Мы забивали лишние выходы из нор, кроме двух, чтобы в один лить воду, а из дальнего отлавливать зверьков.
Плешивый, почти голый взгорок являлся прекрасным местом обзора для сусликов, но и для нас вполне удобным местом их ловли.
С собой мы брали несколько цинковых вёдер. Заливая воду в нору, слышалось, как из глубины доносились странные бульканья и хрюканья. Вода то останавливалась, то резко уходила в глубину. Мы доливали, она всхлипывала утробным урчанием. Вскоре воздух переставал прорываться через столб воды, значит, нора была заполнена.
А сусликов всё нет, но мы-то знали их хитрости.
Зверьки боролись со стихией отчаянно. Их норы устроены как раз в расчёте на природное бедствие – ливневые дожди. Для этого предусмотрены запасные продольные и поперечные ходы, находящиеся на разных уровнях.
Против человеческого разума устоять трудно. Бежать сусликам некуда. Они применяли последний, но очень оригинальный способ самозащиты: крупные особи, скорее всего самцы, просто перекрывали в норе задним местом поток воды, сохраняя тем самым возможность продержаться какое-то время остальным. 
Необходима выдержка ; кто победит, хотя мы-то ничем не рисковали, а для них это был вопрос жизни и смерти.
Как ни задерживай воду, она постепенно просачивается, а выход только один.
Под землёй начиналась паника. Эта картина явственно возникала в моей голове, я будто видел происходящую драму: суслик, перекрывающий доступ воде, держится из последних сил. Но жидкость под напором прорывается, вожак не выдерживает и кидается в сторону собратьев. Те, в свою очередь, дальше, а отступать уже некуда.
Паника и давка. Одни захлёбываются, другие успевают прорваться к выходу.
Мы – тут как тут. Вот показалась первая голова, мокрая и скользкая от глины. Нужно изловчиться, быстро схватить суслика сзади за шкирку и бросить в ведро, пока он не опомнится. Главное, не трусить и хватать резко и жёстко, чтобы не извернулся и не резанул по руке зубами.
Мы ловили сусликов подобным образом, бывало, что, изловчившись, они кусали, но азарт, есть азарт. Приспособились хватать их рукой, завернутой в тряпку. Позже, готовясь на «охоту», брали с собой рукавицы, так безопасней.
Всего несколько сусликов прорывалось из затопленной бездны. Мелких мы пропускали или откидывали, нам было вполне достаточно пяти-семи упитанных особей.
Охота заканчивалась, разводился костёр, мы обсушивались, потрошили суслей и обдирали шкурку, насаживая тушки на прутья. Медленно поджаривали их, как шашлык.
Учитывая, что на огромных просторах степи урон для сусликов был совершенно мизерный, мы не страдали угрызениями совести, наоборот, за сокращение поголовья грызунов нас бы только похвалили. 
Зато предоставлялась возможность полакомиться прекрасным диетическим мясом, что для нас было весьма полезно. Перепачканные и усталые, полные впечатлений, возвращались к вечеру в детдом.

                Наши летние шалости 
Летом мы перебирались в лагерь, расположенный в живописном лесу, километрах в трёх от села, недалеко от Самары.
Лагерь хорошо вписался между двух холмов, у небольшого безымянного ручья, протекавшего в глубоком овраге. Вдоль ручья на ровной площадке приютились бараки ; побелённые дощатые строения без удобств.
В них, на время нашего пребывания в лагере, устанавливались панцирные кровати, прикроватные тумбочки на двоих, где мы хранили средства гигиены, личные вещи.   
Барак для девочек был продолжением нашего, перегороженный стеной. Рядом были пристроены кухня и столовая с навесной крышей, на деревянных столбах, с перилами и балясинами. В столовой в два ряда стояли грубовато сколоченные столы, покрытые скатертями, у столов – лавки, вкопанные ножками в землю.       
Девочек в малом бараке было в три раза меньше, чем ребят. 
Питались и трудились мы вместе с ними: убирали территорию, работали дежурными по кухне, столовой и огороду.
В свободное время мальчишки играли, читали, бродили по лесу, собирали ягоды, пропадали на речке в километре от лагеря.
