Очень долгое время – не менее трех веков - артиллерия была решающей силой на полях сражений. В самой страшной из отгремевших на планете войн, во Второй Мировой, она именовалась не иначе, как «бог войны».
И сегодня, в эпоху ракетно-ядерного оружия, артиллерия не утратила реального значения.
Все войны и конфликты, случившиеся после Второй Мировой Войны, то есть уже в «ядерную» эпоху, обошлись, слава Богу, без применения ядерных боеголовок, но с непременным участием самых разнообразных артиллерийских систем.
ДООГНЕСТРЕЛЬНАЯ АРТИЛЛЕРИЯ
Э.И. Когда говорят «артиллерия», в воображении возникает оглушительный грохот орудий, вырывающиеся из их задранных стволов факелы дульного пламени, черные фонтаны разрывов… Одним словом, артиллерия – это пушки. Но если разобраться попристальней, что значит само это слово – «артиллерия» – то получается, что пушки здесь совершенно ни при чем. Самое распространенное объяснение – от латинских слов «аркус» – лук и «телум» – стрела. Другое – от латинского же «арт» – искусство и «тираре» – стрелять. А знаменитый военный инженер XVII века Вобан считал, что в «основе» артиллерии опять-таки латинское слово «артиллер» – укреплять. Есть и целый ряд других мнений. Например, от «артилла» – секретик, или «артилларе» - припасать.
На самой заре своего существования человек понял, что для поражения добычи или неприятеля вовсе не обязательно сходиться с ним «грудь на грудь», в рукопашную. Можно причинять самый тяжелый ущерб и даже гибель издали. Тем более, что уже древнейший человек, архантроп, имел идеально приспособленные для этого органы – руки и глаза. Ведь у него, единственного из жителей Земли, верхние конечности были совершенно свободны от обязанности поддерживать тело. А расположение глаз - луч зрения вперед – позволяло рассчитывать направление и расстояние до цели. То есть прицеливаться.
Так что сама идея прицельно летящего снаряда известна человечеству от самого его рождения. Именно эта идея заложена в первую боевую, да и вообще самую-самую первую машину созданную человеком - лук.
Ведь он преобразует энергию упругой деформации материала, из которого он изготовлен (дерева, рога, металла, сухожилий и т. д.) в кинетическую энергию летящей стрелы. А машина – это как раз и есть «устройство для преобразования энергии, движения и информации». Во всяком случае, именно так говорит Большая Советская (да и любая другая) Энциклопедия.
Но лук – это оружие отдельного воина. А в этой книге речь о идет о коллективном оружии.
Прошли тысячи лет от изобретения лука (8 – 10 тысяч лет назад, в мезолите) до того времени, когда человек впервые метнул снаряд не руками, не пращой, не копьеметалкой и даже не луком, а первой мощной боевой машиной.
Скорее всего, это случилось, когда человек впервые столкнулся с препятствием, нечувствительным к стрелам, дротикам и камням. А таким препятствием была, конечно, крепостная стена.
Очень трудно сказать, когда и где люди впервые стали искать защиты за стенами. Вот, например, в Крыму известны две пещеры, Шан-Коба и Фатьма-Коба, где входы были загорожены стенами. Им около 12 тысяч лет, они еще очень примитивны, сложены из необработанных камней, без всякого связующего раствора. Но это, несомненно, защитные сооружения, которые возводили для своей безопасности тогдашние жители Крыма. И неизвестно, были ли они когда-либо подвергнуты штурму.
А вот камни стен древнейшего из сохранившихся на Земле городов – Иерихона – несут глубоко въевшиеся следы копоти, возраст которой около 7 тысяч лет. Вот с каких пор одни люди возводят для своей защиты каменные, глиняные, кирпичные стены, а другие стремятся их разрушить. А как это делалось, свидетельствуют очевидцы, а может и участники этих штурмов. Кажется самые древние из них - ассирийцы. На их барельефах VIII-VII века до н. э. изображено, как воины разрушают стены вражеских городов и вручную, кирками и ломами, и специальными очень большими и сложными сооружениями – осадными башнями и таранами.
