Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей…
Юрий Визбор "Рассказ технолога Петухова"
12 апреля 2022 года.
Питер. Наша коммунальная квартира в центре города.
На кухне я и мой старенький сосед Вениамин Павлович. На холодильнике работающий телевизор. В телевизоре новости. Показывают какие-то военные ракеты, танки. Потом диктор, словно опомнившись, поздравил всех с днём космонавтики и пошли документальные кадры того времени с первым нашим космонавтом Юрием Гагариным. Ликующие толпы советских людей.
- Вениамин Павлович. А вы помните тот день?
Старик ответил не вдруг, задумавшись.
- Миша, я очень хорошо запомнил этот день. О полёте Гагарина я узнал в школе и радостный прибежал домой.
Мама сидела на стуле у постели моего больного младшего брата. Сергей был неизлечимо болен. Жизнь в нём поддерживали медикаменты, которые посоветовал принимать один профессор. Он предупредил, что в СССР такие препараты не делают, но их можно купить в любой аптеке в Европе и даже в Индии. У брата до недавнего времени не было проблем с этим лекарством, поскольку один наш родственник ходил на торговом судне помощником капитана. Он покупал те лекарства в ближайшей к порту аптеке, в любой капиталистической стране. Но вот уже месяц, как этот человек сам болеет и остаётся на берегу. Попросить же кого-то из его экипажа привести медикаменты, он боялся, так как это могло бы стоить ему работы. Привоз лекарств из капиталистической страны, в то время, было преступлением.
И вот, мамочка теперь сидела у постели угасающего, мучившегося от сильных болей брата и пыталась отвлечь его. По радио неслись радостные возгласы комментатора, который говорил о гордости нашего народа, что советский человек первый взлетел в космос.
Я запомнил на всю жизнь сказанные тогда мамой слова -
"Потерпи сыночек, скоро у нас всё будет. Наш человек первый в космосе. Мы должны гордиться нашей страной."
И мама горько заплакала.
Вениамин Павлович глубоко вздохнул, помолчав некоторое время, продолжил:
- Брат умер через три дня после той радостной даты.
Миша, а меня ведь сегодня чуть не арестовали на улице.
Я пошёл в аптеку, что на Невском проспекте. Шёл себе тихонечко, никого не трогая, вдоль Гостиного двора, где люди стояли с плакатами за мир. Вдруг милиционер схватил меня за рукав пальто и потащил куда-то.
- Надо говорить полицейский.
- Миша, мне тогда было без разницы, как его назвать, но если тебе так лучше, пусть полицейский.
Так я ему показываю рецепт и говорю, что я тут живу всю жизнь и хожу в эту аптеку с самого детства.
Этот иногородний парень мне поверил, и обматерив, отпустил.
Я пришёл в аптеку, где продавщица меня успокоила, что моё лекарство есть, но только одна, последняя упаковка.
Это импортное лекарство и закупаться больше не будет.
Я ей возразил, что я без него умру. Она лишь развела руками, сославшись на какой-то полученный сверху приказ правительства. В нём перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Вас в этом перечне нет. А правительство там есть? А оно знает, как я буду мучиться без этого лекарства?
Сосед опять глубоко вздохнул.
Из телевизора в это время неслись радостные поздравления с победами нашей страны на всех фронтах.
Вениамин Павлович встал и направился в свою комнату. В дверях кухни он остановился и, повернувшись, спросил:
- А ведь Запад имеет моё лекарство в каждой аптеке. Миша, дорогой, скажи мне, ну, за что ОН нас так ненавидит?
Я не знал, что ответить старику, и лишь пожал плечами.