За девчонками неусыпно смотрели воспитательницы. Что они делали летом в свободное время, я не знаю, наверно, их учили вышивать, заниматься домоводством. Наши интересы не всегда совпадали. Девчонки для нас были всё равно, что окружающая природа. Они вроде есть, но существуют по своим законам, а мы – по своим. Не факт, что наши интересы важнее, главное, что мы не конфликтовали, и между нами не возникали нежелательные эксцессы. В этом была, безусловно, большая заслуга наших воспитателей.
Как упоминалось выше, воспитатели и повар были деревенскими жителями, как правило, без высшего или даже среднего образования. Среди них не было, как сейчас, специалистов-психологов, но каждая женщина, как правило, имела жизненный опыт, относилась к нам, как к своим детям – добросовестно и по-крестьянски мудро.   
Как все дети, мы росли, становились отроками, начинали проявлять к противоположному полу интерес. Этот период не у всех знаменовался добрыми намерениями.
Помню первое моё лето в лагере, когда один пацан поймал пчелу за крылышки, собирающую нектар на цветке и, не мучась сомнениями, сунул её за шиворот девочке.
Пчела сделала своё дело. Было много визга, слёз и, конечно, нехороший «рыцарь» получил по заслугам: мыл в наказание уборную.
Однажды я поймал маленького ужонка, отличающегося от гадюки жёлтыми полосками на голове. Я решил поделиться своей находкой с окружающими, посадив ужа за пазуху. Подходя к девчонкам, отворачивал край рубашки, показывая симпатичную головку ужа. Тот высовывал свой раздвоенный язык, а девочки почему-то визжали от страха. Они думали, что это змея, а мне было весело.
Эту безобидную шутку увидела Аннушка, и вовремя ее пресекла.   
Тогда у нас не было ни телевидения, ни интернета, которые теперь «просвещают» молодых людей в вопросах всеобщей половой грамотности. Дети были более целомудренны. Мы пополняли знания о предмете своего интереса, черпая знания в художественно-приключенческой литературе.
С девочками до этого мы общались только по школьным или пионерским делам, теперь же они всё чаще обращали на себя и моё внимание. Я понимал, что взрослею, но не знал, что с этим делать… 
Настало время, и мне приглянулась симпатичная Света. Она «не зажималась», как большинство её сверстниц, легко общалась с мальчишками, даже кокетничала. Или мне это только казалось... Просто была раскованнее других, что и притягивало к ней.
С девчонками я был очень робок и только со стороны поглядывал, не решаясь, как некоторые, подойти и заговорить. Совершенно не мог представить себе – о чём можно разговаривать с той же Светкой. Душа была ещё бесхитростна, а на лице написаны все мои порывы и желания.
Другие ребята могли запросто подойти, поболтать о том, сём. Втайне я завидовал им…
Некоторые могли обидеть девочек какой-нибудь выходкой, грубостью.
Мой дружок Толик Раков на спор приударил за Светкой, рассказывая потом сверстникам о своих «успехах». Ребята сомневались в его способностях, но рады были почесать языки, поболтать на эту тему, о которой пишут в романах, где герои влюбляются и красиво ухаживают  за своими прекрасными избранницами. Только мы своих «дам» не считали прекрасными, однако проявляли к ним интерес. В тесном «мужском» кругу обсуждали девчоночьи прелести, часто нарочито грубо…Некоторые ребята уже имели негативный опыт, наблюдая за поведением взрослых. Рассказывали скабрезные анекдоты и случаи из жизни своих близких и знакомых на «гражданке».
Однажды, долгим осенним вечером, Толян предложил нашей тесной компании сделать ночью опасный рейд в спальню девочек. Что его сподвигло на это? Наверно, разыгравшиеся гормоны, может, начитался взрослых романов. Я тоже уже почитывал Ги де Мопассана и Набоковскую «Лолиту»…
 План был на удивление прост, он разглагольствовал:
- Пацаны, Танька П. спит крепко. Можно запросто пробраться ночью к её постели и посмотреть на нее без верхней одежды…
 Необычность авантюры казалась неприемлемой, но интересной...
Витька высказал опасение:
- А вдруг проснётся? К тому же её кровать, насколько я помню, находится в самом дальнем углу спальни. Поднимет такой визг, воспитательницы сбегутся, мало не покажется…
Но Толька был упрямым, и отступать не собирался, сказав:  «А я попробую!»