И в Библии, при описании событий этого же времени многократно встречается одно и тоже описание: «и вышел против них, и обложил город, и выкопал ров, и насыпал вал, и выставил боевые машины». Множество таких машин было, якобы, у вавилонского царя Навуходоносора, осаждавшего в VI веке до н. э. Тир и Иерусалим. Установка каких то боевых машин на башнях Иерусалима приписывается царю Осии, который правил там в середине VIII века до н. э. Это можно было бы считать самым древним письменным упоминанием о боевых машинах, хоть и неясно каких. Но беда в том, что многие авторитетные исследователи Библии считают, что большинство ее текстов был записано «по памяти», значительно, на два-три- четыре века позднее самих событий. И кое-какие приметы более позднего времени могли попасть «не по адресу», во времена более ранние.
Гораздо более ясно рассказывают о боевых машинах древнегреческие источники. Так, античный историк Диодор Сицилийский приписывает «честь» изобретения метательных орудий тирану города Сиракуз Дионисию Старшему, который правил в этом сицилийском городе-государстве на рубеже V и VI века до н. э. (Тиран - это не ругательство, а такая официальная должность). Сиракузы тогда воевали с Карфагеном и в 397 г. до н.э. сиракузские катапульты впервые обстреляли карфагенскую эскадру на большом удалении от берега. Кстати, вел эту эскадру на завоевание Сицилии карфагенский полководец Гамилькар, отец одного из величайших полководцев во всей мировой истории – Ганнибала. Громадные камни из этих машин, обрушиваясь на корабли, вызвали среди карфагенян такую панику, что они сразу повернули назад. Вот эту панику Диодор и объясняет именно неожиданностью применения нового средства ведения войны. А значит и их новизной.
У римского писателя Полибия изобретателями метательных машин были вовсе не сиракузские греки, а финикийцы и сирийцы. А известный римский историк Плутарх называет создателем первой метательной машины некоего Архидама, сына Агезалия. Судя по имени – грека. Но несмотря на разноголосицу, все античные источники сходятся в одном: даже во времена междоусобной Пелепонесской войны 431 – 404 годов до н. э. боевые метательные машины еще не были известны в античном мире.
Так или иначе, первые сравнительно понятные и подробные сведения об этих орудиях появляются как раз с этого времени - грани V – IV веков до н. э. И это были так называемые невробаллистические или торсионные орудия.
Могущество скрученного жгута.
Суть действия орудия этого типа раскрывается в самих этих двух названиях – греческом и латинском. Ведь «нерва» по-гречески – это жила, сухожилие, «боло» – мечу. А латинское «торсио» значит скручивать.
Так что речь идет о таких орудиях или машинах, использующих упругую энергию скрученных пучков жил, сухожилий, кишок различных животных. Лучшим сырьем считались шейные сухожилия быков и ножные – оленей. (Никогда не использовались сухожилия и кишки свиней.) Сырье специальным образом подготавливалось. Его вычищали, промывали, вымачивали в особых дубильных растворах, аккуратно высушивали и вили из них «косы»-тетивы.
Но самым лучшим материалом для этих метательных «кос» считались… женские волосы.
Э. И. Древнегреческий инженер и математик Гиерон писал: « Эти (т.е. женские) волосы отличаются тонкостью и длиной и обильно умащиваются маслом. Поэтому, если их сплести, получается хорошая упругость.» Его современник – римский историк Полибий – сообщает, что в 250 г. до н. э. жители острова Родос, которые вели войну с царем Митридатом, заготовили для своих союзников 300 талантов (это 7860 кг!) женских волос! А сирийский царь Селевк Каллиник тогда же подарил родосцам несколько десятков тысяч локтей (локоть – около полуметра) жгутов из женского волоса. С этой «технологией» связан и эллинский обычай отрезания кос. В самые тяжелые моменты в жизни родного города его гражданки жертвовали на оборону свое самое главное украшение - косы.