Нам тоже было интересно - чем всё это закончится? Решили присутствовать при необычном эксперименте – покараулить на «шухере» из двери своей спальни.
И вот в ближайшую ночь, а было это осенью, когда мы начали учебный год, он пошёл на своё рискованное дело, наказав, чтобы мы глядели в оба и, если что – свистнули…
Заговорщики, перешептываясь в углу на кровати, дождались двенадцати ночи. Наконец, Толян приоткрыл дверь в коридор, проверил – всё ли спокойно? Махнул рукой, как бы прощаясь, и на цыпочках прокрался к заветной двери.
Спальня девочек была через дверь, рядом со столовой. Приоткрыв дверь, предательски скрипнувшую, он встал на четвереньки и осторожно пролез в щель между дверью и косяком...
Мы с дружками, повиснув друг над другом, наблюдали, что же произойдёт дальше.
Воцарилась гнетущая тишина. Прошло минут десять.
Витька Садчиков не вытерпел, загоревшись желанием подойти к двери спальни девочек и заглянуть внутрь. Мы его урезонивали. В коридоре светло, а там тьма, и вряд ли можно что-либо увидеть, да и Толяну это только навредит. 
Пока мы препирались, неожиданно раздался шум, потом сильный звон, похоже, цинкового таза. Какие-то глухие удары, крики…
Через несколько секунд двери девичьей спальни с треском распахнулись, ударившись о противоположную стену коридора, из них вылетел, как петух из курятника, наш дружок.   
В два прыжка он оказался в своей спальне, чуть не сбив всех на пути, прыгнул в кровать и закрылся с головой одеялом. Мы тоже нырнули под свои одеяла, притворяясь спящими, с тревогой ожидая дальнейших событий.
Примерно минут через двадцать в комнату вошла Нина Ивановна, дежурившая в эту ночь в детдоме.
Она встала в проёме двери, взялась за выключатель, но так и не решилась включить свет. Опустила руку, и тихо прикрыла за собой входную дверь.
Сгораемые от любопытства, мы перешептывались друг с другом, ожидая, что произойдет дальше, но так ничего и не узнали в эту ночь, в конце концов, заснув праведным сном.
Утром было всё спокойно. Ночная ситуация прояснилась гораздо позже.
Оказывается, среди нас завелся «шпион», который рассказал о нашей затее кому-то из девчат. Кто это был – мы не знали, хотя догадывались. Но, как говорится, не пойман – не вор.   
Прокручивая события, вспомнили, что во время обсуждения предстоящего вояжа Толяна, рядом были и другие ребята не из нашей компании. Сдали нас, скорее всего, братья Никулины. С ними в детдоме была младшая сестра. Она, конечно, рассказала подружкам. И они приготовили нашему другу «достойный прием», но о предстоящем набеге Толяна не стали сообщать воспитателям, чтобы те не сорвали их задумку.
Когда Толик пролез в приоткрытую дверь, его уже ждали.
Наверняка, девочки обсудили план действий. Ходили слухи, что они сначала предлагали стукнуть его по голове деревянной скалкой, чтоб неповадно было. Орудие защиты можно было позаимствовать на кухне. Но это была бы легкая месть для новоявленного Дон Жуана. И они решили накрыть его одеялом, чтобы запутался, сделать «тёмную», а потом передать в руки воспитателям.
Что тут сказать? Девчонки оказались достойны своих «братьев по разуму» - с кем поведешься, как говорится… Мало того, они с еами иногда даже участвовали, например, в набегах на колхозный сад. И, при случае, также могли постоять за себя.
Но девчонки, есть девчонки, и в случае с Толяном им не удалось полностью осуществить задуманное. Если бы они успели накинуть на него одеяло, ему пришлось бы туго.
Позже он нам рассказал, как все происходило. Когда он заполз в спальню и, крадучись, отправился дальше по центральному проходу, только тогда понял, насколько опасную и безрассудную затеял аферу. Но отступать уже некуда, его успокаивало ровное дыхание «спящих», хотя  казалось немного подозрительным то, что с некоторых кроватей между рядами были свешены руки, перекрещивающиеся между собой...