Как заменитель, суррогат, использовался и конский волос. В общем сплетенная из какого-либо упругого материала коса (или жгут, или торсион) закреплялась обоими концами в жесткой раме. В закрепленном состоянии жгут-торсион раз и навсегда до упора закручивался вставленным в него достаточно мощным рычагом. Но это скрученное состояние еще не было рабочим. Чтобы привести орудие во взведенное, боевое состояние, необходимо было дополнительно «довернуть» рычаг еще на некоторый угол «сверх упора». И вот в таком состоянии рычаг был готов передать снаряду всю свою упругую энергию, скопившуюся в торсионе. Это принципиальная схема действия любого невробаллистического орудия. А размеры, конструкции, назначения их были самые разнообразные. У греков было множество названий для таких орудий: и катапульта, и баллиста, и мононкон, и петробол (камнемет), и скорпион и множество других. У римлян для всех них имелось одно общее «родовое» имя – тормета.
По конструкции торсионные орудия были одноплечные и двуплечные. То есть машина могла иметь один или два торсиона. В первом случае их закрепляли в раме вертикально, во втором – горизонтально. Одноплечные машины представляли собой прочную массивную «лежачую» раму, в середине которой намертво закреплялся торсион, а над ним – очень прочная перекладина в виде буквы «П». Торсион закручивался мощным рычагом, вставленным между жгутами. На заднем брусе рамы укреплялся ворот. Верхний конец рычага, связывался с ним прочной веревкой. И вот на этом то конце рычага устраивалось специальное гнездо для помещения снаряда. Это могла быть простая «чаша», или «лапа». А иногда – большая праща. То есть «люлька», свободно подвешенная на ремне или на веревке. Расчет такого орудия воротом притягивал боевой рычаг назад и вниз, этим самым придавая уже напряженному торсиону необходимую дополнительную закрутку. После этого ворот ставился на стопор, в гнездо рычага помещался снаряд, и освобождали рычаг, перерубая веревку. Рычаг со снарядом стремительно летел вперед и с огромной силой ударялся о перекладину. Рычаг при этом конечно останавливался, а снаряд свободно летел вперед, продолжая это мощное и стремительное движение в сторону неприятеля. Но вообще то это были неприцельные орудия. Их снаряды летели по навесным траекториям и могли поражать площади, а не отдельные цели. Таким образом метали тяжелые камни для пробивания брешей в крепостных стенах, бомбардировали осажденные города камнями и зажигательными снарядами.
Двуплечные машины имели другое устройство и назначение. У них тоже была прочная горизонтальная рама или станина, вертикальная стойка и ворот для натягивания рычага. Но на этом сходство заканчивалось. Заранее закрученные торсионы с рычагами закреплялись не в лежачей станине, а в вертикальной стойке. Рычаги соединялись между собой мощной тетивой, а к ней крепилась веревка, соединенная с воротом. Очень часто посредине тетивы укреплялся ползун. Это было особое устройство – деревянная или металлическая коробка в которую можно было поместить снаряд – дротик, копье, заостренное бревно, или камень, сосуд с горючей жидкостью, металлическое ядро или что-то еще. Там же, в ползуне, размещался стопорный и спусковой механизм. Ползун двигался по направляющему желобу. Этот желоб прикреплялся к станине, но не глухо, а через подъемный винт, так что его передний конец можно было поднимать и опускать. То есть наводить по вертикали. Как ствол современного орудия. Горизонтальная наводка производилась поворотом станины. И для этого она тоже иногда устанавливалась на винтовой опоре.
Для выстрела ползун с помощью ворота отводили до упора назад, еще больше скручивая торсионы, и в крайнем заднем положении ставили на стопор-защелку. После этого в ползун помещали снаряд. Орудие наводили на противника, используя подъемный и поворотный механизмы, и приводили в действие спусковое устройство. Снаряд стремительно уходил к противнику.
Небольшие двуплечные машины устанавливались также и на колесах. Они могли в боевом состоянии сопровождать войска на маршах и вступать в действие прямо с хода. Их называли акробаллисты и скорпионы.
Э. И. Юлий Цезарь в своих «Записках о галльской войне» отмечал, что машины метали дротики с такой силой, что они искрили при движении по направляющему желобу и не были видны в полете. И часто наносили смертельный удар прежде, чем их замечали.
Основным размером орудия античной невробаллистической артиллерии был калибр - точно так же, как у современных орудий. Сейчас калибр – это внутренний диаметр орудийного ствола. И у торсионной боевой машины калибром тоже считался диаметр отверстия. Только не дульного - ведь дула просто не было, а того, в котором закреплялся сам упругий жгут-торсион. И от этого размера отсчитывались все другие ее размеры, как теперь говорят – тактико-технические данные орудия. Длина стрелы, например, должна была равняться 9 калибрам. А площадка для правильной, грамотной установки орудия должна была иметь ширину 15 калибров и глубину, то есть расстояние от противника в тыл – 22 калибра. Древнегреческие математики даже вывели формулу – зависимость между калибром орудия и наилучшим весом снаряда (камня, ядра, сосуда). То есть таким весом, при котором достигается наибольшее поражающее действие на наибольшем удалении. Один из этих ученых, Филон Александрийский, даже составил таблицу этой зависимости. И любой артиллерист, ничего не вычисляя, а просто заглядывая в таблицу узнавал, что при калибре 11 дюймов наилучший вес снаряда – 10 мин (античный дюйм, как и все остальные – 2,54 см, а мина – древнегреческая мера веса – 436 грамм). И если перейти на наши меры, то из таблицы Филона видно, что при калибре 35,5 см наилучший вес снаряда 8,7 кг, при 47,6 см – 21,8 кг, а при 50,8см - 26,2 кг. А самый большой калибр античного орудия, о котором упоминают современники – 3,5 фута. Почти 115 см! Какова должна быть рама, в которой проделана такая дырища! Зато это чудище было способно метать 10-ти метровые бревна или камни весом почти в полтонны на расстояние 400-600 м! Четырехметровой бревно с металлическим острием, запущенное такой машиной было способно пробить 4 ряда плотного частокола. А вообще действенная дальность выстрела из таких орудий оценивалась по воздействию на воина, защищенного легким щитом – пельтой. То есть на каком расстоянии из данного орудия можно убить воина-пельтаста. Отсюда и само название одного из типов торсионных орудий – катапульта. По-гречески «ката пельтес» и означает – «до пельта».
Э.И. Одним из важнейших условий успешной и безопасной для расчета стрельбы из двуплечных орудий было равное натяжение обоих торсионов. В противном случае снаряд могло увести в сторону; при выстреле орудие могло сдвинуться или даже опрокинуться; могло порвать тетиву или натяжную веревку. Поэтому самым тонким, сложным и ответственным делом в обслуживании такого орудия была регулировка, подтяжка торсионов. Оно доверялось только самым опытным мастерам. А одним из главных качеств для овладения этим мастерством был… музыкальный слух. Дело в том, что степень натяжения торсионов, как и струн музыкальных инструментов, определялась с помощью камертона! Вот уж действительно – когда говорили орудия, музы должны были молчать и… внимательно слушать!
Сила упругости использовалась еще в одном метательном орудии античности. Оно называлось бриколь. Несмотря на общий принцип действия, это орудие очень отличалось от торсионных. Здесь силовым элементом служил не упругий жгут, а упругая доска или металлический лист. Эту деталь нижним концом вертикально закрепляли в станине. Перед доской также вертикально закрепляли вертикальную стойку с горизонтальными гнездами для помещения стрел, дротиков, или копий – в зависимости от размеров орудия. Упругая доска с помощью ворота или рычагов отгибалась назад, а потом отпускалась. Следовал хлесткий удар по концам снарядов и они в одиночку, или целой стаей неслись на противника.