В точке назначения – в самом углу спальни, где у стены лежала Татьяна, было всё, как обычно, девочки мирно сопели, погруженные в сладкие сны.
Чуть засомневавшись, он пополз дальше, подныривая под скрещенные руки, - сработала инерция задуманного.
Дополз до последней кровати и увидел спящую Таню: руки по швам, ровное дыхание глубоко спящего ангела.
Толик перевёл дыхание, воровато огляделся. Всё тихо. Осторожно провёл по плечу девочки. Не шелохнулась. Пока он раздумывал, что делать дальше, Таня заворочалась в постели. У Толика сердце ушло куда-то в пятки, так ему показалось, но объект его вожделения снова затих.
Только теперь до него дошёл весь ужас своего положения: он в самой глубине «вражеского лагеря» – один. И стоит проснуться хоть одной, как проснутся все!  Что тут начнётся – даже представить невозможно. И Толик решил ретироваться подобру-поздорову.
Но не тут-то было. Только он поднырнул под чью-то руку, как она попыталась его схватить. С другой кровати тоже опустилась рука и с силой ударила по голове чем-то тяжёлым. К счастью, удар прошёлся вскользь.
Толик подхватился бежать, поняв, наконец, что попал в западню. С усилием прорвался к центральному проходу, но неожиданно налетел на оцинкованный таз с водой, который с вечера девочки оставили в центре прохода специально. Воду для них грели в кухне на электрической печи и на ночь разносили в ведре по комнатам, разливая по тазикам, чтобы можно помыть ноги.
Толян запнулся о таз, чуть не растянулся, но, чудом удержавшись, врезался руками в полуоткрытую входную дверь, которая бабахнула о стенку коридора. 
Дальнейшее известно. На шум пришла Нина Ивановна, заметив раскрытую дверь в комнату девочек. Войдя, увидела в проходе разлитую воду. Свет в комнате уже горел, и шли жаркие обсуждения случившегося.
Воспитательница спросила: «В чём дело?»
Не поверив услышанному, она успокоила девчат, пообещав разобраться и наказать виновника. Зайдя в нашу комнату, она увидела, что вроде всё спокойно: мальчики спят, вот и решила пока не поднимать шум. Комнат, подобно нашей, с другими воспитанниками, было несколько.
Позже воспитатели разобрались – кто «герой» ночи. Обсудили инцидент, но решили шума не поднимать. Наказать парня, значит, предать огласке случай, а это выльется в проверки вышестоящих инстанций. И кто ещё пострадает больше – виновник или руководство – вопрос. 
Побеседовали с девочками, предупредили нас о последствиях таких «шуток». На этом всё закончилось…
Толян после той истории оказался в зоне особого внимания. Учиться ему оставалось немного до окончания восьмилетки. Скоро распределение в ПТО, и все может сойти на тормозах. 
С ним еще побеседовала наша Аннушка. Толик повинился, обещая больше не выражать так ярко своей любви к противоположному полу.
Когда же успокоился окончательно, рассказал ребятам свою версию, как он ходил «на дело» и «…чуть не попал в постель к Татьяне». Привирал, конечно, безбожно, приводя пикантные подробности, но ребятам это нравилось, они просили его вспомнить ещё что-нибудь этакое, что он и делал с большой охотой.
Девчонки, понятно, на сей счет имели свое суждение, их версия тоже дошла до нас…
Мне было уже пятнадцать. Отсутствием воображения я не страдал, и оно рисовало красочные, романтические картины. 
Потом я уже мог объяснить это состояние – время первых влюблённостей в симпатичных представительниц противоположного пола, как озноб, забиралось под рубашку, горяча моё сердце. Это было ещё не так выражено во мне и немного пугало. Компенсировать состояние приходилось чтением приключенческих романов. В этих мирах было не менее интересно, поскольку детская энергетика воплощалась в фантастических событиях, я видел себя Следопытом в амазонских лесах, золотоискателем, путешественником в тропических морях.
С помощью фантазии переносился в далёкие прерии дикого Запада Центральной Америки, в бесконечное Белое Безмолвие Джек-Лондонского Клондайка.
С неохотой возвращался в реальность, в свою детдомовскую жизнь…